Перманентное искажение

Падать, знаете ли, не так уж и плохо.

Больно бывает, когда приземляешься

Терри Пратчетт «Цвет волшебства»

Это не дом. Стайлз не может быть уверен, он был в этой квартире всего несколько раз и не с самого начала. И почему-то никогда не обращал на это внимания. Ведь на стенах ни одной фотографии, стеллажи выглядят девственно без единой мелкой детали вроде открыток, сувениров, каких-нибудь дурацких ваз и нелепых статуэток. Всякой мелкой фигни, которую люди обычно хранят на полках, чтобы потом чертыхаться, стирая с нее пыль во время уборки. Комната Коры не увешена плакатами, кровать не забросана игрушками, минимум личных вещей. На подоконнике мог бы сидеть какой-нибудь дурацкий медведь или крайне уродливый заяц. В своем воображении Стайлз почему-то представляет, что Кора обожает стремные игрушки. Их дом где-то в другом месте, где они жили втроем и, наверное, были счастливы в той мере, в какой можно быть счастливыми, когда за спиной остался жуткий пожар. Стайлз понимает в этом, не в пожарах, но в потерях. Может быть потому он и позволил им проникнуть в его жизнь так скоро. Или сам стремился забраться в их жизни. Но настоящий дом в лесу, сгоревший и оставленный. И теперь там обитает чудовище... А эта квартира выглядит так, будто ее только что сняли. И пахнет также. Дерека забрали в участок, а отец повез Скотта домой после заверений, что Стайлз только поможет собраться, и они не будут придумывать тут коварные планы побега и совершать необдуманные поступки. Что ж, это можно отложить на некоторое время, пока Кора не придет в себя. Наблюдать, как твоего брата арестовывают и одновременно узнать, что сестра, - которую, кстати, убили, - скрывала наличие еще одного живого родственника, должно быть не настраивает на позитивный лад. Стайлз наблюдает, как она складывает вещи в небольшую синюю спортивную сумку и усиленно напрягает мозги. Тут как будто чего-то не хватает, какой-то детали. Обычно все лежит на поверхности, надо только посмотреть под правильным углом. Хмурый волчище просто недооценивает меня! Ночью Кора беспардонно вламывается в его комнату, и Стайлз только успевает убрать ноги, потому что она плюхается на кровать почти с разбегу. И остается неподвижной. На ней розовая пижама с мишками, и это довольно смешно, но не настолько, чтобы не сдержаться. Она молчит, и это провоцирует задавать вопросы, много вопросов, которые копятся на кончике языка, от них можно взорваться. Стайлз плотно сжимает губы и громко сопит, кося на нее глаза. Что делать, если сейчас будет истерика или что-то вроде того? Не то, чтобы он был хорош в этом, его бы самого кто успокоил. Он вздыхает и откидывает одеяло, кивает ей, и Кора пролезает на предложенное место у стенки, устраивается на спине. - Не могу там спать, ваша гостевая комната неуютная, - жалуется она, но Стайлз понимает, что дело не в этом. - Думаешь о Дереке? – он подавляет зевок, старательно держит глаза открытыми. – Не переживай, я уверен, что скоро его отпустят. Они там проведут все свои следственные мероприятия и придут к выводу, что ошиблись. Еще извиняться будут. - Я думаю о своем дяде, - Кора надолго замолкает, кажется почти засыпает. Но не до конца. – Почему Лора так поступила? Должна быть какая-то причина, это ведь жестоко, - поворачивается на бок, к нему лицом, и Стайлз думает, что это могло быть очень неловко, но чувствует только странное спокойствие от ее близости. - Он же оборотень, как и вы. Почему он не исцелился? - Ну, мы всего лишь оборотни, - она лениво возится, устраивает голову у Стайлза на плече, - а не какие-то сверхлюди из комиксов. - Можем навестить его. - Я не хочу без Дерека, - Кора кутается в