Сообразим на троих

В сущности, пробка внутри не мешает Чимину так сильно, как он думал — она отдаёт лишь небольшим ощущением приятной заполненности, но, когда ему приходится садиться, вставать или резко поворачиваться, она неизбежно задевает простату, посылая вдоль позвоночника приятную дрожь и заставляя коленки дрожать. Он старается незаметно повернуться спиной к стене, завести руку назад и хотя бы немного поправить, чтобы пробка не давила так сильно, не делала его таким постыдно очевидным, но… — Оппа! Чимин практически подпрыгивает от неожиданности и разворачивается к Розэ, широко распахнув глаза. Она совершенно очаровательно улыбается, растягивая пухлые ярко-розовые губки, и льнёт как можно ближе, обнимая его за талию. Розэ нежно тычется носиком ему в щёку — для этого ей нужно приподняться на носочки — и сладко щебечет: — Прости, что задержалась, я готова идти. — Я тоже, но… — Чимин быстро облизывает губы и осматривается, чтобы убедиться, что никто их не подслушивает. Выглядит так, что все студенты достаточно далеко от них, поэтому Чимин наклоняется к милому ушку Розэ и быстро, стараясь не краснеть, шепчет: — Может, мы сначала?.. — Что? — Розэ мило хлопает длинными кукольными ресничками и надувает губки, делая вид, что не понимает незаконченного вопроса. — Что-то не так, оппа? Чимин краснеет, понимая, что она в том-самом-настроении, и сглатывает. Иногда Розэ нравится его мучить. Нравится, как сейчас: проводить мягкой небольшой ладошкой по заднице, пока никто не видит, грубовато сминать округлую упругую половинку и надавливать пальцами на заднюю часть пробки с милым камушком, заталкивая её поглубже и заставляя Чимина прерывисто хватать ртом воздух. Ещё чаще Розэ нравится игриво скользить второй ладошкой под футболку спереди и щекотать чувствительную бархатную кожу самыми кончиками ногтей. Остриженных под ноль ногтей. — Давайте без вот этого вот, а? — хриплый, чуть недовольный голос Чонгука звучит как раз вовремя, и Чимин невольно выдыхает. Если Розэ не остановить, то она может передумать идти на обед и увести его, например, в раздевалку, где сейчас как раз никого нет. А Чимин не тот, кто будет отказываться от раздевалки, особенно в таком состоянии. — Ты такой скучный, Гук, — Розэ игриво мило морщится, и её хорошенький ровный носик становится похожим на кнопочку. — Тебе давно пора начать встречаться. Ты думал о Дженни? Или, может, о Лисе? Ты им нравишься, нельзя упускать такой шанс. — Что же я буду делать без этого шанса, и правда, — Чонгук язвит, но как-то беззлобно, взъерошив растрёпанные чёрные волосы и толкнувшись языком за щёку. Он лениво поправляет рюкзак, висящий на крепком сильном плече, и кивает в сторону коридора. — Мы жрать пойдём или так и будем стоять тут и пиздеть? Если Чимин опять перейдёт на салатики, футбольный клуб загнётся к ёбаной матери. — А если ты нажрёшься, то всплывешь на соревнованиях кверху пузом, — Чимин огрызается, но не может сдержать улыбки, когда Чонгук смеется, хлопнув его по плечу. Маленькие искорки смущения и сладкого унижения приятно тянут внизу его живота, как и всегда, когда он особенно остро чувствует запретность их с Розэ маленьких шалостей. Он немного неловко добавляет: — А вообще… — Мы догоним тебя чуть позже. Я кое-что забыла в раздевалке, сбегаем туда и пойдём на обед, — слово снова берёт Розэ. Она недвусмысленно подмигивает Чонгуку, мгновенно расплывшемуся в абсолютно пошлой широкой ухмылке и присвистнувшему. Чимин смущается, но старательно держит невозмутимое лицо, а Чонгук понятливо тянет: — Понял, не тупой. Вам резинки подогнать? — Гук! — Чимин шипит, чуть нервно оглянувшись по сторонам, и неловко бормочет: — Мы ничем таким не… — Гук, ты прелесть, — Розэ мило улыбается, трепыхнув ресницами, и ухмыльнувшийся Чон ловко выуживает из кармана джинс металлический квадратик, кинув его капитанше команды черлидеров. Розэ ловит его одним ловким движением и засовывает в кармашек с вышитым розовым сердечком на топе, а Чимин прикрывает ладонью лицо и невнятно тянет: — Я вас обоих иногда просто ненавижу. — Зато ты любишь трахаться в обеденный перерыв, — Гук хрюкает, за что получает удар кулаком в плечо, но даже не дергается, поганый перекаченный кроль. Вместо этого он салютует, расплывшись в абсолютно гадском оскале, и напутствует: — Чон Чонгук отчалил хавать. Ебитесь, дети мои, и не заводите новых детей. Аминь! — Розэ! — Чимин вспыхивает, прикрывая глаза ладонью. Он старается контролировать дыхание, но оно сбивается, когда Розэ ощутимо шлёпает его по попке. Он едва слышно пищит: — Розэ! — Что-то не так, сладкий? Ты же хотел, чтобы мамочка отвела тебя в раздевалку, — Розэ тянет слова мелодично, мурлыкая от предвкушения, и поглаживает Чимина по попе абсолютно хозяйскими движением. — Вот я и отвожу. Чимин невольно успокаивается. Он обвивает тоненькую талию Розэ одной рукой, притягивая её к себе поближе так властно, как только может, и оставляет слабый поцелуй на виске, тщетно пытаясь удержать лицо. За ними всегда наблюдают, и Чимин просто не может позволить странным и сомнительным слухам расползтись по универу. Они с Розэ сладкая парочка, а детали посторонним знать не нужно. — Вот так, детка, — Розэ говорит глубоко и соблазнительно, когда толкает дверь раздевалки и утягивает Чимина следом за собой, — мамочка позаботится о тебе. Только закрой за собой дверь, хорошо? Как у капитана команды, у Чимина есть ключ. Ещё ключи есть у других капитанов, но сейчас время обеда и мало кто использует раздевалку не по назначению. Чимин закрывает дверь изнутри и оставляет ключ в замке, провернув его несколько раз, чтобы никто не смог вломиться в самый неподходящий момент. Розэ уже ждёт его. Он проходит мимо шкафчиков, касаясь кончиками пальцев металла, и останавливается в углу, где есть ещё одна дверь. Это небольшая комнатушка с кушеткой, полочками с медикаментами и даже раковиной, которую часто используют для отдыха или для спортсменов, которым стало плохо. — Иди ко мне, малыш, — удобно устроившаяся на краю кушетки Розэ манит его пальчиком, и Чимин идёт так послушно, словно она тянет за верёвочку. Пробка уже не так мешается, но она словно гудит, просится, чтобы её вытащили и заменили чем-то другим. Чем-то больше. Она мягко спрашивает: — Ты хочешь чего-то конкретного? Ты знаешь правила, детка. Чимин должен рассказать, что он хочет. Чимин должен заслужить то, чего он хочет. Чимин опускается перед Розэ на колени за закрытой дверью небольшой узкой комнатушки и поднимает на неё абсолютно покорный, полный послушания взгляд. Розэ цепляет его подбородок аккуратными пальчиками, фиксируя, и ласково говорит: — Не заставляй меня повторять вопрос, милый. — Чимини хочет, чтобы мамочка сделала ему хорошо, — Чимин послушно отвечает, чувствуя, как сознание начинает сладко мутиться, как и всегда, когда он входит в это немного странное и абсолютно податливое состояние. Его голос, и без того высокий и мягкий, становится выше, просительным и нежным. Он сводит брови, надувая пухлые мягкие губы, и просительно шепчет: — Пожалуйста, мамочка. — Пробка всё ещё в тебе, правда, Чимини? — Розэ нежно гладит его по щеке, заправляет за круглое ушко прядку волос и щипает за румяную щёчку. — Ты проходил с ней всё это время, как послушный маленький щеночек? — Да, мамочка, — Чимин покорно кивает и ластится под её нежные прикосновения. От ласкового, но повелительного голоса Розэ у него сладко тянет внизу живота, и Чимин невнятно просительно хныкает: — Мамочка, пожалуйста… — Тише, сладкий. Мамочка о тебе позаботится, — Розэ нежно чмокает его прямо в надутые пухлые губки и плавно поднимается с кушетки, потрепав мягкие светлые волосы. — Раздевайся, Чимини. — Да, мамочка, — Чимин кивает снова и робко встаёт со своего места. Сейчас, когда они стоят лицом к лицу, очевидно, что Розэ меньше его почти на полголовы, но под её уверенным взглядом, под её властными прикосновениями Чимин чувствует себя маленьким и покорным. Он даже не замечает, как остается полностью обнажённым, немного неловко переминаясь, но даже не пытается прикрыться, потому что знает, что Розэ этого не любит. Он робко шепчет: — Что Чимини должен сделать дальше, мамочка? — Встань на кушетку на четвереньки, крошка, — Розэ скользит ладонью по его спине и вниз, нежно, но крепко сжимая половинку пухлой круглой попки. Она шлёпает его напоследок, и только после этого Чимин послушно забирается на кушетку, сразу прогибаясь в спинке и прижимаясь грудью к мягкой коже — он знает, что Розэ нравится видеть его в этой позе. Она довольно мурлычет: — Такой послушный сладкий щеночек, Чимини. И такой красивый только для меня. — Только для тебя, мамочка, — Чимин послушно соглашается. Он думает о том, чтобы завести руки за спину, сжать ягодицы и развести их в стороны, чтобы показать Розэ, как хорошо он держит пробку, но сейчас, без её приказа, это может всё испортить. А Чимини не хочет всё портить. — Покажи мне, как хорошо ты сохранил для меня эту штучку, — Розэ надавливает пальцем на пробку, проталкивая её вглубь. Это отдаётся приятным растяжением в Чимине, и он слабо, тихонечко, чтобы не злить Розэ, всхлипывает. Она звучит мягко: — Быстрее, щеночек, мамочка ждёт. Чимин показывает. Он прихватывает кончиками пальцев края пухлых ягодиц в самом центре и разводит их в стороны. Не сдержавшись, Чимин начинает двигать пробку внутри себя, чуть-чуть выталкивая и затягивая обратно. Розэ это нравится, и сейчас, похоже, она всё же в очень хорошем настроении. — Какой у меня послушный малыш, — Розэ воркует и урчит. Она подцепляет пробку двумя пальчиками и медленно, наслаждаясь тем, как дрожит нуждающаяся в заполненности дырочка, тянет на себя, а потом запихивает обратно. — Вот так, крошка, расскажи мамочке, как именно ей сделать тебе хорошо? — Твой язык, мамочка, — Чимину стыдно говорить, ему всегда стыдно и неловко быть честным в своих желаниях, но от этого стыда становится только слаще, особенно когда он в этом пограничном возбуждённом состоянии, развязывающем язык. — Он у тебя такой острый, с маленькой пуговкой, мне становится от этого так хорошо, мамочка. Ты можешь? Можешь вылизать меня, мамочка? Чимини чистый, совсем-совсем чистый. — Такой славный малыш просит меня вылизать его, — Розэ воркует. Она трогает чиминову пышную попку, разминая мягкую кожу и откровенно наслаждаясь её бархатностью. — Как мамочка может отказать, когда славный щеночек просит её так вежливо и уверенно? Конечно я потрогаю тебя языком с пуговкой. Чимин довольно благодарно скулит и немного повиливает задницей от нетерпения. У него стоит, чертовски сильно стоит не из-за пробки, не из-за поцелуев с Розэ, а только от её голоса, её приказов, от мысли, что она вылижет его, трахнет пальцами, а потом, может быть, может быть… Он невнятно всхлипывает, прикрывая глаза от удовольствия и широко распахивая пухлые губки, когда чувствует влажный, длинный и гибкий язык, нежно скользнувший по всей его промежности, прямо поверх пробки. Чимини так невыносимо сильно любит, когда его вылизывают, когда властно толкаются внутрь языком, доводя его до слёз и невнятного скулежа. И Розэ прекрасно знает, что именно ему нужно. — Сейчас она только мешает, правда, крошка? — Розэ звучит хрипло и возбуждённо — она легко подцепляет пальцами края пробки и медленно, неторопливо вытаскивает, заставляя Чимина захныкать и заметаться. — Вот так, хороший щеночек. Так мило вертит бёдрами, словно хочет помахать для меня своим хвостиком, да? Чимин смущённо всхлипывает, вспоминая о том, как Розэ вставила ему пробку с длинным собачьим хвостиком и как намотала его на кулак, когда поставила его раком и длинно и дразняще трахала толстым венистым дилдо дрожащие чувствительные бёдра, заставляя умоляюще скулить. Сейчас она лишь уверенно скользит ладонью по его спине, заставляя прогнуться, и прижимается пухлыми, ярко накрашенными губами, наверняка оставившими постыдный след, прямо к трепещущей, припухшей дырочке. Чимин всхлипывает, когда она нежно целует её, заставляя стыд сладко тянуть низ живота, а Розэ негромко невнятно мурлычет: — Такая хорошенькая припухшая щёлочка, гладенькая и розовая, как у девочки. Если я и дальше продолжу трахать своего сладкого щеночка, то ты окончательно превратишься в мою хорошенькую маленькую давалку, не представляющую своей жизни без члена, правда, Чимини? Скажи мамочке, кто ты. — Чимини — хорошенькая маленькая давалка, — Чимин невнятно всхлипывает от унижения — его член недвусмысленно дергается, когда он с трудом выдавливает из себя грязные слова. — Чимини хочет, чтобы мамочка приласкала его жадную до члена розовую щёлочку. Ах, мамочка… Чимин вздрагивает всем телом, когда снова чувствует влажное горячее прикосновение к промежности. Острый умелый язык обводит пульсирующую дырочку по кругу, а прохладный металлический шарик время от времени касается горячей кожи. Чимин всхлипывает и старается оставаться на месте, но ему так отчаянно хочется податься назад, насадиться на этот язык, попросить пальцы своей ласковой, милой, но такой властной и уверенной девушки. Приходится до боли прикусить нижнюю губу, чтобы постыдная мольба не вырвалась наружу. — Расскажи мне, маленькая шлюшка, что мамочке нужно делать? — Розэ игриво проводит кончиком пальца по трепещущим краям дырочки, но не проникает внутрь. — Мамочка очень хочет сделать тебе хорошо, но она не знает, как. — М-мамочка всё зна… — Чимин всхлипывает от смущения, сжавшись, но обрывает фразу на высоком стоне из-за резкого шлепка. — Говори, Чимин, — Розэ убирает пальцы от его ануса и ещё раз больно шлёпает по ягодицам, заставляя подавится высоким хныканьем. Она глубоко властно тянет: — Мне нравится, что ты так уверен, что я всё знаю, но сейчас я хочу, чтобы моя маленькая шлюха рассказала, как сильно она нуждается в том, чего у мамочки нет. — Ч-член, — Чимин стыдливо закрывает глаза, чувствуя, как сильно печёт щёки от румянца, и пытается спрятаться, сжаться, но он и правда полностью обнажённый, раскрытый перед Розэ, и он должен говорить. Его высокий голос звучит совсем тоненько. — Мамочкина маленькая шлюха хочет член. Большой, толстый член, который будет долбиться в неё, растягивать её маленькую шлюшью щёлочку. Тогда твоя маленькая шлюха будет довольна, мамочка. Розэ ничего не отвечает, но Чимин наконец получает первый палец внутри. Он проникает не слишком глубоко, но наполняет так хорошо — касается изнутри чувствительных стенок, растягивает их в разные стороны. Совсем скоро Розэ добавляет второй палец и возвращает свой рот на место — она не жалеет слюны, вылизывает наполненную пальцами дырочку, толкаясь кончиком языка между разведёнными пальцами, и довольно высоко стонет. — Какая хорошая у меня девочка, — Розэ неохотно отстраняется и добавляет третий палец. У Чимина поджимаются от удовольствия пальчики на ногах: три пальца — это даже немного больше, чем одна пробка. — Такая сладкая хорошая девочка. Послушная и говорливая, да, Чимини? — Да, мамочка, — Чимин подтягивает к себе поближе лежащую на кушетке подушку, отчаянно сжимая её в пальчиках и вжимаясь в неё горящей мордашкой. От того, что Розэ называет его своей девочкой, у Чимина приятно тянет низ живота и дёргается раскрасневшийся небольшой член. Он робко сводит коленки, прогибаясь в спине