Change of masks

      — А, вот и Вы, доктор Шерман, — акулья улыбка, странные голубые до прозрачности глаза. Терон почувствовал, как по спине идёт холодок, а голова становится тяжёлой. Рядом — камера Сорок Девятого. По какой чёртовой причине его ждали здесь, куда он направлялся прямо сейчас, с утра? Приближённый к месту содержания кабинет, не так давно занятый Шерманом, оккупировал данный мужчина, которого в этом корпусе знал, наверное, каждый, но которого видеть здесь совершенно не хотелось бы. Тем более того не желал невыспавшийся Терон. — Молчите? Ну-ну, что Вы? Не ожидали меня увидеть?       — Как с языка сняли. Что Вы здесь забыли? — без особой вежливости он поприветствовал доктора, чьи имя и фамилию очень хотелось забыть и не вспоминать. Его чёртова замена.       — Вы ведь многое знаете о Маске? — учёному даже показалось, что над ним издеваются. Почему вдруг приходят именно к нему? Могли бы хоть предупредить. Разговор о сходствах двух объектов начинался давно, только вот Шерман старался отгородить себя от него. Кураторы различных существ, поставленных на содержание, не всегда ладили между собой, а конкретно он не питал никаких хороших чувств к тому, кто теперь стоял перед ним. И потому малодушно упускал многие возможности, не в состоянии без внешнего воздействия наступить на горло своей гордости и самому выпросить согласие на эксперимент. Но с этим учёным он однозначно работать не хотел!       — Читал, — для вида равнодушно пожал плечами Терон.       — Так вот в чём беда: мне кажется, что развитие дела об SCP-049 будет легко сдвинуть с мёртвой…       — С Вашего позволения, — под недоумённым взглядом собеседника вклинился Шерман. — Но сподвижек достаточно. Необходимо для начала провести минимум два интервью, и уже после этого прояснятся многие детали. Я недавно только проводил одну встречу. С Шарлатаном.       — Вы даже не знаете полную силу своего объекта, — с какими-то шипящими нотками ответил мужчина на этот прислащённый вежливостью отказ колкостью. Терон успел возмутиться лишь в мыслях: как много этому типу известно? — Вы не проводите более важных опытов после инцидента с доктором Хаммом, хотя для этого довольно много причин. Боитесь признать свою некомпетентность? Могу Вас разочаровать, но своим бездействием Вы лишь доказываете это.       — Дело вовсе не в…       — Я вижу достаточно, знаете ли, — понизил голос собеседник, перебивая. — Вы ненавидите меня, и я готов это проглотить, но игнорированию потенциала объекта не должно быть оправданий. Я любезно предлагаю Вам помощь, коллега, не плюйте мне в лицо отказом.       Терон замер. Как будто скальпелем этот учёный намеренно вскрыл гнойную рану, с наученной точностью проходясь самым болезненным способом, лишь бы выдавить необходимый ответ, пусть даже принизив собеседника и указав на его слабость. Тем не менее, Шерман решился дать ответ:       —… Маска имеет особое воздействие на сознание. Использовать его опасно, тем более для встречи с другим объектом.       — Вот как? Я уверен, что ничего не случится, если мы попробуем. Наука не терпит вопроса «Опасно ли это?», зато любит ответ «Почему бы и нет?».       — А я непоколебимо верю в то, что Вы подскользнётесь и разобьёте нос через две минуты, — язвительно парировал Шерман. — Но это не значит, что такое событие действительно произойдёт.       — Вы серьёзно? Вы хотите упустить такой шанс?       — Какая разница? Наши объекты разные и, к тому же, имеют высокий уровень опасности; поэтому, как Вы выражаетесь, я уверен, что запрос на их коммуникацию скорее всего отклонят.       — Что ж, спешу Вас обрадовать! — лучезарно и вместе с тем до ужаса гадко улыбнулся мужчина, не к месту обнажив белые зубы. — Этот самый запрос сейчас на рассмотрении и, по моему Вам заверению, будет одобрен, если, конечно, Вы сами согласитесь.       Второй раз за время этого выматывающего разговора Шерману выбили почву из-под ног. Его попытались уверить — да что там, уверили! — в том, что экспериментальное общение двух объектов приведёт к прорыву, и сам он, положа руку на сердце, не будет скрывать, что это действительно было бы чудесно. Может, в таком случае, он бы даже рассчитывал на премию в этом месяце. Только вот беда: ему для такого необходимо сработаться с одним голубоглазым гадом с улыбкой проголодавшегося тигра, готовящегося к поеданию одного учёного. Сам Терон, откровенно говоря, его не просто не любил, а целиком и полностью ненавидел. Этот человек вызывал отвращение почти на бессознательном уровне, или, как сказали бы некоторые, источал какие-то злобные флюиды…       Но нужно подумать головой, как настоящий учёный и должен: в этом подобии предложения больше плюсов, чем минусов. Да и сам Доктор, как если бы его мнение здесь весило больше, чем пёрышко в подушке, наверняка был бы рад отвлечься и провести день в допросной наедине не с Шерманом, а с кем-то более интересным. Верно ли поступит Терон, если согласится? К каким последствиям это приведёт?..       — Мне необходимо обдумать Ваше предложение, — медленно проговорил он. — Я… напишу Вам позже. Не смейте приходить ко мне лично.       — Вот и чудненько. Мою почту, доктор Шерман, Вы знаете.       Быстрым выверенным движением крутнувшись на каблуках вбок, учёный, чьё имя наверняка было первым в списке грешников по количеству нарушенных заветов, ретировался восвояси. Боль в голове, будто бы олицетворявшая его, ушла вместе с ним.

