Королевский Поединок

      Жизнь никогда не стоит на месте. Вот и во время жестокой Войны Королев порой появлялась надежда там, где для нее совсем не было места. И светлые чувства расцветали в душах у людей, обреченных, казалось, на вечную тоску и отчаяние. Наряду с жестокими преступлениями, та эпоха отметилась также примерами истинной высоты духа и большой любви, что согревала душу и сердце. Ибо никогда людям не бывает необходим свет так сильно, как в то время, когда вокруг царит беспросветный мрак. В 835 году от рождения Карломана Великого, скончались при подозрительных обстоятельствах сразу три правителя, собравшиеся на переговоры в Дурокортер. Это были арвернский король Хильперик II, король Нибелунгии - Мундеррих II и самый влиятельный из вельмож Арморики - вледиг (герцог) Брокилиенский, Гворемор Ап Кадваллон. Последнего сопровождали двое его старших сыновей, Брохвайл и Риваллон. Они также заболели и умерли при странных обстоятельствах. Подозрения падали на овдовевшую королеву Арвернии, Фредегонду Чаровницу. Всем известно было, что она прекрасно разбиралась в магии и различных ядах. И она была готова на все, чтобы добиться счастья и независимой жизни для себя и своей дочери, красавицы Розамунд, падчерицы умершего короля. Для овдовевшей герцогини Брокилиенской, Груох, и ее свекрови Шамары Любимицы Ши, это были даже не подозрения, а полная уверенность. Груох не могла сомневаться, зная Фредегонду с юности, когда великолепная красавица вейла пленила сердца сразу двух ее братьев - Гарбориана и Мундерриха. Обладая и сама магическими способностями, Груох предупреждала братьев, что Фредегонда принесет им несчастья. Они не послушались, как не послушались теперь муж и сыновья, когда она убеждала их не ездить в Арвернию. Тогда все закончилось кровью: несчастный Мундеррих убил Гарбориана, чтобы жениться на Фредегонде, а спустя год был растерзан восставшим народом. И вот, прошли годы, и Фредегонда вновь погубила родных для Груох людей. Уехали живые, веселые муж и сыновья, а вернули их забальзамированные тела в драгоценных гробах, учтиво возвращенные королевой-чародейкой. С тех пор, казалось, радость навсегда покинула двор Брокилиена, оплота "детей богини Дану". На престол взошел старший из уцелевших сыновей Груох - Морвран, названный так в честь деда по отцу. На момент гибели отца и старших братьев ему исполнилось всего четырнадцать лет. Это был сумрачный, молчаливый юноша, которого страшно потрясла утрата близких. Мать и бабушка не могли впоследствии забыть, как после погребального костра Морвран всю ночь простоял один возле кургана, под которым упокоился их прах. Домой он вернулся лишь под утро, бледный, со стиснутыми зубами, но сухими глазами. С той поры Морвран изменился до неузнваемости. Следующие два года он всегда носил черные одежды, не желая ничего, кроме траура. От этого юноша казался много старше своих лет. Его не привлекало чужое веселье, он скучал на пирах, какие происходили при дворе. Лишь с матерью и бабушкой юный герцог всегда держался с глубокой почтительной любовью, да еще немного оттаивал в обществе младшего брата, слепого Квиндала, и названого брата - Мирддина, ученика друидов. К оставшимся родственникам Морвран был по-прежнему привязан всей душой, может быть, еще сильнее, чем прежде. Но никто в следующие два года не видел улыбки на его устах. Да еще юный герцог оставался по-прежнему добр к своему ручному ворону. Еще мальчиком Морвран спас и выходил вороненка, вылетевшего из гнезда и сломавшего крыло. Из птенца вырос огромный черный ворон весьма грозного вида, однако так и остался жить у своего спасителя, став совершенно ручным. "Дети богини Дану", видевшие, как никто, во всем знаки судьбы, верили, что этого ворона послала его хозяйка - Морриган, богиня войны и смерти. Кроме того, вороны были и на гербе герцогства Брокилиенского. Однако вид бледного рыжеволосого юноши, одетого в черное, за которым летал ручной ворон, порой приводил людей в оторопь. Морвран рос сильный и храбрым юношей, к шестнадцати годам он владел оружием лучше всех молодых людей при Брокилиенском дворе. Но и дрался он сосредоточенно, упорно и мрачно, без свойственного "детям богини Дану" веселого задора, с каким его дед, Гворемор Ярость Бури, вызывал на поединки королей и вельмож. К шестнадцати годам облик Морврана уже достаточно определился. Он вырос стройным юношей выше среднего роста, гибким и ловким. Во всем его облике сказывалась древняя кровь потомков Матери Богов. Волосы у Морврана были темно-рыжие, гладкие и блестяшие, так что напоминали издалека бронзовый шлем. Разве что глаза были не зелеными и не ярко-голубыми, как чаще всего встречались у "детей богини Дану", а светло-голубыми со стальным оттенком, и порой их взор вызывал оторопь даже у неробких людей. К тому времени, как юный герцог подрос, все убедились, что из него вырастет достойный воин и правитель. Те, кто служил его отцу, одобрительно взирали на юношу, надеясь, что Брокилиен при нем возвратит былую славу. Морвран был надеждой своего народа и семьи. Однако мать и бабушка тревожились за дальнейшую судьбу юноши. Им хотелось видеть своего Морврана счастливым. И они не знали, как помочь ему излечить внутренний надлом. В конце концов, Груох решила посоветоваться со своим давним другом, друидом Браном. Тот знал ее с детства, и, когда она вышла замуж, приехал с ней в Брокилиен, и впоследствии сделался наставником ее детей. Сидя с Браном в гостиной за кубком мятного напитка, Груох поделилась с друидом своей материнской тревогой. - Я вижу, что душа моего сына погружена во тьму, - глубоко вздохнула она. - Вместе с моим мужем и сыновьями пострадала и лучшая часть души Морврана. Я так хочу услышать звонкий смех моего мальчика, увидеть его ясную улыбку. Как нам излечить его душу? Друид потеребил свой простой веревочный пояс. Он задумался, собирая все, что доводилось ему предвидеть о судьбе юного герцога Морврана. - Тьма окружила душу твоего сына, но не проникла в нее, - произнес он. - Тьму развеет яркий свет. Душа Морврана отзовется на свет и тепло, что подарит дева с золотыми волосами. Радость жизни вернется к нему. Ты ведь собираешься женить своего сына? Найди ему жену, что исцелит его от черной тоски! На лице Груох появилась горячая надежда. - О, дорогой друг мой, если ты окажешься прав!.. Мне прислала письмо вдовствующая королева Нибелунгская, Святослава Черногорская, мать молодого короля Теодориха. Наших мужей сразила безжалостная рука в один и тот же час. Она предлагает мне женить Морврана на ее младшей дочери Амаласвинте. Старшая же ее дочь, Кримхильда, в прошлом году стала женой Хильперика III Арвернского. Родство куда как почетное для герцога Брокилиенского! Вот только я не знаю: та ли это девушка, которая подарит счастье моему сыну? Но ты советуешь согласиться, Бран?.. Друид пожал плечами, отпив из серебряного кубка отвар. Женщины в роду Победителя Дракона смелы и горды, а это свойства, которым твой сын может отдать должное, если к ним прибавится еще и девичья ласка. Молодая жена сможет вернуть Морврану радость жизни! Но всем вам следует быть осторожными: как бы свет не погас так же внезапно, как и зажегся. Груох, в свой черед, кольнуло тревожное предчувствие. - Ты хочешь сказать, что ей будет грозить опасность? Бран склонился и почтительно поцеловал ей обе руки. - Мы с тобой оба видим достаточно, чтобы сознавать, что испытания для твоей семьи и нашего народа еще далеко не закончены, - вздохнул он с сожалением. - Да, ты прав, - тихо проговорила вдовствующая герцогиня. Но вдруг голос ее окреп, и она продолжала решительно: - Тем более, я возьму у Небес счастья для моего сына! Что бы ни ждало впереди, я найду Морврану жену, которая излечит его от тоски. Даже краткое счастье стократ лучше, чем отказываться