Потанцуй со мной, Гуки! (18+)

Сказать, что Чонгук сейчас недоволен жизнью — это не сказать ничего. На часах половина второго ночи, а он вынужден тащиться через весь город, чтобы забрать с дурацкой вечеринки своего пьяного вдрызг соседа по общажной комнате. В принципе, ситуация обычная. Тем более, это первый раз, когда Чонгуку приходится вот так срываться посреди ночи за до чертиков бесящим, бухущим Чимином. Они оба учатся на втором курсе Сеульского университета, получают стипендию и живут простой, но веселой студенческой жизнью со всеми её плюсами и минусами. С одним только щекотливым нюансом, о котором Чонгуку только предстоит сегодня узнать. Оказавшись в чьем-то доме, где вечеринка уже давно в разгаре, а от пьяных людей не протолкнуться, Чон прямой наводкой ищет Юнги, который позвонил ему с просьбой забрать пьяное нечто. А лучше сразу найти это самое пьяное нечто в лице Пак Чимина. Поиски осложняются тем, что Чонгук постоянно встречает знакомых по универу. Сонбэ и хубэ настойчиво уговаривают его с ними выпить и хорошо провести время. Но Чон не ведётся. Он тут не за этим. Вечеринки вообще никогда не входили в круг его интересов. Чонгук лучше в спортзал сходит или в библиотеку. Вот такая он разносторонняя личность. А вот соседушка предпочитает уходить в отрыв каждые выходные, при этом без особых приключений, самостоятельно или с чужой помощью добираясь до дома. Почему сегодня Юнги позвонил Чонгуку и что такое вытворяет Чимин — любопытно до чертиков и злит немного. Чон мог бы девятый сон видеть или поиграть в Valorant, а не вот это вот всё. Наконец, пробравшись сквозь толпу пьющих, танцующих и зажимающихся по углам студентов, Чон видит причину своего сегодняшнего беспокойства. Чимин танцует некое подобие стриптиза вокруг старшекурсника, который сидит на стуле и восхищенно разглядывает сексуальное тело. Пак полностью одет, но движения развязные, откровенные. Он становится так, что колени сидящего парня находятся между его ногами и уже собирается сесть на них, наклоняясь вперед для поцелуя, как вдруг чувствует крепкую хватку за шиворот своей джинсовой куртки. Чонгук резким движением оттягивает его от обломавшегося парня, что так и останется сидеть с вытянутыми губами и натянутыми в причинном месте штанами. — Ты чего тут устроил?! Парня от девушки отличить не можешь? — Чон отпускает Чимина, слегка придерживая того за плечо и проверяя, на месте ли его телефон, деньги и ключи. — Я все прекрасно различаю, Чонгук-и. Решил меня полапать? — Чимин неплохо стоит на ногах, но не упускает возможности повисеть на крепком теле соседа. — Ты такой бука. Потанцуй со мной! — Я приехал тебя забрать, пока это не сделал кто-то другой. А желающий, как я вижу, есть. Вон глазами тебя как раздевает. — Бу-бу-бу. Ты такой секси, когда злишься. — Мы едем домой, — Чонгук психует по непонятной для себя причине. Даже не может точно сказать, что именно его сейчас так бесит. Он тянет Пака на выход, но тот упирается, пытаясь вернуться на импровизированный танцпол. — Один танец. Ну же, потанцуй со мной, Гук-и! Я неделю буду мыть за тобой посуду, — Чимин улыбается своей самой обезоруживающей улыбкой, которая всегда действует на Чона одинаково. Он уступает пьяному обаянию и заманчивой перспективе не мыть посуду целую неделю. По крайней мере, себя Чонгук убеждает, что убедила его именно посуда. Чимин продолжает хитро улыбаться, когда чувствует, что сопротивление спало. Он распихивает безразличную толпу и, найдя более-менее свободный от людей участок, приступает к задуманному. Сначала они просто танцуют в углу. Безобидно и даже на некотором расстоянии друг от друга. Такой себе танец двух гетеро-парней. Ну или не совсем гетеро. Песня быстро заканчивается, и Чонгук уже готов поворачивать на выход. Но тут начинается другая музыка, и Чимин совершенно не настроен уходить. Он наклоняется к Чону, просит дать ему послушать хотя бы припев. Это ведь его любимая песня, и