Когда рушится небо

      Раньше мне нравилась дорога от работы до дома. Тарахтение маршрутки было приятным и успокаивающим, а предвкушение домашнего уюта и спокойствия – грело душу. Сейчас же эта дорога лишь давала надежду на короткий отдых. Передышку между погружениями в ад. Да и домом то место, куда я каждый раз возвращался – не назвать. У меня, скорее, комфортный и безопасный ночлег.       С этими мыслями я делаю засечку на наплечной пластине. Кость ящерской брони никак не поддаётся армейскому ножу, но мы только вылетели, а дорога часа на два, так что хоть тонкий желобок нацарапать у меня есть возможность. Особенно, если ни на что не буду отвлекаться.       – Юр, курить будешь? – спросил меня товарищ, протягивая сигарету.       – Не, я ж бросил, ты забыл?       – Как давно?       – Месяца три где-то – недолго посчитав ответил я. Непрошенный собеседник задумался, раскуривая предложенную мне ранее сигарету.       – Ещё с распределения.       Я кивнул. Не хотелось особо ни о чём говорить. Голова и ноги сильно болели. Всё, чего мне реально хотелось – поесть, смыть с себя этот день и лечь спать, чтобы его забыть.       – Ты вообще странноватый стал после этого. С ящерами постоянно тусуешь, чёрточки царапаешь. Бои считаешь?       – Вылазки. После каждой – одна засечка.       – И какая у нас сейчас статистика?       – В наших условиях, я считаю, вполне нормальная – несколько безрадостно произнёс я и указал на плечевую пластину ножом – тут каждая засечка — значит один раз, когда мы спасли людей. То есть возвращаемся мы уже с восьмого.       – А на локте? – затягиваясь сигаретой, кивнул товарищ на щиток предплечья, где виднелись ещё отметки.       Я на мгновение остановился, вглядываясь в те засечки. Их было значительно больше, чем на плече.       – На локте смысл обратный – сказал я заметно тише, чтобы спасённые не могли нас слышать и взглянул на товарища. Глаза мужчины пристально рассматривали второй щиток. Его взгляд тяжелел с каждой сосчитанной засечкой.       – Двадцать один раз, Дим – отведя глаза, сказал я. Повисла вязкая неприятная тишина. Воздух полнился запахом табака. Вдалеке, где сидели спасённые, кто-то говорил, кто-то молился и только я и окружающая меня команда нашего отряда слышали тихие скребки металла по кости. Небольшая царапина таки появилась на броне.       – Ты помнишь каждый? – тихо спросил мужчина.       – Да. И каждого, кто там полёг – ответил я, продолжая царапать плечо.       – И Марину?       – И её.       – Вроде, то десятая наша вылазка была?       – Да – ответил я, считая чёрточки, после чего указал ножом на одну из них – эта.       – На плече? Мне казалось, мы тогда никого не вытащили.       – Понимаю – я взглянул на товарища. Он был спокоен. Смотрел перед собой, просто держа в руке сигарету.       Марина, его сестра, была хорошей женщиной. Со своеобразным характером и взглядами. Иногда они с Димой ссорились, даже могли начать посреди ночи и продолжать до самого утра. Со своим вечно сбитым графиком она не давала ему нормально спать. Ему было тяжело вести с ней диалоги – он говорит об одном, она о другом. Посиделки с ней часто сопровождались аплодисментами рук об лица, ведь петь она не умела совсем.       Но всё это никогда не разлучало их. Пусть они ссорились, но всегда мирились. Пусть она не давала выспаться Диме, но всегда заботилась, пока бодрствовала. Пусть в разговорах она теряла их нить, уходя куда-то в свои дали, но это не мешало ей быть со всеми чуткой и понимающей. Да и, пусть она плохо пела, но всегда старалась. А игравший ей на гитаре Дима – поддерживал это.       Они были не разлей вода, всегда возвращались из рейдов вместе. В обнимку. До того раза.       Она погибла, как солдат. Вытаскивая товарища из-под огня. Человека спасла, но вот сама не выкарабкалась.       Дима после этого совсем изменился. Все понимали – почему. Многие, как ни печально, могли разделить его боль. Времени прошло ещё слишком мало, чтобы он свыкся с потерей, но уже видно, что он на ней научился. Ни к кому не привязывается, мало с кем радушен и приветлив. Но запил и постоянно курит. Ещё сильнее стал пить после случая, когда вдруг просто на автомате окликнул Марину, чтобы та дала закурить.       Я был рядом и мне тоже невыносимо больно тогда резанула по ушам тишина.       – Сегодня я тоже ставлю метку на плече, но мы много кого вытащили. У нас есть, что отметить, как вернёмся – сказал я, глядя на товарища. Он слегка нахмурился. Кивком молча согласился, в очередной раз затягиваясь сигаретой.       – Сначала помянем – сказал он мрачно, потушил сигарету, смяв её в руке и кинул на пол.       Тут он был прав. Да, мы спасли около полсотни людей, но и потеряли с десяток хороших ребят. И не факт, что хоть один из спасённых станет на их место.       Перед глазами снова всплыли, ещё свежие в памяти, картины последнего боя. К непрекращающимся выстрелам, крикам людей и бесконечному свисту и стуку пуль где-то рядом, я привык быстро. Но клёкот их жуков был чем-то новым. Что-то среднее между пением дельфинов и скрежетом металла по стеклу – он вызывал неконтролируемую панику и страх. Хотелось просто убежать и забиться в угол. Спасало то, что к нашим реакциям адаптировался живой костюм, который быстро спас уши от этого мерзкого звука, не заглушая прочие. Но на это было нужно время. И в первый раз, как обычно, его не бывает. Столкновение с этими машинами так же было у нас первым.       Некоторые товарищи впали в ступор, увидев эту машину. Будучи размером с легковой автомобиль, жуки бегали по полю боя на своих пяти оперённых металлом лапах с такой скоростью, которой я никогда не видел. Одна штука убила пятерых за несколько секунд. И меня достала бы, но её оглушило взрывом гранаты, а я с испугу высадил в оказавшееся обнажённым сочленение лап все иглы. За мгновение до выстрела я разглядел внутри что-то синее, трепещущее, после чего внутренности машины превратились в месиво и она, в судорогах, истекая синей светящейся жижей, рухнула.       Артём, Таня, Саша, Толик и Стас погибли за пару мгновений от одной такой твари. За пару секунд я лишился сразу всех друзей. Стаса знал ещё со школы, с Сашкой работал вместе, Артём с Таней и Толей к нам прибились уже в лагере ящеров. Подготовку прошли, всякого повидали. Толя спецназовцем был, на Тане жениться хотел.       