The Laws of Gods and Men

Винтерфеллом издавна правил дом Старков, с тех пор, как восемь тысяч лет назад Брандон Строитель с гигантами основал северный замок. В его стенах разливалась вода, похожая на горячую кровь, уютные спальни с меховыми одеялами согревали в заунывные холода, в катакомбах под крепостью были похоронены несколько поколений их рода. Все Старки любили этот нескончаемый снегопад, хвойные леса и белоснежное небо, что на равнинах простиралось до самого горизонта. В таких условиях они вырастали серьезными и спокойными людьми, которые могли показаться южанам излишне скучными — хотя и семью никогда не смущал свой суровый вид. Но когда Санса, скитавшаяся по миру уже несколько лет, наконец вернулась на Север, девушка впервые почувствовала себя не дома. Она мечтала снова попасть в Орлиное гнездо к боязливой тетушке Лизе и ее странному сыну, готова была терпеть замужество с Бесом, а все потому, что Петир Бейлиш распорядился судьбой Сансы иначе: и девушку обвенчали с Рамси Болтоном, по факту Сноу, бастардом, вознесшимся до лорда и захватчиком Винтерфелла. Так было нужно, если Санса хотела удержать владения, законно ей принадлежавшие. Та быстро возненавидела собственную комнату, где Рамси брал ее, как дешевую шлюху. После ночей с мужем у Сансы всегда оставались бордовые синяки на бедрах (благо, их скрывал подол платья), всех людей Старков в Винтерфелле истребили или запугали так, что те боялись даже заговаривать с леди — это было чревато определёнными последствиями. Когда у Болтона было хорошее настроение, тот отправлялся на охоту со своими псами и подолгу пропадал в лесу, не трогая жену вовсе. Это были воистину счастливейшие моменты ее супружества: девушка могла прогуливаться по дому и не страшиться наказания, есть свои любимые лимонные пирожные, болтать со служанками и просто отдыхать в своих покоях ото всех. К ужасу Сансы, она потихоньку привыкала к этой жизни и чувствовала все меньше желания и сил сопротивляться происходящему. Голова уже просто раскалывалась в раздумьях: как там Арья, Бран, Рикон, а Джон? Так хотелось увидеть их, извиниться за то, как внезапно пришлось расстаться… Она поняла, что беременна, когда организм отверг уже третий приём пищи, а живот характерно вздулся. Накатила глубокая паника: если до этого и был шанс избавиться от ужаса, в котором Санса застряла, то теперь ее намертво привязали к Болтонам кровью и чревом, наследием и владениями… Санса оставалась Старком, а ещё в ней текла кровь Талли, чей девиз был: «Семья, долг, честь», поэтому мысль избавиться от ребёнка даже не приходила ей в голову. Девушке несказанно повезло: у неё родился сын. В день родов Рамси, надев маску нормального человека, склонился над чадом и расплылся в улыбке. Его отец, лорд Русе Болтон, оценивающе глядел на наследника издалека. — Как же мы назовём сына, Санса? — Рамси смотрел на жену невинными глазами ягнёнка. — Как вам будет угодно, милорд. — выучено проговорила она и поклонилась. — Ах, я думаю, мальчику отлично подойдёт имя Нэд, в честь твоего милого отца. Правда, надеюсь, он не повторит судьбу своего деда, двух обезглавленных северян крипта точно не потянет. — Нарочито обеспокоенно цыкнул он. — Или же Джоффри? По моему, современно. Тебе нравится, любовь моя? Сансу едва не перекосило, когда она услышала это. Рамси издевался над ней: то, что она каждый день будет видеть в своем сыне мерзкую рожу его отца было явно недостаточно для Болтона, конечно, нужно назвать его именем человека, что сломал ей психику, обезглавив бедного Нэда. Девушка сдержалась и вежливо кивнула. — Ты придурок, Рамси. Уйди с дороги. — Русе Болтон с бесцветными глазами протиснулся к люльке, метнув между этим раздражённый взгляд. — Это ведь не неженка с юга, это мой внук и твой наследник. Его будут звать Домерик, как твоего покойного брата. Рамси такая вседозволенность не понравилась, но он стиснул зубы и согласился