чуть сильнее и подставляя попу, и всхлипывает: — Пожалуйста, мамочка, Чимини нужно больше… — Правда, крошка? — Розэ продолжает властно толкаться внутрь его дырочки тремя пальцами и сильно шлёпает по правой ягодице, наверняка оставляя красный след от изящной ладони. Чимин вскрикивает и зарывается в подушку поглубже — ноги у него непроизвольно разъезжаются обратно. Он срывается на длинный несвязный скулёж, когда чувствует, как вторая ладонь Розэ скользит между его разведённых бёдер и властно сжимает красный и мокрый от возбуждения член. — Ты хочешь, чтобы мамочка потрогала твой маленький бесполезный членик, Чимини? Он такой крохотный, что полностью поместится у меня в кулаке. Ты хоть что-нибудь чувствуешь, когда я трогаю его, или ты можешь кончить, только если тебя выебут в одну из твоих жадных дырок? Чимин громко всхлипывает — щёки и уши горят от унижения, внизу живота стягивается приятный тяжёлый узел, а член, крепко сжатый в пальцах Розэ, дрожит от возбуждения. Он чувствует, как глаза припекает от слёз, и хныкает. — Что такое, щеночек? — голос Розэ звучит приторно и ласково, в противовес тому, как пальцы одной её руки умело массируют его простату, буквально выдаивая из него оргазм, а второй размеренно двигаются по до боли возбужденному члену. — Тебе стыдно за твой крохотный членик, годный только для того, чтобы течь и дёргаться? Скажи мамочке, что ты её крохотная беспомощная девочка, способная кончить только от толстого твёрдого члена. Моя девочка много бы отдала, чтобы мокро кончить на члене настоящего мужчины, правда, малышка? — Мамочка… — Чимин скулит, корчась, и плачет, уже не скрываясь. Его тело крупно дрожит, и он со сладким унизительным ужасом осознает, что правда вот-вот кончит прямо так, из-за её грубых слов и умелых рук. — Мамочка… — Кончай, Чимини, это единственное, на что способен твой маленький бесполезный членик, — Розэ шлёпает его без остановки, задевая нежную кожу короткими ноготками и оставляя там легкие белые следы царапин. Её голос властно грубеет, становясь ниже: — Кончай, бесполезная шлюха, и покажи, что мамочка старалась не зря, когда толкала в тебя свои пальцы, что мамочка не зря пачкалась. Чимин высоко и длинно стонет, послушно кончая. Он скребёт пальцами по подушке, прогибается как можно ниже и сбито громко хныкает, когда его дрожащие бёдра приподнимаются, а член пульсирует, пачкая спермой пальцы Розэ и низ его живота. Державшее его в узде напряжение, наконец, отпускает. Чимин опадает на кушетку маленькой беспомощной куклой, без сил и возможности сказать хоть что-то. Ему нужно немного времени, чтобы прийти в себя, чтобы забыть о Чимини-послушной-шлюхе и стать Чимином-капитаном-футбольной команды. Этот переход с каждым разом даётся ему всё труднее и труднее — оставаться Чимини-шлюшкой в разы приятнее. — Милый, — Розэ даёт ему время отдышаться и вытереть с красных щёк слёзы и нежно целует прямо в правую ягодичку, там, где по ощущениям остался след от её ладони, — я вытру тебя. — Твои пальцы, мамочка, — удерживая сознание в пограничном состоянии из последних сил, Чимин всё-таки заставляет себя сесть на коленки и потянуться к пальцам Розэ, — Чимини нужно почистить твои пальцы, мамочка. Розэ ласково воркует и протягивает ему свои скользкие от слюны и смазки пальчики. Чимин с довольным видом принимается их облизывать. Он держит Розэ за запястье так, словно она хрупкая античная ваза, словно она часть божеского замысла, а он ничтожный раб, которому было позволено коснуться солнца. Чимин ловко работает язычком, вылизывая между пальцами, проходясь широким мазком по внутренней стороне ладони и оставляет последний слабый поцелуй на костяшках. — Такой хороший малыш, Чимини, такой молодец, — Розэ ласково воркует и притягивает его для нормального поцелуя, нежно урча. Она обхватывает Чимина за голову, зарывается в его волосы, поглаживая большими пальцами щёчки, и с жадностью целует. Чимин даже не пытается перенять инициативу. Не сейчас. Сейчас он может только слабо поскуливать и позволить своей мамочке до последнего момента использовать его как послушную шлюшку. Розэ неохотно отрывается от него, только чтобы ласково спросить: — Ты в порядке? — Да, — Чимин выдыхает это с закрытыми глазами, слабо и уязвимо. Он нехотя отпускает свою постыдную часть обратно спать, и когда открывает глаза снова, то смотрит на Розэ уже прямо, с ноткой любопытства и присущей другой своей ипостаси уверенностью. — Ты хочешь чего-то ещё от меня? — Вообще-то… — Розэ впервые на памяти Чимина выглядит не то чтобы неуверенной, но в её взгляде точно есть капля сомнения. Она звучит мягко: — Я хотела предложить тебе кое-что, но ты всегда можешь отказаться. — Что же? — Чимин натягивает джинсы и старательно приводит себя в порядок, с ноткой стыда стирая с щёк влажные дорожки от слёз, пока ждет от Розэ ответа. Она колеблется, но всё-таки решительно говорит: — Секс втроём. Выберем вместе парня, и он тебя трахнет. Чимин на мгновение замирает, чувствуя, как в груди судорожно забилось сердце. До отношений с Розэ он так стеснялся и себя, и своих тайных желаний, что даже подумать не мог о том, чтобы потрогать себя сзади, не то что позволить это сделать кому-то ещё. Тем более другому мужчине. Он коротко сглатывает и оборачивается на неё, снова чувствуя, как теплеют щёки. — Ты… уверена? — он неловко кусает нижнюю губу, нервно сжимая в пальцах свой указательный пальчик. — Разве это не будет… изменой? — Это ведь по обоюдном согласию, правда? — Розэ подходит к нему вплотную и очень нежно скользит мягкой ладонью по его тёплой щеке, заставляя поднять глаза. Её голос звучит мягко и успокаивающе, так же, как когда Чимин совсем глубоко уходит в саб-спейс. — Мы не раз использовали игрушки, крошка, это ведь не слишком отличается. Просто в этот раз игрушка будет живой. — Если ты согласна… — Чимин неловко мнётся, но всё же поднимает на неё уязвимый взгляд, по старой привычке, всё ещё сидящей глубоко-глубоко внутри, ища там презрение или отвращение. Но видит только нежность. Он шепчет едва слышно: — Я не знаю. — Ты ведь хотел бы это почувствовать, правда? — Розэ трётся кончиком носа о его нос, приподнявшись на цыпочки, а потом тянет на себя, заставляя чуть наклониться, чтобы дотянуться до порозовевшего ушка. Её негромкий голос снова звучит глубоко, властно и соблазнительно: — Толстый, горячий член. Пульсирующий и твёрдый, способный заполнить тебя до отказа. Способный кончить в тебя, чтобы из твоей дырки текла густая и горячая сперма. Я могла бы слизать её, м-м? Хочешь этого, крошка? Чтобы властный мужчина накачал тебя крем-паем, как хорошенькую шлюшку из порно. — Розэ, — Чимин едва слышно стонет, часто дыша. Он снова чувствует, как внизу живота начинает пульсировать, и отчаянно сжимает в ладошках её талию, сдерживаясь, чтобы не прижаться и не потереться о её бедро, как маленький нуждающийся щеночек. Он почти скулит: — У меня сейчас снова встанет, хватит… — Ладно-ладно, — Розэ смеётся и неохотно отступает на шаг, огладив его попку двумя ладонями и нежно шлёпнув напоследок. Они могли бы, но, по правде говоря, помимо сногсшибательного унизительного секса в раздевалке у них всё ещё есть потребность в том, чтобы поддерживать имидж звёздной парочки, лучших учеников и кого-то там ещё — Чимин уже не помнит. Так что пропуск занятий ради секса… Розэ усмехается: — Нет, Чимини, дома нас уже ждут милые кожаные наручники для твоих рук и ног, и кое-что ещё, мой маленький сюрприз. — Ты уже нашла третьего? — Чимин немного нервно высоко смеётся и проводит ладонью по волосам, приводя их в порядок. Третий. Может быть, не такая и плохая идея, если Розэ так говорит. — Нет, его мы выберем вместе. Проведём анализ, — Розэ причмокивает и достаёт зеркальце, чтобы поправить помаду и проверить, не потёк ли макияж. Она подправляет контур губ, и Чимин краснеет, когда думает, что это из-за того, что она целовала и лизала его дырочку. — Я собрала несколько анкет, включая новенького, забрала у медсестры их данные… там, кстати, есть и размеры члена. — О господи, — Чимин прикрывает лицо ладошками, невнятно застонав. — Я до сих пор не понимаю, зачем они делают эти замеры, честное слово, это так унизительно, когда у тебя… не самый большой. — Но тебе же понравилось, — Розэ усмехается, подцепив его подбородок кончиком пальца и заставляя смотреть ровно. Она мурлычет: — А мне понравилось подсматривать за тобой. Не так и плохо, чтобы получить то, что нам нужно. Чимин качает головой, но улыбается уже намного смелее. Он наклоняется для поцелуя — мягкого и нежного, прекрасно зная, что ему ответят, даже если и будут потом ворчать о необходимости опять поправить помаду.

***

— Итак, — Розэ падает рядом с Чимином за парту. Лекция скучнейшая, но это именно то, что нужно, чтобы обсудить… их маленькую идею. — Фото я тоже нашла, скачала с фейсбука, некоторые ведут инстаграм, твиттер. И даже постят там свои откровенные фотки, так что мы с тобой в плюсе, крошка. — Ты долго об этом думала, — Чимин задумчиво хмыкает и философски смотрит на впечатляющую своими размерами папку, — несколько дней? Недель? — Чимини… — Розэ явно собирается отмахнуться, но Чимин в кои-то веки её перебивает: — Нет, это важно, — он навскидку пересчитывает, потому что в папке не меньше десяти анкет, — скажи мне, Розэ. Чимин настаивает мягко, не давит так, как умеет давить Розэ, но они всё-таки пара, потому ему важно знать. А ещё ему немножко интересно, сколько времени подобная мысль зрела в прелестной головке его девушки. — Почти полтора месяца, — Розэ вздыхает, недовольно надув пухлые красивые губы, но всё-таки колется. Чимин непроизвольно распахивает глаза — это гораздо больше, чем он ожидал. Розэ, увидев это, наклоняется к нему, положив ладошку на плечо — со стороны выглядит так, будто она просто хочет мило пошептаться или поцеловать его в щёку. Но вместо этого она шепчет ему в самое ушко: — Ты так сладко умолял дать тебе член каждый раз, что я не могла не задуматься об этом. Если честно, ни у одной из девочек, с кем я была знакома или даже с кем у меня был секс, не было такого сильного желания почувствовать что-то внутри, как у тебя, Чимини. Ты единственный парень, способный кончить без рук, из всех, что я знаю. Так что мне показалось, что будет просто нечестно не дать тебе попробовать, каково это, когда тебя трахает самый настоящий живой член. — Розэ, здесь же люди, — Чимин кусает нижнюю губу, пытаясь контролировать стремительно расползающийся по его лицу румянец. Он поворачивается так, чтобы зарыться лицом ей в волосы, будто бы собираясь поцеловать хорошенькую девчачью шейку, и едва слышно сбивчиво шепчет: — Мне стыдно, мамочка. — Тебе понравится, — он чувствует, как она невесомо прижимается губами к его виску и мягко негромко тянет: — Какой бы член тебе хотелось попробовать, малыш? Большой? Толстый или длинный? Или, может, ты боишься и лучше начать со среднего размера? Или даже чуть-чуть поменьше? — Б-большой, — Чимин шепчет едва слышно, сдерживая желание зажмуриться. Он нервно сжимает в пальчиках своё колено, залезая подушечками в прорези на джинсах, и стыдливо шепчет: — Я хочу, чтобы у нашего… третьего был большой, толстый и длинный. Я хочу, чтобы у него были большие руки и длинные пальцы. И я... Я х-хочу, чтобы у него был низкий голос, мамочка. — Разве ты не прелесть, а, Чимини? — Розэ шелестяще негромко смеётся, нежно потрепав его по щеке, и ласково чмокает прямо в слегка надутые пухлые губки. Её голос звучит глубоко и соблазнительно: — Забавно, но я знаю, кто в точности подойдёт прямо под все твои маленькие милые хотелки, крошка. Розэ быстро перебирает все анкеты, откладывая в сторону несколько, очевидно, не подходящих под чиминовы запросы. И с едва слышным победным вскриком показывает ту самую. — Ким Намджун, аспирант профессора Кима. В нём почти сто девяносто сантиметров роста и ещё около двадцати четырёх, ну, ты понимаешь, — Розэ смущённо хихикает, прикрывая ладошкой рот. Она показывает фотографии Намджуна, Чимин хмурится, силясь вспомнить, где он о нём слышал и что. Какая-то мысль не даёт ему покоя. — Сейчас он точно одинок, и ещё он любит эксперименты… Точно. — Ты с ним трахалась, — Чимин выпаливает это быстрой скороговоркой. Ещё до того, как они с Розэ сошлись, о её бурном романе с Намджуном не знал разве что слепой и глухой. В общем-то, именно он и стал причиной, почему они начали с Розэ встречаться. Он слегка надувает губы: — Нет, малыш, только тот, кого у тебя не было. — Ох, — Розэ задумчиво склоняет голову к плечу и смотрит на анкеты, — тогда новенький? Он, конечно, не такой высокий, как Наму, но в остальном он вроде как… очень неплох. Я списалась с одним мальчиком, который спал с Юнги, и получила, скажем так, рекомендательные письма. — Ты серьёзно узнавала, как он трахает и какой у него член? — Чимин наклоняется совсем близко к плечику Розэ, когда спрашивает это, невольно хихикнув. Он не думает, как это выглядит со стороны, но определённо думает о том, что же ей писал тот мальчик. — Расскажи. Розэ откладывает анкету в сторону, расплывшись в милой улыбке, и кладёт ладошку Чимину на колено. Она кидает быстрый взгляд на лектора, но тому глубоко наплевать на студентов, он продолжает что-то бубнить себе под нос, и Розэ, убедившись, что никто им не помещает, скользит ладонью выше по его бедру, пока не сжимает чиминов ещё мягкий член. — Он любит доминировать, — её голос становится сладко обволакивающим, а пальцы начинают неторопливо массировать член через грубую ткань, — любит нагибать сладких малышей, разводит их ножки в стороны и грубо ест их попки. Стремительно краснеющему Чимину сложно не свести коленки, он чувствует, как из-за слов и бесстыдных действий его же девушки у него опять встаёт. На грёбаной лекции. — Ему нравится кончать внутрь, нравится трахать, когда малыш уже кончил, — Розэ ловко расстегивает джинсы и проникает пальчиками под них, обхватывая горячую плоть. Она хрипло шепчет ему в ушко, пользуясь тем, что никто не обращает внимание на происходящее на задних рядах. — Юнги любит держать и контролировать. Если его хорошо попросить, он сможет трахнуть тебя на весу, как хорошенькую маленькую куколку. Чимин низко опускает голову, сжимая ручку в дрожащих пальцах и упёршись мутным взглядом в свой конспект. Он чувствует, как от одной только мысли о том, чтобы его грубо смяли большие сильные руки, ноги начинают дрожать, а член дёргается. Он старается не думать о том, что это не слишком подходящие мысли для натурала — даже с настолько необычными кинками, как у него. А Розэ как всегда безошибочно вычисляет его новое слабое место. — О, тебе бы это понравилось, правда? — она прижимается к нему вплотную и нежно покусывает за край горящего от смущения ушка. Её изящные пальцы сжимают член грубо — это немного больно, но Чимину, стыдно признаться, это сладко-сладко нравится. — Почувствовать себя ещё более беспомощным, чем обычно? Я недавно видела порно, где девочка застряла в дырке в стене, знаешь. Думаю, тебе бы это понравилось, Чимини. Толпа мужчин, по очереди грубо ебущая тебя в твою жадную щёлку и хорошенький розовый ротик. И ты, совершенно не способный даже дотянуться ножками до пола, правда, крошка? Маленький и беспомощный. У тебя такая красивая пышная