А она была бы и не против. Правда они так и не поговорили.       Недалеко что-то мягко стукнуло об пол, и я вздрогнул. Весь отряд повернулся на шум. В проходе, на четвереньках, лицом к нам сидела низкорослая, по меркам сородичей, ящерица. За её спиной воцарилась гробовая тишина. Я уверен, что все спасённые пялились ей в спину, не зная, что их ждёт. Ещё бы – тебя только вытащили из концлагеря какие-то люди в странной броне, запихнули внутрь летающего ската, а в нём, оказывается, ещё и прячутся огромные человекоподобные ящеры. Да и нечеловеческие пропорции могли напугать и без того натерпевшихся людей – длинные когтистые руки до колен, два сустава на ногах, необычно длинная талия. До сих пор, подобных ей они вряд ли видели. Ящерица тоже это поняла, потому мягким движением легла на бедро и опёрлась на руку, длинный хвост описал дугу и лёг возле своей хозяйки. Она двигалась завораживающе, как кошка. Грациозная и опасная кошка. Около четырёх – пяти метров, от макушки до стоп. Наш Координатор.       Она обернулась на спасённых и медленно окинула их взглядом, задержавшись глазами на каждом, после чего повернулась к нам. За её спиной послышался приглушённый разговор и лёгкое оживление. Она успокоила людей.       "Какие указания?" – спросил командир, сидевший напротив – "Ещё к кому-то заглянем или по домам?"       После его вопроса вся группа внимательно посмотрела в глаза ящерицы. Изумрудно-зелёные с вертикальными зрачками. Они смотрели беспокойно и строго. Так мать смотрит на детей, собирая их в школу холодной зимой. Когда понимает, что прежде, чем достигнуть цели, им придётся пройти холод улицы и опасность машин. Потому она наказывает беречь себя, смотреть по сторонам и помогать друг другу.       Нам предстоял холод гораздо более пронизывающий, чем зимний и опасность машин, что убивают специально, а не по воле случая.       Мы должны зачистить ещё одну базу врага. Видимо её нашли недавно, а мы были ближайшей группой, чтобы отреагировать.       "Объект большой?" – координатор кивнула.       "Помощь будет?" – снова согласие.       Костя повернулся к группе, и все молча проверили оружие, броню, разгрузку. Ножи были на месте, игломёты на предохранителях. Некоторые, включая меня, коснулись пола, запрашивая корм для костюма – последнее задание было сложным, стреляли много. Запасы нужно было восполнить. Приложенные руки обвили трубки, подключились к костюму и стали закачивать концентрат. Когда костюм наелся, мы отняли руки от пола и взглянули на ящерицу.       Она довольно кивнула, встала, прошлась, между нами, до стенки транспортника и села на колени лицом к нам. До неё было несколько метров, но с её габаритами она казалась совсем рядом.       "Вы идёте с нами?" – поинтересовался я. Она повернулась и глаза цвета изумруда вновь встретились с моими. Уверенные и спокойные. Она идёт с нами. Знает, что нам нелегко пришлось в прошлый раз и сейчас хочет поддержать нас в бою напрямую. Её глаза погрустнели. Она сочувствовала нашим потерям и чувствовала вину. Знала, что такое смерть, знала, что ребята были нам, как родные. Она не хотела, чтобы так вышло. Знай кто об этих машинах – пошла бы с нами тогда. И потому она идёт с нами сейчас. Не только чтобы поддержать морально и в бою. Она тоже ждёт, что машины будут.       Координатор тепло улыбнулась и, протянув руку, тронула мою. Там, где засечки. Она внимательно оглядела их и задержалась на новой, еле заметной. Посмотрела мне в глаза, словно прося разрешения. Я не особо понял, чего она хочет, но кивнул, после чего ящерица легко и аккуратно доцарапала своим острейшим когтем новую бороздку на броне, немного задержалась и добавила ещё одну рядом. Она была уверена, что мы справимся. На душе стало спокойнее.       Я кивнул и тоже улыбнулся ей. После этого координатор убрала руку, села ровно и закрыла глаза.       – Юр, на секунду – позвал меня наш офицер.       – Что, Кость?       – Я хочу, чтобы ты прикрывал нас. У тебя лучше получается работать издали – глаз хорошо намётан и стреляешь метко. Без проблем? – Внутри стало противно. Меня хотят задвинуть подальше от основного сражения. Обидно.       – Это из-за жука?       – Отчасти, но всё не так, как ты думаешь. Кроме ребят на передовой мы двух снайперов потеряли. Прикрытия нет совсем. Если б их не накрыли – тот жук бы сразу лёг. Выполни роль снайпера. На тебе огневые позиции – пулемёты, снайпера, офицеры. Жуки тоже.       – Как это убили снайперов? Ару и Гавра?       – Да. Это было недалеко от тебя – за зданием. По нам из тяжёлой пушки работали. Я положил синюю, но она всё-таки выстрелила и снаряд полетел точно в их позицию. Я лично проверил – их разбросало от места взрыва. Умерли сразу – заброневое. Тела не выдержали ударную волну – Костя выглядел очень мрачным. Винил себя, не иначе. Знал, что не виноват, но от того не легче.       – Я всё сделаю, будь спокоен. Ты не знал, что так выйдет. Мы все делаем то, что должны – попытался я его поддержать. Он кивнул. Костя везучий – у нашего отряда почти полностью сменился состав за три месяца, но мы с ним, Димой и ещё некоторыми везунчиками – пока держались. Но если мы – солдаты, которые теряют в бою сослуживцев и друзей, то Косте, как командиру, мы все были ещё и подчинёнными. Все решения были за ним, и он нёс за них ответственность, как минимум, перед собой. Я не видел ни единого случая, чтобы он отправил людей на верную смерть или отдал глупый приказ, всякий раз чья-то гибель была случайностью или невозможностью успеть сделать хоть что-то – выстрелить, отбежать, спрятаться или нанести хоть какой-то ощутимый вред. Но Костя считал, что ему не хватало реакции и смекалки предугадать то, что будет.       И не он один. Я тоже не знаю ничего наперёд. Например – что ожидать от этого боя. Только синие будут против нас, опять жуки, а может и что похуже. В голове копошилось много беспокойных мыслей, с которыми я поплёлся на своё место. По пути взглянул на ящерицу. Та выглядела умиротворённой и сосредоточенной. На лице не было видно ни единой эмоции, но глаза под веками слегка ходили по сторонам. Она, наверное, получала указания.       