с лордом Болтоном. Тот был единственным человеком, которому Рамси боялся перечить. Сына Сансы назвали Домериком. В Винтерфелле к этому ребёнку относились не лучше, чем к остальным Болтонам. Санса ни от кого такого не слышала, и все же могла чувствовать, как к нему присматриваются, пытаются выявить типичное их роду сумасшествие… Санса мечтала стать женщиной, похожей на Кейтелин Старк — такой же любящей вопреки всему матери, но когда она смотрела в эти серые глаза и темные, с холодно-серым отливом волосы, возникало только желание отвернуться и убежать. Домерик не был таким уродливым, как отец, черты лица и фигуру он унаследовал от матери: высокий для своего возраста рост, широкие плечики, вытянутое лицо сердечком и тонкие губы. Домерик рос очень красивым мальчиком, чем-то похожим на Бенджена Старка, но Санса не видела в нем ничего, кроме напоминающей о Рамси серости очей. Она хотела, правда хотела и пыталась полюбить своего сына, но… Как можно было суметь после всего? А потом произошло то, что произошло: Теон наконец очнулся от пелены страха, они с Сансой и младенцем на руках бежали из крепости, когда Болтоны сражались с войском Станниса Баратеона, а потом погоня, спасение в виде Бриенны Тарт, Чёрный замок, Джон… Когда Рамси наконец был повержен, а Винтерфелл — отвоёван, Санса впервые за много лет вновь обрела свободу. После этого все в жизни девушки стало складываться хорошо: битвы выигрывались, дом остался при ней, вернулись Арья и Бран. На север прибыл Джон с королевой Драконов Дейнерис, а так же карлик Тирион в качестве ее десницы. Ещё одна представительница рода Таргариенов с платиновыми волосами и фиолетовыми глазами не вызывала у Сансы никакого доверия, несмотря на сладкие речи и громкие обещания. Жизнь научила ее проверять людей временем и поступками. Однажды Дейнерис, когда непосредственно северу больше ничего не угрожало, подозвала к себе десницу и леди Винтерфелла на личный разговор. — Леди Санса, вы как всегда обворожительны. — королева улыбнулась глазами. — Тирион, вас я рада видеть тоже. Присаживайтесь, пожалуйста. Тирион и Санса сели за круглый стол напротив матери Драконов. — Насколько мне известно, до того, как вы вновь вернулись домой, леди Санса, вы длительное время проживали в Королевской Гавани и были помолвлены с Джоффри Баратеоном. — Все так, ваше величество. — Ответила Санса холодно. — Позже, когда ваш брат Робб, — простите меня за такую тему — когда ваш брат Робб и леди-мать были убиты в близнецах, а Бран и Рикон считались погибшими от рук Теона Грейджоя, вы стали первой в очереди на наследие Винтерфелла. Вас склонили к замужеству с Тирионом, чтобы Ланнистеры смогли распоряжаться северными землями, так? — Дейнерис скрестила руки и выжидающе уставилась на собеседницу. — Верно. — Девушка кивнула. — И что же, вы любили своего мужа? — Меня принудили к этому браку, ваше величество, я думаю, вы знаете ответ. — Уклонилась Санса. — Одно могу сказать точно — Лорд Тирион никогда не сделал мне ничего плохого и не притронулся против воли. Мы находились с ним в дружеских отношениях, когда проживали в столице. Я рада видеть его живым и теперь. — Чудно слышать от вас такое. — Королева откинулась на спинку стула и удовлетворенно улыбнулась, будто бы добилась того, чего очень хотела. — И вот ведь ещё какой момент: вы отбыли в Орлиное гнездо так внезапно, что ни один Септон не знал об этом и брак расторгнуть не мог. Соответственно, это правдиво, что ваши клятвы все ещё действуют, и замужество с Рамси было незаконным? Последняя ее реплика Сансе очень понравилась, она была рада откреститься от связей с этим человеком настолько, насколько это возможно, однако девушка поняла, к чему клонит Дейнерис. — Что вы хотите? — прямо спросила она. — Провернуть схему, обратную плану Тайвина Ланнистера. — Дени сказала это с безумным восторгом. — Сейчас Королевская гавань находиться в распоряжении Серсеи, но она всего лишь королева-регент. — при упоминании Серсеи девушка пренебрежительно фыркнула. — Джейме — рыцарь, он не претендует на наследство, Тириону достался утёс Кастерли, да, но представьте, если у вас появятся законные наследники? И к тому же, объединение двух великих домов пойдёт нам на пользу. В столице сейчас и так неспокойно, если мы хотим заручиться большей поддержкой, то должны предпринять для этого все, что только можно. — Вы действительно думаете, будто Серсея станет играть по правилам? — видимо, мать Драконов провела слишком много времени с дотракийцами и те сожрали её мозги, как деликатес, думала Санса. Иначе как ещё объяснить тот факт, что эта девушка так наивна? — Все ее дети — бастарды, и, несмотря на это, оба сына успели посидеть на железном троне. Когда мой отец рассказал всем правду, королева отрубила ему голову. — Я королева. — тон Дейнерис заметно изменился и похолодел в считанные секунды. «Ты глупое, летнее дитя, если это единственное, что тебя напрягло.» — промелькнуло в голове у рыжеволосой девушки, но говорить такое вслух она не стала. — У меня уже есть наследник — Домерик. — сказала Санса. Ей не хотелось снова рожать, и в принципе иметь близость с мужчиной. — Болтонов возненавидели на Севере. Твой сын не кажется жестоким, но всем это не объяснишь, милая, ничего не поделаешь, к тому же, ему перейдёт Дредфорт — замок Болтонов. Если же он наследует Винтерфелл, подвергнет себя опасности от тех, кто желает мести. — Ваше величество, я с глубоким уважением отношусь к леди Сансе, но девушка ещё так молода и прекрасна, она может испытать нежные чувства и родить детей от любимого человека. Неужели вы исключаете возможность найти для неё более подходящую партию из знатных лордов? — вмешался Ланнистер. — Любовь — это так прекрасно, Тирион! — Вздохнула Дейнерис, вернув в голос нежность. — Однако, сейчас не время разводить сопли. Это не просьба. Вы обновите клятвы завтра, у богорощи. — Мой дом поклоняется семерым, а не старым богам, моя королева. — заметил карлик, но взгляд бурерожденной заставил его замолчать и кивнуть в согласии. — А теперь идите, я закончила.

***

То, что происходило потом, полностью нельзя описать и в сотнях тысяч предложений. Белые ходаки, этот шепчущий ужас, подобрались к стене так близко, как никогда. Ледяная глыба, тянущаяся до самого горизонта и стоявшая ещё до завоевания Эйегона, пала под руководством короля ночи с помощью красавца Визериона — желтокрылого дракона Дейнерис. И битва между людьми и людьми временно отошла на второй план, уступив место битве людей и мёртвых. Люди погибали, оживали вновь и воевали против своих же, творился настоящий хаос и разруха до тех пор, пока Арья Старк не вонзила кинжал из драконьего стекла прямо в ребро Королю Ночи. Тогда армия Ходаков пала так быстро, словно никогда не существовала ранее. Сразу после этого, практически без передышки для бравых воинов и обычных людей, началась война двух Королев. После смерти своей любимой служанки Миссандеи и приближенного Джораха Мормонта Дейнерис обезумела. Она рассекала воздух на драконе и сжигала целые города, но главной целью был, конечно же, Красный замок — место, где засела ее злейшая противница Серсея Ланнистер. Дени успокоилась только тогда, когда от красного замка осталась одна труха, и при тщательном обыске развалин стало ясно, что Ланнистерша определенно мертва. Тело ее не нашли, но это было неудивительно: что ж, возможно, вот это кровавое пятно когда-то было Серсеей, кто теперь знает? Дейнерис — королева, безоговорочно. Брак Сансы и Тириона как был условным, так таким и остался: когда Дейнерис стала править, Бес — десница — перебрался исполнять свои обязанности в Королевскую гавань. Санса изьявила желание остаться в Винтерфелле и править Севером, и паре было необязательно играть в семью. Однако Дейнерис требовала наследников, и несколько раз в месяц Санса и