одеяло, хотя в комнате совсем не холодно, и сама она горячая как печка. – Просто... боюсь, что там увижу. Я была маленькой, и дядя Питер он... всегда был таким сильным. Почти как мама, - уже сонно бормочет она. – Я останусь здесь, щеночек. Здесь спокойно. Стайлз кривится на это глупое прозвище больше по привычке, но уже не протестует. В конце концов его называли и похуже, а это даже мило. Ему сонно от тепла, и голова Коры на его плече ощущается так уютно. Уже почти проваливаясь в дрему, он чувствует, как ее маленькая ручка перебирает его волосы, и это так что-то напоминает. Она волчица. Их температура тела выше средней человеческой... Оборотни всегда такие горячие... Стайлз старается ухватиться за мысль, бьющуюся на границе сознания, изо всех сил карабкается, но неумолимо соскальзывает в сон. Ему снится странный лес с прозрачными словно призраки деревьями, снится волчий силуэт, который не может из этого леса выбраться. Ходит тут и там неприкаянный. Останавливается при виде чужака, смотрит подозрительно. Стайлз подходит к нему, чтобы погладить по грязной свалявшейся шерсти, расчесать ее пальцами. Волк скулит о чем-то своем, его жалко. Стайлз садится рядом с ним, опирается о мерзлую землю одной рукой и отдергивает ее, подносит ладонь к лицу. Она серая от пепла, и приходится вытереть ее о штаны. Волк утыкается своим холодным носом ему в шею, ставит лапы на плечи. Приходится обнять его, такого печального. И когда он опускает ладони на волчью спину, лапы на его плечах становятся руками. Эти руки смыкаются вокруг него как ловушка. Как будто он попал в капкан. И Стайлз испуганно охает, потому что к его шее прижимается уже не холодный волчий нос, а горячие губы. Эти прикосновения парализуют его, делают тело покорным и податливым. В них чувствуется безумие, просачивающееся сквозь кожу как яд. Прекрати, мне страшно! Он вздрагивает и просыпается. В комнате все еще темно, а Кора спит, отвернувшись к стенке. Кто-нибудь должен напомнить мне больше никогда не спать рядом с оборотнем. Он трет рукой то место на шее, оно как будто горит... А утром их конечно застает отец, потому что кто-то вчера забыл выставить будильник, а Кора на домашнем обучении и может спать сколько угодно. Стайлз пытается выпутаться из одеяла, которое обвилось вокруг него как удав, и скинуть с себя чужие руки-ноги. Как объяснить отцу, что оборотни просто очень тактильные? Если она сейчас еще и зарычит во сне, то придется действительно что-то придумывать. Он невинно смотрит, словно это заставит поверить, что так он обычно и спит. Отец склоняет голову на бок и приподнимает одну бровь. Ох, сейчас будут нотации. - Это не то, что я думаю, - тон полувопросительный. – Но на всякий случай скажу. Я надеюсь ты помнишь, что я шериф. И что я забрал эту девочку под свою ответственность. - Если ты думаешь, что мы болтали и уснули, то так оно и есть. Никакой угрозы твоей кристально чистой репутации, - Стайлз встает с кровати и лениво шлепает в сторону ванной, где собирается трусливо спрятаться. – И я все еще влюблен в Лидию. - Ну конечно, - а это уже странный тон. Вода забирает накатившую неловкость, смывает остатки пугающего сна, уносит с собой в водосток вспыхнувшие так ярко перед глазами картинки. Стайлз прикладывает было руку к шее, но уже не осознает, почему это делает. И на время забывает горячие лапы-руки, сжимавшие его в объятьях. Как и свой ужас от испепеляющего чувства нежности и чего?.. Когда он возвращается в комнату, Коры в постели уже нет. Стайлз спускается вниз, чтобы обнаружить ее на кухне вместе с отцом. По дому расползается приятный запах поджаренных с беконом яиц и тостов с маслом. Кора уже одета в черные джинсы и