Только я сел – в голове замелькали картинки, словно воспоминания, видения. С высоты птичьего полёта я наблюдал за полями. Вокруг смеркается, на горизонте тонкая полоска алого заката, вот-вот отдающего права правления ночи, но не эта красота привлекает внимание.       Подо мной стеклянное марево.       Над серыми мёртвыми холмами и полями, из которых будто выпили всю жизнь.       А вдалеке – неестественный холм, всё больше расслаивающийся на отдельные части с моим приближением. Подлетев ближе, я уже вижу невысокие, раскидистые, белоснежные постройки. Марево хорошо их скрывает, превращая воздух вокруг в сплошную мешанину, но с такого расстояния я уже могу разглядеть общие черты. База была действительно большой, словно маленький посёлок. Не меньше километра в диаметре. И крупная часть этой базы отведена под склад, на котором стопками сложены семигранные металлические рамки. До боли знакомые рамки. Внутри них за руки и ноги прикреплены люди, словно распяты. Пленники истощены, чуть живы, но всегда в сознании из-за наркотиков, вкалываемых рамками.       Рядом с этим складом я увидел здание, которого всегда боялся и ненавидел – именно в него людей сгружают, вытягивая разум. Оно порождает марево, которое, проходя сквозь проёмы в стенах, сочится особенно густым калейдоскопом изломов. Вокруг этого здания было много строений поменьше, назначения которых я не знал, и доки синих – рассредоточенные по поверхности земли ячейки, торчащие из земли, в которых синие подзаряжались, напоминая личинок в трупе.       База вызывала неприятное ощущение. Она похожа на сухой растрескавшийся нарыв или опухоль, с копошащимися там синими паразитами и сочащимся гноем изломов. Наваждение пропало. Голова немного гудела, я окинул взглядом команду – многие пытались проморгаться или тёрли глаза. Инструктаж от ящеров – то ещё удовольствие, но всё же — это очень информативно. Я понял, какую позицию мне нужно занять, чтобы прикрывать группу. Да и примерные позиции врагов стали известны. Правда, из-за такого сильного марева позиция будет достаточно близко, иначе я мало что увижу, даже визоры брони не помогут.       Ящерица встала и внимательно осмотрела нас. Она не первый раз вела инструктажи, как и другие ящеры, но у неё они всегда какие-то особенно мягкие. Не знаю, с полом это связано или с личностью, но с ней так "говорить" явно приятнее. Координатор смотрела сосредоточенно, с готовностью и решимостью – мы прибыли.       Все приготовились к посадке.       Сердце билось неожиданно спокойно, в отличии от прошлого раза, но мне всё равно не хотелось до чёртиков опять окунаться в бой.       Мягкий толчок значил, что мы сели. Створки грудной клетки транспорта раскрылись, и группа тут же вышла.       Пройдя пару метров я занял позицию и оценил обстановку. Мы далеко от базы, приземлились за линией горизонта, чтобы не привлечь внимания. Координатор смотрела в направлении цели, остальные заняли круговую оборону вокруг летающего зверя. За спиной послышался стук сомкнувшихся створок и взмах крыльев с лёгким гулом двигателей. Транспорт взлетел и направился на нашу базу. Как я понял – он отвезёт эвакуированных людей и вернётся за нами.       Координатор сменила окрас и фактуру брони с серого цвета своей кожи на камуфляж, намного больше подходящий под окружение, мы последовали её примеру. В который раз я подметил для себя интересное сходство механизма маскировки ящерской брони с тем же механизмом у каракатиц.       Как только транспортник пропал из поля зрения, мы выдвинулись.       Предстоял марш-бросок на полтора десятка километров.       Время в пути прошло незаметно – сосредоточенность на мышцах делала своё дело, а костюм и, по совместительству, экзоскелет ящеров – помог не устать и я даже пару раз вздремнул в дороге. Но дрёма была, пусть и освежающей, но беспокойной. Я ждал битвы. За несколько месяцев таких вылазок – привыкаешь и просто относишься к такому спокойнее, но совсем до профи мне далеко, потому отринуть эмоции никак не получалось.       – Дим, идёшь с Юрой– услышал я голос командира рядом. Костя заставил меня вздрогнуть своим голосом – неожиданно бодрым, посреди марш-броска то.       – А он хде? – прозвучал сбивающийся голос Димы где-то позади.       – В снайперах на удалении. Прикрывать его будешь и помогать.       – Приял – Дима совсем сбился. Хрипловатый раньше голос сейчас напоминал старого шансонщика.       Впереди всех, трусцой на четвереньках, бежала Координатор. Физиология давала ящерам возможность двигаться и на двух, и на четырёх конечностях так быстро, что они бы и спорткары обогнали, но в строю мы двигались со скоростью самого медленного бойца, чтобы не нарушать строя. Ящерица же использовала нашу малую, для неё, скорость, чтобы оценивать обстановку. И это выглядело завораживающе – матовый камуфляж брони слегка переливался в ночи, показывая лишь силуэт – длинная шея с аккуратной головой, похожей на голову варана и двумя изумрудными огоньками глаз периодически поднималась, чтобы осмотреть территорию лучше и дальше. Казалось, что глаза в это время светились тусклее. Ящерица словно уменьшала их свечение. Её же длинное тело и не менее длинный хвост изгибались подобно змее, волнами отблёскивая в свете звёзд.       Внезапно все чувства обострились. В нос ударила сухость. Мы вошли в марево. Ночью его преломление было не так заметно, а вот остальные чувства – легко обнаруживали. Я, как и все, надел маску. Воздух стал легче, а земля перед нами – чётче. Работали встроенные фильтр и визор. Вдалеке проступил лёгкий свет базы. До неё было не меньше трёх километров. Впрочем, и это расстояние было покрыто быстро. Когда мы приблизились к базе, Координатор оглядела нас и задержала взгляд на командире. Она идёт отдельно и будет нас направлять. Костя кивнул ей и тихо выдвинулся с остальной группой вперёд. Мы с Димой и ящерицей разделились и разошлись в разные стороны.       Базу уже было видно, но она достаточно далеко – у нас были время и место занять позиции. Нападать решили с самой удалённой от пленных части базы, чтобы ненароком никого не зацепить.       