На пороге неба

«Если ты знаешь, что человек никогда не будет твоим, то любить его можно бесконечно долго.» Оскар Уайльд. «Портрет Дориана Грея». Осень в Петербург приходит слишком резко и неожиданно, заставляет снять лёгкие ветровки и надеть пальто, укутывая лицо тёплым шарфом. Погода в городе на Неве вообще редко бывает хорошей, но Ярослав, почему-то, остро реагирует на эту перемену. Может потому, что работы стало больше. А может потому, что на душе хреново и хочется выть. Он списывает это на осеннюю хандру, на то, что сейчас принято называть «депрессией», лишь бы не копаться в самом себе и не искать реальную причину. А «причина», между прочим, стоит на противоположном краю сцены. Причина смотрит в зал и поправляет микрофон на щеке. Причина слегка хмурится и качает головой, жестами показывая звукорежиссёру прибавить звук. Баярунасу нравится Саша, нравится до дрожи и глупой улыбки на губах. Нравится очень давно, будто бы всю жизнь, настолько это чувство сильно и постоянно. Просто рядом с Казьминым душа поёт и все мысли из головы куда-то исчезают. Это глупость полнейшая, ужасная ошибка, которую он допустил не по своей воле. Это слабость, которую из души вытравить надо было сразу же. Чтобы сейчас не мучаться, чтобы не просыпаться каждую ночь от кошмаров. Но он позволил этому чувству расти, заботливо лелеял его и иногда даже удобрял, когда Саша обнимал или просто касался. Знает, что не надо было. Знает, что дурак, но ничего не может с собой поделать. Ярик понимает, что залип, когда музыка резко меняется, а Казьмин, почему-то, замолкает. Он хлопает глазами, медленно приходя в себя. И как долго он так стоит? Чёрт, как же наверняка странно это выглядит со стороны. Вот же блядство. Когда он понимает, что оконачательно запутался в музыке и не знает, что именно должен петь, Саша машет рукой в глубину зала и музыка замолкает. Баярунас хочет от стыда под землю провалиться. Не хватало ещё, чтобы репетиция задерживалась из-за него. — Ты в порядке? — Казьмин каким-то магическим образом слишком быстро оказывается рядом и кладёт руку на плечо, сжимая пальцы крепко, но бережно и аккуратно. У Яра мурашки по коже от этого, а в душе снова жуткое чувство вины. Он пару секунд просто смотрит на друга, надеясь тем-самым немного продлить такое приятное касание, а затем встряхивает головой и виновато улыбается: — Да, извини, просто задумался. Давай ещё раз? Саша смотрит недоверчиво, пытается понять, в чём подвох, но согласно кивает и отходит на пару шагов, убирая руку. Ярославу кажется, что место, которого он касался, горит, буквально полыхает. Он снова проклинает самого себя и прикрывает глаза, стараясь сосредоточиться на работе.

***

После репетиции Баярунас хочет поскорее сбежать. Его странно знобит, чуть-ли не потряхивает, да и работы много. Нужно остаться одному, ему кажется, что он задыхается и, когда осознаёт эту мысль, понимает, что грудную клетку странно сдавливает, дышать становится тяжело. Яр мысленно закатывает глаза. Где он умудрился простудиться? Сейчас ему совсем не до болезни, на это просто нет времени. На улице Ярослав прячет лицо в шарф и ёжится, собираясь сесть в машину, когда на плечо ложится ладонь. Прямо как пару часов назад. Баярунас крупно вздрагивает, еле удерживается, чтобы от неожиданности не подпрыгнуть на месте и оборачивается, сразу встречаясь с внимательным взглядом зелёных глаз. — Ясь, ты точно в порядке? И что ему сейчас отвечать? Нет, он не в порядке, он чертовски болен и от этой болезни не существует лекарства. У него голова кружится и ноги подкашиваются, стоит лишь услышать такое милое «Ясь». Это ненормально, но Казьмину об этом всём знать совсем необязательно. Поэтому Яр растягивает губы в улыбке, надеясь, что получается натурально, и устало пожимает плечами. — В полном. Устал немного и приболел, кажется, — чужая рука медленно сползает с плеча, теперь становится дико холодно. — Не хочу тебя заразить, поеду домой. Саша медленно кивает и, кажется, не верит ни единому слову. Да и плевать, Ярику не хочется разговаривать, говорить правду он тем-более не собирается. Остаётся лишь пожать руки и разойтись. Как у них всегда и происходит.