от него, боясь будущих потерь! Друид поглядел на подругу детства, восхищенный мужеством, с каким она преодолевала семейные несчастья. Он почитал за честь для себя помогать Груох и его семье. После беседы с ним герцогиня послала письмо вдовствующей королеве Нибелунгской, и начались переговоры о браке Морврана и Амаласвинты. Однажды летним днем 837 года все ныне уцелевшие представители Брокилиенского дома собрались в Зале Славы. Так называлось обширное помещение на верхнем этаже герцогского замка. Там хранилось главное знамя Брокилиена (зеленое, с тремя воронами) и трофейные знамена, взятые некогда в победных сражениях. Под портретами былых герцогов были прибиты таблички с описанием их деяний, тут же крепились их мечи, щиты, шлемы, доспехи. Всю левую стену занимал гобелен, вышитый золотом, с генеалогическим древом герцогов Брокилиенских, с датами рождения и смерти каждого потомка. Здесь же стоял книжный шкаф, полки которого были плотно забиты книгами в зеленых кожаных переплетах, украшенных золотым тиснением. Это были фамильные летописи, собранные дедом нынешнего вледига, Морвраном Оэнфером, занимавшимся историей. У противоположной стены, под гербовым щитом, сидел в огромном резном кресле нынешний герцог, шестнадцатилетний Морвран, которого в скором будущем назовут Храбрым. Он был, как обычно, облачен в черное. Бледное лицо его с плотно сжатыми губами, выглядело суровым. По обе стороны от герцога, в креслах чуть ниже его собственного, сидели его мать Груох и его бабушка Шамара, две вдовствующих герцогини. Напротив Морврана сидел на скамье с бархатным сидением юноша, почти мальчик. Он поднял голову, устремив перед собой невидящий взор серо-голубых глаз, меж тем как руки его сами собой перебирали струны лиры, издающие чуть слышные звуки, словно тихий шепот бегущего ручья. Это был слепорожденный брат герцога, Квиндал, одаренный бард. Никогда не видев своей лиры, он научился извлекать из ее струн такие мелодии, что люди смеялись и плакали, слушая их, а сам он забывал в эти мгновения о своем увечье. Кроме того, Квиндал был и одаренным провидцем. Рядом с Квиндалом сидел вполоборота на скамье другой юноша, его одногодок, облаченный в одеяние ученика друида, из небеленого холста. Этот юноша был черноволос, чертами лица и смуглой кожей напоминал арверна. И не диво, ибо Фарамунд, или Мирддин, был сыном Фредегонды от ее второго мужа, братоубийцы Мундерриха. Та отослала его вскоре после рождения, опасаясь за жизнь сына при дворе ее третьего супруга, короля Хильдеберта Воинственного. Груох приняла племянника и воспитала наравне со своими детьми, хоть и поведала подросшего Мирддину, кто он таокй. И впоследствии ничто не могло разлучить его с кланом Брокилиена. Но все-таки, молва о преступлениях его матери тяготила восприимчивого мальчика, и он пожелал стать друидом, чтобы искупить вину обоих родителей. Бран, найдя у мальчика настоящее призвание, охотно обучал его, ибо знал, как важно, чтобы волю богов толковали жрецы с чистой душой. Две женщины и трое юношей, из которых только один мог быть воином, - вот и все, кто в настоящее время остался от верхушки некогда могущественного клана Брокилиен. Все присутствующие невольно думали об этом. С того и начала герцогиня Груох, обратившись к Морврану, только что пришедшему с площадки для воинских упражнений, где долго тренировался владеть мечом, состязаясь с самыми лучшими воинами. - Вледиг Морвран, вождь клана Брокилиен, - обратилась она к сыну, давая понять, что разговор пойдет серьезный. - Ныне от тебя одного зависит будущее нашего рода! Ты - его единственный защитник и продолжатель. Чтобы древний и великий род не иссяк, ты обязан взять жену как можно скорее и оставить потомство. Морвран сразу понял, к чему клонит мать, и кивнул с невозмутимым видом. - Конечно, матушка! Я возьму любую жену, какую ты сосватаешь мне. Безразличие в его голосе и холодный, отрешенный взгляд, невероятный для юноши его лет, приводили Груох в отчаяние. Но она все же надеялась, что Бран понял будущее правильно. - Я сговорила тебе в невесты нибелунгскую принцессу Амаласвинту. Молва гласит, что она хороша собой и добра. Но, какова бы она ни была, я надеюсь, что ты станешь обходиться с ней, как подобает супругу. Казалось, что Морврана вовсе не тронуло имя будущей жены. Он спокойно кивнул. - Ну что ж, пусть будет Амаласвинта Нибелунгская! Я доверяю тебе, матушка, и тебе, бабушка, устроить мою будущую женитьбу. Герцогиня Шамара удивленно взглянула на внука. - И тебе даже не любопытно взглянуть на свою невесту? Узнать, полюбится ли она тебе? Вместо ответа Морвран протянул руки обеим женщинам и взглянул на них по очереди враз потеплевшими глазами. Такой взгляд у него после гибели его отца и братьев видели редко, и только самые близкие люди. Он выдавал, что в душе Морврана осталось еще немало душевного тепла. В такие редкие моменты лицо юноши преображалось, становилось гораздо привлекательнее. - Матушка, бабушка! - проговорил он. - Я полностью доверяю вам, и женюсь на любой девушке, какую вы укажете. Множество пар женятся по сговору старших и живут счастливо. Зато мои дяди, Гарбориан и Мундеррих, страстно любили Фредегонду, и это привело их к гибели. В доверии Морврана матери и бабушке не было ничего необыкновенного. Напротив, полагаться на мудрость старших женщин было естественно для любого из "детей богини Дану", видевшего в каждой матери Матерь Богов. И все же, Груох огорчили его слова, совсем не подходящие юноше его лет. Оставалось лишь верить, что встреча с настоящей любовью растопит лед, в котором застыла его душа. - Что ж, спасибо тебе за доверие, Морвран! Но все же, я надеюсь, что ты возьмешь в жены принцессу Амаласвинту не только по нашему выбору, но и по собственному желанию, когда познакомишься с ней. - Кстати, нас всех пригласили ко двору Нибелунгии через две седьмицы! - сообщил Мирддин двоюродному брату. Морвран и это принял, как должное. - Я же сказал - поеду и сделаю все, что подобает! Больше пока ничего не могу вам обещать. Тогда тихонько звучавший все время перезвон лиры Квиндала стал слышнее. И вскоре слепой юноша запел, обернувшись к брату: - Заблудился воин во мраке: ни зги вокруг! Долго метался, пока не выбился из сил. Наконец, он увидел, как тонкий золотой лучик протянулся к нему сквозь тьму. Воин ухватился за него, как за путеводную нить, и двинулся к нему, навстречу солнцу. Прошел сквозь унылое болото, вырвался из дикой чащи, оставляя клочья одежды и кожи. Наконец, вышел на свет. И увидел: то не луч вел его, а золотые косы прекрасной девы! Заканчивая песню, Квиндал взял заключительный аккорд, и усмехнулся, пропев Морврвну: - Не пропусти золотых кос-лучей, а то я скажу, что ты слеп куда больше моего! Груох поглядела на обоих сыновей. Квиндалу его врожденное увечье тоже оставило глубокую рану в душе. Но он справился с ней, и даже научился шутить над своей слепотой. А вот Морврана гибель отца и братьев продолжала мучить по сей день. Но, быть может, золотым косам принцессы Амаласвинты будет все же дано исцелить его, как пел брат? А Морвран, усмехнувшись одним уголком рта, встал с кресла и подошел к брату, ласково потрепал его по волосам, присев на корточки перед его скамьей. - А из тебя скоро вырастет новый Гвион Рифмоплет или Киан Песнь Пшеницы! Мальчик, положив свою лиру на колени, нашел ощупью руки старшего брата. А Мирддин наклонился вперед, шутливо толкнув Морврана лбом в плечо, радуясь своей принадлежности к клану герцогов Брокилиенских. Груох и Шамара наблюдали за юношами. Их радовало, что те, взрослея, остаются так же дружны, как в детстве, и стараются помогать друг другу. Хорошо бы Морвран все-таки оттаял, женившись на Амаласвинте, тогда можно надеяться на возрождение клана Брокилиен! Вскоре юный герцог со своими родными и свитой