Главное в штурме синих, как всегда – перебить офицеров. Без них эффективность войск падает многократно и в столкновении один к одному мы, при условии, что одеты во всё ящерское, выигрываем у синих без командира даже меньшим числом.       – Ты хоть чёрточку дописать успел? – хрипло спросил Дима.       – Успел. И ещё одну, с запасом – ответил я. Это придало ещё больше уверенности. Товарищ одобрительно посмотрел на меня и сосредоточился. Я соврал, сказав, что это я.       Но так ли оно важно сейчас?       У синих своеобразная система обнаружения – внутри базы мощный излучатель-приёмник, формирующий широкий неосязаемый пузырь вокруг, начинающийся у самых первых укреплений – семиметровой сплошной стены и заканчивающийся метров через сто-двести наружу от стены. Система настроена на особые технологии ящеров, при малейшей активации которых, срабатывает тревога, с точными данными по точке проникновения. У нас с собой были такие технологии, но в неактивном или разобранном состоянии, а значит невидимые. Правда выключена в том числе связь, потому действовать разным группам приходится независимо.       Ближе к стенам были классические часовые, которых нельзя было убивать, пока не начнём штурм. Потерю синие сразу обнаружат и нас раскроют.       Из-за всего этого мы с Димой перешли на очень медленный шаг, внимательно осматривая окрестности. Я периодически поглядывал на основную группу. Из-за камуфляжа их было практически не видно даже в движении. Координатора я давно потерял из виду. Она или скрылась за рельефом или двигалась максимально незаметно, что ящеры, даже при своих габаритах, могут делать филигранно.       Вскоре мы заняли позиции на удобном холме с лесополосой. Расположились на нём так, чтобы можно было легко за него отойти и сменить позицию, но расслабиться нам не дали. Я вёл взглядом основную группу, которая почти подошла к стенам, как вдруг рядом услышал лёгкий хруст сухой травы и веток. Взглянув на Диму и поймав его взгляд, я понял, что он не шумел. А раз так, то это может быть только одно – патруль.       Мы были совсем не готовы, позиция хорошо скрыта от базы, но в упор мы, как на ладони. Судя по звукам – осталась пара мгновений на принятие решений. Только вот, помимо пряток – вариантов нет. Сменить позицию мы не успеем при всём желании. Дима лежал в кустарнике, потому ему было проще – он подвинулся вглубь растения и застыл. Костюм принял текстуру окружения, отрастил несколько веток и травинок для маскировки. Я же лежал на голом участке. Всё, что было рядом – сухое сломанное дерево и решение я принял быстрее, чем мог его обдумать. Молниеносно рванул к стволу и лёг, раскинув руки и ноги в случайном порядке. Костюм сработал так, как я и хотел. Голова, шея и часть плеча, внешне, приросли к стволу и стали его частью, тело и конечности обросли корой, где-то потрескавшейся, где-то содранной, камнями и землёй с пожухлой травой. Мгновение – и я прикинулся частью ствола и корнями сухого дерева. При этом прекрасно видел и товарища и тех, кто должен был к нам подойти.       Визитёры не заставили себя долго ждать. На холм взобрались пятеро. Девушки были необычно, для людей, высокими, но метр-полтора уступали Координатору. У двоих на лицах были шлемы, напоминающие рыцарские. Головы остальных венчали короткие волосы, которые, по виду, были необычайно плотными и больше напоминали иглы. Тела были облачены в белоснежный доспех с узкими полосками открытой кожи по бокам, от подмышек до бёдер. Ноги и руки так же были закованы в своеобразные латы, которые не закрывали конечности полностью, оставляя голой узкую полоску кожи с внутренней стороны. Было видно и механическую природу ног ниже колена. Икры и стопы были заменены сложным рессорным механизмом.       Синие передвигались тихо и аккуратно, внимательно осматривая округу. И, как на картинах одного художника – чем дольше я наблюдал их, тем больше находил отличий от людского поведения. Голова, на пропорционально более длинной шее, на манер птиц, сохраняла идеальный баланс и перемещалась редко, рывками. Четырёхпалые руки вели себя, как жгутики, словно пытались дотянуться до земли, чтобы её ощупать, притом постоянно растопырив ладони. Ходили синие тоже странно – словно по канату. И всё это было каким-то механическим. Общее впечатление складывалось странное. Ощущение неуместности происходящего, испанского стыда и какого-то древнего страха, сидящего в организме на уровне инстинктов.       Усиливало это ещё и полное молчание синих. Ни переговоров, ни какого угодно взаимодействия.       Вдруг одна из девушек направилась ко мне. Заметить не должна была, но шла уверенно. Пара шагов и вот девушка прямо передо мной. Я отчётливо вижу блестящую, неестественно гладкую кожу, похожую на латекс, широко открытые немигающие глаза с какими-то подведёнными к ним из скул имплантами, вижу странные пропорции и изгиб ног, ширину таза и узость плеч. Длинные четырёхпалые руки потянулись ко мне, и я уже был готов рвануться и выстрелить, но они прошли мимо. Синяя ощупала сломанный ствол дерева рядом с моей головой, после чего сложила ладонь другой руки клином и с силой ударила дерево. То раскололось, а рука вошла по середину предплечья. Медленно достав её, она осмотрела ладонь. Та была окроплена еле блестящей в ночи алым. Краем глаза я заметил, как к Диме тоже подошла синяя и стала ему на ладонь, осматривая округу. Тот даже не шелохнулся. Я хотел было подивиться его выдержке, как ударившая дерево синяя выпрямилась и стала мне на грудь обеими ногами. Костюм по-древесному захрустел и просел, но я этого даже не почувствовал. Разве что меня чуть вдавило в землю. Немного постояв и поозираясь, вся пятёрка двинулась куда-то вдоль стены.       Я осмелился пошевелиться только когда это сделал Дима. Ему как раз было видно, куда ушли синие. Аккуратно и медленно взглянув им вслед, я увидел лишь еле заметные светлые силуэты. Столкнуться с основной группой они не должны, пока не начнётся атака.       Мы с Димой вернулись к оборудованию позиции для стрельбы.       За короткое время нам удалось подготовить несколько одиночных и несколько парных лёжек, плюс пути отхода и сделать пару ложных позиций.       