задница, на ней как раз достаточно места, чтобы написать несмываемым маркером много грязных вещей, да, маленькая давалка? Чимин едва слышно всхлипывает, сводя дрожащие плечи. Перед глазами мутно от выступивших слёз, щёки полыхают, а грубые, постепенно ускоряющиеся движения умелой ладони Розэ на члене буквально доят его, как маленькую беспомощную коровку. Но самое ужасное в том, что он и правда дрожит от возбуждения, думая о грубых мужских руках у себя на попке. О толстом венистом члене, бесцеремонно толкающемся ему в рот и трущемся мускусной вязкой головкой о тёплую влажную щёчку. Или даже о нескольких сразу. — У тебя такая славная мордашка, малыш, — Розэ буквально урчит от удовольствия, прекрасно чувствуя, как сильно она на него влияет. — Юнги понравится, как ты плачешь от удовольствия, приоткрывая свои красивые минетные губки. А они ведь просто созданы для того, чтобы сосать член, правда, Чимини? Будь твоя воля, и ты бы услужливо брал в ротик хоть с утра до вечера, пока тебя до отвала не накормят спермой. Слезинки, собравшиеся в уголках глаз, вот-вот скатятся по щекам крупными горячими каплями, но Чимин не может им этого позволить. Он торопливо стирает их тыльной стороной ладошки, прячась, и шмыгает носом, чувствуя, как его кончик дёргается вверх. Совсем скоро Розэ закончит доить его, и низ парты будет испачкан спермой. Блядство. — Р-розэ… — он едва слышно выдыхает, пытаясь то ли остановить её то ли попросить ускориться, но Розэ его словно не слышит. — Ему понравятся твои слёзки, — её шёпот ускоряется, как и движение ладошки, — Юнги будет трахать тебя до криков и слёз, уверена, а потом он вытащит свой чертовски огромный член, совсем не ровня твоему, и проведёт испачканной в смазке и сперме головкой по влажным щекам. Соберёт ещё немного влаги. Ты скажешь мне, детка, зачем ему это делать? — П-потому что это единственное в чём я хорош, — Чимин чувствует, как дрожит тело, как низ живота наливается огнём, как скрученный в паху узел сжимается всё сильнее и сильнее. Он беззвучно всхлипывает: — Это единственное, что я могу делать — позволять себя трахать, как бесполезный флешлайт, пригодный лишь для использования. Розэ прикусывает его ушко, одобрительно заурчав, а Чимин опускает лицо совсем низко, до боли прикусывая ребро ладони, чтобы не застонать на всю аудиторию, когда оргазм накрывает его до черных точек перед глазами. Девушка продолжает размеренно и умело поглаживать его член, буквально, выжимая остатки спермы — её тяжелое дыхание щекочет ему ухо и часть шеи, а мягкая грудь прижимается к руке, и Чимин чувствует, что её сердце бьётся ничуть не медленнее его. Розэ тоже это нравится. — Кажется, нам нужно прибраться, малыш, — Розэ говорит это, нежно поцеловав его в горячую щеку, и всё делает сама. Она достаёт из сумки влажные салфетки, пока Чимин пытается вспомнить собственное имя. Розэ вытирает его обмякший маленький член, бережно убирает его в джинсы и когда всё готово — снова мягко целует в щечку, нежно потеревшись о неё кончиком носа. — Тогда я напишу ему, — Розэ говорит мягко и весело, словно не она только что довела Чимина до финала, бесстыдно рассказывая, как его будут трахать на весу во время пары. — Уверена, Юнги не откажется. Я же могу скинуть ему несколько твоих фоток, ну, тех самых, чтобы убедить? — Скажи честно, ты сегодня просто хочешь меня добить, Розэ, — Чимин стыдливо выдыхает, прикрывая ладошками лицо. Конечно, он прекрасно понимает, о каких именно фотографиях говорит Розэ. Он даже знает, какие из их великого множества нравятся ей больше всех. Та, где его грубо трахают раком, со спины — его высоко приподнятая сочная задница, крутой изгиб талии, кажущейся из-за ракурса совсем тонкой, и растянутая вокруг толстого белого страпона розовая дырочка, буквально насаженная по самое основание. Та, где слишком хорошо, слишком запретно видно его лицо — заплаканное, раскрасневшееся, с горящими щеками, мутными мокрыми глазами и пухлыми надутыми губками, порочно прижимающимися к толстой ребристой головке драконьего дилдо, мокрого от слюны и смазки. И особенно любимая Розэ, та, где они стоят рядом напротив зеркала. Где он на высоких каблуках, в сетчатых чулках и короткой клетчатой юбке, почти не прикрывающей круглую задницу, в развратной коротенькой рубашечке с развязанным галстуком и глубоким вырезом. На ней он стыдливо утыкается лицом ей в шею, очевидно дрожа даже на фото и сводя коленки, пока Розэ неторопливо и властно трахает его пальцами, бесцеремонно запустив ладонь под коротенькую юбку. — Просто скажи, если слишком, Чимини, — Розэ ласково скользит ладонью по его предплечью, прижимаясь пышной, мягкой даже сквозь форму грудью, и нежно целует его в горящее ушко, в прикрывающие лицо пальчики, в тыльную сторону ладоней. — Мы в любой момент можем остановиться, помнишь? Я перебарщиваю? — Н-нет, я просто… — Чимин смущённо бормочет, опуская ладони и обвивая её за талию, чтобы прижаться поближе. Он целует Розэ в щеку и негромко шепчет ей на ухо: — Я не против фоток и всего. Просто можно мы в следующий раз… нежно? Мне хочется немного такого. — Ну разве ты не сладкий крохотный пирожочек? — Розэ воркует от умиления и, совершенно не обращая внимания на всё ещё идущую пару, сминает его щеки ладонями, чтобы пухлые губы надулись, как у утёнка. Она чмокает его в них несколько раз, приговаривая: — Сладкий-сладкий-сладкий Чимини! — Я вам не мешаю, Пак Розэ и Пак Чимин? — насмешливый голос преподавателя заставляет Чимина подпрыгнуть на месте, моментально смущая. Розэ же только кокетливо накручивает локон на пальчик и игриво смотрит в ответ. — Ну что вы, профессор Ли, — она соблазнительно трепещет длинными ресничками и подаётся вперёд, укладывая грудь на парту, — такой мужчина как вы может даже присоединиться. Чимин прячет смешок в ладони, щуря глаза и пытаясь не рассмеяться в голос, когда слышит, как профессор Ли лишь снисходительно посмеивается в ответ и диктует им обязательное эссе по лекции. То, что они с Розэ эту лекцию буквально проебали, никого не волнует. — В мои годы я тоже больше заботился о любовном интересе, чем о лекциях скучного старика, — профессор Ли говорит им это, когда Чимин с Розэ под ручку проходят мимо преподавательского стола. Он чуть приподнимает брови, поиграв ими: — Пока ваша успеваемость на высоком уровне, вы можете делать на моих парах всё, что душе угодно. Чимин правда старается не покраснеть слишком откровенно, когда Ли им подмигивает. Розэ мило хихикает, но её прорывает на безудержный хохот, когда они покидают кабинет. — Представляешь, — она прижимается к Чимину и жарко шепчет на ушко, всё ещё подхихикивая, — даже такой старпёр, как Ли хочет тебя трахнуть. — Может он хочет посмотреть, как я трахаю тебя, — Чимин негромко хихикает в ответ и смешливо блестит глазами. Ситуации, когда они меняются, и это Чимин входит в жаркое и нежное лоно своей девушки, случаются не так и часто, но случаются. Он деланно-задумчиво тянет: — С другой стороны, думаю, ему не так и важно кто-кого, он просто не против бесплатного порно на своей скучной лекции. — Не исключено, — Розэ ухмыляется, поправив волосы, и довольно подпрыгивает на месте. — Так… у нас вроде всё? Или у тебя еще тренировка команды? — Нет, завтра. — Чимин хмыкает и широко улыбается, когда соблазнительно говорит, перехватив её ладошку и прижавшись к ней губами: — Могу я пригласить тебя на свидание? — О, вы так галантны, — Розэ кокетливо хлопает ресницами, с удовольствием позволяя поцеловать себе ручку, и подставляет под поцелуй уже мягкую щеку, хихикнув: — И куда месье предлагает пойти? — Месье предлагает устроить углеводный шторм в пончиковой напротив, — Чимин улыбается, ероша волосы и обнимает Розэ за талию, чувствуя, как она прижимается в ответ, игриво ущипнув его за попу. Он деланно расширяет глаза: — Мадмуазель, где ваши манеры? — Ах, простите, — Розэ покаянно наклоняет голову и на этот раз шлепает его по правой ягодице, шаловливо ухмыльнувшись: — Мы же сегодня приличные. — Зараза, — Чимин беззлобно журит её, поцеловав в висок, и легко утягивает в сторону выхода из универа, улыбнувшись хихикающий и лукаво поглядывающей на них стайке однокурсниц. Он чуть наклоняет голову, шепнув: — Есть лёгкое ощущение, что мы опять умудрились привлечь ненужное внимание. — Не бывает ненужного внимания, особенно с твоей-то к нему любовью, — Розэ фыркает, ущипнув его за бочок и заставляя запищать. Она нежно поглаживает его по спине и пояснице, пользуясь тем, что положение её руки никто не видит, и негромко лукаво шепчет: — А ещё пончики наталкивают меня на двусмысленности. Особенно со сливочным кремом и ванильной глазурью, м-м-м… — Развратница, — Чимин беззлобно шлепает её по круглой попке, прикрытой юбкой, заставляя захихикать, и играет бровями: — К тому же, ты ведь больше любишь сливочные трубочки. — Ну, я даже не знаю, что мне нравится больше: твоя сливочная трубочка или твой накачаенный кремом пончик, — Розэ совершенно недвусмысленно пошлит, ухмыльнувшись, и они оба, не сдержавшись, взрываются звонким высоким смехом. — Ты такая невыносимая, ты знаешь? — Чимин с трудом выдавливает, пытаясь перестать смеяться, и галантно приоткрывая перед ней дверь в кафе. — Просто невыносимо. — Я тебя тоже люблю, детка, — она посылает в ответ воздушный поцелуй, почмокав губками, и широко улыбается стоящему за стойкой парню: — Хосок-и, привет-привет! Ты сегодня на смене? — О, моя прекрасная леди, укротительница спортивных футболистов, — Хосок счастливо машет ладошкой им с Розэ, расплываясь в широкой, похожей на сердечко улыбке и поправляя милый чепчик. — Вам как обычно? — Да, и пончики с трубочками, чем больше крема, тем лучше, — Чимин добавляет это с милым смешком и подмигивает, придерживая Розэ за талию. Он звучит заговорщически: — У нас свидание. Хосок довольно заразительно хохочет и салютует им, кинув, что всё будет сделано в лучшем виде. Чимин уже разворачивается было в сторону их постоянного столика, улыбаясь, когда натыкается на взгляд. Тёмный, тяжелый, прожигающий с ног до головы взгляд. Чимин узнаёт его моментально, пусть это и первая их встреча. Мин Юнги невозможно забыть, особенно после того как Розэ надрачивала ему на паре с бесстыдными фантазиями об их гипотетическом первом разе. — Розэ… — он выдыхает едва слышно, сжимая пальчики чуть сильнее, и чувствуя, как сердце пропускает удар. — О боже, — Розэ понимает Чимина моментально и загорается как лампочка, расплываясь в широкой, кажущейся милой, но на самом деле очень хищной улыбке. — Пойдём познакомимся. Давай, давай, крошка, нам надо налаживать контакт. Чимин не особо упирается под жесткой рукой Розэ, но с каждым новым шагом, кажется, сжимается в крошечный комочек под этим прожигающим пристальным взглядом. Мин Юнги пугает. Мин Юнги возбуждает. И самое ужасное в том, что Мин Юнги, бывший до этого момента только фантазией, фотографией на досье Розэ, кажется ничуть не хуже в ожившей реальности. — Привет, я — Розэ, а этой мой парень, Чимин, — Розэ приветливо улыбается и протягивает ладошку для рукопожатия, но Юнги, кажется, кое-что знает о манерах. Он её целует, смущая не смущающуюся Розэ, и это движение выглядит плавным, слегка хищным и до странного привлекательным. Розэ улыбается уголками губ: — Ох, галантных джентльменов в наше время ещё надо поискать. — Я Юнги, — ладошку Чимина он пожимает, крепко сжимая, чем и радует, и расстраивает одновременно, но Чимин почти не обращает на это внимания, подавившись собственным вздохом. Низкий, хриплый грудной голос заставляет мурашки крупными стайками пробежаться по его коже, а коротенькие волоски на затылке встать дыбом. Мин говорит грубо, но беззлобно: — И я не скажу, что рад поделиться столиком. — Только столиком? — непробиваемая Розэ не обращает на отказ и капли внимания, усаживается рядом. — Может быть, я хочу кое-кем поделиться? Чимин робко опускается на стульчик напротив и немного неловко оглядывается. Ему кажется стесняющим и волнующим говорить о таких вещах в оживленном общественном месте, но у Розэ, кажется, свой план. Она бросает на него хитрый взгляд и кладет ладошку на широкое, крепкое плечо Юнги, придвигаясь к самому его уху и начиная что-то шептать. Сначала Мин кажется недоумевающим, но потом его зрачки резко расширяются и он переводит взгляд на Чимина, почти не меняясь в лице, но сильно темнея в глазах. Розэ продолжает шептать, периодически поглядывая на Чимина, и Пак чувствует, как его щеки начинают теплеть от румянца. И без того тяжёлый, взгляд Юнги становится совсем прожигающим, хищный и изучающий, и Чимин впервые в жизни чувствует себя абсолютно беззащитным — такой реакции у него не вызывала даже находящаяся в самом властном настроении Розэ. Мин медленно скользит по его лицу глазами, изучая, и плавно толкается языком за щеку, когда останавливается на пухлых губах. Чимин краснеет ещё сильнее, опуская взгляд и невольно прикусывая нижнюю губу. Взгляд Юнги словно пробирается ему под кожу, препарируя и прожигая насквозь, и он тихонечко вытирает о джинсы вспотевшие маленькие ладошки. — Вот значит как, — Юнги снова подаёт голос, когда Розэ наконец отстраняется, и в этот раз Чимин почти дрожит всем телом. Потому что низкий, ставший ещё более хриплым и словно обволакивающим, утробный баритон словно заставляет завибрировать что-то у него в груди. Мин наклоняется чуть вперёд, упираясь локтями о стол и переплетая пальцы в замок, и боже, у него такие большие ладони и такие длинные пальцы. Он ухмыляется, блеснув тёмными глазами, и негромко соблазнительно тянет: — А почему сладкая крошка не попросит меня сама? Чимин распахивает глаза. Слабое тепло на щеках разгорается, перерастая в полноценный румянец, и заставляя его чуть приоткрыть губки. Крошка. Юнги назвал его крошкой. Сладкий, маленький, беспомощный Пак Чимин. Сладкая крошка. — Ах, — Розэ крепко обхватывает его ладошку и доверительно наклоняется к Юнги, чтобы сказать что-то, что совершенно точно подтолкнёт Чимина к краю, но ситуацию спасает Хосок. — О, я вижу вы познакомились! — Хосок щебечет, пока перекладывает с подноса два кофе для них с Розэ, пончики и трубочки с сочащимся кремом. — Юнги-я, не обижай нашу звёздную парочку, они тебе понравятся. — Я и не думал обижать, — Юнги улыбается самыми кончиком губ — невыносимо хищно — и скользит по Чимину оценивающим раздевающим взглядом. — Мы уже подружились, правда, Чимин? — Точно, — Чимину приходится контролировать голос, чтобы он не дрожал, не был слишком высоким или предательски сиплым. Он солнечно улыбается Хосоку, прикрывая глаза, чтобы не выдать насколько у него расширенные зрачки. — Думаю, я даже попрошу Юнги показать мне пару приёмов, ну, знаешь, чтобы быть в форме. — Решил попробовать себя в баскетболе? — Хосок присвистывает, и до смутившегося Чимина не сразу доходит, что его двусмысленный намёк воспринимают совершенно иначе, чем и спасают. — Я бы на это посмотрел. А ты, Юнги, поучишься пинать мяч ногами? — У нас будут частные тренировки, — Юнги ухмыляется, толкнувшись языком за щеку, и, перегнувшись через Розэ, кладёт широкую ладонь Чимину на бедро, чуть сжимая. — Тем более, смотри, какие ноги, куда мне. Я лучше просто посмотрю на них в деле. Чимин забывает, как дышать. Конечно, ему нравится, когда Розэ властно раздвигает его бёдра, когда сжимает ягодицы, когда шлёпает, трогает и просто проводит пальцами по коже. Но ладонь Юнги, кажется, полностью покрывает бедро, большая, горячая и грубая, она скользит ниже, к круглой коленке, скрывая её под собой и поднимается обратно, а затем, шлёпнув по мягкой внутренней стороне, исчезает. Чимин дрожит. — Думаю, не стоит откладывать? — Чимин выпаливает это и вспыхивает сразу под тремя разными взглядами. Розэ понимает и улыбается самыми уголочками губ, глядя на него с ноткой обожания, предвкушения предстоящего шоу, Юнги довольно щурится и едва заметно кивает, а Хосок же… — Прямо сейчас? — Хосок совершенно очаровательно расстраивается. — А как же пончики и сливочные трубочки? Я сам наполнял их кремом, чтобы аж выливалось, как ты и просил. — У нас дома есть свои, — Розэ хихикает в кулачок, лукаво покачивая головой, — а эти оставь себе, Хоби, думаю, тебе не помешает немного сладенького. Прежде чем окончательно надувшийся Хосок открывает было рот, чтобы возразить, Чимин осторожно берет одну из заварных трубочек и подносит её к губам. Крема действительно много, он густой, но всё равно сочится из-за объема, поэтому Чимин торопливо и влажно скользит языком по самому кончику трубочки, собирая подтекающий крем и пачкая им пухлые губы. Он мягко посасывает кончик, чтобы убрать излишки, и только потом осторожно кусает, смыкая вокруг пышного теста зубки. Пак чуть опускает ресницы, сглатывая и скользя языком по губам, чтобы собрать белые подтеки, и только после этого мило улыбается Хосоку: — Очень вкусно, Сокки. — Ну хоть кто-то оценил! Спасибо, Чимини! — Хосок совершенно очаровательно взмахивает руками, очевидно подобрев, и деловито заявляет: — Так уж и быть, остальное я вам сложу с собой. Но только попробуйте не съесть сегодня! Он крадет один из пончиков, выразительно трясёт им в воздухе, откусывая кусочек, и разворачивается в сторону прилавка, засунув поднос подмышку. Чимин невольно улыбается и поворачивается обратно к Розэ и Юнги, но замирает, когда видит Мина слишком близко к себе. Длинные сильные пальцы слегка придерживают его за подбородок, заставляя затаить дыхание и чуть приоткрыть ротик от удивления, а взгляд распахнувшихся глаз пересечь с пристальным и тёмным. Чимин едва подавляет дрожь, когда чужой большой палец мягко нажимает на его нижнюю губу, проводя, и собирает из уголка белый густой крем, а Юнги медленно отнимает ладонь, чтобы плавно скользнуть длинным и влажным, гораздо более длинным, чем милый округлый язычок Розэ, языком по своему пальцу. — Не испачкайся раньше времени, сладость, — Юнги хрипловато рокочет и имеет совершеннейшую наглость подмигнуть и без того раскрасневшемуся, прижавшему к губам ладошку Чимину, ухмыльнувшись. — Хотя такой хорошенький ротик это только украшает. — Его много что украшает, тебе еще доведётся это увидеть, — Розэ доверительно делится, уже совершенно не скрываясь и заставляя Чимина смутиться окончательно. Она невинно хлопает ресницами: — Я тут, кстати, слышала слушок о том, что в общежитии нет мест… Это так, Юнги? — Я уже нашел квартиру, — Юнги хмыкает, совершенно не интересуясь Розэ, и продолжая внимательно отслеживать все действия Чимина. Он хрипловато тянет, бросив на неё короткий взгляд: — Если это было предложение, то ты опоздала, малышка. Розэ смущается, прикладывает пальчики к порозовевшей мягкой щёчке, опустив глаза, но быстро берет себя в руки. Она миленько хихикает и забирает у вернувшегося Хосока фирмовый пакет с выпечкой и несколько стаканчиков с кофе. Юнги же не берёт ничего, даже ладошку Чимина, чтобы повести его за руку. Чимин ловит себя на этой странной мысли и смущённо кусает губу, мысленно хлопнув себя по голове и напомнив себе, что у него, вообще-то, есть девушка, а Юнги он знает буквально десять минут. Сердце у него судорожно бьется, словно собираясь выпрыгнуть из груди, но он уже даже может без дрожи приобнять Розэ за талию. — Вы живете рядом или мне подвезти нас на машине? — Юнги кивает в сторону парковки, не указывая на какую-то определенную тачку. Его тёмные глаза слегка прищуриваются, а в голосе скользит насмешка: — Если не передумали, конечно. — Подвези, — Розэ буквально мурлычет, сладко ластясь к Чимину, и игриво щипает его за попку. Она подмигивает Юнги, быстро скользнув языком по губам: — И тогда, может, малыш Чимини сможет сделать что-то более существенное, чем простая болтовня, правда, милый? Чимина пробивает дрожь. Он непроизвольно вспоминает вкус сливок на языке и, как и тогда, сейчас рот тоже наполняет слюна. Трубочка довольно тоненькая, её легко обхватить губами, их с Розэ игрушки покрупнее, но Чимин и там справляется. А каким окажется на вкус самый настоящий член? Нормально ли сейчас, когда Юнги будет вести машину, опустить голову ему между ног и… попробовать? Просто попробовать обхватить губами головку, подержать её на языке, коснуться маленькой дырочки, обвести по краю бархатную плоть. Чимин сглатывает и через силу улыбается, пока Розэ пихает его на переднее сиденье довольно дорогой просторной тачки, а сама с удобством устраивается на заднем. — Вбей адрес в навигаторе, — Юнги передаёт Розэ телефон, не глядя, и бросает на Чимина жаркий взгляд, понизив голос: — и выбери самую длинную дорогу. Нам же надо познакомиться, правда, Чимини? — Д-да, хён, — Чимин снова с трудом сглатывает, вытирая вспотевшие ладошки о джинсы и сводя коленки. У него сладко сводит низ живота от одной только мысли о том, что сейчас ему нужно будет отсосать, фактически, незнакомцу прямо на глазах у своей девушки, в машине. Он бросает быстрый взгляд на ширинку Юнги, тут же смущаясь и переводя глаза на большие, красивые руки, лениво лёгшие на обитый чёрной кожей руль. У него едва уловимо дрожат ноги и горят щеки. — Ты такой хорошенький, м? — Юнги вдруг усмехается, блеснув тёмными глазами, и снова сжимает в пальцах подбородок Чимина. Он приближается, заставляя Чимина раскраснеться и распахнуть глазки, и сжимает в пальцах мягкие румяные щеки, сплющивая пухлые губы, как у утёнка. Мин хрипловато бросает, не глядя: — Не против, Розэ? — Он полностью в твоём распоряжении, оппа, — Розэ сладко мурлычет, но Чимин уже её не слышит. Сердце отчаянно стучит в ушах, заглушая все посторонние звуки, а крепкие горячие пальцы Юнги сминают щечки и почему-то заставляют его чувствовать себя ещё более подчиненным и смущенным. Первое прикосновение губ Юнги кажется мягким — он с усмешкой чмокает сплющившиеся пухлые губки, а затем вдруг отпускает щеки и скользит ладонью ниже, властно подхватывая Чимина под челюсть и фиксируя его голову. И вот уже тогда целует по-настоящему. Чимин забывает обо всем, когда чувствует горячий, нетерпеливый язык, грубо толкнувшийся к нему в рот. В Юнги совершенно нет неизбежно присутствующей в Розэ и прячущейся под её властностью мягкости, нет нежного изгиба и пухлости девчачьих губок. Зато есть умелый, влажный и властный рот, длинный ловкий язык. Он невнятно скулит, забывая самого себя и покорно приоткрывая ротик — Юнги не больно, но чувственно прикусывает его за нижнюю губу, чуть оттягивая, и крепко держит голову, не давая и шанса, чтобы отстраниться. Это в первый раз, когда Чимин по-настоящему осознает разницу в том, как целуются мальчики и как целуются девочки, и со сладким ужасом осознает, что целоваться с Юнги ему нравится даже больше, чем с Розэ. — А теперь покажи мне, что умеет твой ротик, — Юнги отстраняется ровно настолько, чтобы задевать губами чиминовы губы, когда говорит это. Он звучит хрипло, но спокойно: — Если боишься, что я не справлюсь с управлением, то так и скажи, мы просто остановимся где-то в закоулке. Чимин не боится. Ему даже нравится мысль, что он будет пытаться отсасывать, пока Юнги лениво ведёт машину в сторону их с Розэ дома. Но Чимину страшно от того, что он может сделать всё плохо, недостаточно идеально, мало, неправильно или… — Ты справишься, крошка, — Юнги словно читает его мысли, усмехнувшись. — Ты же отлизывал своей мамочке? — Д-да… — Чимин невольно облизывается. Челюсть всё еще в крепкой хватке сильных пальцев, и он пытается вспомнить те моменты, когда опускал голову между нежных и мягких бёдер Розэ, но… Но голову заполняют только мысли о том, как бы оказаться между крепких и мощных бёдер Юнги. Пак мягко бормочет: — Мамочка иногда разрешает попробовать её лепестки. — Лепестки, — Юнги коротко, но не зло пропускает смешок, и широко ухмыляется: — Тогда тебе определенно надо опуститься ниже бутона и попробовать на вкус стебель, да? Чимин пищит синхронно с зардевшейся на боковом зрении Розэ. Это была их маленькая личная история со сравнениями, но Юнги вписывается так ловко и непринужденно, что это подкупает. Пак нервно проводит языком по мягким губам, вспоминая, как им было хорошо в захвате чужого рта, и пытается кивнуть. Хватка у Юнги крепкая, властная, и отпускает он чиминов подбородок неохотно, похлопав по щечке напоследок, словно непоседливого щеночка. — Тогда поехали, — Юнги хмыкает и выруливает, а Чимин на мгновение залипает на то, как ладонь, только что обхватывавшая его лицо, теперь обхватывает руль. Властно и крепко. Юнги низко бросает: — Надеюсь, мне не придётся ждать слишком долго, крошка? — Нет… папочка, — Чимин пробует это слово на вкус, как сейчас будет пробовать на вкус член. Он с небольшой опаской кладёт ладошку на крепкое бедро и нервно оглядывается на Розэ, но его девушка послушно молчит, сведя ножки и чинно сложив ручки на коленках, и ждёт, жадно наблюдая за каждым его действием. Чимин сжимает губки, едва слышно пыхтя себе под нос и очень осторожно ведет ладошкой вверх по бедру. Он ненадолго заминается прежде чем осторожно подцепить пуговку и вытянуть её из петельки, а потом сжать в дрогнувших пальчиках собачку и медленно потянуть её вниз, заставляя молнию негромко бжикнуть. На этом моменте Чимин ненадолго заминается, робея, и очень осторожно забирается пальчиками под джинсы, трогая горячий член сквозь ткань белья. Он краснеет, когда чувствует, как тот, упругий и горячий, дергается и стремительно твердеет от прикосновения, но перебарывает себя, чтобы осторожно стянуть белье, приспустить джинсы чуть ниже, и вытащить длинный, почти полностью твёрдый и толстый член. Чимин бросает робкий взгляд из-под ресниц на Розэ и осторожно сжимает пальчики в кольцо на чужом члене — они не сходятся до конца, и это заставляет что-то внутри него задрожать и сладко сжаться. Он водит ладошкой по члену Юнги, доводя его до полной твёрдости и размазывая смазку, как обычно трогает себя — медленно и длинно, немного робко, оглаживая пальчиком головку. Эта головка гораздо крупнее, чем его собственная, мокрая и тёмно-розовая. Чимин смотрит, как в небольшой щёлочке на ней скапливается крупная прозрачная капля смазки и немного неловко, медленно наклоняется, чтобы осторожно прижаться к головке губками, посасывая и слизывая смазку. Юнги сверху хрипло громко выдыхает от удовлетворения и вдруг кладет одну из своих больших ладоней на пушистую золотую макушку Чимина, властно поглаживая его по голове поощрительным жестом. — Вот так, куколка, такие мягкие пухленькие губки, сладкий послушный малыш. Пососи его, давай, крошка, возьми в свой мокрый хорошенький ротик. Чимин невнятно всхлипывает и послушно округляет губы, чтобы вобрать в рот крупную, чуть солоноватую головку и начать сладко, нежно её посасывать, желая попробовать на вкус и доставить удовольствие одновременно. Ладонь на голове не давит, но предупреждающе удерживает на одной высоте, не позволяя подняться и выпустить головку изо рта. Чимину приходится упереться одной рукой в бедро Юнги, чтобы удержаться, а вторую зажать себе между коленок, чтобы не скользнуть ей выше и не сжать собственный отчаянно пульсирующий член. Ещё нельзя, ещё рано, его папочка ещё не получил разрядки, а значит Чимини тоже нельзя. Старательно расслабляя горло, Чимин пытается взять чуть больше, проталкивая толстый член в рот и часто сглатывая. Двигаясь немного неловко, он пытается делать всё правильно, старательно убирая зубки и лаская ствол мягким влажным языком. Чимини до того увлекается, что до него не сразу доходит и так известная мысль — он сосёт. Он насаживается, с каждым разом все дальше, на толстый, длинный, пульсирующий член. И ему это нравится. Сжав задрожавшие бёдра, Чимин ненадолго полностью снимается и утыкается носом в пах, сбивчиво вдыхая густой, терпкий запах, и невнятно поскуливая. — Это всё, крошка? — Юнги сжимает в пальцах его волосы, не до боли, но властно и достаточно ощутимо. Чимин громко хныкает от одного этого жеста и начинает скользить губами по всей длине, нежно целуя и лаская толстый ствол, а Юнги хрипловато удовлетворенно тянет: — Вот так, малышка, продолжай. Чимин подаётся чуть вперёд, поощрённый и дрожащий от этого поощрения, и начинает осторожно работать языком. Маленькими кошачьими мазками он облизывает член от основания до головки и снова вбирает её нежными мягкими губками. В этот раз Чимин не старается взять сразу до горла, он прокатывает головку по рту, то за одну щёчку, то за вторую. Скуля, он сладко сосёт, полностью наслаждаясь своим положением, и когда Юнги сильнее надавливает на его голову, опуская по стволу ниже, заставляя пропустить головку в горло — Чимин наслаждается ещё больше. Он чувствует, что всё его тело горит, словно от приближающегося оргазма, но совершенно не обращает на это внимание. Чимин поглощён тем, что расслабляет горло и пытается опуститься как можно ниже, ниже и ещё ниже. До тех пор, пока его нос не уткнётся прямо в напряжённые мышцы чуть ниже пупка. Он сглатывает, активно работая над тем, чтобы Юнги нравилось, и судя по тому, что его пальцы не сжимают до боли волосы, а поощрительно поглаживают — Чимин справляется. Ненадолго Чимин просто замирает, наслаждаясь чувством растянутости — его узкое горло растягивается вокруг толстого, горячего и пульсирующего члена, а себя он чувствует маленьким и услужливым. А затем очень осторожно начинает подниматься обратно, скользя туго сжатыми губками до основания головки, чтобы так же плавно опуститься обратно, заглатывая. — Блять, — Юнги невнятно ругается себе под нос и заправляет растрепавшиеся прядки Чимину за горящие уши, а затем вплетается в волосы на затылке, приятно сжимая. Он поглаживает Чимина по макушке, тягуче и хрипло протянув: — Ты так хорошо сосешь, малыш. Где ты вообще научился делать горловой? — Он такой талантливый, правда? — Розэ мягко хихикает — её голос звучит густым и возбужденным, а Чимин едва уловимо вздрагивает, чувствуя, как стремительно теплеют щеки. Он совершенно забыл про неё, пока сосал член Юнги, и это… это ведь неправильно, да? Он чуть сводит бровки и двигает головой быстрее, плавно снимаясь и насаживаясь до самого конца. Чимин едва не скулит, когда чувствует, как Розэ тоже заправляет ему волосы за ушко и треплет по горячей щечке: — Компенсирует неопытность услужливостью. К тому же, такие пухлые минетные губки… словно только для того и созданы. — Губки да-а, — Юнги буквально мурлычет, проворачивая руль одной рукой и бросая короткий взгляд на навигатор. Он усмехается, массируя пальцами затылок Чимина и чуть надавливая: — Мягкие и пухленькие. Преступно сладкие для натурала, Чимини. Хотя, кажется, для натурала