Тирион пытались зачать ребёнка. Первенцем Ланнистера стал мальчик по имени Льюис. Королева скоро прилетела на драконе и изъявила желание увидеть младенца, трёхлетний Домерик тоже был рядом с матерью в этот момент — он жался к ее груди и заинтересованно рассматривал своего новорожденного брата. — Ваше величество, вы мной довольны? — Улыбнулась она одними лишь только губами — эта привычка осталась у Сансы от Мизинца. — Ребёнок чудесен, милая. — Дени ответила искренней, тёплой улыбкой. — Где же Тирион? — Ему уже сообщили о том, что сын родился. Надеюсь в скором времени увидеть своего мужа. Позвольте попросить у вас кое-что взамен. — Рыжеволосая выдержала короткую паузу. — Я хочу, чтобы мои дети носили фамилию Старк. — Санса, но как же… как же обычаи и законы… — По закону женщины являются наследниками, только если в семье нет сына. Я не вижу Джона на железном троне. — Санса осознавала, что ведёт себя отнюдь не как леди, но такому разговору суждено было состояться. Винтерфелл унаследует Старк, никак не Ланнистер. Баста. — А ещё бастарды не могут претендовать на земли отца, но Джендри очень удобно устроился в Штормовом пределе по вашему приказу, не так ли, моя королева? — Довольно. — Отрезала Дейнерис. — Я исполню твою волю. — Мамочка, а я тоже Старк? — хлопнул глазками Домерик, ещё не осознавая своего положения в этой семье. Так в Винтерфелле родился первый за долгое время Старк. С появлением Льюиса в Сансу будто вдохнули жизнь: она познала все радости материнства и была даже безгранично счастлива, что родила именно от Тириона. Тот казался ей умным, задорным и очень веселым мужчиной, то, что характером сын полностью пошел в отца, только обрадовало девушку. Льюис был невероятно похож на мать внешне: рыжие кудри, голубые глаза, светлая, как молоко кожа и круглое лицо. В Льюисе Санса видела маленького Робба Старка. Она совсем забыла про своего старшего сына, Домерика — за ним все чаще присматривали служанки. Когда в Винтерфелл приезжал Тирион и видел эту картину, он искренне расстраивался и пытался поговорить с женой насчёт воспитания ее ребёнка. — Санса, я понимаю тебя, но Домерик — просто мальчик, твой сын, он не сделал ничего плохого тебе и твоей семье. Если ты прекратишь воспитывать ребёнка в безразличии, он никогда не станет таким, как… Рамси. — Муж мой, будь все в жизни так однозначно, мы могли бы любить хорошее, ненавидеть плохое и на этом — точка, но боги создали нас иными, поэтому мы отвергаем хорошее и тянемся к плохому. Такие уж люди, и я не исключение. Ты думаешь, я не вижу, какой он добрый и милый ребёнок? Домерик заслуживает любви, которую я не могу ему дать. Он всего лишь невинное дитя. Постепенно Санса проникалась к мужу все большим уважением и любовью — не сказать, что романтической, но платонической так точно. Да, да, брак их был условностью, но ведь и Кейт Талли тоже когда-то выдали без согласия за черноволосого, молодого красавца Неда — и они полюбили друг друга, так? Когда Домерику исполнилось пять, а Льюису два года, Санса поговорила с Тирионом насчёт ещё одного ребёнка. Уже не из-за желания королевы — материнство просто пришлось девушке по вкусу, было приятно безвозмездно заботиться о ком-то и получать любовь в ответ. Ведь Арья уехала странствовать, с Браном было уже нельзя поговорить по сестрински, а Тирион правил в Королевской гавани — очевидно, что девушка чувствовала себя одиноко. Тирион любил детей (своих детей, конечно, другие кричащие комки в пеленках не вызывали у него умиления) поэтому поддержал идею жены. У Сансы родилась девочка Талиса: не слишком красивая, но очень миловидная малышка, от отца ей передались разноцветные глаза — один карий, другой зелёный, от матери же — характерная Талли рыжина. Веснушки покрыли все ее лицо, девочка была курносой и слегка полноватой. Так их жизнь в Винтерфелле постепенно обретала спокойствие и открещалась от всех насущных проблем.