безразмерный зеленый свитер, и выглядит довольно бодро, на голове у нее смешной пучок. Она так легко встроилась в их домашнюю обстановку, что это слегка пугает. И заставляет немного грустить, потому что женщины на этой кухне не было давно, даже такой маленькой. Кора накладывает отцу остатки вчерашней тушеной курицы с овощами в небольшой стеклянный контейнер с цветочным узором по краям. Стайлз застывает. - Пап, у нас разве есть еще один такой? Они вроде парные. Я помню мы взяли их тогда на распродаже вместе с набором тарелок... - Да, и один ты разбил летом, когда доказывал мне, что быстрые углеводы не приносят моему организму никакой пользы. Что, кстати, ошибочное суждение. - Но второй я же... – оставил в заброшенном доме для чудовища. - Щеночек, ты в порядке? – Кора легко улавливает смену настроения, ее взгляд любопытный. А отец сдавленно смеется над прозвищем. Но все это не смешно. - Я опаздываю в школу, - Стайлз садится за стол и быстро ест свою порцию яичницы, стараясь не думать о том, что бы это значило. Но зерно сомнения уже посажено, оно растет. Как бы оно не выросло в бобовое дерево*. Если забраться на него, то, пожалуй, уже не спустишься. И вряд ли встретишь принцессу. *** Насколько плохим зрением надо обладать, чтобы принять это за горного льва? Стайлз садится в джип, все еще сжимая в руке телефон с жутким видео. Но перед мысленным взором у него не кровожадный монстр, а затуманенное таблетками лицо Лидии. Беспомощность и страх в глубине ее глаз. И где же все? Где Скотт и Эллисон? Где все эти пиявки из школьной элиты? Где придурок Джексон? Судя по тому, как он вчера орал, во всей этой истории с видеопрокатом пострадало только его непомерно раздутое эго. Но Лидия так испугана, и это просто несправедливо, что она должна быть одна теперь. Как будто всем наплевать. Почему всегда приходят не те, кого мы ждем? Это все так неправильно. Словно мир незаметно исказился настолько, что его стройная система начала сбоить. А значимые элементы перестали быть таковыми. Стайлз ощущает это как помехи в радиоэфире, как прорывающийся сквозь привычную обстановку белый шум. Он осознает, что мог бы использовать возможность. Но почему-то игнорирует ее. Неясное беспокойство переполняет мысли, мешает сосредоточиться на дороге. Стайлз думает о доме в лесу, который все еще оцеплен полицией из-за расследования. Нельзя туда пойти и попытаться еще раз. Ну почему именно сейчас, когда больше всего на свете ему требуется убедиться, проверить. Потому что в какой-то момент то уже привычное чувство взгляда со стороны растворилось, будто его никогда и не было. Как если бы все было только сном. И это вновь заставляет сомневаться. Это чувство такое болезненное, как открытая рана. И вместо того, чтобы заклеить пластырем и дать зажить, хочется расковырять ее. Даже понимая, что это не даст ответов, которые он так хочет получить. Имеет ли его желание до сих пор хоть какое-то значение? И о чем в действительности он тогда просил? Что я буду делать, если там... Стайлз стискивает в руках руль и крутит головой, в попытке вытряхнуть из нее опасное, но такое очевидное. Ему кажется, что в своих размышлениях он подошел к краю слишком близко. Настолько, что мыски ботинок уже зависли над пропастью, и можно услышать, как мелкие камушки летят вниз. Исчезают, не достигая дна. Там внизу сеть, сплетенная из одиночества и разочарования, поджидает его. А дома тоже кое-что поджидает. Стайлз закрывает за собой дверь и слышит возню на кухне. Но машины отца он не заметил, значит Кора решила сама приготовить себе обед. Или в окно залез енот, но это маловероятно. Не может быть никаких енотов там, где обосновались волки. Стайлз видит за