тебе слишком нравится сосать член, крошка. Чимин невнятно всхлипывает, отчаянно сжимая бёдра и ёрзая. То, как Юнги с Розэ обсуждают его, как сладко-унизительно хвалят, как обсуждают его пухлые, слишком пухлые для парня губы, всё это заставляет его член болеть и пульсировать, опасно подводя его к тому, чтобы постыдно кончить в штаны. Он прикрывает глаза с трепещущими на ресницах от смущения и от инстинктивного, хоть и подавленного рефлекса, слезами, и часто сглатывает, ускоряя амплитуду движений. Член Юнги пульсирует у него во рту, и отчасти Чимину сладко-сладко и стыдно хочется, чтобы его наконец накормили спермой. — Давай, малыш, — Юнги ласково поглаживает его по волосам, хрипло протянув: — до дома осталось совсем немного. Если заставишь меня кончить до того, как я припаркуюсь, то выполню одно любое желание. Чимин дрожит и смыкает реснички, чувствуя, как они тяжелеют от слёз. Награду он хочет, так сильно хочет, что осторожно опускает одну ладошку на горячие, крупные яички Юнги и начинает мягко водить подушечками пальцев по ним, стимулируя в такт движения головы. Чимин совершенно не знает, как надо, но старается сделать всё, что приходит на ум. Он всхлипывает, когда опять получается насадиться до самого основания, и утробно стонет от мысли, что просидел бы в таком положении весь день, растянутый на члене. — Такой молодец, — Розэ наклоняется к Чимину и нежно прикусывает его ушко, не мешая сосать, — так хорошо заглатываешь в свой первый раз, сделай мамочке с папочкой приятно, проглоти всё, крошка. Получается только услужливо промычать согласие и начать понемногу сниматься, когда его рот вдруг наполняет солоноватой горячей спермой. Чимин от удивления распахивает глаза и немного губки, но тут же смыкает их обратно, жадно слизывая и проглатывая всё до капли. Он подносит ладошку, так, чтобы не дать ничему пролиться, собираясь потом съесть и это угощение и чувствуя крепкую хватку чужой ладони в своих волосах. Уши так заложило от судорожного сердцебиения и собственного оргазма, что Чимин даже не сразу слышит глубокий и низкий стон Юнги. — Хорошенькая крошка, такая послушная маленькая сосалка, — Юнги хрипло ругается, хваля Чимина самыми грязными словами и поглаживая большим пальцем по испачканной щёчке. Мин смотрит на него тёмными от возбуждения глазами и порочно тянет: — Тебе сказали отсосать в машине, пока я веду, и ты отсосал. Если я скажу тебе прямо сейчас раздеться и показать, как сладко пульсирует твоя дырочка — ты и это сделаешь? Чимин машинально продолжает собирать губками сперму, теперь уже с руки. Он весь испачкан, и старается это исправить, но когда вопрос Юнги доходит до совершенно поплывшего сознания, то он просто начинает делать. Чимин бездумно опускает ладошку на пояс джинс и расстёгивает его, выуживая дрожащими пальчиками пуговку и собираясь показать свою узкую, очевидно нуждающуюся в члене дырку. — Чимин, не тут, — Розэ звучит торопливо и добавляет в голос стальные нотки, пытаясь остановить его, но Чимин смотрит только на Юнги и ждёт только его приказа, не отдавая себе отчёта. И судя по тому, как глаза Юнги буквально вспыхивают, он это тоже осознает. — У тебя чертовски податливый малыш, Розэ, — Юнги хрипло бросает, не отводя взгляда, и, кажется, паркуется. Он властно тянет не терпящим возражений голосом: — На выход, оба. Чимин даже не осознает, насколько покладисто Юнги слушается гораздо более властная Розэ, послушно выходя из машины. Он едва успевает открыть дверь и сделать несколько шажков на подгибающихся ногах, когда Юнги вдруг снова оказывается перед ним. Пак только едва слышно скулит и податливо распахивает пухлые губки, дрожа, когда чувствует, как его совершенно бесцеремонно подхватывают за попу большие горячие ладони, властно прижимая к крупному телу. Юнги абсолютно недвусмысленно лапает его, оглаживая и сминая, крепко жмёт к себе и утягивает в поцелуй, властно проталкивая язык в податливый рот. Чимин едва держится на ногах, но это и не нужно — Юнги полностью переносит весь его вес на себя, легко удерживая, и это заставляет Чимина задрожать ещё сильнее. — …Мальчики… — он отдалённо слышит смущённый и немного обеспокоенный голос Розэ, но даже не понимает, о чём она говорит — зато, кажется, понимает Юнги. Он отстраняется с неохотным хриплым рыком и поворачивается к ней, потянувшись одной ладонью и тоже притянув к себе за круглую попку. Чимин только невнятно скулит, когда пискнувшую, раскрасневшуюся Розэ властно прижимают и целуют, бесцеремонно скользнув ладонью под юбку и огладив по попке. Он утыкается горящей мордашкой в шею Юнги, чувствуя как вторая большая ладонь обещающе гладит по попе его самого, и жалобно хнычет от возбуждения, мутными глазами глядя, как уверенная Розэ, его мамочка, дрожит и поскуливает, отвечая на поцелуй Юнги и подставляясь под его прикосновения. — Давайте, крошки, — голос Юнги звучит низко и хрипло, совершенно не терпящим возражений, и Чимин с Розэ синхронно вспискивают, когда им на попке одновременно прилетает по тяжёлому шлепку. Юнги очевидно ухмыляется, прижимая их к себе с двух сторон и поглаживая: — В дом. Чимин совершенно не понимает, где он и кто он, пока не оказывается дома. Это ощущается даже больше по запаху — их смешанный с Розэ сладковатый парфюм, их уютная, теплая прихожая, тепло их квартиры и мягкий, совершенно не режущий глаза свет. Чимин расслабляется моментально, не осознавая, что до этого он был в небольшом напряжении. Взгляды прохожих его не волновали, но то, как присвистнул один из соседей, когда они втроём втиснулись в лифт, всё так же, не расплетаясь, обеспокоил. — Чимин, в душ, — Розэ, всё еще не отстраняясь от Юнги, шлёпает Чимина по попке. Но её шлепок теперь кажется несерьёзным, почти детским. Чимин смотрит на Юнги. — Давай в душ, крошка, — Юнги хмыкает, поцеловав его в висок, и тоже шлёпает, заставляя приподняться на носочки от силы удара. — Ты первый, а нам с мамочкой надо кое-что обсудить. Присоединимся сразу, как только разденемся. — Хорошо, — Чимин послушно кивает, но мнётся на месте, пока не решается робко спросить: — Папочка больше не хочет посмотреть на мою дырочку? Розэ сбоку охает и хихикает в кулачок, а Чимин смущённо смотрит в пол. Ему хочется увидеть реакцию Юнги на вопрос, но он боится, что тот будет зол или недоволен, а Чимини совсем не хочется вызывать его недовольство. Он тихонечко теребит пояс джинс, вспоминая одну из их с Розэ игр — каждый раз, когда они возвращаются из университета, она осматривает его дырочку, проверяя, что она всё так же растянута и подготовлена. Теперь Чимину хочется, чтобы это сделал Юнги. — Это… — Розэ начинает было говорить, но потом приподнимается на носочках к Юнги и что-то яростно шепчет ему на ушко. Она хихикает: — Так что тебе решать. Он попросил не меня. Знаешь, даже немного обидно, но ещё и интересно. — Хочу, — Юнги звучит хрипло — он приподнимает его заплаканное лицо за подбородок двумя пальцами и наклоняется для поцелуя. Чимин дрожит в ответ, податливо распахивая ротик и позволяя чужому языку властвовать внутри. Юнги рыкает: — Покажи мне, что твоя дырочка идеальна для меня. Чимин даже невольно подпрыгивает на месте, чувствуя прилив счастья, и быстро расстегивает постыдно влажные спереди джинсы. Он поворачивается к Юнги попкой и приспускает их под самые пышные ягодички. Обхватив их пальчиками, Чимин разводит их в стороны и немного прогибается в пояснице, чтобы Юнги было лучше видно. Он чувствует, как предвкушение сладко сжимается у него в животике. — Блять, — Юнги невнятно ругается и, судя по звуку, сдерживает низкий гортанный стон. Чимин дрожит, когда чувствует, как большая ладонь ложится к нему на правую ягодицу и оттягивает в сторону чуть лучше, чтобы рассмотреть беззащитно обнаженную дырочку. — С такой дыркой ты вообще не должен ходить в одежде, Чимин. Просто лежать кверху попкой и ждать, когда в неё вставят член. А лучше несколько, да? Гладенькая и пухленькая розовая щёлка. Тебе говорили, что она хорошенькая, как у девочки? — Я сегодня и говорила, — Розэ звонко смеется, заставляя Чимина смущённо чувствительно задрожать, и бесцеремонно надавливает двумя пальцами на края его дырочки, словно пытаясь открыть киску. — Прямо как хентайная бойпусси, скажи? Никогда не видела таких красивых дырочек. — Значит, нам повезло, что хорошенькая крошка любит анал, — Юнги хрипловато усмехается и медленно ведёт большим пальцем прямо по дырочке, поглаживая. Чимин всхлипывает, задрожав, а Юнги довольно тянет: — Смотри, как запульсировала. Тебе так нравится давать в попку, что ты от простого прикосновения дрожишь, Пак Чимин? В этот раз они с Розэ смеются одновременно, и Чимин униженно чувствует, как его член дергается в ответ на их смех, на их слова, на их пристальное внимание к его дырочке. Когда это делала одна только Розэ, это было по-другому, но сейчас, когда они делают это вместе с Юнги… Чимин чувствует себе особенно беззащитным. И это возбуждает его так, как не возбуждало никогда прежде. Он только невнятно выдыхает, когда чувствует, как сразу две пары ладоней тянут его джинсы ниже, как стягивают толстовку, оставляя полностью обнаженным. На одну из половинок его попки ложится большая мужская ладонь. На вторую — изящная женская, но они обе одновременно шлёпают его, когда насмешливый низкий и лукавый высокий голос сливаются воедино: — В ванну, крошка. Чимину хочется выполнить приказ как можно быстрее и сбежать в ванную, чтобы дождаться там папочку с мамочкой, но он не может, потому что джинсы стягивают ему ноги. Вместо того, чтобы натянуть их обратно, Чимин полностью стягивает их, легко наклонившись, и берёт с собой, чтобы убрать. Оказавшись в ванной комнате в одиночестве, Чимин раздевается, закидывая вещи в корзину для белья, и сначала готовит себя. Это их с Розэ маленький ритуал. Сделать всё быстро и аккуратно до прихода в ванную мамочки, настроить воду, залезть под душ, намылиться так, чтобы по всему телу скатывалась пена, и ждать. Когда придёт время — Розэ заглянет к нему с пробкой в руках или, может быть, с членом на насадке, нежно посадит на него Чимина и, если будет в хорошем настроении, позволит прикоснуться к её киске. Но сегодня не нужны никакие игрушки и заменители, потому что у них есть Юнги. Чимин старательно намыливается, особенно тщательно трогая так понравившуюся всем дырочку — он проводит маленькими ладошками по талии, по бёдрам и даже по члену, вспоминая, каким тяжёлым и большим был минов. Чимин невольно думает о том, как же хорошо он сможет его наполнить, выбить из головы все глупые ненужные мысли, оставив только желание угождать. Он возбуждается от воспоминания о том, как на его языке лежала бархатная крупная головка и сжимает себя, хныкнув. — Ты готов, малыш? — Розэ входит в ванну первая, полностью обнаженная, с распущенными волосами, и держит в руках небольшой розовенький ошейник. Иногда Чимин ходит в нём по дому. Она мурлычет, лукаво улыбнувшись: — Смотри, детка, это для тебя, но в этот раз поводок будет в руках у Юнги. — Я думаю, что тебе бы тоже пошло, Розэ, — Юнги плавно входит следом и Чимин замирает, залипая на его обнажённом теле. Он клыкасто ухмыляется, совершенно не стесняясь: — Сначала я трахнул бы Чимина, а потом тебя. Подумай об этом, малышка. Юнги правда красив. У него подтянутое, крепкое тело с красивыми рельефными мышцами и с невероятно притягательной короткой тёмной дорожкой от пупка и ниже. Чимин растерянно ведёт ладошкой по своему телу, по талии, по кругленьким, накаченным, но всё равно мягким бёдрам невольно сравнивая. Юнги шире, больше, очевидно крупнее везде. В одежде он казался несколько… компактнее. Но сейчас, полностью обнаженный, рядом с ладно сложенной Розэ — Юнги кажется огромным. — Я… — Чимин сглатывает, не в силах отвести примагнитившегося взгляда от толстого, длинного и тяжёлого члена. Даже в не возбужденном состоянии он выглядит большим и тяжелым, и это заставляет собственный небольшой член Чимина сладко-сладко дёрнуться. — М-м… — Что такое, крошка? — Юнги явно замечает его взгляд и ухмыляется, плавно подходя поближе. Его член слегка покачивается при движении, и Чимин краснеет, неловко отводя глаза и прикрывая ладошками свой пах. Мин воркует, подойдя вплотную и буквально нависая над ним: — Ав-в-в, ты стесняешься. Не прячься от меня, крошка Мимини, давай, повертись. Мимини. Чимин вспыхивает, когда слышит ласковое обращение и убирает дрогнувшие ладошки. Его небольшой член стоит, смущающе твёрдый, смущающе маленький и смущающе розовый по сравнению с членом Юнги. Он опускает голову, пряча покрасневшее лицо, и медленно поворачивается, красиво изгибаясь в спине. Чимин смущённо кусает губу и отворачивается, плавно приподнимая попу и покачивая округлыми мягкими бёдрами — он показывает Юнги их изгиб, изгиб талии и попки, скользит по ним маленькими ладошками, неловко оглаживает грудь, задевая затвердевшие сосочки. Юнги пристально наблюдает за ним, и Чимин сладко вспыхивает, видя из-под ресниц, что его большой член заинтересованно дёргается, постепенно наливаясь кровью. — Такая красивая куколка, — Юнги делает к нему ещё шаг и кладет руку на талию, притягивая к своему обнаженному телу. Чимин тихонечко выдыхает, затрепетав — если Розэ тёплая и мягкая, то всё тело Юнги твёрдое и горячее, буквально пышущее жаром. Он сладко распахивает губки, чувствуя, как большие ладони бесцеремонно оглаживают его попку и бёдра, плавно скользя вверх и вниз. Юнги хрипло рокочет, уткнувшись лицом ему в шею и глубоко жадно вдохнув: — Блять, Чимин, у тебя такие красивые бёдра. А какая попка… Словно в подтверждение своих слов он крепко сжимает в ладонях Чимина за ягодицы, вынуждая пискнуть и схватить ладошками за плечи — Чимин млеет, обмякая и дрожа, когда чувствует, как Мин бесцеремонно мнёт его попу. Чимин ластится, крепче ухватывается за плечи, поражаясь их ширине, и невольно покачивает попкой из стороны в сторону, а тайне надеясь, что Юнги решится вставить в него пальцы. Он бросает смущенный взгляд на Розэ, но она стоит, облокотившись бедром на стиралку, и просто смотрит — жадно и пристально. В её крошечных изящных пальчиках находится ошейник, который она с задумчивым видом перебирает, обводя подушечками пальцев дырочки, Чимин на этом зацикливается, потому что Юнги делает то же самое. — Я могу? — Юнги спрашивает это у Розэ, и Чимин задерживает дыхание. Он знает, что ответ «да», знает, что мамочка разрешит, что всё задумывалось именно ради этого, но всё равно боится, что в порыве жестокости она скажет «нет». — Поверни его ко мне попкой, хочу посмотреть, как ты будешь растягивать его дырочку, — Розэ говорит это медовым тягучим тоном, растягивая гласные. Она усмехается: — Никогда не было возможности понаблюдать за этим со стороны. — Как скажешь, — Юнги хмыкает, придерживая Чимина за талию и чуть прокручивает их в душевой, меняя положение. — Уверен, вид члена в этой попке, — Юнги звонко шлёпает его по правой половинке большой, тяжёлой ладонью, — тебе понравится не меньше. Розэ ничего не говорит, но Чимин слишком ярко может представить, как она расплывается в сладкой предвкушающей улыбке. Это видение рассеивается в тот миг, когда Юнги возвращается к неторопливому поглаживанию пульсирующей, такой несправедливо пустой, дырочки. Чимин