***

Дома Баярунасу становится хуже. Он чувствует себя выжатым, словно лимон, кажется, что даже поднимается температура. Это всё мелочи, Яр не собирается брать больничный, ведь уже взрослый, ведь справится и без проблем перенесёт болезнь на ногах, ведь не раз уже так делал и сейчас ничего ужасного не произойдёт. На странный кашель, становящийся сильнее, кажется, с каждым часом, он решает не обращать внимание.

***

Проходит месяц, погода за окном становится лишь хуже, всё становится серым и безжизненным, чертовски холодным. Ярослав пытается бороться с накатывающей депрессией, заваливая себя работой, берётся за множество разных проектов, свято верит в то, что от этого на душе будет не так паршиво. А проклятый кашель становится всё сильнее, каждый новый приступ будто разрывает лёгкие и горло. Баярунас и не начал бы переживать, только вот если это продолжится, голос пропадёт. А может он вообще больше не сможет петь? Он отгоняет эти мысли подальше, списывает их на необоснованную тревогу, считает себя слишком уж мнительным. Успокаивает себя тем, что ерунда, что само пройдёт, пока во время очередного приступа не обнаруживает у себя в ладони несколько алых лепестков…

***

Гуглить симптомы болезни — самая худшая идея, которая только может прийти в голову. Но когда у тебя изо рта выходят цветочные лепестки, а боль во время кашля становится невыносимой, только это и остаётся. Ярик не хочет идти к врачу, ведь это херня полная, такой болезни попросту несуществует, следовательно помочь ему ничем не смогут. А может смогут? Может, если он узнает, что это, то сможет справиться самостоятельно? Эх, убеждай себя, малыш. Баярунас тыкает на первую ссылку и устремляет поблёкшие глаза в экран монитора. Пробегается взглядом по строчкам и поджимает тонкие губы, перечитывая снова, а потом ещё раз и ещё, отказываясь верить. «Ханахаки — редкая человеческая болезнь, при которой больной откашливает цветы из-за неразделённой любви. Она возникает лишь у тех, кто безумно влюблён в кого-то.» Он откидывается на спинку стула и приоткрывает рот. Нет, это шутка какая-то. Не может этого быть… ведь не может же, правда? Он крутит колёсико мышки, пролистывая страницу и снова впивается взглядом в текст. Это не может быть смертельно, должно быть лекарство, раздобыв которое, он придёт в норму и всё станет по прежнему. «У этой болезни чаще всего летальный исход: больной умирает от остановки сердца или же удушья.» За грудной клеткой с оглушительным треском что-то ломается, словно лопается слишком уж туго натянутая гитарная струна. Яру кажется, что он отключается, в ушах пульсирует, все окружающие звуки приглушаются, будто он находится под водой. Глаза застилают слёзы. Баярунас запускает пальцы в волосы, плачет громко и надрывно, словно раненный зверь. Если раньше любовь к Саше приносила только душевную боль, с которой можно было жить, то теперь он буквально умирает из-за неразделённых чувств. И это так отвратительно. Это так несправедливо и чертовски сопливо, будто он находится в какой-то дешёвой драме. Разве он это заслужил? Разве всё это должно происходить с ним? Слёзы перетекают в кашель, ощущение такое, будто смерть уже близко. Будто свесилась над ним и ехидно улыбается, желая как следует помучить напоследок. Красные лепестки летят на рабочий стол, падают на пол и это могло бы быть красиво, если бы не было так больно. Среди буйства красного цвета Ярослав замечает парочку белых лепестков и это сейчас кажется таким утопичным, что с губ слетает смешок. Вот же блядство.