***

      Шерман стоял у стены, в отдалении от остальных людей; в руке у него был стакан кофе, почти что чернильно-чёрного. Мужчина с лёгким интересом осматривал тех, кто тоже явился в зону отдыха на обеденный перерыв. Чьих-либо имён он не знал, да и узнавать не слишком спешил, ведь наверняка выбросил бы их из памяти через десять минут, пока пил кофе.       В углу, что-то тихо обсуждая, сидели белобрысый молодой человек и тёмненькая девушка. У двери рядом с двумя охранниками мужчина в коричневой кожаной шляпе что-то громко говорил в телефон. У автомата со снеками трое юношей, ещё недавно бывших студентами. Рядом с ними стоял высокий крепкий учёный в немного подпаленном белом халате, но понять, чем именно тот занят, было проблематично из-за ракурса. В соседнем помещении людей было в разы больше и даже сосчитать их взглядом было проблемно… Шерман туда не заходил. Боялся встретиться взглядом с Элайджей.       Терон сделал последний глоток и выбросил бумажный стаканчик в мусорку. Странное ощущение, будто он был героем романа, которого не пойми зачем закинули в реальный мир, не отпускало долгое время. Мужчина обхватил что-то серебряное и блестящее на безымянном правой руки, покрутил эту безделушку пальцами. Кольцо, теперь принадлежащее лишь воспоминаниям, ощущалось таким родным. Когда-то оно связывало Шермана с кем-то, но все нити были перерезаны, и сам учёный стал обычным человеком, ни чем не ограниченным и до безумия одиноким. Самым что ни на есть заурядным второстепенным героем…       В коридоре, за спинами двух охранников, как-то невнятно и незаметно возник человек с голубыми глазами. Светлые русые волосы, утончённые черты лица и улыбка делали его необычайно красивым. Но за ними ничего не стояло. Он, как статуя или маска, улыбался всем, но безлико и бессмысленно, высказывая настоящие эмоции редко. Он был слишком похож на своего объекта, но в то же время был куда более отвратительным, ведь за притворством стоял не многолетний опыт и скука, а жестокость и подобие психопатии.       — Ах, — Элайджа подошёл к Терону, погружённому в мысли, и положил руку ему на плечо. Тот незамедлительно отвлёкся на него, вскинув голову, ощерился и сбросил чужую ладонь. — Вот и Вы.       — Я смотрю, Вам чувство такта не знакомо, — прошипел потревоженный Шерман.       — Вы так думаете?       — Да, — сжал губы в тонкую линию и опустил взгляд.       — И что же Вы решили?       Мужчина сложил руки за спиной, застучал по кольцу ногтями. Собраться с мыслями после утреннего посещения было сложно. Особенно учитывая, что перед обедом и походом в лабораторию ему пришлось немного поработать с SCP-049. Раньше это казалось проблемой — ведь объект крайне опасен, — но теперь являлось лишь работой, которую Шерман, несмотря ни на что, любил. И эту её часть в том числе. Потому что работа в кои-то веки возвращала его в реальность из пучины уродливых ломаных мыслей. Из печали, что следовала вместе с вынужденным одиночеством. А Доктор был не просто опасным — он говорил, понимал, сам рассказывал, давал советы. К нему нельзя было не питать никаких эмоций.       — Я… — Шерман облизнул губы и хмуро кивнул. — Согласен, если Вы всё-таки постараетесь более не трогать меня.