Гуку об этом хорошо известно. Настроение за время их совместного танца необъяснимым образом улучшилось. Поэтому Чон не стал спорить, а смиренно сел на только что освободившийся ближайший стул и стал наблюдать за раскованными алкоголем движениями своего друга-соседа. Чимин двигается свободно и соблазнительно. В такт музыке покачивает бедрами, расслабленно двигает руками, и Чонгук быстро забывает, что припев песни уже давно закончился. Его внимание полностью сфокусировано на одном человеке. Все остальные на его фоне блекнут и размываются блюром. Чону становится жарко. Он бы снял что-нибудь, да нечего. Из одежды на нем только джинсы, черная облегающая футболка и массивные кроссовки в цвет. Чимин давно заметил плотоядный взгляд не единственного, но самого желанного зрителя его представления. Он на секунду остановился, удивленный тому, как откровенно его гетеросексуальный сосед пускает в этот момент слюни. А ведь Пак давно приметил черноглазого, постоянно ища себе в пару кого-то хоть отдаленно похожего. И сегодняшний день не стал исключением. Чимин хоть и выпил больше обычного, но отчёт себе отдает. И, соблазняя горячего третьекурсника, представлял на его месте Чонгука. Который в этот самый момент, вероятно, представляет себе нечто похожее. Что ж, кто знает, когда ещё представится подобный случай. И плевать, даже если завтра будет стыдно. Хотя Паку определённо стыдно не будет. Как говорится, лучше сделать и жалеть… и он делает. Подходит к ничего не подозревающему Чону так же, как делал это совсем недавно с другим парнем. И почти садится на напряженные бедра, обтянутые черными джинсами. Чимин закидывает одну руку за голову Чонгука, небрежно хватаясь за его шею для дополнительной опоры, и начинает неприлично вертеть бедрами, разводя и сводя колени и вплотную потираясь своей упругой задницей, слегка касаясь, но не садясь. — Какого хрена ты творишь?! — Чонгук хочет убрать Чимина, но делает только хуже, потому что, укладывая руку на горячее бедро соседа, слышит его мелодичный стон и чувствует, как предательски дернулся собственный член в штанах. И самое страшное для Чона, что с ним вообще-то такое уже случалось. Примерно каждый раз, когда Пак приходил из душа в одном полотенце. Или когда собирался на свидание и по часу вертелся перед зеркалом в общей комнате, там же и переодеваясь, и прося совета. Чонгук непроизвольную реакцию своего тела каждый раз списывал на недостаток секса из-за плотного расписания. Ему банально не хватало времени на постоянные отношения и, как следствие, постоянный секс. А девушки на одну ночь не удовлетворяли так, как того хотелось. И вот Чон сидит, вжавшись в стул, одной рукой сжимая подлокотник, а другой — ногу Чимина. Вернее будет сказать, его задницу. Но это уже нюансы. Как его рука вообще на ней оказалась, Чонгук не понимает, но отпустить не может. Слишком приятно. А Чимин всё не унимается, продолжает тереться об уже полностью вставший член и поворачивает голову, чтобы через открытый рот простонать в потную Чонову шею и довольно облизнуться, почувствовав бегущие мурашки. — Я прошу тебя, остановись, — Чонгук почти молится, но руку не убирает и вообще никак не двигается. Только глаза зажмуривает: то ли от удовольствия, то ли потому, что не хочет заметить, как кто-то за ними сейчас наблюдает. — Остановлюсь, только если пообещаешь, что мы сейчас же продолжим это в какой-нибудь комнате наверху, — Пак поднимает руку с шеи и зарывается ей в черные волосы. — Или я заставлю тебя позорно кончить в штаны прямо здесь, — Чимин облизывает губы в предвкушении. Чонгук думает минуту и открывает глаза: — Пойдём продолжим. Я лучше позорно кончу тебе на лицо, — не дожидаясь ответа от главного провокатора сегодняшнего вечера, Чон подается вперёд и целует влажные губы. Ему резко стало всё равно, если их кто-то увидит. Всё равно, что завтра это будет новостью номер один во всем универе. А ведь он даже не пил сегодня, но