поехал в Нибелунгию, на встречу с невестой. *** И вот, цветущим летним днем брокилиенцы приехали в столицу Нибелунгии, древний Борбетомаг, основанный еще "детьми богини Дану". Высокие шпили старинного замка, возвышавшегося на холме над рекой, стали видны путникам раньше, чем окружавшие город рощи каштанов, буков, дубов, лип. Подъезжая к королевскому замку, все, даже мальчики, сделались учтиво-серьезны. Все понимали, что предстоящее сватовство будет прежде всего политическим действом. Но всех также волновало, как пройдет встреча Морврана с его невестой. Перед их отъездом нибелунги прислали портрет принцессы Амаласвинты. На нем была изображена красивая золотоволосая девушка. Юный герцог Брокилиенский внимательно разглядывал портрет. Наконец, промолвил: "Да, очень хороша!" И больше ничего не говорил о своей невесте до самого отъезда. Теперь Морвран во главе пышной свиты подъезжал к замку Борбетомаг, верхом на вороном коне. Время от времени он слышал над головой воронье карканье. Значит, все шло как подобает: его крылатый друг следовал за ним. И юноша вновь погружался в размышления, пытаясь представить свою невесту, к которой приближался с каждым скачком своего коня. Скоро он увидит ее наяву. Все родные не уставали твердить, что Амаласвинта Нибелунгская подарит ему счастье. Но правда ли это? И какое оно счастье?.. В честь знаменательной встречи Морвран все же переоделся из траурного одеяния в цвета Брокилиена - черное с зеленым, да и наряд его на сей раз отличался богатством и сложностью отделки. Что ж, спасибо еще, что цвета его клана - не розовый с малиновым, а строгое и благородное сочетание! Однако на лице юноши пока не виделось горячей радости: для этого он был слишком сосредоточен и погружен в размышления, о каких не мог рассказать ни вслух, ни даже проявить их намеком. Рядом с братом ехал слепой Квиндал. Он настолько освоился со своим недугом, что научился править конем ощупью. Руки и чуткий слух заменяли ему зрение. Все эти две седьмицы Квиндал на все лады убеждал Морврана, что тот обретет счастье с Амаласвинтой Нибелунгской. С помощью своего дара песен юноша старался помогать брату, как мог. Следом за ними ехали в закрытой изящной повозке две вдовствующие герцогини, в сопровождении Брана и Мирддина. Друидам не подобало ездить верхом, а женщины, по обычаям "детей богини Дану", могли, однако путь был слишком долог. Качаясь в повозке, Груох переглянулась с Браном, сидевшим напротив нее. Тот понял ее волнение и тихо улыбнулся давней подруге: - Я верю в лучшее, моя дорогая госпожа! В сердце твоего сына живет горечь, но и стремление любить сохранилось в нем. Любовь прекрасной девы обогреет его, как весеннее солнце - промерзшую землю. Груох всей душой желала верить ему. Копыта коня Морврана простучали по подъемному мосту королевского замка. И он увидел впереди, на мраморных ступенях и вокруг них, многочисленное пышное собрание людей. Похоже было, что весь двор короля Нибелунгии, в своем блеске, собрался здесь. - Они ждут нас, государь! - проговорил воин, следующий за Морвраном. Юноша пристально вглядывался вокруг, пытаясь разглядеть среди стоявших на крыльце дам свою невесту. Но бьющее в глаза солнце мешало смотреть, яркий свет растворял стоявшие там фигуры. Морвран подал знак, и брокилиенские герольды протрубили в звонкие трубы. Выехав вперед, они прокричали: - Великий герцог Морвран Брокилиенский, со своими родичами, воинами и свитой, прибыл в гости к Его Величеству королю Нибелунгии! В ответ из собрания нибелунгской знати вышел вперед глашатай в одежде цветов Нибелунгии и ответил сильным голосом: - Его Величество король Нибелунгии, Теодорих III, приветствует Его Светлость герцога Морврана Брокилиенского и его сопровождающих! Гости подъехали к крыльцу королевского замка. Морвран спешился и помог выйти из повозки своим матери и бабушке. И они стали подниматься по высоким ступеням крыльца, белым как молоко. Мирддин, следуя за ними, поддерживал под руку Квиндала, служа ему глазами в незнакомом месте. А за ними следовала многочисленная свита. Нибелунги же встречали гостей. Рыцари в парадном облачении, в плащах с вышитыми гербами, выстроились по обе стороны мраморной лестницы, оставив широкий проход для гостей. А наверху лестницы стоял король Нибелунгии, а также его мать и сестра, в сопровождении придворных дам. Король Теодорих III был молодым человеком, несколькими годами старше Морврана. Он тоже был рыжеволосым, но другого оттенка, как спелая морковь. У него уже росла небольшая, но холеная и умащенная бородка, тоже рыжая, как и его волосы. Теодорих был высокого роста, с довольно красивым лицом, которое, однако, имело чаще всего ленивое выражение, и не изобличало остроту ума. Несмотря на молодость, он выглядел медлительным, малоподвижным. Зато король Нибелунгии был одет гораздо роскошнее Морврана, его синюю бархатную мантию украшали драгоценные каменья. Было видно, что он правит могучим и процветающим королевством. Но по облику Теодориха нельзя было представить, чтобы он мог сражаться, как его отец, покойный король Мундеррих, что на поле боя сразил в жестоком поединке воинственного короля Хильдеберта, могучего берсерка. Теодорих Рыжебородый вряд ли был способен на такие подвиги. Рядом с ним стояла строгая лицом женщина средних лет, увенчанная золотой короной, - королева Святослава Черногорская, мать короля. Она первой обратилась к приехавшим гостям: - Здравствуй, герцогиня Брокилиенская, мудрая Груох! Здравствуй, государь Морвран! Юноша и его братья поклонились, приветствуя правителей Нибелунгии. А Груох отвечала, кивнув Святославе: - Боги озарили час нашей встречи! Для нас большая честь приветствовать доблестного государя Теодориха! И его матушку, почтенную королеву Святославу! И принцессу Амаласвинту, о чьей красоте идет молва во всех землях бывшей Империи... Мой сын, герцог Морвран, прибыл, чтобы насладиться зрелищем ее красоты!.. При этих словах придворные дамы посторонились, и вперед вышла девушка, высокая и стройная, белокожая, со здоровым румянцем на щеках. Ее лицо и изящная и в то же время сильная фигура напоминали старинные изображения девушек и богинь. Древний нибелунгский облик сохранился в ней полностью. Большие синие глаза девы глядели на приближавшегося впереди юношу с волнением и любопытством, ибо она знала, что с ним, скорее всего, будет связана ее судьба. И, как раз в тот миг, когда Морвран, с невозмутимым видом, но с внутренним трепетом взглянул на свою невесту, сияющий венец Луга метнул сверху лучи, и вся фигура принцессы Амаласвинты озарилась светом, будто она и сама состояла из солнечного сияния. Солнечный луч легкой светящейся пеленой обвил плечи и грудь девушки, ниспадал вниз, и бело-голубая ткань ее платья казалась облаком, подсвеченным солнцем. Золотые косы принцессы, заплетенные нарочито просто, и спускающиеся ей на грудь, были замечательно густы и длинны, и служили предметом восхищения всего Нибелунгского двора. Но Морврану в сверкании ее золотых волос привиделось, что она увенчана короной выше герцогских и королевских. При виде нареченной невесты юноша почувствовал, как у него забилось сердце. Несколько мгновений он стоял, замерев, и безотрывно смотрел в ее пронзительно-синие глаза, под взором которых сделалось нестерпимо жарко. Что творилось в этот миг на душе у Морврана, впервые взглянувшего на девушку, которая, к тому же, была его нареченной невестой, - трудно передать словами! Ему казалось, сейчас он второй раз родился на свет. Или видел сон, долгий, тяжкий и неприятный, от которого не мог очнуться сам. А теперь золотой луч солнца пробудил его от мрачных сновидений к настоящей жизни. Все, что готовился Морвран произнести любезности ради, вылетело у него из головы. Зато неведомо откуда пришли другие слова, истинные, которые