Пока готовили их – я не смог удержаться, чтобы не глянуть туда, куда ударила синяя. У дерева явно не должно было быть крови. В образовавшейся дыре я увидел второй выход. Это было дупло и судя по разорванной тушке, в нём жила белка. В груди немного защемило. Синим была ненавистна любая жизнь. Даже самых безобидных существ. Я хотел было вернуться к подготовке позиций, но тут заметил движение в дупле. Аккуратно запустив туда руку, я отодвинул оторванный хвост животного и под ним, к своему удивлению, обнаружил маленького бельчонка. Присмотревшись, нашёл и его братьев и сестёр. Они попали под удар синей.       Я аккуратно достал испуганное животное. Как ни странно – он не издал ни звука, хотя детёныши обычно зовут родителей на помощь.       Этому, к сожалению, уже никто не поможет. Я вытер кровь с меха зверька. Тот смотрел на меня испуганными глазами и часто-часто дышал. Сбоку подошёл Дима и посмотрел на находку.       – Забирай. Этих тоже спасать надо – сказал тот, хлопнув меня по плечу.       Кивнув ему, я сделал то, что собирался сам – аккуратно посадил зверька на плечо. На спине внутри костюма появилась полость. Бельчонок осторожно слез с руки, а потом, ведомый неизвестным запахом, аккуратно заполз в импровизированное дупло. Во время рейда заботиться о зверьке будет некогда, потому то я скомандовал костюму организовать бельчонку достаточную по размерам камеру с вентиляцией. Теперь, когда он в безопасности, мне можно было больше об этом не волноваться, и я вернулся к работе.       Заняв одну из парных точек – мы стали ждать. Я с трудом нашёл группу у самой стены, так хорошо они были замаскированы. Ребята сильно рассеяны. Нескольких я недосчитался, беспокойство ненадолго закралось в душу, но вскоре рассеялось.       В ушах стал нарастать гул – они активировали бомбу у стены, после чего я заметил отбежавших от неё сослуживцев. Этот гул был не просто звуком – вибрировало само пространство. Изломы марева в большом радиусе, идущем далеко за нашу с Димой позицию, стали выравниваться и складываться, синие на стенах забеспокоились. Дёрнулись сразу все, опустили забрала, стали везде шнырять. Я же – дрожу. Руки сжимают игломёт, глаза обращены на врага через прицел, но сознание отчаянно хочет убежать.       Гул становится сильнее – вслед за ушами его почувствовала грудь. Синие заняли оборону, не понимают, откуда будет атака, но отчаянно ищут. Наши нашли слепую зону у системы обнаружения синих, потому те не могут ничего понять. Включили прожектора, выискивают всё, что хоть как-то может представлять опасность, но мы были далеко, а группа – под идеальной маскировкой ящеров.       К гулу добавился резонирующий свист, дрожание пространства стало хорошо чувствоваться. Синие одновременно рванули со стены, но было уже поздно – бомба готова.       Боже, как я не хочу драться. Меня снова ждёт этот ад.       Я зажмурился, но взрыва не последовало. Вдруг мне стало легко, а в голове прояснилось. Всё ещё не хотелось быть тут, но больше не было страшно. Чувство такое, словно накрыли тёплым одеялом. На мгновение я повернул взгляд, словно зная, куда смотреть, и нашёл два тусклых изумрудных огонька вдалеке. Она смотрела прямо на меня.       Времени вернулся прежний ход. Тьма с красными жилами заполнила пространство и с оглушительным грохотом разорвала часть стены, пробила глубокую брешь в обороне и снесла несколько зданий внутри самой базы. О синих, попавших в область взрыва, можно было забыть.       Основная группа вошла. Я снова прильнул к прицелу, высматривая синих на позициях и крышах. Увидел двоих – захотел было выстрелить, но ничего не произошло! Я забыл снять предохранитель! Скомандовал игломёту и был готов стрелять, как цели тут же упали. Отряд сработал быстрее меня. Я корю себя за беспечность и нерасторопность, но уже ищу новую цель. Внутри базы пальба, стрекочут автоматы синих, ухают игломёты наших, с обеих сторон летят и взрываются гранаты. Наконец выцелил одну синюю на крыше – стреляю, попал в голову. Она разлетелась во все стороны, но тело продолжило стрелять – не убил. Выцеливаю живот и даю пару выстрелов. Синяя повернулась, скрыв просвет, но первая игла пробила броню, а вторая порвала синюю пополам. Убил. Выцеливаю новых по крышам. Вижу пару! Лежат одна за другой. Выстрел – игла пробила голову первой и разодрала вторую осколками. Не шевелятся – убил. Смотрю на наших – потерь нет. Двое ранены. Костю прижали за укрытием – пулемётчик. Выцеливаю по следам от пуль – гадина за зданием.       – Дим. Пулемёт за домом на два часа.       – Принял.       Стреляю в нужную точку, подсказывая Диме. Тот вслед отработал несколько фугасов. Его тяжёлый игломёт пробил здоровенную дыру в стене. Стоило пыли осесть, как я увидел цель. Поймал голову синей в прицел, выстрел – рикошет от шлема! Девушка упала, но быстро встала, поднесла руки к пулемёту и тут же взорвалась вместе с куском здания, в котором сидела. На месте взрыва отчётливо развеялись тонкие красные прожилки. Координатор постаралась, не иначе. Бой продолжается, я выискиваю новые цели и тут же стреляю, размазывая одну синюю за другой. Марево, расправленное взрывом бомбы, снова наплывает и, пусть даже через визор, стрелять получается с трудом. Силуэты размываются, ломаются. Я начинаю мазать. На одну синюю потратил две лишние иглы, на другую пять.       – Да сдохни ты! – рычу в неистовстве, высаживая одну иглу за другой в мазню перед глазами, пока наконец не попадаю в цель. Оружие разогрелось – я трачу иглы быстрее, чем оно может их производить. Нужно успокоиться, сосредоточиться, но мысли о погибших в прошлый раз ребятах не дают покоя. Боюсь, что погибнет ещё кто-то и хочу поквитаться за уже мёртвых. Страх и ярость борются с разумом, что уповает на логику и здравый смысл. И эта битва в голове идёт на фоне битвы реальной, где наша группа неслабо продвинулась вперёд, но и синих стало заметно больше.       