***

С окончания войны прошло почти пятнадцать лет. В этот день Льюис как раз отмечал свой четырнадцатый день рождения: в честь юного лорда организовали пир, по замку носились служанки и накрывали на столы. Чудесные блюда и благородные вина отдавали сладким ароматом на каждом закутке крепости, сам Льюис, нахохлившись, махал из стороны в сторону своим подарком: отличным клинком, который был чуть длиннее туловища мальчика и едва умещался в его руках. Во внутреннем дворе ветра стихали, поэтому Льюис нарядился в одну только кольчугу поверх одежды и дрался на свежем воздухе с воображаемым соперником. Из арки во двор вынырнул длинноволосый Домерик. — Понимаю, что все вы соскучились без именинника, но он занят, не видишь, Дом? — пробормотал рыжеволосый парень, не отрывая бегающего взгляда от меча. — Матушка ждёт тебя, она хочет сказать тост. Все северные лорды собрались сегодня выпить за твою честь. — сказал Домерик. Льюис закатил глаза и оторвался от своего занятия. Он ещё раз провёл ладонью по боковине лезвия, и глаза его заблестели в немом восторге. — Я назову его «Рёв Лютоволка». Как обидно, что у тебя нет такого меча, Дом. — Льюис покачал головой. — Он из Валирийской стали, работа лучшего мечника Вестероса. Такой дорогой! Что подарили тебе на день рождения, братец? Ах да… Прости. Льюис, конечно, любил брата, и сам не знал, почему, но так же сильно любил шутить над ним и подначивать. Вот нравилось выводить этого святошу на злость, и все тут! А Дом был ещё какой вспыльчивый: хотя он никогда и не переходил черту, но ноздри его так смешно дулись от гнева! Все это забавляло Льюиса побольше любого турнира. — Не хочешь — не иди. Тогда мне тоже необязательно присутствовать на этом сборище. — фыркнул Домерик и растворился в стенах замка. — Ну и вали! Не очень то и хотелось! — обиженно крикнул Льюис. Ему на самом деле хотелось, чтобы Домерик остался, и все же — теперь то что? Бежать и извиняться? Он уже мужчина, и должен заиметь гордость, в конце концов. Болтон прошёл в большой зал, оказавшись в разгаре пира. В центре длинного стола сидели Санса и Тирион, миленько воркуя о насущном, рядом маленькая Талиса заливисто смеялась с шуток Лордов. Ланнистера парень видел не так часто, но знал с самого детства и, в общем-то, воспринимал как отца. О своём родном отце ему не хотелось даже думать: он уже наслушался гадостей от придворных. Так как Льюис, по воле королевы, наследовал Винтерфелл, Домерик же наследовал фамильное имение Болтонов — замок Дредфорт. За все свои семнадцать лет парень бывал там лишь несколько раз в неосознанном детстве, и острое желание посетить эти земли пронзило его, как копье. И он вдруг взаправду решился ехать. Сегодня же, раз Льюис такой упрямый. Домерик подошёл к матери. — Здесь стало чересчур душно, матушка, я хотел бы прогуляться. — сказал он. — Хорошо, сын, как тебе угодно. — ответила Санса, пожав плечами. Получив одобрение, Домерик с чистой совестью умыкнул в конюшню. Там его ждала кобылка — уголёк под снегом: белая, с черно-серыми пятнышками. Он погладил животное по шее и невольно расплылся в улыбке. Домерик уже предвкушал свободную езду и холодный ветер, бьющий в лицо, когда за его спиной послышался девичий голос. — Эй, Дом, ты куда? Сейчас