столом Дерека, тот сидит и возит пустой кружкой по столу, пока Кора закидывает ломтики хлеба в тостер. Оказавшись в их обществе, почему-то так легко успокоиться. И уже подступившее к горлу тошнотворное чувство паники на время отступает, делает шаг назад. Он знает, что оно вернется и с новой силой набросится на него, стоит только остаться наедине со своими мыслями. Но сейчас земля под ногами снова приобретает твердость. Дерек кивает ему и хмурится на кружку. - Тебя отпустили, - Стайлз понимает, что это не его заслуга, но хочется побыть хоть немного причастным к чему-то хорошему. – Я же говорил! Связи, чувак, они решают. - В данном случает решает экспертиза, - Дерек подставляет кружку, с мрачным видом следит, как она заполняется кипятком. – Которая подтвердила, что это сделало животное. - Мм... Такое животное? – Стайлз кладет телефон на стол и включает видео. Кора и Дерек склоняются над ним. – Не похоже на горного льва, правда? Кто-то прислал это Лидии. Зачем кому-то вообще присылать ей такое? - Возможно он хочет по... – начинает Кора, но Дерек не дает ей договорить. - Мы не знаем, что он хочет. Удали видео. Я сам этим займусь после того, как мы навестим Питера. - Думаешь, Лора скрыла от нас что-то еще? Этот вопрос повисает в воздухе. Стайлзу кажется, что Дерек как будто и сам что-то скрывает, и ему это не нравится. Он сразу начинает чувствовать себя слабым и бесполезным. Хочет сказать, что его вовсе не нужно защищать и ограждать. Я не намерен больше быть в стороне. Ну пожалуйста. Хочет быть в центре событий, которые бы заполнили ту пустоту, что вдруг вокруг него образовалась. Чтобы не думать о пыльной комнате с разбитыми окнами. И как сильно он желает в ней оказаться. Ощутить на себе этот пристальный взгляд и увериться, что он ему не грезится. Взглянуть в эти глаза, узнать, какие они. Это зашло слишком далеко. - Щеночек, о чем ты думаешь? – Кора осторожно прикасается к его руке, и Стайлз выныривает из мутного болота своих мыслей, цепляясь за ее голос. - Думаю, что приготовить на ужин. - Еда должна делать тебя счастливым, а не наоборот. Стайлз увязывается с ними в больницу, возможно по той причине, что машина Дерека все еще стоит возле их жилого комплекса, и должен же их кто-то подвезти. А возможно потому, что ему любопытно посмотреть на еще одного Хейла. И совсем немного из-за того, что он переживает за Кору. Поднимаясь по лестнице, он думает, как же тихо в этом блоке. Эта тишина оставляет неприятный осадок, кажется неуютной и холодной. Как можно прожить столько лет в подобном месте? Одиноко должно быть. Все такое стерильное и пахнет лекарствами. И вряд ли тут есть с кем поговорить. Я бы сдох от скуки и ослеп от такого количества белой краски. Медсестра открывает перед ними дверь палаты, и Стайлз не успевает даже толком разглядеть сгорбившегося в инвалидном кресле человека. Потому что допускаются только родственники, коим он конечно не является, хотя старательно пытался притвориться. Что за несправедливость? Можно подумать, он понимает, родственник я или нет? Приходится принять скучающий вид и на время прирасти к стене, копаясь в телефоне. Тогда медсестре надоедает за ним наблюдать, и она удаляется по своим делам. Стоит ей скрыться за поворотом, и Стайлз прилипает к маленькому окошку в двери. Кора сидит рядом с коляской и держит своего дядю за руку. Тот никак не реагирует на посетителей. Дерек что-то говорит ему, но очевидно это бесполезно. Человек в кресле неподвижен, он будто спит. Голова его опущена, можно разглядеть только спутанные волосы, которые бы стоило расчесать. Расчесать пальцами... Что? Стайлз чувствует внезапный подступающий приступ удушья, который быстро проходит, но