только и должен был он сказать Солнечной Деве, принцессе Амаласвинте: - Светлейшая принцесса Нибелунгии, прекрасная Амаласвинта! Я счастлив преодолеть любое расстояние, чтобы увидеть тебя наяву! Надеюсь, что, пока мы гостим при дворе твоего царственного брата, ты позволишь иногда видеть тебя, хотя бы ради милосердия к скромным странникам? Он поклонился своей невесте, не отрывая от нее полного надежды взора. И она протянула ему руку для поцелуя, а затем одарила юношу и улыбкой, сделавшей ее еще краше. Стоило ей улыбнуться, и гордая принцесса в одночасье преобразилась в кроткую благожелательную девушку. И, слушая ее голос, Морвран уже знал: он сделает все возможное, чтобы она всю жизнь улыбалась ему так, как сейчас. - Я рада видеть тебя у нас в Барбетомаге, герцог Морвран Брокилиенский! До нас дошли слухи о тебе, как одном из лучших воинов нынешнего поколения. Наша семья сочтет за честь крепкую дружбу с тобой! Надеюсь тебе понравится при Нибелунгском дворе! - Я уже счастлив, встретив тебя, моя госпожа! - впервые за два года Морвран так охотно беседовал с кем-то, кроме ближайших родственников. - Мне тоже говорили о тебе, прекрасная Амаласвинта, но вижу - слишком мало говорили! Никакому художнику не передать твоей красоты, светлейшая дочь солнца! Груох, Шамара и Святослава обменялись многозначительными взорами. Они желали счастья своим детям, и им пришлось по душе что Морвран и Амаласвинта, кажется, понравились друг другу. Вдовствующая королева властно взмахнула рукой. - Просим вас, любезные гости, пожаловать в наш дворец! Брокилиенцы последовали за нибелунгами. Морвран тихо вздохнул, видя, как девушка, поразившая его воображение, ушла вперед, в окружении фрейлин и придворных дам. Он надеялся, что у него будет время еще оказаться рядом с принцессой, поговорить с ней, узнать, желает ли она его общества. В ушах юноши непрерывно звенели ее слова: "Я рада видеть тебя!" И перед глазами он неотступно видел ее улыбку. сияющую, как солнце, ни следа фальшивой придворной любезности. В ее улыбке, в ее глазах жила душа, высокая, как солнце! Впрочем, думая о принцессе Амаласвинте, Морвран не утратил привычной внимательности. Когда они переступили высокий порог, он обернулся к слепому брату и поддержал, чтобы тот не споткнулся в незнакомом месте. В этот миг Амаласвинта обернулась и увидела их. Будущий жених разом много выиграл в ее глазах, заботясь о слепом брате. Если Морврана, влюбившегося впервые, охватило смятение, то и его нареченной невесте не легче было разобраться со своими мыслями. Ей было шестнадцать лет, и она жила в предчувствии горячей первой любви. А теперь ее жизнь должна была измениться навсегда. После того, как гостей проводили в их покои, чтобы те отдохнули после дороги, Амаласвинта удалилась к себе в покои. Она отпустила своих фрейлин, под предлогом, что у нее болит голова. Те принялись бы расспрашивать ее, понравился ли ей жених, говорили бы все разом, что свойственно даже лучшим представительницам женского пола. А ей необходимо было поразмыслить наедине. Впрочем, самой себе Амаласвинта могла признаться, что Морвран приглянулся ей. Сильный, привлекательный, и к тому же способен заботиться о слабых. Она увидела, что и лицо его, и речи, и мысли очень долго выражали одну лишь печаль. В его душе была глубокая рана, и Амаласвинте захотелось быть той, кто исцелит ее. Она видела, как Морвран преобразился при их встрече, и это обнадеживало девушку. Она угадала в нем человека, способного глубоко чувствовать, того, кто всем сердцем будет предан тем, кого любит. Так, еще не определившись вполне, Амаласвинта решила подождать новой встречи. Она не знала точно, но чувствовала, что не осталась равнодушной к будущему жениху. Новой встречи не пришлось ждать долго, коль скоро молодую пару тянуло друг к другу. Вечером того же дня король Теодорих пригласил Морврана на состязание на учебный поединок. Они спустились во внутренний двор замка, в сопровождении нибелунгских и брокилиенских воинов. Принцесса Амаласвинта, узнав об учебном поединке, тоже спустилась вниз вместе с несколькими фрейлинами. Пожалуй, она спешила не ради своего царственного брата. Ей хотелось увидеть, как станет биться ее жених, какого накала силы, смелости, искусства можно от него ожидать, хотя бы и в дружеском состязании. Впрочем, поединок длился недолго. Воины, избранные судьями, едва успели сосчитать с каждой стороны по пять рубящих и скользящих ударов мечом, когда Морвран обезоружил Теодориха. Он был быстр, как молодая рысь, и молниеносно владел клинком. Хотя король Теодорих был старше и опытнее, ему было не поспеть за стремительными атаками Морврана. Вскоре его меч улетел прочь. Один из слуг короля бросился подобрать оружие. А герцог Брокилиенский, увидев Амаласвинту, отсалютовал ей мечом, показывая, кому посвящает свою победу. Что ж, Амаласвинта не могла сдержать гордую улыбку, хоть ей и полагалось сочувствовать брату. В этот миг на ветку каштана в саду, неподалеку от тренировочной площадки, сел ворон Морврана. Раздраженный своим проигрышем Теодорих заметил его и приказал слуге: - Лук и стрелу! Сейчас я собью эту птицу! - он мгновенно придумал, как отыграться за поражение. Король приготовился стрелять в сидящего ворона. Но сестра стремительно обернулась к нему, горячо воскликнула звонким голосом, что был слышен издалека: - Не стреляй в ворона, государь брат! Хотя бы перед нашим гостем не хвались умением убивать для забавы! Завтра будет охота, там и стреляй в дичь, сколько угодно. А с вороном что будешь делать? Неужто хвастаться трофеем? Как хороша была разгоряченная Амаласвинта: со сверкающими глазами, раздувающимися ноздрями, на щеках горел яростный румянец!.. Морвран не мог отвести от нее глаз. Король Теодорих был ошеломлен напором сестры, а может быть, счел ниже своего достоинства спорить с ней. Вернув лук слуге, он лениво отмахнулся: - Ладно, ладно, сестрица! Взвилась, как гневная валькирия! Недаром наш батюшка говорил, что ты вся в его сестру Кримхильду, что была королевой Арвернии, и что он поторопился, дал это имя не той дочери! - А ты мне обещал больше не стрелять птиц зазря! - девушка продолжала стоять на своем. Тут и Морвран счел нужным обратиться к королю: - Собственно, это мой ручной ворон! - при этих словах птица каркнула, словно подтверждая его слова. - Он прилетел сюда следом за мной. Благодарю, светлейшая принцесса, что не позволила его убить! Амаласвинта бросила на брата гневный взор. - Вот видишь, государь! Ты мог сильно огорчить нашего гостя! Для Морврана слова девушки прозвучали сладчайшей музыкой. Красота Амаласвинты возросла в его глазах вдесятеро, когда он убедился, что принцесса, кроме того, добра и сострадательна. И он, встретившись с ней взглядом, от души улыбнулся ей, исполненный радостного ликования впервые с тех времен, когда его, да и ее семья были еще целы. Подойдя ближе к нему, девушка улыбнулась в ответ и коснулась руки юноши. А ее брат, смущенный поворотом событий, буркнул: - Завтра я приглашаю всех на охоту, наш дорогой гость! Там мы найдем настоящую добычу! Морвран и Амаласвинта, вместе со своими сопровождающими, последовали за королем. *** На следующее утро весь королевский двор Нибелунгии и все гости выехали на большую охоту. Звонко и весело пропели рожки, так что их призыв эхом отозвался от холмов и деревьев. Лес мгновенно наполнился топотом копыт, лаем убежавших далеко вперед собак, голосами мужчин и женщин, что беседовали в пути каждый о своем. Ибо охота была одновременно и увеселительной прогулкой. Далеко не все собрались ради цели убивать дичь. Здесь, под тенистой сенью леса, каждый мог незаметно поехать, куда хотел, и провести день, как пожелает. Король Теодорих со свитой самых рьяных охотников умчался далеко вперед, туда, где его ловчие подняли