***

      Тихо. За стенами, необработанными ничем, что могло бы задержать силу Доктора в камере, можно было прочувствовать, как идёт мужчина, всё ближе к соседним кабинету и офису наблюдений. Это не Терон, которого было легко опознать по странным, философским мыслям, а…       Сорок Девятый с некоторым удивлением опознал Элайджу Иткина, который временно замещал Хамма некоторое время назад. Но его профиль был другим, поэтому после исследований его быстро перевели в иное крыло. Объект поднялся и подошёл к двери, делая вид, что просто прогуливается в задумчивости, как и всегда. Тут были камеры, пишущие запись постоянно, однако данные удалялись спустя ровно десять дней из-за того, что поведение Доктора было единообразным. Нечего другим было знать о том, что совпадение было не совпадением…       Элайджа был спокоен как удав, стоя в ожидании. От него исходила уверенность, несмотря на то, что он был совсем в чужом для себя корпусе, в котором он был последний раз долгое время назад. Тогда было необходимо проверить способности Доктора влиять на сознание, пока на место куратора не нашёлся бы более подходящий специалист. Сорок Девятому свезло в том, что привычки читать людей и воздействовать на них он не имел, делал это редко, считая своё преимущество немного… отвратительным. Копошиться в чужих умах — вот чего не должен делать лекарь без острой надобности узнать симптомы у немого.       Вскоре пришёл Шерман. Как и ожидалось, он нервничал. Чтобы вникнуть в диалог, который, очевидно, касался бы самого Сорок Девятого, пришлось сплутовать и проникнуть в сознание Терона. Его учёный был ему по сердцу, причинять ему головную боль неумелыми действиями было неловко и неприятно, но что делать? Металлическая дверь крайне сильно глушила звуки…       — А, вот и Вы, доктор Шерман, — молчание в ответ, пауза. — Молчите? Ну-ну, что Вы? Не ожидали меня увидеть?       — Как с языка сняли. Что Вы здесь забыли?       Разговор медленно и неспешно продолжился, а объект продолжил вышагивать по серой комнате, пока не остановился рядом с низкой койкой, оставленной только по просьбе Сорок Девятого. Терон сказал, что только лишь «читал» о маске, но что он имел в виду? Разве он не проводил эксперименты, не разговаривал? Или… они говорят о ком-то другом? В сознание пришла мысль Шермана о чём-то под номером Ноль-Тридцать-Пять. Ах, вот оно что. Когда-то во время работы с Хаммом были разговоры о нём, но, как на грех, Доктор не сразу вспомнил об этом, ведь кроме случайных фраз было ничего не ясно… Однако ж, что там за схожесть между ними такая? Он сам не знал, кто или что создало его, но, выходит, есть вероятность, что таковых, как он, было более одного? Или тут что-то иное? Глухо, как в тумане…       На Шермана давили. Объект почувствовал, как Терон ощерился иглами от злобы и беспомощности. Гордость задавлена под напуском чужой уверенности, и сам учёный что-то невнятно пытался ответить, а после просто сдался. Он побеждённо, но не согласно продолжал парировать, отвечать и, в конце концов, пообещал подумать над предложением о встрече двух объектов.       Доктор сел на колени перед койкой, как будто перед молитвой, но вместо неё кончиками пальцев носителя провёл по длинному клюву. В смятении, он опустил плечи, не зная, что и думать. Сорок Девятый не думал о том, кто его создал. Но знал своё предназначение, свой талан. Значит, этот Маска такой же? Или имеет другую стезю?       Когда Элайджа ушёл, Чумной Доктор прекратил своё влияние на Шермана.