голова кружится, и он, цепляясь за стену идет к лестнице. Дверь распахивается, и через мгновение он видит перед собой испуганное лицо Коры. Она что-то говорит, хватает его за руку и ведет вниз. Пока Стайлз считает ступени и лестничные пролеты, неясный сумрачный образ в его голове медленно растворяется, и совсем исчезает на свежем воздухе. - Что с тобой было? – Кора щипает его за щеки. - Ау! Это не похоже на первую экстренную помощь! - Ну, мы в больнице. Можем вернуться туда и попросить померить тебе давление. - Н-не надо, я просто... почти не спал сегодня. И возможно не ел... Он вспоминает, что действительно проигнорировал завтрак. А вместо обеда поехал к Лидии, потому что Скотт до сих пор шляется непонятно где и не с кем было пойти в столовую. - Иди к своему дяде. Я подожду в джипе. - Его там нет, Стайлз, - в глазах Коры печаль. И хочется срочно что-то сказать, чтобы она оттуда исчезла. – Ни я, ни Дерек, мы не почувствовали ничего. *** Если говорить о глупых поступках, тупых поступках. Самых идиотских на свете поступках, которые только можно придумать. То Стайлз скорее рассматривал себя на роль того, кто их совершает и будет совершать. Просто потому что у него это в природе, в порядке вещей, в голове и конечно в руках. Он так поднаторел в этом деле, что это скорее было уже осознанным выбором, нежели стечением обстоятельств и результатом опрометчивых решений. Так что он мог ждать подвоха откуда угодно, но не от Дерека, которого только что выпустили из-под ареста. Как говорится, еще следы от наручников не успели исчезнуть с запястий. Они там в полицейском участке вкалывают всем задержанным вакцину тупизны? Иначе, как объяснить, что в результате они оказались там, где оказались. Коридоры школы, днем такие привычные и обыденные, в ночной темноте приобретают совсем другой облик. Жуткий, чарующе опасный. Темнота и правда меняет и преображает все, до чего добирается. Словно они попали в совершенно другой мир. И где-то в его самых мрачных закоулках поджидает кровожадная и сумасшедшая, но разумная тварь. Стайлз не питает оптимистичных иллюзий, будто Дерек мог остановить поехавшего оборотня, лишь надеется, что он не получил такой раны, которую не сможет заживить его волчья сущность. И в целом старается об этом не думать. Потому что процент их собственной выживаемости в эту ночь стремительно падает. Стайлз крадется вслед за Скоттом, заглядывая в темные провалы кабинетов и стараясь ступать бесшумно, хотя и сомневается, что это поможет. У оборотней ведь очень хороший слух, а его сердце сейчас отбивает набат. Легкий сквозняк заставляет волосы на затылке встать дыбом, и Стайлз ежится, смотрит на Скотта. Тот опасливо оглядывается по сторонам, его взгляд сосредоточен. Сейчас он совсем не похож на того добродушного парня, который смеется на уроках и простодушно радуется хот-догу с заправки. Больше похож на ту свою версию, которая выходит на поле по лакроссу, чтобы забить решающий мяч. Стайлза это немного пугает, но и восхищает. Омрачает это лишь чувство отстраненности. Отчужденности. - Слушай, тебе не кажется, что мы перестали разговаривать? – тихо спрашивает Стайлз. - Может быть потому, что мы не хотим, чтобы альфа нас услышал? - Да я не о том. Мы говорим либо об оборотнях, либо об Эллисон. Тебе не кажется, что это не совсем нормальное общение лучших друзей? - Чувак, ты серьезно собираешься обсуждать это сейчас? – Скотт возмущенно разводит руками в стороны. Давай, Скотти, отгоняй это. Думаешь, если не замечать, оно само как-то исчезнет? - Типа хотел пообщаться со своим другом перед тем как меня сожрут, - Стайлз пытается взять примирительный тон. – Не осуждай меня за это. - Ладно, - Скотт