крупного оленя. Он был исполнен решимости сегодня показать гостям, на что способен потомок Победителя Дракона. Но не все нибелунги и "дети богини Дану" последовали за ним этим свежим летним утром. Большинство дам, к примеру, остановились на уютной поляне, затененной нависающими ветвями от солнца. Становилось жарко, и им вовсе не хотелось мчаться по следу загнанного зверя, продираясь сквозь кусты и деревья. Слуги мгновенно принесли для дам походные скамейки и лежанки, так что те, кто хотел, могли разместиться со всеми удобствами. Так поступила королева Святослава, беседующая со вдоствующими герцогинями Брокилиенскими о неких, должно быть, важных семейных и государственных делах, судя по выражениям лиц всех троих. Принцесса Амаласвинта же со своими фрейлинами веселились на свежем воздухе, молодые, красивые и радостные. Они перекидывались мячиком, смеялись, перекликались, хлопали в ладоши. Веселые девушки в ярких нарядных платьях, с венками из живых цветов на головах, - они были воплощением красоты, молодости, сил, здоровья. Бросая мяч, они стремительно ловили его на лету, подвижные и гибкие юные девы. Герцог Морвран приостановил коня на опушке леса, скрытый густыми зарослями. Горящими глазами он любовался Амаласвинтой, еще более прекрасной, чем при их первой встрече. Когда она бежала по поляне, окруженная смеющимися подругами, выглядела пронизанной насквозь лучами солнца, и вокруг нее светился ясный ореол. У юноши горячо билось сердце. Ему хотелось бы подойти к своей невесте, заговорить с ней, сказать ей что-то такое, чтобы она снова улыбнулась ему. Но слова не шли на ум, и Морвран боялся, что будет выглядеть глупо, если просто так выйдет сейчас к ней, к этому собранию смеющихся дев. Привыкнув к одиночеству, молодой герцог до сих пор не искал общения, и не научился беседовать с девушками. Он боялся показаться смешным, нелепым. Вот бы придти к ней так, чтобы она обрадовалась его вниманию! Юноша стал искать способ порадовать нареченную невесту. Какой именно подарок придется ей по душе?.. Наконец, он подумал о цветах, что нибелунгские девушки носили в волосах. По пути в лес, Морвран заметил возле оврага, поросшего колючими зарослями, цветущий шиповник. Сейчас как раз на нем распустились цветы, крупные, исполненные сладкого аромата южного лета. Тогда еще юноша не задумывался, что цветы могут пригодиться, торопясь увидеть свою невесту, Дочь Солнца. Но сейчас, вспомнив цветущий шиповник, герцог Брокилиенский подумал, что лишь эти цветы будут достойны ее красоты. Он незаметно скрылся и вернулся к оврагу, где рос шиповник. Сплетение кустов, усыпанных нежно-розовыми крупными цветами, поднималось по другую сторону широкого, глубокого оврага, поросшего невысокими акациями и дикой малиной, оплетенного стелющимся хмелем и колючей ежевикой. Морвран стиснул зубы и вздохнул про себя. Добраться до цветов будет нелегко! Но разве Амаласвинта не заслуживает, чтобы постараться ради нее?! И Морвран, привязав коня к буку, вынул нож из-за пояса, спустился в овраг. Хотя на нем были плотные охотничьи штаны, он все равно почувствовал острые колючки сквозь них, где сапоги не прикрывали ноги. С трудом прокладывая себе путь среди колючих зарослей, юноша стал подниматься наверх, где рос шиповник. На склоне холма выступал узловатый корень шиповника. Морвран стал на него одной ногой, а другую поставил выше по склону, чтобы дотянуться до самых высоких цветущих веток. И стал срезать их, одну за другой, своим ножом. Брал в зубы срезанные ветки, потому что их больше некуда было девать. Он вытянулся во весь рост, стал на носки, чтобы достать самые тонкие ветки, из которых получится сплести венок для Амаласвинты. При этом острые шипы больно ранили юноше лицо и руки, но он мужественно терпел боль. Представляя себе прекрасную деву, кружившуюся на поляне, в венке из ароматных цветов шиповника, Морвран забывал обо всем. У него все пело внутри, когда он представлял, как обрадует ее венком из живого шиповника. Что перед ее улыбкой могло значить собственное мелкое неудобство?! И вдруг нож выскользнул из рук юноши и провалился в самую глубину колючей ежевики. Морвран глухо зарычал сквозь зубы и срезанные ветки. Доставать нож было неудобно, а цветов еще не хватало для венка, достойного красоты Амаласвинты. И тогда Морвран принялся обламывать ветки голыми руками. Длинные шипы впивались глубоко под кожу, но он мужественно терпел. Корень шиповника хрустнул и подался под ногами юноши. И тут же большая колючая ветка хлестнула Морврана по лицу. Он зажмурил глаза, чувствуя, как будто его ударили плетью. И снова перед его мысленным взором появился светлый образ принцессы Амаласвинты. И боль сделалась неважна. Он срывал цветы шиповника, уже не замечая колючек, ранивших кожу, оставляя глубокие болезненные царапины, раздирающих его камзол и штаны. Неистовое, еще неведомое прежде воодушевление владело юношей. Наконец, он решил, что цветов хватит для задуманного им - не просто венка, но диадемы из цветов шиповника. Не без труда выбрался из оврага, который, казалось, не хотел отпускать его, уцепившись всеми своими колючками за волосы и одежду. Когда Морвран все-таки выбрался из оврага, вид у него был весьма потрепанный. Но зато он гордился собой, надеясь, что его подарок понравится невесте. Юноша вернулся к своему коню. Тот пасся под деревом, хвостом лениво отгоняя мух. Он вытянул морду, приветствуя хозяина. А Морвран, прислонившись к теплому от солнца, золотисто-коричневому стволу бука, принялся обламывать шипы с веток и сплетать цветущие побеги, чтобы получилась диадема из живых цветов шиповника. И, хотя ему никогда прежде не доводилось делать такой работы, а руки его, привыкшие владеть оружием, были не так-то ловки для тонких движений, но пробудившаяся любовь к Амаласвинте вдохновляла Морврана и помогла ему сплести настоящую цветочную корону. Он полюбовался сделанным, мысленно уже возложив диадему на золотые волны волос Амаласвинты. Затем вскочил на коня, и помчался на поляну, где была она вместе с другими женщинами. По дороге мечтал, как он подарит невесте свой венок. И она улыбнется ему и протянет руку для поцелуя. А вдруг ей не понравится его подарок? Скажет: нашел, что подарить принцессе! И улыбка ее станет презрительной, а глаза - холодными. И солнечный свет, что она излучает всем своим существом, обернется перед ним зимним, негреющим солнцем. Тогда, даже если она станет его женой, он еще больше станет тосковать рядом с той, кто его не любит. И что ему делать, если он убедится, что насильно мил не будешь?.. Наконец, Морвран почувствовал, что сам доводит себя до жестокой тревоги, так что впору было повернуть коня назад, в Брокилиен. Так нельзя! Следовало надеяться на лучшее. Амаласвинта излучала доброту, как солнце излучает свет, она не может выразить ему пренебрежение! Юноше всей душой хотелось верить, что его подарок хоть немного порадует ее. Когда Морвран приближался к поляне, девушки, вдоволь набегавшись и наигравшись, слушали, как поет под свою лиру его брат Квиндал. Принцесса Амаласвинта внимательнее всех прислушивалась к песне о любви рыцаря и его дамы, и мечтательно улыбалась. Замолчав, слепой бард поднял голову и произнес: - Мой брат спешит к тебе, светлейшая принцесса! Девушка подняла голову и прислушалась. Через несколько мгновений Морвран выехал из леса и спешился, оставив своего коня на попечение слуг. А сам направился к девушке. Тогда принцесса оказала честь своему жениху: поднявшись со скамьи, сама направилась навстречу ему. Они встретились возле дикой вишни, на которой только начинали созревать ягоды. Увидев свою невесту, приблизившуюся к нему, Морвран поклонился до земли. Протянул ей диадему из шиповника, терзаемый волнением. Однако же, когда он заговорил, голос его звучал твердо, исполненный