***

Через пару недель маленькая квартира превращается в настоящую оранжерею. Красные лепестки находятся повсюду, накрывают мягким ковром пол и любые поверхности, до которых только стоит докоснуться Ярику. Первое время он пытался с этим бороться, потому что бесит неимоверно. Потому что это — маленькие, невыносимые напоминания о Казьмине и его собственной глупости. Но когда приступы стали слишком частыми, понял, что бороться бесполезно. Он уже проиграл, зачем лишний раз напрягаться? От работы приходится отказаться. Какие ему спектакли и концерты, когда каждые десять минут, если повезёт, происходит такое? Если кашель случится прямо на сцене, что он будет говорить? «Не переживайте, всё нормально, я просто умираю?». Бред. Ему не хочется никого видеть, да и нельзя. Смерть уже близко, он знает. Однажды он даже решает всерьёз составить завещание, но отказывается от этой идеи. Слишком уж глупо и пафосно. После его смерти родственники как-нибудь со всем разберутся, да и не надо давать им понять, что обо всём знал заранее. Он чувствует себя котом, который, почувствовав скорую смерть, ушёл из дома, чтобы не напрягать и умереть в относительном спокойствии. Спокойствие… слишком далёкое и туманное слово, совсем непонятное сейчас. Когда на телефон приходит сообщение от Саши, Баярунас решает не отвечать, хоть и чувствует вину. Казьмин как никто другой заслуживает объяснений, наверняка ведь волнуется, но нужны ли ему пустые слова? Он же потом жить не сможет, будет изводить себя, чувствуя вину, а Яр этого не хочет, никогда не хотел. Саша заслуживает счастья, он — солнце, которое должно светить. Поэтому добавление его номера в чёрный список становится лишь вопросом времени.

***

Через некоторое время кашель становится совсем невыносимым, а вместо лепестков изо рта вываливаются целые бутоны. Ярослав харкает кровью, дышит хрипло, руками хватаясь за грудную клетку. Красные розы — любимые цветы Казьмина… как же, блять, иронично. Его жизнь — сплошная комедия, только чёрная и совсем непонятная, словно какой-то артхаус. А может он заслужил? Может сам виноват? Красивее смерти для него не придумаешь, она так же безумна, как и он сам. Когда в дверь раздаётся звонок, Баярунас даже не двигается с места. Его нет дома, он не собирается открывать. Однако неизвестный гость продолжает звонить, а через несколько минут, поняв, что результата нет — стучать. Яр медленно поднимается на ноги, собирается с силами, надеясь, что очередной приступ не случится на глазах несчастного, открывает дверь. У Саши растрёпаны волосы, а щёки покраснели. Саша дышит часто и тяжело, будто после хорошей пробежки. У Саши лицо слишком уж осунувшееся и взволнованное. Ярик в этот момент чувствует себя самой настоящей мразью. Мразью, которая не могла поступить по-другому. — Привет, — парень прячет лицо в широком вороте свитера. Может так Казьмин не заметит, что всё плохо? — Почему ты меня заблокировал? Почему отказался от всех проектов и никому не отвечаешь? — чужой голос чуть-ли не звенит от возмущения, снова становится больно. — Почему ты, блять, так поступаешь и что вообще с тобой происходит? Баярунас на это лишь опускает глаза в пол и передёргивает плечами. Саша имеет право злиться, имеет право знать правду, но не сдалась ему эта правда, зря он приехал. — Отвечай, твою мать! — друг хватает за плечи и слегка встряхивает. Яр сдерживается, чтобы не застонать от боли, чувствует, что лёгкие снова сжимает, а на глаза наворачиваются слёзы. — Я очень болен, Саш. Возможно, умру скоро. Он смотрит внимательно, надеется, что сможет сдержаться и не заплакать, хотя хочется очень сильно. Казьмин в ответ на это усмехается и приподнимает брови, отходя на пару шагов назад. Беги отсюда, хватит с тебя. — И долго ты это придумывал? Что это за бред вообще? Ярик пожимает плечами, мол, думай, что хочешь и переминается с ноги на ногу. — Я устал, хочу прилечь, у тебя всё? Саша молчит, Баярунас принимает это за согласие и уже собирается закрыть дверь, когда в запястье впиваются ледяные пальцы. По телу проходит волна мурашек, снова хочется закашляться, но нельзя, только не при Саше. — Мы не договорили! — Мне нечего больше сказать. — Нечего? — Казьмин злобно шипит, словно змея. Ярославу кажется, что он его сейчас просто возненавидит и от этого на душе становится пугающе-легко. — Как хоть болезнь называется, м? Баярунас опускает взгляд, снова молчит, чувствует, что Саша закипает, но отвечать не собирается. — Ясно… всё придумал, кроме названия, — Казьмин резко убирает руку и морщится, будто потрогал что-то противное. — Каково тебе вообще? Совесть не мучает, спишь хорошо? Хотя нет у тебя никакой совести, ты эгоист, которому плевать на чувства других. Ты всех подставляешь! У Яра по щеке слеза скатывается от этих слов, а в горле начинает ещё сильнее першить. Неужели Саша правда так думает? Или просто злится и таким образом пытается вывести на диалог? В любом случае, ему уже пора, хватит с него. — Думай как хочешь, я не собираюсь тебе ничего объяснять, — от попытки сдержать кашель на лбу выступают капельки пота. Нет, это и правда пора заканчивать. — Мне пора. Он уже начинает закрывать дверь, когда Казьмин подставляет ногу, не позволяя это сделать. Баярунас чувствует, что трагедия близко. — То-есть вот так, да? Не сдалась тебе наша дружба? Решил уйти и ничего не объяснять? Ярослав пару секунд молчит, а затем начинает кашлять и когда лепестки буйным вихрем летят на пол, понимает, что попал. Саша смотрит на это ошарашенно, наблюдает как длинноволосый сплёвывает кровь, смотрит на множество лепестков и несколько крупных бутонов, ничего не может понять. А понимать и не нужно. Баярунас быстро захлопывает дверь и прижимается к ней спиной. Дышит тяжело и хрипло, а из глаз непрерывным потоком текут слёзы. После такого Саша точно больше не придёт, оно и к лучшему. Только становится ещё больнее. Ярик хочет вырвать собственное сердце и растоптать, искренне жалеет, что это невозможно.