Тут волной снова накатило умиротворение и взгляд машинально поднялся на очередную синюю. Взял себя в руки и снова стреляю. Раз за разом крася стены вражьей базы в синюю кровь. Глаза почти моментально находят цели. Я чувствую, где враг, даже его не видя. Координатор. Она всегда нас направляет, подсказывает. Морально успокаивает, а иногда и физически спасает. В прицеле скользнул кто-то из наших, решивший было сменить позицию, но мгновенно упавший. Его словно что-то одёрнуло и тут же в том месте прострекотал пулемёт. Боец отполз в другое место и пропал из поля зрения. Ящерица же видела нас всех. Чувствовала. Она была для нас почти таким же командиром, как и вражеские.       Почти. Их офицеры другие. Они – связующее звено всего синего войска. Но работают, как компьютер. Под их контролем все синие прут сплошным потоком, действуют слаженно, как единый организм. Одни стреляют, другие перезаряжаются или меняют позицию, по готовности меняются, но в результате огонь по нашим не прекращается ни на секунду.       Нужно обезглавить, разделить их.       Рыскаю прицелом по дальним обзорным точкам, по всему, откуда может открываться обзор. Нашёл! На крыше главного, ненавистного мне, здания, среди каши изломов, я увидел лица, но приглядевшись понял – лицо одно на всех. С таким искажением не попаду, а синяя, стоит попасть под огонь – спрячется. Потом в этом мареве не найду.       Даю костюму команду держать в прицеле лицо, а сам оборачиваюсь в поле, ища зелёные огни.       "Ну, где же ты?" взмолился я, вглядываясь во мрак и тут увидел – вот они, два изумруда! Выцеливают врагов. Как и мы с Димой, Координатор стреляла из игломёта по синим, не сильно, внешне, отвлекаясь на подсказки нам, но почувствовав мой взгляд – обернулась. Наши взгляды встретились. Слушает.       Я прошептал: "Помогите! Вижу офицера, но марево мешает, не попаду – уйдёт!". Зелёные огни кивнули и загорелись ярче. У меня слегка заболела голова, но я понял – нужно увидеть цель.       Прильнул к прицелу, перехватил управление костюмом и сосредоточился на синей. Голова стала раскалываться, глаза заболели – Координатор смотрит моими глазами. Люди к такому явно не приспособлены. Я даже не могу моргнуть, но тут меня отпускает. Совсем. Я на мгновение запереживал, думал – в неё попали, но тут марево передо мной стало выравниваться и вдоль линии взгляда замелькали красные прожилки. Она выравнивает пространство, чтобы я мог выстрелить. Держу на прицеле синюю. Вот лиц стало уже пять, теперь три. Пространство нехотя складывалось, давая мне прицелиться лучше и тут синяя забеспокоилась. Заметила! Дёрнулась было бежать, но я выстрелил. Меж двух изломов, понятия не имея, но нутром чуя – она там, а ждать некогда. И изломы покрылись синим. Как и обильный кусок белоснежной стены за синей. На душе стало легко. Мысленно поблагодарив Координатора, я взглянул на поле боя.       Синхронность синих пропала. Они стали оглядываться друг на друга. Некоторые звенья ещё действовали слаженно, но не вся армия. Я ликовал. Это могло сломить ход боя в нашу пользу.       – Кость! – вызвал я командира по связи – Это Юра! Мы убили главного офицера синих!       – Красавцы! Работаем! – ответил Костя, перекрикивая бой.       Воодушевлённый достижением я прильнул к прицелу, высматривая новых синих, но тут в груди похолодело от звука, что перекрыл всю канонаду выстрелов и взрывов – клёкот. На охоту за командой выпустили жука. Нескольких, к большему ужасу, понял я, услышав ещё один клёкот из другого места. Сердце стучало. Твари бронированные, быстрые, по таким непросто попасть, а каждое мгновение промедления – чья-то жизнь.       – Дим, твой второй!       – Уже! – ответил парень и я услышал, как его игломёт заухал особенно часто.       Я всё выискивал своего. Опять клёкот. Да где ты? Не вижу ничего, марево мешает целиться. Ребята рассеялись по базе, заняв позиции и отстреливая синих. Высматриваю жука – нигде нет. Взрывы не утихают, Дима рядом ухает игломётом – ещё работает по жуку. На территории базы упало что-то очень тяжёлое. Дима на мгновение замолчал, потом стал работать реже и тише.       – Попал?       – Раскидало по всему переулку, сверху ещё и дозорная вышка упала!       – Красава! Я не могу своего найти!       – Видел движение на Костиной позиции.       Поворачиваюсь, нахожу нашего командира – тот бежит за дом, останавливается и прикрывает других отступающих. Смотрю в проход. Клёкот, а следом – жук.       Пятиметровая худощавая машина. Пять ног, усеянных металлическими перьями. Она словно передвигалась, опираясь на крылья, но перья их могли легко резать даже броню ящеров. В центре всего – покрытое перьями шарообразное тело с множеством голубых сенсоров, напоминающих глаза. Безумная штука движется хаотично, рвано, каждый раз прижимаясь то к одной поверхности, то к другой. Вот бежит, припав к земле и тут же прыгает на стену, снова на землю, прячется за здание и прыгает через него, навстречу отступающей группе.       Я пытаюсь попасть в сенсоры, чтобы махина хотя бы дала расстрелять себя, как следует. Стреляю раз-другой, всё мимо. Жук мечется во все стороны, разбрасывая всё, что его окружает, прячась за любые укрытия, мгновения спустя разбивая их в ошмётки. Игломёт ухает раз за разом, ребята в укрытиях тоже поливают тварь, но не могут попасть. Некоторые убегают.       "ДА ТВОЮ МАТЬ!" – ору от бессилия, промазав в очередной раз. Игломёт уже урчит и жжёт плечо, но я не обращаю внимания. Жук быстрый, но я должен попасть. Рядом часто заухал игломёт Димы. Он тоже подключился и тоже мажет.       "Шустрый, зараза!" – слышу его крик. А жук всё бежит, перемалывая здания перед собой. Десять метров до наших, пять, два... да стой же ты... Он добежал до ребят и тут же порвал пополам одного, второго, развернулся на месте и побежал к Косте, но тот успел запрыгнуть в окно. Жук рванул за ним, но проход узкий.       ОН ЗАСТРЯЛ!       "Сдохни тварь, сдохни!" – с криком высаживаю все иглы, что можно, пока игломёт вынужденно не отключается, пытаясь передохнуть, охладиться и нарастить боезапас. Жука разорвало на куски, лапы далеко разбросаны, всё в синей жиже. В стене, вместо окна, большая дыра. В груди похолодело. «Кость?» – шепчу: «Ну, где ты? Ну выйди, брат!»       Из-за стены показывается большой палец, через мгновение поднимается ствол и Костя выходит, осматривая улицу. Понял, что мы работали. Живой!       