надежды. Любовь сделала его красноречивым: - Невеста моя, прекрасная принцесса Амаласвинта! Прими этот скромный дар. Только цветы дикой розы достойны твоей красоты! Я сам собрал их для тебя... Амаласвинта улыбнулась, собираясь взять диадему. Но вдруг испуганно ахнула и всплеснула руками, взглянув на своего жениха. - Да ты весь исцарапался, словно подрался с дикой кошкой! У тебя кровь на руках и лице! И одежда изорвана! Неужели у нашего шиповника такие жестокие шипы? - проговорила девушка с глубоким участием. Ее интонации вновь согрели душу Морврану, который чувствовал то же, что чувствует скованная морозом земля, когда теплый луч солнца, наконец, начинает согревать ее с первым дыханием весны. Он мечтать не мог, что она сразу же станет заботиться о нем! - Да разве это раны! - небрежно отмахнулся юноша. - На тренировочной площадке бьют гораздо сильнее. Воин не должен бояться боли!.. Ради тебя я принял бы и не такие раны, принцесса Амаласвинта! Но прошу тебя: надень, пожалуйста, венок, что я сделал для тебя!.. Девушка возложила диадему из цветов шиповника на свою золотоволосую голову. Морвран застыл перед ней, будто ослепленный: так дивно хороша она была! - На этих лепестках твоя кровь, Морвран!.. Для меня большая честь носить сплетенный тобой венок. Только давай, я все-таки промою тебе раны, чтобы они не воспалились, хорошо? Он что-то отвечал, сам себя не слыша, преисполненный радости, что она идет с ним под руку, сама пожелала помочь ему, не поручила другим, как подобало принцессе. Подойдя к привезенному с другими вещами зеркалу из полированного серебра, Морвран ужаснулся на миг собственному виду: весь в ссадинах и царапинах от колючих кустов, одежда изодрана! Но самое главное - рядом с ним шла, похожая на сказочное видение, принцесса Амаласвинта, и ему, похоже, удалось впечатлить ее своим поступком! Он успел еще заметить понимающие взоры матери и бабушки, а также улыбку младшего брата. А принцесса уже вела его к роднику, вытекающему из-под белого камня, рядом с которым росло рябиновое дерево. Возле родника лежал маленький деревянный ковш, и Амаласвинта зачерпнула воды, стала промывать царапины на руках Морврана, там где шипы вошли особенно глубоко. - Вот так, пусть холодная вода вытянет от ран жар, и они заживут скорее, - приговаривала она. - И зачем ты полез в самые колючки? Я не заслуживаю таких доказательств любви! Чувствуя ее нежные пальцы касаются его кожи, Морвран едва дышал от счастья. Ему хотелось вот так вечно находиться наедине с Амаласвинтой, радоваться ее заботе, ее ласке... Он с трудом слышал, что именно она говорит. - Нет, ты одна заслуживаешь! - прошептал он. - Ты самая лучшая на свете!.. Но тут Амаласвинта взялась промывать царапины на лице юноши и смывать кровь с его щеки. И Морвран замер, наслаждаясь ее прикосновениями. А потом тихо поднес мокрые и холодные от воды пальцы девушки к своим горячим губам. Взглянув ей в глаза, увидел в них отражение собственной великой радости. - Пусть эти цветы шиповника соединят нас с тобой на всю жизнь, Морвран! - прошептала девушка. - Да будет так! - отозвался герцог, исполненный надежды. Со своего места на опушке леса сквозь еще редкие кусты за ними наблюдали королева Святослава и герцогини Груох и Шамара. Они обменялись взорами, исполненными материнской любви. - Хвала богам! Я надеялась, что моя младшая дочь выйдет замуж не только по долгу, но и по любви! - тихо проговорила королева-мать. Груох выглядела так, словно камень скатился у нее с души. - Хвала богам, что послали моему сыну невесту, с которой он, наконец, вернул себе радость жизни! Поверь, Святослава: весь двор Брокилиена будет благословлять Амаласвинту за то, что она сделала для Морврана! Да продлится их взаимная любовь всю жизнь, много-много лет! И Шамара Любимица Ши кивнула в знак согласия. Только при последних словах ее фиалковые глаза отчего-то погрустнели. *** Спустя еще две седьмицы состоялась свадьба герцога Морврана и принцессы Амаласвинты. На это значительное событие съехалась знать изо всех окрестных стран, многие правители и вельможи сочли своим долгом присутствовать на свадьбе или хотя бы послать на нее своих представителей. О предстоящем торжестве они были оповещены давно, и при Нибелунгском дворе готовились к свадьбе заранее. Она, так или иначе, была решенным делом, и жениху с невестой просто посчастливилось, что они успели проникнуться взаимной любовью. В дни, предшествовавшие свадьбе, Морвран и Амаласвинта редко имели возможность встретиться наедине. Вокруг них все время толпились родственники, придворные, слуги. Но даже так, видя друг друга, обмениваясь взглядами и касаниями рук, жених с невестой блаженствовали, улавливая в ответном внимании всю нерастраченную любовь, какая только возможна была в их шестнадцать лет. Помимо того, светская жизнь, развлечения при королевском дворе Нибелунгии занимали много времени. Морвран участвовал в княжеских охотах, турнирах, на балах, где присутствовала и она. Но, наблюдала ли за ним невеста из королевской ложи, когда он одерживал победу на ристалище, или приближалась для танца в бальном зале, - у них обоих горячо трепетало сердце, и за спиной разворачивались невидимые крылья. Амаласвинта, помимо того, готовилась принять веру своего будущего супруга. Все время, оставшееся до ее свадьбы, Бран разъяснял ей, каких богов почитают "дети богини Дану", как совершаются у них главнейшие обряды. Брокилиенцы настояли, чтобы свадьба их вледига прошла по их обрядам, и невеста готовилась приехать в Арморику достаточно подготовленной. И вот, настал день пышной свадьбы. Для многочисленных слуг, на чьи плечи легло устроение праздника, он означал неисчислимые хлопоты. Для гостей королевского двора, своих и приезжих рыцарей и дам, это был праздник, о каком вспоминают всю жизнь, замечательная возможность увидеть мир и показать себя. Для глав обоих роднящихся семейств и других приехавших вельмож эта свадьба означала новую расстановку политических сил. А Морвран с Амаласвинтой ни о чем не могли думать, кроме того, что им, наконец-то, дозволено быть вместе. И трепет наполнял их сердца, и одновременно - гордость: мало ли на свете знатных невест и женихов, а судьба и воля старших именно их предназначили друг другу! Накануне, перед свадьбой, они не виделись. Амаласвинта, по обычаю, оплакивала с другими девушками свое девичество, выслушивала советы знающих женщин, а сама не могла дождаться, когда настанет время вылететь из гнезда. И вот, когда жених с невестой, наконец, встретились и протянули друг другу руки, они обменялись тихими улыбками, точно им все еще не верилось, что долгожданный день пришел. И у Груох вновь отлегло от сердца, когда она увидела невесту своего сына. Морвран рядом с ней сделался счастливым, рана в его душе, наконец, зажила! За это герцогиня Брокилиенская готова была принять Амаласвинту, как родную дочь. Бран обвел молодую пару вокруг рябины, символизирующей любовь по обычаям "детей богини Дану". Затем соединил им руки виноградной лозой и посыпал головы мукой и зерном, произнося священные слова. - Хвала тебе, Матерь Богов, породившая весь мир! Радуйся вступивших в брак юноше Морврану и прекрасной деве Амаласвинте! Сделай их союз счастливым и плодовитым, во имя жизни на земле! Взяв невесту за руку, Морвран обошел вместе с ней вокруг рябинового дерева, чувствуя горячую ладонь невесты в своей руке. И, когда они завершили обряд, и его брат Мирддин поднес Брану чашу с зерном и мукой, как подобало, в этот миг громко, ликующе запели трубы, словно сотни журавлей разом приветствовали утро. - Жена моя! - горячо воскликнул Морвран. - Муж мой! - прошептала девушка, глядя на него сияющими глазами, качнувшись навстречу. Они горячо поцеловались, задыхаясь от радости, не веря, что дождались своего