rock is alive. music is alive. love is alive

Он потирает глаза, промаргивается и поднимает голову, смотря в окно, за которым уже наступает утро. Берет в руки телефон, смотрит на время и издает измотанный звук. 5:40 утра. Ему нужно быть на работе через час. Юнги оглядывает взглядом комнату заваленную смятыми клочками бумаги, поднимается с кресла и всё, на что у него хватает сил, так это взять полотенце и пойти в душ. Прошло так много лет с того, когда он последний раз был настолько… Вдохновлен? Воодушевлен? Увлечен? Строчки буквально писали себя сами, и он даже не помнит, ужинал ли, выходил ли вообще из комнаты. Скорее всего он даже не почистил зубы ночью. Удивительно, насколько неожиданно на тебя может снизойти вдохновение. Оно будто выжидает момент, когда ты меньше всего готов, а потом просто накрывает тебя волной такой силы, что тяжело устоять на ногах. Ещё более удивителен тот факт, что вдохновением Юнги стал случайный посетитель кофейни, перед которым он опозорился приблизительно тысячу раз за 10 минут. Иногда вдохновение действительно его ненавидит. ☕️ — Хён! Доброе утро! - Хосок как обычно до безумия громкий и шумный, но чудеса не заканчиваются, ведь он впервые пришел на работу раньше Юнги, и это, действительно, шокирующее событие, - опять не выспался? Тебя опять мучал твой секси сосед? — О ком ты вообще говоришь? И вообще, с чего ты вообще взял, что он «секси», - Юнги морщит нос от подобранного другом эпитета. — Ой да ладно тебе, Юнги-хён! Моё секси чутье подсказывает мне, что он твой типаж. — Опять ты за свое. И да, я снова не выспался, поэтому, будь добр, сбавь громкость хотя бы немного и позволь мне побыть в тишине до того, как мы откроемся. Хосок чересчур энергично кивает головой, а потом показывает, как закрывает свой рот, будто застегивает молнию, как обычно делают дети. Юнги становится у кофемашины, чтобы сварить себе самый черный и крепкий кофе, который ему когда-либо доводилось пить. Иначе он этот рабочий день не перенесет. Он стоит спиной к входу, когда Хосок дёргает его за рукав свитера. — Хён, как думаешь, тот милашка придет сегодня? Звон колокольчиков на двери заставляет обернуться, и Юнги чувствует как подошвы его кроссовок намертво приклеиваются к полу. Кажется, Хосок впервые двигается так мало и ничего не говорит так долго. Вместе со звоном дверных колокольчиков, кофейню заполняет непривычный для такого времени дня счастливый смех. Чонгук заходит в тот же момент, когда солнце решает выглянуть из-за облаков, и на секунду Юнги думает о том, что он может управлять погодой и что-то в этом роде. Он в каких-то до смешного грубых ботинках, которые кажутся чем-то вырванным из контекста на фоне ярко-розовых штанов, того же цвета рубашки и белой футболки. На шее безумное количество украшений, и Юнги интересно, не болит ли у Чонгука от их веса шея. В ушах простые серьги-колечки, на запястьях, похожие на детские, браслеты из бисера, часть волос завязана в маленький пучок, а на щеках вновь блестки. Если бы от этого можно было ослепнуть, то Юнги уже давно ничего не видел бы. Ещё большей проблемой, но не для Юнги, становится парень, с которым Чонгук пришел. Его волосы темные, идеально уложены, и это, по правде говоря, не может быть нормальным, выглядеть настолько хорошо с обычным цветом волос. На нём светлые джинсы с чем-то вроде юбки сверху. Юнги никогда бы не смог надеть что-то подобное, хотя ему нравится, как это выглядит, и он искренне удивлён тому, как этот парень умудрился внедрить такой предмет гардероба в повседневную носку. У него необычная улыбка, медового цвета кожа и тонкие длинные пальцы. Он и Чонгук выглядят настолько хорошо, что на секунду Юнги смешно от того насколько не вписываются в атмосферу обычной кофейни, которых в Сеуле пруд пруди. Им бы место на красной дорожке или модели показе. Хосок молчит больше двух минут и это уже действительно становится проблемой, но как только Юнги хочет пнуть его локтем, Чонгук и его друг (Господи, пусть это будет всего лишь друг) подходят к кассе, продолжая хихикать. — Доброе утро, Юнги-щи и Хосок-щи, - Чонгук машет им рукой и вежливо кивает головой. — Доброе утро, Чонгук-щи, - Юнги кивает в ответ, в то время как Хосок продолжает молчать и нагло пялиться на парня в кожанке. И тот пялится на него в ответ. Ладно, у них это хотя бы взаимно. — Ммм, вы не могли бы приготовить то же, что готовили в прошлый раз? Хосок-щи не солгал, когда сказал, что вы мастер в этом деле, - он склоняет голову вбок, и прядь волос выбивается из-за его уха, а Юнги не знает благодарить ли ему небеса за отсутствие вчерашних заколок в волосах или же наоборот проклинать. — Тэхени-хён, а ты? Что будешь пить? Тэхени-хён, как его назвал Чонгук, дёргается, выпадая из своего транса, вызванного, судя по всему, Хосоком, и открывает рот, чтобы сказать что-то, но Чонгук перебивает его. — Хён не пьет кофе, - хмурится Чонгук, усердно думая над заказом, - есть что-то ещё? В светлую голову Юнги приходит самый коварный план за последние несколько лет. — Мой коллега, - обнимает Хосока одной рукой, улыбаясь злобно, - настоящий профи в некофейных напитках. Он и посоветует и приготовит сам, верно, Хоби? Три пары глаз смотрят на впервые настолько растерянного Чон Хосока, но всё что он делает, так это бьет себя по щекам ладонями и отталкивает Юнги от кассы. — Да, я профи. Расскажите, что вы любите больше всего, и я сделаю такой напиток, за которым вы будете приходить каждый день. По крайней мере, надеюсь видеть вас здесь гораздо чаще. Чонгук вместе с этим его ‘Тэхени-хёном’ сидят за столиком и тихонько хихикают обсуждая что-то, пока Хосок пускал слюни на стол, наблюдая за своим новым крашем, пока Юнги всеми силами пытался не отвлекаться на двух будто сошедших с обложки журнала парней сидящих посреди ‘так себе’ кофейни даже не в центре города. Юнги чувствует себя до безумия уставшим, заваливаясь в квартиру ближе к 12 часам ночи, на ходу сбрасывая с ног конверсы. Он мечтает принять душ и лечь, наконец-то, в постель. Казалось бы, что может пойти не так? Так вот этим ‘не так’ становится крик из колонок соседа сверху, решившего напомнить Юнги о своем существовании. — Ну конечно же. Вдруг я смогу выспаться, да?, - смотрит он в потолок, разведя руками в стороны. Если бы Юнги не был настолько уставшим, то он точно пошел бы разбираться с непутевым жильцом, посчитавшим, что нарушать чужой покой в его правах. А пока он лишь с недовольством качает головой и идет в душ. «Как-нибудь в другой раз с ним поговорю.»