Спас! Снова облегчение. Внимательно осматриваю поле боя. Мы не побеждаем, но и не проигрываем. Держим рубежи и перемалываем синих. Как же их много! Я дождался, пока отдохнёт оружие и снова выцеливаю синих. Офицеров не могу найти, работаю по огневым точкам, пулемётам, гранатомётам.       Дима иногда просит помочь огнём, чтобы пробить здание. Взрывы не прекращаются, белоснежные здания базы синих – падают, стрекотание пулемётов синих и уханье наших игломётов слились. Всё похоже на адскую какофонию. Синих подступает всё больше. Пусть мы и убили командира, но численный перевес остался на их стороне.       – Жень, проход на пол-одиннадцатого! – сказал Дима.       – Ага! -перевожу взгляд и вижу толпу синих, бегущих за зданиями. Сыплю иглами, стараясь попасть хоть по кому-то и тут новый звук заставляет мурашки бегать по всему телу.       Над базой раздалось хором два душераздирающих, тонких, неестественно громких крика. Следом я увидел, как со стороны склада выросли две белоснежные махины, похожие на перевёрнутые капли. Они вздымались над зданиями, сопровождаемые то ли воем, то ли свистом, разносящимся над всей базой и, наверное, далеко за её пределами. Громады, размером этажей пятнадцать, не меньше, поднялись над землёй. Изломы под ними бурлили, как вода на огне. К потусторонним звукам звёзд добавился высокий писк, похожий на шелестящий, ломаный ультразвук. Капли поднялись над зданиями и поплыли к нам.       – Юр, не спи! – закричал Дима. Я осознал, что впал в полное оцепенение. Проморгавшись, оценил обстановку – синие стали меньше наседать, наши сильно их оттеснили, но были совсем не готовы биться с гигантами. Я не знаю, что готовит этот противник и потому ищу через прицел слабые точки. Но, как на зло, ничего не нахожу. Капли, как и жуки, целиком покрыты металлическими перьями, плотно прилегающими и наслаивающимися друг на друга. Ничего не выдаёт уязвимости, а иглами перья не пробить, уже проверено на жуках, только позицию раскрою.       От группы до капель осталось метров двести и тут их писк замедлился, стал ниже и оттого – отчётливей. Перья на громадах взъерошились, зашевелились волнами. Капли стали раскрываться - полусфера оказалась сердцевиной, а конус расслоился на семь гибких крыльев. Слишком быстро и неестественно для таких размеров громады разложились в перевёрнутые семиконечные звёзды. Крылья одной из них волной пошли от края к центру, сердцевина, на мгновение, приоткрылась, как цветок с семью лепестками и тут же воздух пронзил воющий надрывный нечеловеческий крик. Сияя бирюзово-синими оттенками, густая каша изломов пошла конусом от сердцевины и накрыла бойцов на одной из улиц. Синий и бирюзовый сменились алым, белоснежные стены зданий обагрились. Один выстрел унёс жизнь десятерых наших и перелопатил целую улицу, превратив всё в месиво. Злость снова закипела во мне.       Взяв в прицел середину, я стал ждать. Тело было неуязвимо для нас, а вот середина, в момент выстрела, я уверен – нет.       – Дим, следи за другой звездой. Попробуй стрелять в центр, как откроется. На мне та, что уже стреляла.       – Принял.       "Ну же, попробуй ещё что-нибудь выкинуть!" – почти просил я. И гигант не заставил себя ждать. Писк чуть изменился, и крылья снова пошли волнами. Стрелять нужно было на упреждение. Окно выстрела было мизерным. Выстрели раньше – промахнёшься и раскроешь себя. Выстрели поздно и погибнут люди. Я ждал. Стоило волне крыльев дойти до сердцевины – выстрелил взрывной иглой. У неё малая пробивная способность, но огромная мощность взрыва и разлёта осколков. Точно в момент, когда центр раскрылся – игла прошла внутрь. Звезда только начала ещё один вскрик, знаменующий её выстрел, как взрыв иглы оторвал один из лепестков и сильно повредил другой, заставив тот болтаться, словно дверь на петлях. Крик продолжился, но в нём было больше боли и неистовства, он хрипел и рвал уши, даже в костюме. Синий конус изломов ушёл мимо группы и вверх, полоснув небо. Ликование ненадолго посетило меня, но тут же уступило место здравому смыслу – звезда ещё жива и теперь, вероятно, знает, где мы.       В подтверждение моих мыслей – та медленно стала поворачиваться к нам. Вижу, как по одной из звёзд стала палить группа и убеждаюсь в том, что броню можно было и не пытаться пробить. Даже царапин не осталось, но это уже и не так важно.       Внезапно рядом упало что-то большое. На мгновение зависло над нами, схватило, прижало к себе и понесло куда-то прочь. Спустя мгновение пришло осознание — это Координатор! В голове сумбур – мы же побеждаем, зачем нас забирать?       Ответом на мой вопрос, за её спиной, под ещё один крик, сломался синим воздух. Наши позиции целиком были раскурочены. «Как там бельчонок?» – на мгновение всплыло в голове и так же быстро пришло тёплое и приятное чувство спокойствия. Лишь его нотка, столь мало было времени, но и этого мне хватило, чтобы понять – всё с ним хорошо. А вот у нас были крупные неприятности.       Координатор бежала по пересечённой местности с бешеной скоростью. Она несла нас от базы, а одна из звёзд следовала за нами, уже выйдя за внешний рубеж укреплений. На удивление, мы почти не качались, и я понял, что лучшей позиции для выстрелов не найду. Переворачиваюсь в руках ящерицы удобнее – нужно отстреливаться! Целюсь, вижу середину звезды и выпускаю очередь фугасов в отсутствующий сегмент. Пять попаданий и звезда издаёт очередной вопль, разрезая небо. Она приостанавливается, а одно из крыльев – с большим грохотом падает на землю. Ещё один сегмент центра повреждён, но не оторван и я вижу уязвимое место.       Какую-то синюю область в центре всего этого исполинского механизма. Но попасть в такую маленькую точку – тяжело. Нужно дождаться ещё одного залпа. Координатор сильно отвела звезду от базы и стала по широкой дуге возвращаться.       Она дразнит звезду! Хочет, чтобы та атаковала, а потом мы вернулись и прикончили вторую.       И звезда купилась. Она навелась прямо на нас и словно вдохнула. Крылья пошли многими волнами, взъерошились перья и заходили ходуном. Звезда стала напоминать сломанный фрактал, после чего сердцевина открылась полностью.       