заветного часа. В пиршественном зале королевского замка собрались хозяева и многочисленные гости. Все наперебой поздравляли молодую пару, дарили подарки - чаще всего драгоценности для невесты и оружие для жениха. Их было так много, они произносили столько пышнословных речей, что Морвран с трудом воспринимал их. Многочисленное блестящее общество утомляло его. Он не мог дождаться, когда пройдет обязательная часть их свадебных торжеств, и они с женой проследуют в свои покои. Тем временем, к ним приблизились почетные гости - король Арвернии Хильперик III со своей женой Кримхильдой, старшей сестрой Амаласвинты. Вместе с ними подошел и хозяин празднества, король Теодорих Нибелунгский. Морвран и Амаласвинта поднялись из-за стола, приветствуя их. Две сестры горячо обнялись. - Здравствуй, сестричка Амаласвинта! - воскликнула Кримхильда. - Как я счастлива побывать на твоей свадьбе! Очень рада была узнать, чтобы станешь женой герцога Брокилиенского. Теперь ты будешь с нами рядом. Пусть не совсем, но все же сможем порой видеться! Я-то боялась, как бы не отослали тебя на край света... Амаласвинта расцеловала сестру в обе щеки. - Нет уж, государыня Кримхильда! Теперь ты будешь моей повелительницей, а я - твоим верным вассалом! - она сделала книксен, изображая полное повиновение, и только в глазах светился смех. Королева арвернская засмеялась в ответ. - Я верю, что и наши мужья всю жизнь будут как братья! При этих словах, король Хильперик внимательно поглядел на Морврана. Оба они лишились своих отцов одновременно, также как их жены и король Теодорих. Ходили упорные слухи о вине чародейки Фредегонды. Можно ли было им верить? Ведь, если бы дело обстояло так, она не могла бы сейчас быть фактической королевой-матерью в Арвернии, хотя на самом деле не являлась ею!.. Но сейчас не время было вспоминать о печальных событиях. И король Хильперик дружески пожал руку Морврану, тогда как слуги короля поднесли герцогу великолепные доспехи и меч в украшенных золотом ножнах. - Приветствую тебя, герцог Брокилиенский! Будь отныне не только верным моим вассалом, но и настоящим братом! - Так и будет, государь! Моя вассальная присяга порукой тому! - произнес Морвран, почтительно приветствуя короля. - Прежде "дети богини Дану" не всегда верно служили престолу Арвернии, - произнес Хильперик, намекая на события, случившиеся в правление его дяди, Хильдеберта IV. - "Дети богини Дану" восставали, только когда им причиняли бесчестье, - произнес Морвран с наследственной горячностью. - Но надеюсь, впредь такого не произойдет! А, если что случится, наши возлюбленные супруги помогут нам договориться. Арвернский король желал, чтобы за ним осталось последнее слово в этом договоре, и предложил новому родственнику: - Будем надеяться на Кримхильду и Амаласвинту! Если же так случится, что и они не смогут помочь нам решить распрю, пусть судьей в наших спорах будет король Теодорих Нибелунгский! Он в равном родстве с нами обоими, значит, сможет рассудить беспристрастно! Морвран перевел взгляд на Теодориха, горделиво выпятившего губы. По правде говоря, он не склонен был полагаться на брата жены. Но, разумеется, был вынужден согласиться, чтобы никого не оскорбить. - Да будет так! - произнес он, пожимая руки Хильперику и Теодориху. И обратился к последнему: - Надеюсь, что тебе никогда не придется судить меня с моим верховным сюзереном! - Мы не допустим распрей между вами! - Кримхильда и Амаласвинта подались вперед, взяли за руки своих мужей, словно уже сейчас готовы были разнимать их. И все заметили, как изменилось прежде угрюмое лицо Морврана, когда он обернулся к жене. - У нас сегодня свадьба! - спохватился он. - Лучше пожелайте нам счастья. А времени договориться о политике у нас еще хватит впредь! И его новые родичи горячо с этим согласились. Они всей душой надеялись, что брак Морврана с Амаласвинтой означает прочный мир между странами-соперниками. А неподалеку от них сидели королева Святослава, мать невесты, с матерью и бабушкой жениха. Всей душой радуясь за своих детей, они, привыкшие управлять от лица молодых правителей, кроме того, более ясно оценивали политическую обстановку. - Амаласвинта совершила настоящее чудо! Морвран вышел из тьмы, полюбив ее! - проговорила Груох, исполненная тихого ликования. - Не беспокойся за их совместное будущее, Святослава: мой сын всю жизнь будет предан той, кто возродила его заново! - Я не сомневаюсь в Морвране, и всей душой рада за мою младшую дочь! - и королева-мать понизила голос: - Больше, чем за старшую с ее супругом! Кримхильде довелось своим замужеством примирить Нибелунгию с Арвернией. Жить при дворе, погубившем сперва ее тетку, а позже и отца! Да еще рядом с этой... - она помолчала, словно выбирая выражение повежливее: - Черной вейлой!.. Король Хильперик не защитит жену, в случае чего, даже не догадается, если его мачеха что-то задумает против нее! Вдобавок, он был в юности влюблен в Розамунд, дочь Фредегонды. Правда, она отдана замуж, ее нет сейчас при арвернском дворе. Но кто знает, так искренне ли Хильперик любит мою старшую дочь, как Морвран - младшую?.. Все три женщины, потерявшие близких по вине Фредегонды, помолчали, разделяя общее горе. - По крайней мере, эта женщина не приехала на свадьбу, хоть на это ей еще хватило совести! - с дрожью в голосе проговорила Шамара. - Я применила защитные чары, чтобы никто не мог повредить новобрачным! Но надеюсь, что мы сможем спокойно отпраздновать свадьбу! И что наши земли, наконец, смогут наслаждаться продолжительным миром!.. - С моей стороны, я не позволю моему сыну забыть, что Амаласвинта с Кримхильдой, даже выйдя замуж, остаются его сестрами! - пообещала Святослава, с энергией, возможно, передавшейся ее дочерям, но вряд ли сыну. Обе герцогини Брокилиенские переглянулись, невольно вновь вспоминая тяжкие события прошлого. - Я знаю, некоторые из "детей богини Дану" хотели бы, чтобы Морвран, повзрослев, отомстил за отца и братьев, - выразительно проговорила Груох. - Они надеются, что брачный союз с нибелунгской принцессой послужит совместной мести! Но мой сын принес вассальную присягу королю Арвернии, и не может нарушить ее без веских причин. Если сам король Арвернии не предаст, как это сделал Хильдеберт IV, убив на турнире моего отца Гворемора Ярость Бури, Морвран будет покорен своему сюзерену. Величайшие из наших правителей - Гродлан Вещий, Риваллон Сто Воронов, королевы Игрэйна и Гвиневера, танист Карломан, - будут примером ему! - Так и будет! - утешила ее королева Святослава. - Погляди, как по-братски беседуют Теодорих, Морвран и Хильперик! Они готовы начать новую страницу истории. Шамара и Груох всей душой хотели бы верить ей. Но они были наделены ясновидением, и, хотя еще не различали точных очертаний будущего, ощущали, что испытания для "детей богини Дану" еще не закончились. Но кругом царил праздник, и они радовались сильнее всех, видя, насколько счастлив был Морвран рядом со своей невестой. Между тем, уже вечерело. Приближался час, когда новобрачным предстояло уйти в отдельный покой для первой брачной ночи. Из-за стола поднялся Квиндал со своей лирой в руках. Слепому юноше впервые довелось петь при таком пышном сообществе, но он старался порадовать брата. И, слыша дыхание множества людей, кожей ощущая на себе их внимательные взоры, он запел под сложенную им самим музыку: - Жил на свете принц, храбрый, могучий и гордый. Никого на свете не боялся принц, ни людей, ни злых духов! Вот их повелитель, злобный колдун, и проклял принца, чтобы тот не вздумал бросить ему вызов. Подкрался к принцу, спящему после охоты в долине, и вонзил ему в сердце осколок черного льда. Но тот не убил принца, а заморозил его сердце. Проснулся принц, и все вокруг показалось ему тусклым и мрачным. И кругом, куда бы ни смотрел, он не