будет выступать певец, у него большая, золотая арфа. Талиса, его сводная сестра, одетая в расшитое шелком синее платье глядела на брата изумленными глазами. Присутствие парня было для неё самим собой разумеющимся. — Я хотел покататься на своём коне. — Улыбнулся Болтон. Ему не хотелось расстраивать сестру. — Возьмёшь с собой? — Восторженно протянула девочка. — А как же певец? Уже не так интересно? — Он потрепал Талису по голове. — В это путешествие я должен отправиться один. Возвращайся в замок, там сейчас самое веселье. — У тебя никогда нет на меня времени. — Насупилась Талиса и убежала. В любое другое время, думал Домерик, но не сейчас. Оседлав лошадь, парень взял курс ещё севернее, чем на Винтерфелл: Дредфорт находился примерно в восьмидесяти лигах отсюда. Ему пришлось скакать до мрачного замка почти что до вечера. Когда солнце зашло за горизонт и он наконец достиг цели, парень увидел перед собой унылое строение из чёрного камня, формой чем-то напоминавшее храм. Сойдя с лошади, Домерик прошел ко входу — ноги застревали в снежных сугробах — и оказался в большом, просторном зале. На стенах висели остатки чего-то гниющего: человеческие кожи, выставленные всем напоказ, за столько лет утратили свою первоначальную текстуру. Свечи, конечно, не горели, камин стоял бесполезной кирпичной грудой, а ближе к потолку расположился герб Болтонов: распятый освежеванный человек без кожи. Было жутко и противно одновременно. И чего он ожидал увидеть? На заснеженные равнины можно было посмотреть и дома. А ведь это тоже когда-то станет его владением. Домерик приведёт сюда свою жену, дети будут воспитываться в таком мраке и серости… Какими людьми они вырастут? Почему Болтон, взрослый, семнадцатилетний юноша, страшится этого замка и отсиживается в доме матери? В Винтерфелле он старался быть замеченным: учился драться на мечах и преуспел в этом деле не хуже, чем лучшие мечи Вестероса (как считал сам), Домерик заботился о матери, прочёл много исторических книг и знал практически наизусть всех правителей семи королевств вплоть до Эйегона-завоевателя, и что ему это дало? В итоге мать все равно будет желать отослать старшего сына как можно дальше, потому что он Болтон. Домерик — уродливый огр среди статных волков. Чужой в этой стае. Юноша вернулся домой в ночи. Из зала ещё доносились веселые песенные восклицания, и Болтон мог поклясться, что среди этого гула четко мог расслышать едва поломавшийся голосок Льюиса. Тихий, как мышь, Домерик проскользнул в свою комнату. На стене висела округлая сабля с широким лезвием, решетчатое оконце было заперто на задвижку, лунный свет лился сквозь железные прутья. За целый день Домерик устал и замёрз: раздевшись, он окунулся в тепло постели и стал думать, где всем будет все равно на его происхождение, и ещё — где бы он мог приносить пользу? Терзая себя догадками, парень погрузился в глубокий сон. Ранним утром на кухне Домерик обнаружил Тириона Ланнистера, распивающего игристое вино. — Доброе утро, лорд Тирион. — сказал Болтон без тени сна в глазах. — Доброе, Дом! Как настроение? — Бес уже развеселился и пребывал в хорошем расположении духа. — Я собираюсь вступить в ночной дозор. — заявил Домерик. Карлик закашлялся, подавившись благородным напитком.