***

Ярослав долго отходит от этого разговора, кашляет постоянно. Когда крови стало настолько много, что губы платком пришлось вытирать, он понял, что конец близок. Скорее всего он и до утра не дотянет. Осознание этого, на удивление, не внушает страх, а напротив — дарит странное спокойствие. Может если он умрёт, всем станет только легче? Может хоть после этого он сможет обрести покой и перестанет мучаться? Надежда на это приободряет. Из размышлений вырывает громкая трель дверного звонка. Баярунас тихо подходит к двери и замирает, не желая ничего делать. Знает, что это Казьмин, поэтому и продолжает бездействовать. Он и так уже много увидел, хватит с него потрясений. Он уже хочет отойти, когда друг подаёт голос: — Ясь, я знаю, что ты здесь. Нам надо поговорить, — Яр обхватывает рукой дверную ручку и замирает, не решаясь. — Пожалуйста… Голос Саши звучит слишком жалостно и надломленно. Баярунас понимает, что не может сопротивляться, как впрочем, никогда не мог. Кому угодно, но только не Саше. Если он пришёл после увиденного, если хочет правды, то так тому и быть. Ярослав впускает друга в квартиру, ждёт пока тот разуется и снимет куртку, а затем направляется на кухню. — Чай будешь? — он берёт в руки чайник и подносит его к раковине. — Яр, нам надо поговорить. Длинноволосый на это никак не реагирует, лишь терпеливо дожидается, когда чайник наполнится водой, а затем ставит его кипятиться. Ему не хочется говорить, хоть в этом и состоит суть. Поэтому Казьмин сейчас здесь. — Яр… Молчание, холодное и грустное. — Посмотри на меня! Ярослав медлит, не хочет этого делать. Если он посмотрит на Сашу, станет только хуже. Он будто чёртова Медуза Горгона, убивающая одним взглядом. Снова чертовски хочется кашлять. Он медленно выдыхает и наконец разворачивается, устремляя взгляд на друга. — В общем, я погуглил, — неуверенно начинает Казьмин, а Ярик закатывает глаза. Какая знакомая история, ха-ха. — Говорят, что это из-за неразделённой любви. Голубоглазый пожимает плечами и отводит взгляд. — Ну раз говорят, значит так и есть. — И кто это? — Баярунас снова устремляет на него взгляд и непонимающе хмурится. — Вернее, из-за кого это? Я мог бы поговорить, мало-ли… — Боюсь, у тебя не получится поговорить, — усмехается Ярик и тут же хватается рукой за рёбра, стараясь сдержать кашель. — Почему? Молчание. Ярослав кусает губы, понимая, что вот-вот не сдержится и утренняя ситуация повторится. — Почему у меня не получится? Молчание. — Да ответь ты уже! Баярунас заходится в очередном приступе кашля, складывается пополам, упирает ладони в колени. На пол снова падают красивые, красные лепестки. Он слышит, что Саша сдвигается с места и тут же выставляет перед собой руку, не давая приблизиться. Не нужно ему такой радости. С Казьминым рядом становится ещё хуже, нужно это заканчивать. Он кашляет слишком долго, никак не может остановиться, сплёвывает на пол кровь, утирает рот рукавом свитера. Саша же замирает, пытается сложить в голове паззл и, когда понимает, шокированно открывает рот. Не может быть. — Это из-за меня? — Казьмин хлопает пушистыми ресницами, наблюдает за тем как Ярослав распрямляется и неопределённо поводит плечами. — Ясь, это из-за меня? — Да какая уже разница? — Яр хмурится и облизывает губы. — Если я соглашусь, тебе станет легче? Теперь молчит Саша. Всё это представление надо заканчивать, Баярунас чертовски устал, хочет уснуть и не проснуться. Знает, что его желание скоро сбудется, не боится за себя. А вот за Сашу боится, ему не нужно было всё это знать. Он не успевает опомниться, когда Казьмин оказывается в нескольких сантиметрах. Ярослав уже хочет что-то сделать, отодвинуться или вообще отойти, но друг поднимает руки и мягко обхватывает ими лицо. Тепло его ладоней, кажется, оставляет на коже ожоги. — Что мне сделать? — спрашивает Саша, а у самого слёзы в глазах и голос предательски ломается. — Скажи, чем я могу помочь? Я всё сделаю. Баярунас спокойно смотрит на него и молчит. Ничем он уже помочь не сможет. Это самая настоящая утопия. — Ясь, я всё сделаю, — шепчет, а сам уже губами чужих тонких губ касается, целует коротко и часто, тихо всхлипывает. И эти поцелуи — чистейший яд, уничтожающий окончательно. Яр чувствует, что уже умер, только внутри. — Ничем ты мне не поможешь! И твои поцелуи тоже, ты не волшебный! — твёрдо шепчет он и отталкивает от себя, а у самого паника и сердце разрывается. — Уходи уже, дай хоть подохнуть спокойно… Саша с места не двигается, а на Баярунаса истерика накатывает. Глаза обжигают предательские слёзы, грудь сдавливает так, что дышать невозможно. — Уходи! И Казьмин уходит. Низко опускает голову и покидает тесную кухню, а после хлопает входной дверью. Становится невыносимо больно, никогда ещё не было так больно. Ярик на корточки опускается и тонкими пальцами в длинные волосы зарывается. Теперь действительно можно умирать, теперь ничего не осталось. Все мосты сожжены.