находил ни в чем отрады. Вернулся домой, но и сам скитался, молчаливый, угрюмый, не замечая никого. Ни мать его, ни ласковые братья не могли снять с принца заклятье! Но вот словно лучик оторвался от солнца - спустилась по небу фея, дочь сияющего Луга, золотоволосая, в короне из живых цветов шиповника. Она пришла к погруженному в тоску принцу, и все вокруг озарилось ясным светом. Своей нежной рукой фея вынула обломок льда из сердца принца, и он обрел вновь свою душу, и с величайшей благодарностью обнял свою спасительницу. И она тоже поцеловала спасенного ею от чар, и они ласкали друг друга тысячи раз от заката до рассвета! При этом последнем намеке многие из собравшихся одобрительно стали подпевать, а те, кому стало скучно сидеть за столом, пустились в пляс под звуки лиры Квиндала. Дамы подавали руки мужчинам, кружась с ними по залу, словно стая разноцветных бабочек. Новобрачные тоже прошли в танце через весь зал. Им все уступали дорогу, но смыкались у них за спиной, отрезая все пути, кроме единственной двери, увитой гирляндой из хмеля и цветов. - В спальню! В спальню! - загудели сразу много голосов, и собравшиеся принялись хлопать в ладоши и слегка подталкивать молодых. - Доброй ночи вам! Но не спокойной! - желали они, развеселившись. - Горячих ласк вам! Как у избранной пары на Белтайне! - вторили "дети богини Дану". - Привезите нам в Брокилиен наследника! Новобрачные ничего не отвечали, сосредоточенно прислушиваясь лишь к самим себе, которым предстояло теперь вполне сделаться из двух половинок единым целым. Вспоминая впоследствии то свадебное шествие, когда гости освещали им путь факелами, Морвран видел лицо своей Амаласвинты. Она всегда смело принимала жизнь и готова была вкушать ее радости. Губы ее были ярко приоткрыты, как для поцелуя, а глаза сияли жарким пламенем. Наконец, новобрачные проследовали по переходу замка в брачную комнату, украшенную свадебной атрибутикой. В блеске единственной свечи, горящей на столе, белела расстеленная широкая постель. Юноша и девушка переглянулись, исполненные волнения и горячего любопытства. - Наконец-то мы одни! И я могу сказать, как люблю тебя! - проговорил Морвран, обнимая девушку, скользнув руками по ее талии, бедрам. - А я - тебя! - Амаласвинта подалась навстречу, нащупала в полутьме его плечи. Обняла за шею и поцеловала, в то время как он непослушными руками развязывал ее девичий пояс. А после им уже не хотелось говорить. Словно жаркая туча надвинулась на них, опалила своим огнем, и они забыли обо всем, кроме могучего потока влечения. Тут, наконец, завязки платья невесты подались, и она осталась нагой перед мужем, который с ее помощью быстро избавился от одежды. Снова обнявшись, они сделали несколько неверных шагов, падая на кровать. И любовь пришла к ним в свой срок, как приходит весна в положенное время. Взаимная любовь соединила их, не растративших свежесть чувств, как зов извечной силы, правящей всем живым миром... Потом они отдыхали крепким сном земли, отдавшей и принявшей ростки будущего. А под утро, когда уже сквозь закрытые шторы просочилась алая полоска зари, Морвран проснулся раньше своей жены и ласково поцеловал ее, любуясь заново, с чувством мужской гордости. Но она тут же распахнула свои ясные глаза, будто удивляясь, но тут же потянулась навстречу мужу. И они соединились снова, лаская друг друга уже осознанно, и это было еще восхитительнее, чем в первый раз... Так началась семейная жизнь герцога Морврана Брокилиенского и принцессы Амаласвинты Нибелунгской. Им отведено было лишь двадцать лет супружества, но эти годы они прожили счастливо, не зная между собой остуды. Амаласвинта сделалась светом для Морврана, и этот свет не угасал ни на день, пока она была жива. И сам он, и все окружение семьи вледига видели в его супруге добрую фею. Амаласвинта родила Морврану троих сыновей: Бриннэйна, Морана и Квинлана, - и дочь Боудикку, что повторила ее облик и унаследовала силу и храбрость своего отца. Пока жена была рядом с ним, Морврану также хватало сил успешно править Брокилиеном все эти годы. К удивлению многих чрезмерно горячих "детей богини Дану", молодой герцог сумел разъяснить им, почему он не намерен поднимать восстания, мстить арвернам за своих отца и братьев. Последующие горы Морвран всюду действовал как верный вассал короля Арвернии, сражался за него, получив прозвище Морвран Храбрый. Король Хильперик, прозванный Сварливым, в знак благодарности передал ему в лен Землю Всадников, на которую герцог Брокилиенский имел право со стороны матери. Это было ошибкой. Недаром Квиндал убеждал брата не принимать подаренных владений. Но Морвран не понял его пророчества, он решил, что сможет наделить всех троих сыновей богатыми уделами. Тем самым он перешел дорогу своей кузине Розамунд, что считала эти земли своими, как старшая из внуков Гворемора Ярость Бури. А между тем, Розамунд, к тому времени вдова погибшего мятежника, была доставлена ко двору Арвернии. Униженная поначалу до положения служанки, она вновь разожгла старую любовь в сердце Хильперика Сварливого. Но положения фаворитки было ей мало. Розамунд погубила королеву Кримхильду и ее детей, и почти сразу женила на себе короля. Весть о смерти сестры и гибели племянников на охоте поразила Амаласвинту. Она стала убеждать Морврана, что король недостоин его верности. Однако вскоре уже самому герцогу Брокилиенскому пришлось оплакивать сперва старшего сына, убитого на глазах у матери, а затем и саму Амаласвинту, что была отравлена. Ее смерть вновь погасила в душе Морврана свет, как было после гибели отца и братьев. Он больше никогда не улыбался. Лишь его дочь, красавица Боудикка, вызывала у него нежность, и он боялся за ее будущее, а порой с тоской думал о том, что придется отпустить от себя, когда придет пора выдать дочь замуж. Но Морвран Храбрый переносил свое горе после новых потерь не так, как в детстве. Он был воином, бесстрашным и решительным. Теперь он хорошо знал, что делать: отомстить за свою семью, добиться казни кровавой королевы Розамунд! И Морвран поднял знамя восстания среди "детей богини Дану", а сам потребовал ордалии, суда богов. Король Хильперик вышел защищать свою жену. Морвран убил его в жестоком поединке. Однако и сам умер спустя несколько дней, ибо коварная Розамунд пропитала смертельным ядом меч короля. Перед смертью он вспоминал Амаласвинту и цветы шиповника... На той ордалии король Теодорих Нибелунгский был третейским судьей между Морвраном и Хильпериком. Однако после гибели обоих соперников, он, очарованный овдовевшей Розамунд, оправдал ее под предлогом, будто взаимное убийство обвинителя и защитника доказывает ее невиновность. Из детей Морврана и Амаласвинты к этому времени оставались живы лишь Боудикка и младший сын, отрок Квинлан. Да еще жили слепой Квиндал и друид Мирддин, состарившаяся Шамара Любимица Ши и Груох Плакальщица, которой было суждено похоронить третьего сына, невестку и внуков. Им всем удалось спастись, потому что Боудикка переправила своих родных к родственникам, в Великую Моравию. Сама же она продолжала сражаться против арвернов до самой своей героической и жестокой гибели. Лишь после того Брокилиен и вся Арморика полностью попали под власть арвернов, как во времена Завоевания. Но близился уже конец их несправедливому властвованию. Род Квинлана, младшего сына Морврана и Амаласвинты, отвоевал Арморику, при поддержке давно обещанного в пророчествах Героя, Что Славен Мечом, добывшего в подводной сокровищнице Одера Меч Нуады. И тогда оказалось, что не напрасно боролись и погибали все, чьи усилия приблизили торжество заслуженной свободы для "детей богини Дану". И любовь Морврана и Амаласвинты, продолжающая жить в их потомках, вновь рассеяла мрак. Как все чистое и доброе на свете, она помогла изменить этот мир к лучшему.