За доли секунды я отчётливо увидел в прицел синюю в такой же рамке, как те, в которых заключены пленные люди. Рамка была подключена к крыльям машины и лепесткам её сердцевины. Вокруг голого тела синей ветвились сотни проводов, кабелей и трубок, в которых девушка будто запуталась. Какие-то были подключены к телу, а какие просто уходили в его глубь. У синей не было ноги и обеих рук. Вместо них, к культям, воткнутые прямо в кости и мясо, были подсоединены какие-то механизмы и провода, идущие к рамке. Вместо одного глаза – из черепа выходила крупная трубка, увитая проводами. В другом же глазу было нечто ещё страшнее всего этого зрелища.       Агония.       Я увидел живое существо. Такое же, как Дима, Костя, Координатор, я сам. Не киборга в ангельского вида латах, как прочие синие. И она страдала, умоляла о смерти взглядом единственного глаза. Довершало картину светящееся ярким сине-голубым нечто, что пульсировало внизу распоротого живота. Пульсировало, как шум вращающегося фрактала.       Координатор резко остановилась, положила нас на землю под собой и устремила взгляд на звезду, а та, в свою очередь, закричала так, как не кричала прежде. Как сломанная заевшая программа, как затроившая колонка, как кричит женщина, на глазах у которой с ребёнка снимают кожу. Как всё это вместе и в тысячу раз страшнее.       Но кричала не сама звезда. Кричала девушка в её центре. Пространство передо мной, сколько хватает взгляда, превратилось в густой бурлящий сине-голубой геометрический ад, но вместо того, чтобы порвать нас троих – огибает и расходится во все стороны, вырывая землю и остатки деревьев.       Меня оглушило. Кроме писка в голове ничего нет. Взгляд затуманен, а тело не слушается. С трудом я поднимаю голову и вижу ящерицу, стоящую на четвереньках над нами и прикрывающую своим телом. Она пристально смотрит на звезду, а вокруг нас ярко пульсируют красные прожилки и витает тьма.       Я понимаю, что нужно это закончить. С трудом беру в руки отлетевший игломёт. Ещё один вопль оглушает и сбивает с ног, снова накрывая нас. В глазах потемнело. С трудом я смахиваю оцепенение, поднимаю игломёт и выцеливаю середину звезды. Наши с синей взгляды снова встречаются. Мой, испуганный, но яростный и её – взгляд мученика, увидевшего, наконец, своего палача. "Скоро это закончится" – говорю я мысленно. Опускаю прицел в голубое нечто и выпускаю очередь игл.       Выстрелы разрывают синее тело, освобождая его от пут проводов и железа. Разлетается во все части сломанный фрактал в животе, теряя сияние. И последнее, что я успеваю увидеть в глазах девушки через дёрнувшийся от отдачи прицел – облегчение. Она смотрит прямо на меня с благодарными слезами, после чего иглы разрывают её голову на части.       Изломы под звездой прекращают бурлить, крылья и перья застывают, и вся громада оседает на землю, ломается под собственным весом и вскоре превращается в белоснежную груду искорёженного металла.       А следом я вижу последние мгновения и другой звезды. У неё сломаны два крыла, полностью оторваны лепестки, она тоже готовится выстрелить и тут же получает лавину игл, казалось, от всей группы сразу, после чего падает на главное здание, проламывая его крышу и частично обрушивая.       Однако бой на базе продолжается, но один звук привлекает внимание. Откуда-то сбоку слышится низкий, еле заметный гул. Я поворачиваюсь на звук и вижу три чёрные тени.       – Транспорты ящеров! Подмога! – ликую я и по связи докладываю – Кость, прибыли три ската ящеров со стороны склада базы! Держитесь там!       – Шикарно! Сидите, где сидите, мы справимся! – радостно перекрикивая выстрелы кричит командир, а потом куда-то в сторону – Держим оборону! Ящеры прилетели!       Стоило связи прерваться – загудело и заскрежетало пространство. Стена на другом конце базы взорвалась в нескольких местах. Всё, что мне осталось – наблюдать. Я видел, как один транспорт кружит над базой и из него тянутся чёрно-красные струйки залпов, от которых по базе посыпалась канонада мощных взрывов. Видел, как другой садится за проломом стены на складе и чёрные тени из его чрева почти моментально оказываются на базе. Как белоснежные стены и крыши стали краситься в синий. Видел, как третий транспорт облетел базу и сел перед нашей группой, после чего и там сопротивление синих было вскоре подавлено.       Победа! Тяжёлой ценой, но победа!       На моё плечо что-то капнуло.       Я поднял голову на ящерицу. Она тоже смотрела на прилетевших ящеров, но что-то было не так. Она припала на одно колено, руки по-прежнему упёрты в землю, вторая нога напряжена.       Изо рта течёт кровь. Густая, почти чёрная, с красным отблеском.       Сердце уходит в пятки. "Только не ты!", думаю я. Слишком громко, чтобы она услышала. И она обернулась. Изумрудные глаза были полны радости. Она помогла. Спасла всех, кого только можно было. Она улыбнулась и закрыла глаза. Тело медленно обмякло и опустилось на землю рядом. Я подхватил её и обратил внимание на спину, до того скрытую от взгляда.       Экзоскелет был порван в клочья. Наружу смотрел, казалось, порванный вдоль, позвоночник. Рёбра были раскрыты, как пасть глубоководной рыбы. Органы, частично, превратились в мешанину. Двух из четырёх лёгких не было, одно из сердец с трудом билось, постоянно сбиваясь, второе, точнее то, что от него осталось, лишь агонизировало, расплёскивая кровь. Кишечник был раскидан, один его конец висел на хвосте.       Она приняла на себя все выстрелы звезды по нам...       – Кость – доложил тут же Дима, увидев состояние ящерицы – Координатор тяжело ранена. Приняла на себя несколько выстрелов звезды. Спина раскурочена в кашу. Срочно сообщи ящерам – нужна помощь.       – Твою ж, принял! – прозвучал шокированный голос командира.       Дальше я ничего не слышал, лишь смотрел на ящерицу. Она дышала, её сердце всё так же медленно билось. В отличии от бешено стучащего моего.       "Как я могу помочь? Что мне делать?" – взмолился я, глядя на Координатора.       Та протянула ладонь. Дрожащими руками я крепко и осторожно схватился за неё, как за единственное, что имело ценность в этом мире. На лице ящерицы скользнула улыбка. Я вряд ли смогу что-то сделать. Потому поддерживать её тем, что всё получилось – единственное, что мне остаётся.       Координатор слегка приоткрыла глаз и с трудом посмотрела на меня.       Она благодарна за всё.