вздыхает и закатывает глаза. – Как у тебя дела? Это не помогает. Словно проваливаешься в воду, и тебя тащит, затягивает под лед. И Стайлз чувствует себя таким немощным в своих попытках опять сблизиться. Он так устал от этого отчуждения. Если я сейчас буду предельно откровенным, это поможет? Мысленно он смеется над тем, что нужен психованный оборотень, чтобы он остался с другом наедине и нормально поговорил. И даже этого недостаточно. - Ты что издеваешься? Ты сейчас что одолжение мне делаешь? – это похоже на неприятный холодок внутри. Похоже на упущенную возможность. – Действительно хочешь знать, как у меня дела? До того, как я встретил Дерека и Кору в старом доме, я ходил туда, чтобы с кем-то поговорить. Он конечно никогда не отвечает, но зато всегда слушает, прикинь? А ведь я просто хотел, чтобы он выполнил твое желание. Поначалу так и было... И он выполнил. Не очень приятным способом, и теперь мы в дерьме, но все-таки. А потом ты как будто исчез, испарился. И все эти люди вокруг тебя. И я просто... Не знаю, что со мной случилось. - Стайлз ты... – Скотт таращится, открывает рот, закрывает. Как рыба. Тупая рыба на берегу этого хренового разговора. – Все эти шутки Коры про «твоего парня» это... Я думал это ваш личный прикол какой-то. То есть там правда кто-то был? И ты с ним типа подружился? И каждый раз, когда ты говорил, что у тебя дела и сваливал... Ты реально испек тот пирог? - Пошел ты. Будто тебе было дело, куда я иду. В следующую секунду они видят в окно оборотня, скачущего по крыше, так что становится не до разговоров. В гулком пустом пространстве школы звук разбивающегося стекла кажется слишком неестественным, лишним. Стайлз успевает пригнуться и закрыть рубашкой лицо от летящих в его сторону осколков. Это не по-настоящему. Не может быть по-настоящему. Но они бегут по лестнице вниз, а сзади несется огромная рычащая туша монстра, который собирается перекусить ими. По-настоящему. Но это какая-то неправильная реальность, ее не должно быть. То есть, смириться с тем, что Скотт получает суперсилу, а Стайлзу остается роль все того же странного друга, это он мог. Но на кастинг в ремейк «Серебряной пули»* не подписывался. Нельзя оглядываться. И конечно же он оглядывается. Стайлз видит только черный вздыбленный силуэт с красными точками светящихся в темноте глаз, но и этого достаточно. Ноги становятся ватными и заплетаются, впереди мелькает, становится все дальше и дальше, спина Скотта. Дыхания не хватает. И где-то на периферии сознания одна мысль остается, когда все остальные разбегаются от страха. Я не хочу убегать. Я хочу посмотреть. Медленно, как во сне, он останавливается, вдыхает полной грудью и на выдохе разворачивается. Вглядывается в подвижную жуткую темноту, которая надвигается на него. Стайлз чувствует себя зачарованным, немного нереальным. Хотя бы на одно чудовище в своей жизни я посмотрю. Это упрямое в нем не дает осознать ситуации, не позволяет включить мозги и побежать. И он просто стоит посреди коридора, ожидая, когда тусклый свет от окна упадет на фигуру оборотня и окончательно включит его в этот новый исказившийся мир. И понимает, что нет никого сейчас, кто бы предотвратил это. Волчья морда выныривает из темноты как-то вся сразу, а потом приближается плавно. В красных глазах блуждает призрак разумности. Стайлз не знает, может ли мертвая волчья голова укусить*, но живая точно может. Пасть скалится, и она практически возле его лица, нависает сверху. Просто очень большой волк. Стайлз внезапно осознает, что совсем не чувствует опасности, но разве это не страшно? Он пытается отступить назад, запинается о собственную ногу и с грохотом падает на спину. Воздух