опьянел от чего-то другого. Оказавшись в первой попавшейся комнате, ручка которой не была заперта, Чонгук оказывается прижат к стене. Им пришлось разорвать поцелуй, чтобы добраться до укрытия, поэтому сейчас они с новой силой и явным голодом принялись изучать рты друг друга. Чимин невероятный: такой горячий, такой сладкий, такой податливый. Чонгук буквально плавится от каждого его прикосновения. Возможно, потому, что каждое такое прикосновение приходится на исключительно чувствительные места. Он гладит соски, напряженный пресс, слегка царапает ноготками и, наконец, запускает руку в штаны, сжимая член у основания и не спеша давать желаемое трение. — Я сделаю тебе очень приятно, сладкий, а потом ты сделаешь приятно мне, — Чимин шепчет в зацелованные губы и резко опускается на колени. Чон ловит себя на мысли, что двигается он слишком уверенно для пьяного человека. Но все они улетучиваются волшебным образом, когда горячие губы так же уверенно обхватывают сочащуюся предэякулятом головку. Пак ласкает её языком, наслаждаясь несдержанными стонами, и берёт член в рот, помогая себе рукой. Он быстро двигает головой, игнорируя собственное возбуждение, каждый раз насаживаясь всё глубже, пока не упирается носом в ряд жёстких лобковых волос. Чимин давится и чувствует, как татуированные пальцы вцепились в его волосы. Он окончательно расслабляет горло и позволяет головке чужого члена раз за разом упираться в свои гланды. Слюна стекает из уголков рта, а дышать даже носом становится тяжело, но долго это не длится. Спустя ещё несколько толчков Чонгук кончает в любезно подставленный для этого рот и тяжело дышит. Откидывает голову на стену, не сводя глаз с покорно сидящего на полу Пака, собирающего со своих пухлых губ остатки спермы, что не удалось сразу проглотить. — Это был лучший минет в моей жизни. Но я так не умею. Скажи, что мне сделать? — Чон гладит ухмыляющегося Чимина по голове и помогает ему встать. — Пойдем в кроватку, Гук-и. Я скажу, что тебе надо сделать. Утопая в новых влажных поцелуях и избавившись от всей одежды, Чонгук не понял, как он оказался лежащим на спине с двумя пальцами в заднице. — Я не совсем это себе представлял, — Чон пытается расслабиться, ощущая движение. — Но представлял же. Расслабься, я буду очень осторожным. Больно не будет, обещаю, — Чимин наклоняется и мажет языком по подставленной шее. Пак добавляет третий палец, даёт немного привыкнуть и только потом начинает двигаться, меняя угол и ища заветный комок нервов. Спустя несколько движений и один громкий стон, сопровождающийся дрожью в разведённых ногах, Пак понимает, что нашёл и стимулирует конкретную точку, любуясь метающимся под ним Чонгуком. Он заменяет пальцы своим членом, медленно входя и умиляясь тому, как широко Чон открыл глаза. — Дыши неглубоко. Я начну двигаться, когда будешь готов. — Я го…тов. Окей. Чимин спорить не стал и следующие пятнадцать минут наслаждался рассыпающимся под ним Чонгуком и его девственной узостью. Видя, что Чон близок к тому, чтобы кончить второй раз, он накрыл его член рукой и принялся быстро водить по всей длине в такт своим толчками. Они кончили одновременно на Чонов живот и обессиленно развалились на кровати, лениво ища, чем бы вытереть следы жаркого секса. Чимин ощупывает рукой свободный край кровати, желая использовать как тряпку хозяйское одеяло. Жалеет, что они не удосужились включить свет, довольствуясь слабым ночником в углу комнаты, и с ужасом понимает, что под этим одеялом кто-то спит. — Я велел тебе забрать его домой, а не заниматься тем, чем вы занимались. А, нет. Юнги оказывается уже не спит. — И вы должны мне бутылку смазки. Чонгук в ужасе. Он вскакивает с кровати, пытаясь найти в темноте разбросанную одежду и быстрее покинуть место своего позора. Желательно вместе с Чимином, который возникшую неловкую ситуацию считает смешной. — Успокойся, Гук-и. Всё не так плохо. Тебе ведь предстоит целая неделя без мытья посуды.