ждёт. Он переступает с ножки на ножку, сжимает коленки из-за тянущего, ноющего чувства возбуждения в паху, и ждёт. У него в попке бывали игрушки, бывали пальчики Розэ, но большие, грубые пальцы мужчины… Чимин не может сдержать стона, перетекающего в скулёж, когда Юнги начинает плавно проникать в него. Широкие фаланги пальцев раздвигают чувствительные края, и по ощущениям это намного больше, чем даже три пальчика Розэ. — Нравится? — Юнги хмыкает ему в висок и резко вставляет до самого конца. — Ты так хорошо подготовлен, что я могу сразу же добавлять второй. Хочешь этого, малыш? — Д-да-а… — Чимин сладко стонет, судорожно цепляясь за крепкие, широкие плечи Юнги пальцами. Он мелко сладенько дрожит, особенно когда чувствует, как Мин властно, по-мужски грубовато оттягивает его ягодичку в сторону, обнажая дырочку, и толкается в неё теперь двумя сильными, длинными пальцами с отчётливо проступающими фалангами. Он стонет, сводя подгибающиеся ножки: — Ах! — У тебя такая чертовски хорошенькая дырка, — низкий, хриплый голос Юнги обжигает ушко Чимина, буквально ввинчиваясь в его сознание, заставляя дрожать и хныкать. Мужские пальцы двигаются внутри него ритмично и умело, и Чимин невольно думает о своих пальчиках — небольших, несуразно пухленьких и мягких, совсем не способных достать так глубоко. — Держу пари, она будет ещё лучше смотреться растянутой вокруг моего члена. Тебя уже трахал мужчина, крошка? Или это делала только твоя мамочка? — Только мамочка, — Чимин тихонечко смущенно всхлипывает, сжавшись вокруг чужих умелых пальцев, и прячет порозовевшую мордашку в груди Юнги. Низ его живота так приятно тянет от низкого, хриплого баритона, буквально ввинчивающегося в уши, что Паку хочется, чтобы Юнги никогда не переставал говорить. Он едва слышно застенчиво признаётся: — Папочка будет у Чимини первым… — Значит, папочка позаботится о своей крошке, — Юнги хрипловато низко выдыхает от возбуждения, и нежно оглаживает Чимина по попке большой свободной ладонью, не переставая умело растягивать и добавляя уже третий палец. Он нежно кусает его за порозовевшее ушко, заставляя задрожать, и тянет: — Но перед этим нужно хорошо растянуть тебя, маленький. Чимин не успевает даже пропищать что-нибудь, когда прижимается грудью к прохладному кафелю и чувствует, как большие ладони нежно сжимают половинки его попки, разводя их в стороны, а по пульсирующей дырочке влажно скользит длинный, горячий и умелый язык. — Как Чимини везёт сегодня, — Розэ говорит это насмешливым, почти мурлыкающим сладким голосом: — за один день ему отлизали и мамочка, и папочка. Чимин чувствует прерывистое горячее дыхание Юнги, и может лишь догадываться, что это был легкий смешок. Но самому ему сейчас точно не до смеха — крупные пальцы возвращаются в пульсирующую маленькую дырочку, а длинный, ловкий язык бесцеремонно толкается между ними, ввинчиваясь, словно извивающееся щупальце. Чимин тихонечко всхлипывает и подаётся попкой назад, просительно повиливая бёдрами. — Какая нетерпеливая штучка, — Юнги шлёпает его по попке, звонко и сочно, оставляя откровенный красный отпечаток и заставляя Чимина тонко взвизгнуть. Мин скалится: — крошка так сильно хочет член, да? Может, перенесём эту прелесть в постель, Розэ? — Обязательно, — голос Розэ звучит совсем близко и покрасневший Чимин чувствует, как маленькая нежная ладошка хватает его за попку и решительно сминает, оттягивая вбок. Она сладко мурлычет: — Такая прелестная дырочка, кажется, она совсем готова для того, чтобы получить что-то помимо пальцев и языка. Отнесёшь его, Юнги? Без слов Юнги подхватывает запищавшего Чимина и бесцеремонно закидывает на плечо, припечатывая ладонью попку и удерживая тем самым на месте. Чимин судорожно хватается ладошками за широкую, мускулистую обнаженную спину, и издает короткий высокий звук, вздрогнув, в ответ на тяжелый шлепок. Его живот упирается в широкое, крепкое плечо, а талию и попу держат горячие большие руки. Чимин опускает красное лицо, едва слышно хныча — Юнги подхватил его настолько легко, словно он совсем ничего не весит, и от этого что-то у Пака в животике сладко-сладко сжимается. Отчасти именно этого ему так не хватало в отношениях с Розэ — чудесной, понимающей, властной Розэ. Физического превосходства. Погруженный в эти постыдные мысли, он почти не замечает, как Юнги находит их спальню, и ахает, когда его мягко опускают спинкой на пышные одеяла: — Вот так, куколка, — Юнги укладывать его, тут же нависая сверху, и его так много — его большого, горячего тела, его изучающего тёмного взгляда, его низкого голоса, что у Чимина захватывает дух. Мин хрипло усмехается: — Всего пару мгновений, но нам никто не сможет помешать, да? Чимин удивлённо распахивает глазки на этот тихий шёпот, и тут же закрывает их, судорожно вздыхая — Юнги целует его. Он грубо сминает губы, покусывает их и посасывает, наслаждаясь моментом, пока его большие ладони властно сжимают талию Чимина. Пак даже не может толком ответить — он чувствует, что его полностью подавили и просто используют. И от скользнувшей по краю сознания мысли, что он всего лишь игрушка в чужих руках, для чужого члена, приятно поджимаются пальчики на ногах. — А теперь переворачивайся, — Юнги неохотно отстраняется и окидывает распластавшегося, обнаженного и раскрасневшегося Чимина цепким взглядом. — Я буду тебя есть. Чимин едва слышно выдыхает, задрожав, и неловко переворачивается на животик, пожимая в пальчиках мягкие подушки и зарываясь в них смущённым лицом. Ему хочется быть хорошим, быть послушным, и Пак робко приподнимает красивые бедра, прогибаясь в спинке и чуть разводя ноги. Он дрожит, когда ладони Юнги нежно скользят по его спине и животу, оглаживают талию большими пальцами, а затем подныривают под разведённые бедра. Чимин едва слышно пищит, чувствуя, как крепко Юнги фиксирует его, прижимаясь предплечьями к бёдрам, обхватывая их, и сжимая в ладонях круглые ягодицы. В отличии от Розэ, Мин не касается его дырочки мягко и деликатно — он длинно и влажно лижет чувствительную промежность, от яичек и до дырочки, срывая смущённое хныканье, а затем просто зарывается лицом между разведённых ягодиц, вылизывая жадно и мокро. Чимин срывается на высокие, судорожные стоны, дрожа — порыкивающий от удовольствия Юнги периодически подтягивает его к себе, легко приподнимая над постелью, и Чимин скользит дрожащими стопами по его спине, невольно подтягивая к себе ближе. Он закатывает глаза, скуля, когда горячий язык толкается особенно глубоко и ритмично, и почти упускает момент, когда чувствует прикосновения знакомых мягких ладошек к лицу. Он с трудом поднимает взгляд мутных глаз, и видит Розэ, воспользовавшуюся тем, что Юнги притянул его поближе к себе, и севшую у изголовья кровати. Чимин скулит, когда она позволяет ему лечь на свои стройные бедра и ухватиться за них дрожащими ладошками. — В-вау, — Розэ хрипловато выдыхает, глядя куда-то поверх плеча Чимина, и зарывается пальчиками ему в волосы, чуть оттягивая. Она прикусывает нижнюю губу: — Должно быть это так… приятно. — Д-да… д-да, да, да, б-боже, ах… — Чимин невнятно, сбивчиво стонет, отчаянно прогибаясь в спине и сладко вздрагивая в ответ на низкое рычание. В паху неотвратимо стягивается приятный узел и он тычется Розэ куда-то в живот, пытаясь отвлечься и хныча: — П-папочка, ах, папочка! Папочка! — Сладкий, да? — Розэ играется с его волосами, легко потягивая прядки, делая идеально больно, не перегибая. Она ласково спрашивает: — Может тогда вместо того, чтобы скулить, как нуждающийся щеночек, маленькая крошка тоже сделает что-то полезное? Чимин вскрикивает — Юнги толкается рядом с языком несколькими пальцами сразу на всю длину. Он широко открывает рот, жадно хватая воздух, и Розэ пользуется этим, чтобы мягко надавить ему на голову и опустить её себе между ног. В нос тут же ударяет сладкий, немного крахмальный девчачий аромат, совершенно не такой густой и терпкий, как у Юнги. Чимин недовольно хнычет, глубоко внутри не желая прижиматься губами к мягкой мокрой киске, а желая насадиться влажным ртом на длинный и толстый член, но Розэ всё ещё его девушка. Так что он неохотно, послушно подчиняется. Обхватывает пухлыми, раскрасневшимися губами клитор, осторожно посасывая, и толкается кончиком языка внутрь, совсем немного, поддразнивая. — Вот так, сладкий щеночек, такой послушный, да? — Розэ чуть ёрзает, шире раздвигая бёдра и подставляясь под ласковые движения языка Чимина и сладко стонет с нежным высоким придыханием. — Может, ты ему уже вставишь, Юнги? Он явно заслужил этот приз. — Ещё немного, — Юнги ритмично трахает Чимина пальцами, совершено этим сбивая, и неохотно подает низкий, хриплый голос. Чимин и так нечасто отлизывает Розэ, но сейчас, когда в его попку так уверено и властно толкаются — сил, чтобы двигать языком, нет совсем. Он шевелит им не ритмично, совершенно не задумываясь, делает ли приятно Розэ, и не может даже заставить себя задуматься об этом. Юнги сзади хрипло урчит: — Вот так, да, детка. Кончить в тебя? Наполнить до краёв? — Да, папочка, — Чимин хнычет, краснея, и повиливает полной красивой задницей, и длинно, мокро ведет языком вдоль гладкой возбужденной киски. — Пожалуйста, папочка, наполни Чимини. — Такой славный малыш, — Юнги шлёпает его по попке и неохотно вытаскивает пальцы, рыкнув: — Буквально созданный для члена. Созданный для того, чтобы его трахали каждое мгновение. — Да, — Чимин улавливает в высоком мягком голосе Розэ немного странные нотки, но они совершенно вылетают из его головки, потому что Юнги надавливает крупной, влажной головкой на его разработанную дырочку. Розэ прерывисто выдыхает: — Я хочу это видеть. Розэ резко поднимается и надавливает Чимину между лопаток, прижимая его грудью к кровати. Он не успевает даже спросить, что она задумала, только едва слышно пискает, потому что Розэ просто усаживается на его спину и скользит по ней влажной, скользкой киской. Чимин стонет высоко и смущённо. Он чувствует крупную, пульсирующую, горячую головку, медленно скользнувшую внутрь его тугой, девственной дырочки — конечно, они баловались игрушками, но ещё никогда это не ощущалось так остро, так приятно. И при этом он чувствует приятный, придавливающий к кровати вес Розэ, вызывающий сладкие искорки унижения вдоль позвоночника. Чимин невольно хныкает, когда чувствует, как Розэ кладет свои ладошки к нему на ягодицы и разводит их, обнажая для Юнги туго растянутую вокруг крупной головки дырочку. — Вау, — Розэ звучит хрипло и восхищенно, и Чимин крупно дрожит всем телом, когда чувствует, как её изящный пальчик скользит по месту, где член Юнги и его дырочка сочленяются. — Тебе так идет быть насаженным на член, Чимини. — Идеальный, — Юнги хрипло, низко отзывается, оглаживая чиминову сжавшуюся дырочку большим пальцем и медленно, осторожно толкается дальше, постепенно наполняя Чимина до предела. — Хорошенькая маленькая насадка на член. — Ему бы стоило ходить полностью голым, тебе не кажется? — Розэ звучит немного сбивчиво и возбужденно — Чимин скулит, чувствуя, как она ёрзает на его спине, откровенно потираясь возбужденной киской. — Чтобы быть готовым в любой момент обслужить член одной из своих тугих горяченьких дырок. — Мне кажется, что тебе бы это тоже пошло, малышка, — Юнги откровенно ухмыляется, поглаживая тяжело дышащего, дрожащего и изгибающегося Чимина по напряженным полным бёдрам. Чимин едва слышно всхлипывает, когда перестаёт чувствовать его большие умелые руки, но судя по тому, как едва слышно пискнула Розэ, он знает, куда они делись. — У тебя такие хорошенькие грудки. Полненькие, румяненькие. Разве тебе не хочется ими похвастаться перед всеми? — Оппа, я… — Розэ впервые на памяти Чимина звучит смущенно и растерянно, даже податливо. Всегда властная, всегда уверенная в себе, рядом с Юнги она вдруг кажется Чимину настолько же нуждающейся, как он сам. Он слышит её шумные, сбивчивые вздохи, и слишком хорошо представляет, как Юнги сжимает в пальцах затвердевшие сосочки красивой упругой груди и чуть оттягивает их, играясь с чувствительностью. — Такая сладкая девочка, да? — Юнги говорит это, наверное, Розэ, но Чимин, чувствуя, как толстый, огромный член вбивается в его попку, принимает это на свой счет. Он пытается выгнуться, подставиться ещё лучше, ещё удобнее, ещё податливее для Юнги, потому что хочет все внимание к себе, и Мин словно это чувствует, потому что с усмешкой поправляется: — Две сладкие девочки. Две сладкие киски, которые надо наполнить. Розэ, малышка, хочешь посидеть на моих пальцах? Что-то глубоко внутри Чимина протестует. Он едва слышно недовольно всхлипывает, выкручивается, пытаясь не то скинуть Розэ, не то подвинуть её куда-то, но получается лишь подтолкнуть её ближе к Юнги. Ближе к его пальцам, которые должны касаться только Чимина. Вспышка неуместной ревности и жадности накрывает его разум так же, как обычно накрывает желание подчиняться и быть послушным. Сплетаясь в тугой узел, эти два чувства смешиваются так, что Чимин даже не может разобрать, что захватывает его больше. — Или, может быть, ты воспользуешься бесполезным членом Чимина? — Юнги говорит это с игривыми нотками, часто и плотно вбиваясь в его попку, растягивая чувствительную дырочку. — Мы можем перевернуть его на спинку, и ты воспользуешься им. Вы так делаете? Или только ты его трахаешь? Чимин вспыхивает. В последний раз они так делали слишком давно, чтобы Чимин мог вспомнить, каково это — быть внутри кого-то, чувствовать, как вокруг члена растягивается тугая дырочка. И не то чтобы он хочет вспоминать, каково это было. Когда его член, крошечный и бесполезный, болтается между ног, когда единственное, что он может дать — свою нуждающуюся дырочку, которую беспощадно используют, наполняя и растягивая, Чимин хочет получать, а не давать. Сдерживая высокое, жалобное и расстроенное хныканье, Чимин заставляет себя не слушать, что именно говорит Юнги, концентрируясь только на том, как он это делает. Низкие, хриплые нотки глубокого мужского голоса в сочетании с уверенными, сочными шлепками выбивают из Чимина умение мыслить здраво и желание протестовать. Он сильнее разводит ноги, немного опускаясь вниз, чувствуя, как от этого меняется угол проникновения, и всхлипывает от удовольствия из-за ритмичных, быстрых толчков крупного члена, неизбежно задевающего простату. Но Чимин не может не захныкать высоко и жалобно, когда вдруг чувствует, как желанный, толстый член начинает выскальзывать из его дырочки. Он всхлипывает, туго сжимается, дрожа от неприятного, уже успевшего стать непривычным чувства пустоты, и обижено поджимает дрожащие губки, когда его нежно подхватывают под бёдра и живот и переворачивают на спинку. — Тише, малыш, — Розэ нежно воркует, ложась на него сверху, лёгкая и гибкая — она прижимается к его груди, трется о неё мягкими полными грудями с затвердевшими сосками, и длинно, влажно лижет податливо подставленную шею. — Мамочка с папочкой о тебе позаботятся. — Ч-чт… Ах! — Чимин распахивает глаза и пухлые губы, чувствуя, как в него снова проникает что-то твёрдое, горячее и толстое, сладко-сладко растягивающее его нуждающуюся дырочку, и как одновременно с этим его пульсирующий, болезненно возбужденный член оказывается вокруг чего-то мягкого, горячего