вышибает из легких, а возможно он на какое-то время теряет сознание. Потому что, когда открывает глаза, то видит волчью морду прямо над собой, слишком близко. Судорожно пытается вдохнуть, возится на полу, не отрываясь от как будто заинтересованного взгляда красных глаз. Затылок ноет, а на груди тяжело, здоровая лапа прижимает его к полу. Лапы могут стать руками... И тогда он словно просыпается, испытывает истинный ужас, но кричать не может. Оборотень деловито обнюхивает его, облизывается. Сейчас откусит мне башку. Стайлз тянет руки, которые от проснувшегося наконец страха превратились в желе, кое-как прикрывает свое горло, но взгляда не отводит. Волк фыркает, будто бы насмехаясь над его беспомощностью, высовывает язык и облизывает ему лицо. Но вместо того, чтобы приступить непосредственно к обеду, - ужину? – отступает, разворачивается, и так же мягко и неспешно скрывается в темноте. Что это, мать вашу, было? Волк мог это сделать. Он абсолютно точно хотел это сделать. Эта безумная жажда в красных глазах. Не похоже на то, с чем можно легко справиться, когда ты психованный убийца. Стайлз сомневается, что игра в гляделки могла бы его остановить. Почему не убил? И Стайлз вспоминает, что уже видел что-то подобное в кино*. Надеюсь в моей башке не завелся маленький оборотень. Он успевает почувствовать легкое негодование. Надо быть совсем никчемным, чтобы даже тварь, которая только и занимается тем, что всех убивает направо и налево, проигнорировала тебя. Стайлз вытирает лицо рукавом, приподнимается на локтях. Наверно попробовал, и не понравилось. У тупого оборотня просто отсутствует вкус. И вдруг что-то складывается в его голове так ясно. Он ведь не единственный, кого оборотень проигнорировал. А значит, он убивает не всех. Хорошенько обдумать эту мысль он не успевает, немного потрепанный Скотт с диким видом уже бежит в его сторону. - Чувак, я думал тебя сожрали! – он тяжело дышит и в целом выглядит очень странно. - Ну, похоже я не вкусный. - Идем скорей! Нам нужно найти Эллисон! И ночь превращается в бесконечную беготню по школе. А Стайлз может думать только о том, почему Скотт оставил его на съедение монстру. Ведь не мог же он не заметить, что за ним уже никто не бежит. Эта мысль беспокоит его даже больше, чем расстроенное лицо Лидии, когда Джексон при всех ведет себя с ней как с ничтожеством. Бесполезный оборотень, не мог сделать всем одолжение и убить этого придурка? Даже когда все заканчивается и Скотт пытается объяснить свое поведение, это кажется неубедительным. *** Стайлз заходит в свою комнату как раз, чтобы увидеть Дерека, который невозмутимо залезает в окно. Он застывает в дверях, даже не зная, как это прокомментировать. С одной стороны – живой Дерек лучше мертвого. С другой – если отец его здесь застукает, то как минимум опять арестует. Как максимум может и пулю всадить от неожиданности. - Ты же в курсе, что тебя разыскивает весь состав полиции? – Стайлз закрывает за собой дверь и пытается придать лицу серьезность, хотя улыбка просится, щекочет уголки губ. - Ага. И они точно не будут искать меня в доме шерифа, - Дерек демонстрирует зловещий оскал. – Можно воспользоваться твоей ванной? И мне нужна чистая одежда. Есть запасная зубная щетка? - Конечно, все что хочешь! Может и пожрать тебе приготовить? – это задумывалось как язвительная фразочка, но почему-то звучит как предложение. – Может лучше обсудим как ты резко отупел и из-за этого нас всех чуть не поубивали? - Может и обсудим. Но сначала пожрать. - Нахлебник! Значит сперва Кора здесь поселилась, теперь тебе личное полотенце подавай! – Дерек смеется и скрывается в ванной, - Совсем обнаглели. Чертова Хейл мафия, - Стайлз