***

Ярослав в белый потолок смотрит, руки на груди складывает. Уже поздно, ночь за окном абсолютно тёмная и безжизненная, а он не спит. Никак не может уснуть из-за кашля, понимает, что осталось недолго. Наверное, стоит извиниться. Наверное, стоит сказать что-нибудь существенное. Он берёт в руки телефон, щурится из-за слишком яркого света и переходит в нужный диалог. Пару минут собирается с мыслями, а затем зажимает кнопку отправки сообщений. — Привет, Саш, это я. Знаю, ты, наверное, не хочешь меня слышать, но я хочу кое-что сказать. Прошу, не вини себя. Живи так же, как и жил, тебя столько ещё ждёт, — он грустно улыбается. — И не злись на меня, у меня не было другого выбора. Наверное, стоило сразу сказать, да? Но я не хотел, ты заслуживаешь только самого лучшего, никак не этого. Баярунас закашливается, вытирает губы тыльной стороной ладони. — Ты давно стал для меня самым главным. И ты таким останешься навсегда. Прости меня, — он чувствует, что задыхается и вот теперь становится страшно. — Ладно, я пойду. Спокойной ночи, Саш. Отправив сообщение, Ярослав откидывает телефон в сторону и слабо улыбается. Дело сделано, он сказал всё, что хотел и должен был сказать. С Казьминым всё будет в порядке, ему хочется в это верить. По-другому быть и не может. Он открывает рот и делает пару коротких вдохов, а затем закрывает глаза, расслабляясь. Он не будет бороться, он уйдет тихо и без фанфар, как и положено. Его не станет, а красные лепестки останутся. Это доказательство его любви, это доказательство его поражения. Темнота вокруг становится всё гуще…