***

      Через четыре часа, которые можно было провести разве что за мыслями — других альтернатив Сорок Девятому не предоставлялось, дверь распахнулась. Два сотрудника безопасности вошли, два остались у входа. За ними, совершенно пренебрегая безопасностью, — Шерман, сжатый от нервов, как пружина. Но ему и нечего было страшиться, ведь Чумной Доктор не причинил бы ему вреда. А ещё поодаль, но ближе к Терону, стоял младший научный сотрудник в выглаженном белом халатике и такого же цвета перчатках. Видимо, спустя долгое время, его снова попросят предоставить свои лекарства для анализа.       Ошейник, как его было принято называть, и ограничители; охрана что-то говорила, но то было настолько привычно, что никто уже не вслушивался. Сорок Девятый шёл так же, как и всегда, практически по той же траектории, только развилка в конце повернула в иную сторону.       Комната, в которую его привели, была практически белой, с сероватым металлическим отблеском. В центре стоял длинный стол, стул, оба прикручены к полу намертво. Отвели к дальней стене, усадили. Крепление с шеи Доктора прикрепили на крепкую цепь, не слишком тяжелую, которая начиналась где-то в ногах. Максимум полметра в сторону от стула, если стоя, — оценил свои возможности объект. На другом конце стола остановились двое учёных, в их числе Терон и младший научный сотрудник, который тонкими пальцами в плотных перчатках раскладывал переносную лабораторию. В основном в ней преобладали инструменты, контейнеры и колбы для сбора материалов, базовые реагенты. Тем временем ограничители с рук сняли, а сам объект сел за стул.       — Они, — Шерман положил на свою часть стола папку, подтолкнул её, и она проскользнула по столу Доктору. Тот ловко её поймал, не дав ей упасть, и открыл. Несколько фотографий плохого качества, а точнее — приближенные кадры из записи одной из операций. Последнюю он делал давно, но про анализы долгое время было ни слуху ни духу… Значит, это не главная цель встречи.       Сорок Девятый снял саквояж с пояса и поочерёдно стал доставать склянки. В некоторых из них плескались странные замоченные цветы. Доктор поставил все лекарства подальше от себя, потратив на это несколько минут, и откинулся на спинку стула.       — Что ж, — Терон жестом попросил охрану отойти к двери, а сам подошёл, однако не слишком близко. На его руках, уходя куда-то под рукава рубашки, тоже были плотные перчатки, но уже чёрные. Он переносил бутыльки по два к молодому человеку из лабораторного отдела, а потом, когда несколько миллилитров оказывались в небольших колбах, отдавал обратно объекту.       — Я хочу сказать, пока есть возможность, — произнёс Шерман, нарушая молчание. Младший научный сотрудник чуть вздрогнул, но никак иначе не отреагировал. — Элайджа Иткин предложил Вам встретиться с другим объектом. У Вас есть схожести в, — он прервался, как будто мысленно споткнувшись. — В биографиях. Однако дело в том, что SCP-035 обладает довольно… хм… неприятным характером, — обтекаемо отметил Терон. — И имеет возможность проникать в чужие подсознания, манипулировать кем-либо… Я думаю, Вы сами должны оценить риски, ведь я сам могу ошибиться и дать Вашей сопротивляемости подобному неверную оценку.       Учёный говорил просто, но подбирал слова так, чтобы не было никакой возможности расценить его слова, как нечто большее, чем просто вопросы насчёт возможного предстоящего интервью. Готовность объекта, его согласие на сотрудничество — и более ничего. Хотя Доктор, конечно, ощущал гораздо большее в этих словах.       — Я не против. Не думаю, что мне что-то грозит, поскольку я не человек, моё сознание куда защищённее. Если Вы беспокоитесь об этом.       Нижние грани глазниц приподнялись, будто бы маска улыбнулась. Однако Шерман лишь сжал губы, раздумывая над ответом объекта. Ему была неприятна мысль о сотрудничестве… Но если Сорок Девятый не против, то, видимо, стоит перешагнуть через свои опасения и попытаться? Терон сомневался, ведь два сходных объекта в одном помещении могут вызвать большие проблемы. Хотя нет, кому он врёт? Насчёт Шарлатана он так не беспокоился. Всё дело не в Маске. Беда в Элайдже.       — Я прошу, — тихо и доверительно добавил Чумной Доктор. Эта фраза всё же наклонила чашу весов в сторону согласия.