идет в комнату отца, чтобы украсть его футболку и старые спортивные штаны. – Если ваш дядя вдруг выйдет из спячки и объявится у меня на пороге, я даже не удивлюсь, - бубнит он, роясь в вещах. На самом деле, ему это нравится. Он складывает одежду на стуле возле ванной, спускается вниз. Отец на работе, и Стайлз от всей души надеется, что ему внезапно не взбредет в голову наведаться домой. На кухне небольшой бедлам после Коры, которая повадилась готовить завтраки. Но это довольно приятно, надо признать. Ей стоило бы также заняться обедами, а еще лучше – и ужинами. Он бы в этом никогда не признался, но в фартуке и с этим своим смешным пучком, со следом от муки на носу, Кора выглядела как игрушечная хозяюшка. Ладно, я все равно собирался запекать мясной рулет. За готовкой легко отгонять тревожащие мысли, и это кажется хорошей идеей. Пока он не лезет в шкаф за поддоном и не находит там форму для пирога. Но это же... Больше нельзя игнорировать. Стайлз достает форму и растерянно смотрит на нее. Медленно, но верно в его разум прокрадывается ужасная догадка. Пальцы белеют на темной эмалированной поверхности, потому что он сжимает ее слишком сильно. Как будто собирается задушить. Внутри у него липкий и холодный страх, он пульсирует, хочет вырваться наружу. Такой огромный и темный, что кажется и вся кухня погружается в эту тьму. Если немного подождать, рассеется ли он? Хочется отвесить себе оплеуху. Если и можно было напутать с контейнером, то второй раз это уже не совпадение, это закономерность. Он закусывает губу и зажмуривается, будто надеется, что, когда откроет глаза, никакой формы для пирога у него в руках не будет. Но она на месте, а еще Дерек материализовался на пороге и странно смотрит. Смешно расставил руки, словно собирается кого-то поймать. Но никто от него не убегает. - Стайлз, что с тобой? – его голос даже слишком обеспокоенный. - Я думаю, что ничего хорошего... – и сейчас расплачусь, вот черт! – Ты... ты помнишь тот вишневый пирог? – скажи, что помнишь, пожалуйста. - Ну да, ты говорил про него, - Дерек подходит медленно, почти незаметно. Он в самом деле не должен быть таким осторожным. Тут ничего не происходит, кроме крушения иллюзий. И совсем не обязательно подкрадываться волчьей походкой и излучать свою неуклюжую заботу. - Но ты видел его на подоконнике в вашем доме, когда мы встретились? – Стайлз хватается за последнюю соломинку, висящую этим вопросом между реальностью и вымыслом. - Возможно, - очень осторожный ответ. – Я как-то больше был занят твоей отбитой головой. В чем дело? - Мне... мне надо уйти, - воздуха не хватает и Стайлз выталкивает слова одно за другим очень быстро. – Закажи пиццу и попроси, чтобы у двери оставили. У меня в ящике стола есть деньги. Если вдруг вернется отец, то просто спрячься в гостевой комнате. Он обычно не заходит к Коре... Мне надо срочно уйти, - он мечется по кухне, но дурацкий упрямый оборотень загородил выход. – Надо сказать ему. Что я ему скажу? Что меня это достало? Что я сумасшедший... Я больше не могу так, понимаешь? Я так хочу его увидеть, и я не знаю, почему. Но теперь я думаю, что его там никогда... – не было. - Дай сюда, - Дерек ловит его за свободную руку, забирает злосчастную форму и прячет куда-то. Будто это изменит то, что уже случилось. – Твое сердце бьется слишком быстро. Присядь, - подталкивает к стулу и усаживает на него, как куклу. – Успокоишься, а потом срочно уйдешь. - Что, если я просто придумал это, - Стайлз яростно трет глаза, это не помогает. Стыдливо отворачивается. - Стайлз. Ты не пахнешь безумием, - Дерек берет салфетку и начинает вытирать ему лицо как маленькому. – Твой друг придурок. Ему бы морду начистить.