и мокрого. Чимин невнятно всхлипывает, сводя бровки: — Ч-что… м-мамочка… — Вот так, крошка. Должен же твой крошечный членик принести хотя бы какую-то пользу, правда? — Розэ смеётся, запрокидывая голову и изгибаясь — она седлает его, красиво и ритмично двигая бедрами, словно объезжая норовистую лошадку. Хотя, в случае с Чимином, скорее послушного пони. Они с Юнги двигаются синхронно, и Чимин беспомощно дрожит, практически плача от своей чувствительности, от непривычного удовольствия, а Розэ заправляет прядку волос себе за ушко и усмехается, насадившись до основания: — Почему ты плачешь, Чимини? Этого для тебя слишком много? Ты способен только принимать член? Чимин высоко всхлипывает, зажмурившись и изогнувшись — Юнги наполняет его так хорошо, так сильно в этой позе, как и Розэ сжимающая его член, что он не может сдержаться и кончает, беспомощно извиваясь и дрожа. Мин хрипло невнятно ругается, застонав и явно наслаждаясь тем, как туго и сладко дырочка Чимина пульсирует вокруг его члена, а Розэ негромко смеётся, чуть приподняв бровь: — Так быстро, малыш? Или стоит сказать, малышка? Чимин хнычет, извиваясь и желая не то продлить ощущение полного погружения и в него, и в Розэ, не то ускользнуть от него как можно дальше и сжаться в маленький крошечный комочек. Юнги продолжает двигаться внутри — размашисто, немного хаотично и это чувствуется так невыносимо полно, что Чимин отчаянно стучит ладошками по постели и кричит, переходя под конец в длинный тоненький стон, больше напоминающий писк. — Вот так, детка, — Розэ наклоняется к нему, водит губами по губам, мокро и пошло, влажно лижет мокрые от слёз щеки, целует везде куда может дотянуться. Она урчит: — сейчас ты почувствуешь то, что чувствую я. В тебя кончат, и горячая сперма наполнит тебя так, как наполняет всех девочек. Ты же девочка, ты должна знать какого это — быть с полным животиком, да? Юнги издает хриплый, непонятный для Чимина звук и вбивается, кажется, в последний раз. И вот тогда всё происходит в точности, как говорила Розэ: обжигающая и вязкая, тягучая сперма наполняет его стремительно и сладко, заставляя сжаться и захныкать. Чимину кажется, что плотная, тугая струя спермы всё бьёт и бьёт, помечая его изнутри, наполняет так, словно хочет переполнить до краев. — Нравится, да? — Розэ нежно водит ладошкой по пылающему, мокрому лицу Чимина, гладит щеки, стирает выступивший пот и капельки слёз. Она осторожно ведёт ноготочком, убирая мелкие прядки слипшихся волос и нежно чмокает в надутые губки, проворковав: — Нравится быть девочкой, мой любимый малыш? — Тебе тоже понравилось бы, — голос у Юнги низкий и хриплый — его вибрация прокатывается по всему обмякшему телу Чимина, вызывая крупные мурашки, и заставляет лежащую у Чимини на груди Розэ задрожать. Чимин едва успевает приоткрыть глаза, чтобы увидеть, как Мин обвивает тоненькую талию пискнувшей Розэ большими ладонями и притягивает её к себе, скользя пальцами между разведённых ножек. Юнги ухмыляется: — Ты такая мокрая, малышка. Чимин непроизвольно задерживает дыхание и смотрит на то, как Юнги играется с вытекающей из Розэ спермой, его, чиминовой, пачкая пальцы и влажную, покрасневшую киску. Но хуже и слаще всего то, что постепенно смягчающийся член Юнги выскальзывает из его сжавшейся дырочки и теперь он чувствует, что течёт, словно настоящая девочка. — А-ах, Юнги… — Розэ смущенно стонет, раскрасневшись — Мин оглаживает её тело большими ладонями, чуть сжимает бёдра, ласкает талию, нежно накрывает полные, трепетно вздымающиеся груди, вынуждая её прижаться спинкой к широкой крепкой груди. Она неловко смотрит на Чимина и невнятно пищит: — Что ты… — Кажется, мамочка забыла о том, что она тоже хорошенькая нуждающаяся крошка, — Юнги почти мурлычет, низко и греховно, и длинно, влажно скользит языком по подставленной девчачьей шейке, заставляя Розэ крупно задрожать. Он смотрит на Чимина не отрываясь, жарко и пристально, и ухмыляется: — Или твой малыш об этом не знает? — Ах! Чимини! — Розэ практически взвизгивает, высоко и сладко, когда плюхается обратно к Чимину на грудь из-за того что Юнги резко тянет её за бёдра. Чимин невольно обвивает её тоненькую талию ладошками, придерживая, и смотрит широко распахнутыми глазами в её глаза — тоже распахнутые, с расширенными зрачками. Он сбивчиво выдыхает, непроизвольно сжимаясь, когда чувствует под ладошками её дрожь и трепет — вальяжно ухмыляющийся, чуть растрёпанный Юнги нависает над ними обоими, упираясь одной ладонью рядом с головой сглотнувшего Чимина, а пальцами второй толкается внутрь всхлипнувшей и спрятавшей мордашку у Чимина в шее Розэ. — Прячешься, маленькая? — Юнги насмешливо хмыкает, наклоняя голову и чуть прихватывая клыками нежную кожу на задней стороне её шеи, а затем проходясь по нежному местечку целиком. Дрожь Розэ постепенно передаётся и Чимину, и он едва слышно всхлипывает, чувствуя, как приятно ноет внизу живота, но будучи совершенно не способным затвердеть так быстро после очередного за сегодня ошеломительного оргазма. Мин хрипло рокочет: — Тебе стыдно, что ты ничем не отличаешься от Чимини, хотя он и называет тебя мамочкой, правда? Смотри, как он крепко держит тебя за талию, пока я трахаю тебя пальцами. Почему бы тебе тоже не назвать его папочкой, пока ты зажата между нами, а, малышка? — Нет! — высокий, сбивчивый протест из Чимина вырывается сам по себе, и он чувствует, как его лицо начинает полыхать из-за резкости сказанного. — Т-то есть не надо, мамочка. — Какой славный малыш, — Юнги буквально воркует, продолжая ритмично двигать пальцами в хлюпающей киске Розэ. Чимин против воли думает о том, как его пальцы исчезают и появляются — мокрые, покрытые поблёскивающей смазкой, двигающиеся так легко и свободно. Мин ухмыляется: — Малышу не нравится, когда над его мамочкой доминируют? Чимин судорожно качает головой и поджимает дрожащие губки. Розэ над ним мягкая, плюшевая — она тесно прижимается, опускаясь обратном ему на грудь и жарко дышит в шею. — Чимини не нравится, что кто-то может делать приятно и ему, и его мамочке? — Розэ, несмотря на дрожь, на трахающие её пальцы, говорит уверено. Её голос дрожит едва заметно, и Чимину даже кажется, что это просто ему слышится. Потому что Розэ чуть приподнимается, едва касаясь свисающей грудью его груди, и смотрит внимательно и властно. Так, как смотрела всегда. — Или Чимини не нравится делиться? Юнги не влезает в их разговор, продолжая делать то, что он делает. Но Чимину хочется, чтобы он влез, хочется, чтобы он указал, кто какое место занимает. В голове всё так путается, смешивается, и Розэ такая сексуальная, когда тяжело дышит и позволяет себя трахать, но и Юнги, который подчиняет одним своим присутствием, не даёт и на мгновение усомнится в том, у кого тут власть. Чимин скулит. Совсем растерянный и запутанный, он несчастно сводит бровки — Чимини хочется, чтобы всё было совсем иначе — чётко и понятно, чтобы не надо было отвечать на вопросы, которые сбивают с толку, чтобы можно было просто лечь, раздвинуть ноги и подчиниться. Чимину совершенно не хочется отвечать. — Почему бы Чимини не подержать для папочки мамочку? — Юнги ухмыляется, скользнув по его румяной мордашке длинным, неожиданно нежным взглядом, и одним движением переворачивает мгновенно растерявшую властную ауру, запищавшую Розэ на спинку, укладывая Чимину на грудь. Мин подмигивает: — Раз её мордашка слишком ясно говорит о том, как сильно мамочке нравится подчиняться. Розэ ничего не говорит: она высоко сбивчиво стонет, невольно хватается пальцами за плечо Чимина, за простыни, и длинно, дрожаще скулит на одной ноте, пока Юнги неторопливо входит внутрь неё. Чимин сжимает дрожащие пальчики у неё на талии, чувствуя на себе жар и вес, чувствуя её трепет от медленно проникающего внутрь члена, и остро завидует. Но, что странно, вовсе не Мин Юнги, очевидно собирающемуся трахнуть его девушку буквально у него в руках. — Б-блять, такой большой… Гораздо больше, чем у Чимини, — Розэ невнятно лепечет, крупно содрогаясь и дрожа. Ушки Чимина загораются от сладкой смеси стыда и унижения, но вместе с ними внутри него появляется странная мысль о том, что он бы принял член Юнги лучше. Что его дырочка была бы туже, но податливей. — Ах, оппа… — Для тебя — папочка, крошка, — Юнги двигается медленно, и Чимин это чувствует — чувствует плавные движения, чувствует, когда Розэ начинает дрожать сильнее и слаще, чувствует, как Юнги позволяет ей привыкнуть, чтобы сразу взять глубокий, ритмичный темп. У Чимина что-то сжимается внутри от мысли о том, что это его Юнги должен держать за талию, снова медленно насаживая на член. С ним говорить глубоким, пробирающим до самого основания голосом и смотреть своими глубокими черными глазами. Он поджимает дрогнувшие губки и Юнги словно это замечает, потому что перегибается через плечо Розэ, нежно протянув: — Правда, малыш? Чимин только сладко высоко стонет в глубокий, влажный поцелуй. Даже несмотря на то, что член Юнги внутри Розэ, что это её сейчас держат его руки, в поцелуе Чимин чувствует все внимание Юнги, всю его страсть. И это пробуждает в нем странное чувство самодовольства. Розэ мелко дрожит, выкручиваясь между двух тел, ёрзая и потираясь, но Чимин не может даже заставить себя удержать её на месте. Он весь, от кончиков пальчиков на ногах и до макушки, сосредоточен на том, как глубоко и нежно Юнги его целует. Как двигаются его губы, как мягко, совсем не резко и не грубо, ловкий язык скользит внутрь и ласкает нёбо. Чимин скулит, отчаянно желая ещё раз получить в себя член, получить полное, безграничное внимание Юнги. Но Розэ между ними начинает дрожать, хныча и крупно содрогаясь, и Чимини снова лишается внимания Мина. — Вот так, — Юнги отстраняется и осторожно поглаживает растекающуюся по Чимину Розэ, помогая ей пройти сквозь оргазм и чуть насмешливо урча: — вот так, куколка, хорошо же расслабиться и получить в себя член? — Ты бессовестный человек, Мин Юнги, — Розэ вяло машет ладошками, упираясь Юнги в широкую грудь — кажется, она пытается сделать вид, что хочет его оттолкнуть, но вместо этого сладко держится за крепкие, литые мышцы на чужой размеренно вздымающейся груди. Чимин тоже хочет. — Тебе буквально на блюдечке преподнесли самую желанную в мире попку, а ты взял не только её, но и меня. Тебя надо наказать. Чимин не верит словам Розэ, потому что звучит она сыто и довольно, совершенно удовлетворённо. Из-за того, как она навалилась, Чимину не видно, что там делает Юнги, но он чувствует, когда сильные руки их переворачивают и помогают уложиться в постели. Усталости как таковой нет, но тело приятно гудит, как после интенсивной тренировки. И Чимин чувствует, что стоит ему позволить закрыть себе глаза — и он уснёт. — Я о вас позабочусь, а потом могу уйти, — Юнги звучит галантно, но вызывает моментальный протест Чимина и Розэ. Он негромко хрипло смеется: — Я могу остаться? — Оставайся, — Розэ говорит это с секундной задержкой, улучив момент, чтобы посмотреть в глаза Чимину и увидеть там отражение собственного желания, — поспим пару часиков и можем повторить. Чимини явно мало одного раза, да? — Может быть, — Чимин краснеет, отворачиваясь под смешки Розэ с Юнги, и немного смущено бубнит: — может, это тебе мало, милая? Розэ ничего не отвечает. Она хмыкает, прищуриваясь, и заваливается на бок, лениво растягиваясь на своей половине кровати, но Чимин не торопится прижиматься к ней, хотя обычно очень нуждается в объятиях и нежностях после секса. А вот когда Юнги наконец присоединяется к ним, ложась в центре, Пак охотно жмётся к нему сбоку. Он кладет голову на широкое крепкое плечо и едва слышно выдыхает, чувствуя, как сильная, но нежная ладонь плавно оглаживает его по талии, по бедру, а потом властно притискивает к себе. Чимин прячет порозовевшее лицо, пытаясь справиться с выступившими на коже мурашками. Лежать рядом с Юнги так… так приятно. Он чувствует себя совсем маленьким и совсем защищенным, особенно когда Мин начинает ласково поглаживать его по попе. Чимин ничего не может поделать с тем, что нежелание отпускать Юнги разгорается в нем всё сильнее и сильнее с каждой минутой. — Значит, у вас раньше не было такого опыта? — Юнги говорит негромко и хрипло — низкий и бархатный, его голос кажется Чимину вибрирующим из-за близости. заставляет сладко-сладко дрогнуть. — Как вы вообще пришли к этой мысли? — Я думала об этом… давно, — Розэ, прижавшаяся к Юнги с другой стороны, звучит расслабленно — её мягкий, но довольно высокий голос неожиданно кажется Чимину… проигрывающим в сравнении с Юнги. Она кажется немного смущённой: — Я могу доминировать, но всё-таки я не парень. Отчасти мне не хватает физической силы, отчасти… члена, я не знаю? А Чимин всегда так сладко реагировал, что мне хотелось посмотреть, как он будет вести себя с кем-то более доминантным, чем я. — Как маленькая развратная булочка, — Юнги беззлобно усмехается, заставляя Розэ захихикать, а Чимина ярко покраснеть, и чуть наклоняет голову, утягивая его в глубокий, сладкий поцелуй. Смущенный Чимин невнятно стонет, дрожа, и чуть потерянно хлопает мутными глазами, когда Юнги неохотно отстраняется. Мин облизывается, скользнув по нему нечитаемым взглядом, и тянет: — Сладкая и податливая булочка. — Прекрати-и, хё-он, — Чимин не сразу замечает, насколько кокетливо звучит его голос — высокий и нежный, он сладко-сладко вибрирует, сочетаясь с надувшимися розовыми губками. — Ты меня смущаешь… — Правда, сладенький? — Юнги, кажется, это нравится — он выглядит довольным и отчасти словно… очарованным? Чимин немного смущается его взгляда. — Кокетливая ты штучка, Чимини, — Розэ с другой стороны негромко мягко хихикает, — совсем бесстыдная и развратная крошечная бусинка. Чимин стыдливо стонет, зарываясь в сгиб шеи Юнги, пытаясь спрятаться от пусть и честных, но невыносимо смущающих слов. Розэ тычет его пальчиком его в бок, заставляя извиваться от резкого щекочущего ощущения, но короткий укол не успевает перерасти в войну, потому что Юнги одним властным и сильным движением прижимает их к себе. — Спать, девочки, — Юнги целует в макушку сначала пискнувшего и зардевшегося от обращения Чимина, а потом разворчавшуюся Розэ, — Вы столько сил потратили, вам надо восстановиться. — Как скажешь, папочка, — Чимин елейно мурлычет, блеснув глазами, и показывает возмущенно хватающей воздух ртом Розэ язык, — мамочке точно надо восстановиться, она впервые принимала такой большой член. — Ой, кто бы говорил! — Розэ шлёпает его ладошкой по плечу, и Чимин невольно смеётся от нахлынувшего ощущения, словно… словно они делят что-то. Не хочется думать, что Юнги, потому что нельзя делить человека, но чувство, резкое, остужающее, пронзает Чимина вдоль всего тела. Розэ сладко зевает, сворачиваясь клубочком под чужим боком, и совсем скоро начинает сопеть, а вот Чимин не может уснуть ещё достаточно долго, игнорируя вопросительные взгляды никак не засыпающего Юнги. — Спи, — Мин шепчет это тихо, чтобы не разбудить Розэ, и нежно-нежно, сладко чмокает его в самую серединку пухлых губ, — тебе надо выспаться, малыш. Чимин смущённо опускает мордашку, пытаясь сдержать расплывающуюся улыбку и игнорировать бабочки у себя в животе, и, сам не зная почему, слушается, почти моментально засыпая.

***

Утром вместо ленивых ласк, возможного минета, завтрака в постель и долгих поцелуев, Юнги торопливо срывается куда-то из-за срочного звонка. Чимин только и успевает, что ошарашенно хлопать ресничками, приоткрыв глубоко и сладко поцелованный на прощание рот, и смотреть на захлопнувшуюся дверь. Розэ сонно потягивается рядом, одетая в одни только маленькие трусики, и грустно смотрит на пустой холодильник. — Закажем еду? Или свидание? — она игриво поводит плечиком, подплывая ближе и мягко скользит ладонями по бедрам Чимина, мурлыкнув: — Чего хочет мой малыш? Чимин, вопреки обыкновению, совсем не ощущает привычного и сладкого чувства от её ладоней у себя на попке. Зато он хочет топнуть ножкой и сказать: хочу член Юнги, хочу губы Юнги, хочу Юнги. Он ловит себя на этом желании, на том, как капризно поджимаются его надувшиеся губки, и говорит совершенно другое: — Закажем на дом, — он ещё раз гипнотизирует дверь недовольным взглядом и, со вздохом поворачивается к Розэ, видя, как она выгнула бровь: — что? — Юнги тебе понравился, да? — Розэ чуть склоняет голову плечу, прижимаясь к нему, и сейчас, без привычных ей каблуков, Чимин неожиданно четко осознает, насколько она меньше его самого. Розэ как-то рассеянно поглаживает его по талии и вопросительно заглядывает в глаза. — Ты хочешь ещё? — Он был… хорош, — Чимин отвечает уклончиво, чувствуя, как что-то сладко-сладко поджимается у него в животе от одной только мысли о том, как потрясающе Мин трахал его, как растягивал, как… вылизывал. Его щеки чуть теплеют, а ресницы трепещут. — Но тебе ведь тоже понравилось, да? — Ну, было бы глупо отрицать, наверное, — Розэ неловко хихикает, прижимаясь к нему вплотную, кожа к коже, и осторожно спрашивает: — Есть что-то, о чём ты хочешь проговорить? Ты кажешься немного… странным. — Я… — Чимин не сразу находится со словами. По какой-то странной причине он чувствует себя неловко рядом с любимой, давно знакомой Розэ, видевшей его в любом состоянии, и Чимин никак не может избавиться от этого ощущения. Он опускает глаза и мямлит: — Наверное, я просто, эм… голоден? Мы ведь хотели заказать еду, верно? — Оу, я… Да. Да, конечно, — Розэ ненадолго замирает, словно переваривая его в ответ, а потом поспешно отстраняется, заправив за ухо длинную светлую прядь. Она оглядывается в поисках одежды, натягивая на себя одну из чиминовых оверсайзных футболок, и тянется пальчиками к телефону, тут же начиная стучать по нему подушечками. Чимин прикусывает нижнюю губу, растерянно скользнув ладошками по своим бедрами. Все кажется ему странным. И сложным. Он беспомощно оглядывается и вдруг натыкается взглядом на незнакомую для себя толстовку. Кажется… Кажется, Юнги забыл её. Пак бросает короткий быстрый взгляд на Розэ, убеждаясь, что она занята заказом, и тянется дрогнувшими пальцами к чужой толстовке. Плотная, чёрная, из хорошей дорогой ткани и… Чимин невольно прижимает её к груди и зарывается лицом, глубоко вдыхая запах. Она насквозь пропахла Мином. — Надень её, — звонкий, спокойный голос Розэ заставляет Чимина невольно подпрыгнуть на месте от испуга и в панике оглянуться, широко распахнув глаза. — У меня прекрасное периферийное зрение, Чимини, так что если хочешь, — она на мгновение отрывается от телефона и внимательно смотрит на него каким-то странным взглядом, — надевай. Чимин закрывает приоткрывшийся рот с громким щелчком, клацнув зубами и поджав пухлые мягкие губки. Ему не хочется спорить, но хочется надеть на себя толстовку, хочется ощутить себя в густом, дурманящем ореоле минового запаха, его парфюма, хочется немного отдалиться от Розэ. Поймав себя на последней мысли, Чимин натягивает толстовку с непонятным чувством. Он не зацикливается на нем, ощущая себя маленьким и защищенным — толстовка Юнги ему настолько велика, что это несколько смущает. — Вот и умничка, — Розэ покачивает в ладони телефон, наконец отвлекшись от него, и не перестает смотреть на Чимина. Она задумчиво тянет: — полчаса и заказ будет тут. Повисает пауза. Странная, неловкая пауза, густая и вязкая, которые обычно не провисают между ними, потому что Чимин и Розэ две невыносимые болтушки, способные заболтать даже Хосока и довести Чонгука до необходимости алкогольного бедтрипа меньше чем за пятнадцать минут. Но сейчас, когда между ними всего несколько шагов, кажется, что это пропасть размером с бескрайний океан. Чимин перебирает в голове варианты о чём говорить, скользит взглядом по их квартире, желая зацепиться хоть за что-то, но ничего не приходит на ум. Это почти что страшно. — Что тебе понравилось, — Розэ не подходит ближе, наоборот, она делает пару шагов к стойке, куда кладёт телефон, и залезает на барный стул, закидывая ногу на ногу. Она звучит властно и это вызывает у Чимина облегчение лёгким чувством привычность. — Поговори со мной, Чимин, я не умею читать мысли. — Мне понравилось… — «всё» — сказать невозможно, потому что было то, что не нравилось. Чимин нервным жестом трогает низ толстовки, наслаждаясь её текстурой и прикусывает полную губу. Он не может сказать, что ему не понравилось присутствие Розэ даже перед самим собой, не то что перед ней. Он негромко бормочет: — Мне понравилось многое. — А не понравилось? — Розэ с несвойственной себе нервозностью стучит ногтями по столешнице, но не даёт Чимину ответить, коротко выдохнув: — Давай так. Мне понравилось то, что тебе было хорошо. Тебе определенно нравится ощущать член в заднице, и это проблема, да? Потому что, очевидно, у меня нет члена. — Розэ, я люблю тебя, — Чимин беспомощно сводит брови, когда говорит это, чувствуя, что это всё ещё правда. Он действительно любит её, но совершенно не понимает, что делать с тем, насколько сильно его теперь влечёт к Юнги. — Кто же спорит, — она улыбается мягко, хоть и немного кривовато и негромко вздыхает, — я тоже люблю тебя, и именно эта любовь толкает меня к тому, чтобы понять, что ты чувствуешь. — Я… — Чимин медлит. Он помнит, что ему понадобилось время, чтобы влюбиться в Розэ, чтобы увидеть в ней свою девушку. Чтобы позволить себя… чтобы позволить над собой доминировать. С Юнги же это произошло настолько естественно, что какая-то маленькая часть Чимина нашёптывает, что это то, как должно быть. Что с Розэ было… неправильно. Чимина отчасти пугает эта мысль. Он медленно тянет, не поднимая взгляд: — Мне кажется, я слишком глубоко ушёл в сабспейс и не до конца могу выйти из него и поэтому… поэтому я чувствую всё… странно. — Юнги принёс тебе чувство безопасности? — Розэ, чутко, как и всегда, чувствующая его, улавливает мысль даже легче, чем сам Чимин. Она мягко спрашивает: — Заставил тебя чувствовать себя маленьким и защищенным? — Он такой… Заботливый. Но сильный, — Чимин чувствует, как его щеки теплеют от стыда. Он чувствует себя неловко, когда так откровенно говорит о другом… о другом мужчине со своей собственной девушкой, господи прости. — Подавляющий, наверное. Ты ведь знаешь, что мне… нравится это чувство. — А я не могу дать тебе его в полной мере, ведь правда? — Розэ как-то хрипловато хмыкает, опустив голову, но прежде, чем Чимин открывает рот, чтобы оправдаться, она властно вскидывает ладонь, обрывая его. — Не надо, не оправдывайся, я понимаю. Этой ночью, во время секса с Юнги, тебе не хотелось… делить его со мной, да? Тебе хотелось, чтобы всё его внимание было сосредоточено на тебе. — Я… — Чимин отчаянно выдыхает, сжимая кулачки. Он не знает, что сказать, не знает, как оправдать себя в достаточной степени, не знает, как объяснить, что то, что Розэ говорит, опасно правдиво. Чимин опускает голову ещё ниже, едва слышно прошептав: — Да. — Я люблю тебя, Чимини, — Розэ поджимает дрожащие губы, сплетя дрогнувшие пальцы перед собой в замок. Она кажется Чимину такой уязвимой, как никогда раньше. — И поэтому мне кажется, что Юнги тебе подходит, а я нет. Я никогда не смогу дать тебе то, в чем ты так нуждаешься. Я могу многое, но не могу быть мужчиной. Я не могу быть Мин Юнги, Чимини. — М-мы можем!.. — Чимин широко растерянно распахивает глаза и вскидывается было, чтобы сказать, что они могут попробовать втроем, могут оставить все как есть, что он привыкнет и забудет этот пусть и шикарный, но разовый секс. Розэ останавливает его прежде, чем он успевает наговорить глупостей: — Не надо, Чимини, — она поднимается со стула и плавно подходит, покачивая красивыми и округлыми бёдрами. Розэ мягко кладёт ладошки ему на предплечья и неловко признается: — Знаешь, мне тоже надо быть честной, не только тебе тут краснеть и заикаться. Мне не меньше понравилось. Быть… защищённой, да, как я и сказала всё о тебе. Я всё ещё люблю доминировать, но крепко удерживающая тебя рука — это то ощущение, которое ни с чем не сравнится. Я забыла об этом после того, как мы расстались с Намджуни, а Юнги… Юнги напомнил. — Ох, — Чимин тоже тянется ладошками, чтобы осторожно притянуть Розэ к себе за талию, обнимая, и чуть надувается. Он может принять то, что ему хочется быть под Юнги, но не может принять то, что его девушка тоже могла словить краш. Это даже смешно. — Я не буду говорить, что мне не нравится Мин Юнги, но и не буду говорить, что я хочу его или что-то в этом роде, — Розэ мягко обнимает его, обхватывая ладонями за талию, и прижимается к груди, кладя щечку ему на грудь. Она невнятно бормочет: — Скорее всего, мы с ним не сошлись бы характерами и всё такое. И, что важнее, между вами явно проскочила искра. Чимин негромко мычит, соглашаясь. Он вспоминает внимательный властный взгляд Юнги, его крепкие пальцы, его толстый член. Искра — это ещё слабо сказано. В сексуальном плане они подходят друг другу идеально, настолько хорошо, насколько вообще могут два человека. Чимини хочется думать, что во всех остальных аспектах будет так же. — И что нам теперь делать? — Чимин зарывается носиком в мягкие светлые волосы, глубоко вдыхая сладкий и нежный, откровенно девчачий аромат Розэ и вспоминает другой — терпкий и густой, мужской запах Юнги, заставляющий его трепетать. Он неуверенно бормочет: — Мы, типа, расстаёмся? Но у нас и квартира оплачена на полгода вперёд, да и в универе… — Маленький, зависимый от чужого мнения малыш, — Розэ негромко хихикает и отстраняется, чтобы иметь возможности потискать несопротивляющегося, чуть покрасневшего Чимина за щёчки. Она воркует: — Давай не будем торопиться, крошка. Юнги может не оценить наших планов, мы-то с тобой много чего поняли и обсудили, а для него, может быть, это было реально разово. И мы всегда можем быть соседями по квартире, пока кто-то не найдёт вариант получше, да? — Да, правда, — Чимин выдыхает с невольным облегчением, притискивая Розэ поближе к себе, и наслаждается уютным, лишившимся напряжения молчанием. Неожиданная мысль посещает его, заставляя охнуть: — Это значит, нужно встретиться с Юнги? А он ведь говорил, что вернётся. Боже, я же не могу встретить его в одной толстовке. И я ещё не принял душ! — Ты такой паникующий, когда тебе кто-то нравится, — Розэ звонко хохочет, позволяя ему отстраниться и заметаться по комнате. Она широко улыбается, ехидно протянув: — Помнишь, как ты пытался за мной ухаживать и уронил… — Розэ! — покрасневший Чимин резко оглядывается, запищав. Он угрожающе звенит: — Ты обещала больше никогда и ни за что… — А я думаю, Юнги оценит эту историю, — Розэ показывает язык и с счастливым смехом срывается с места, когда воинственно ругающийся и смущенный Чимин бросается вслед за ней. — Не поймаешь! — Ну держись! — Чимин все ещё чувствует, как горит лицо, но уже не может сдержать улыбку. Господи, как же он обожает Пак Розэ.