На краю галактики

Лизу всегда удивляли люди. Не знала ни одного человека, который был бы обычен и скучен. Вокруг неё держались таланты, личности действительно мирового масштаба, и Лиза ими бесконечно гордилась. А как она могла описать Диму Алиева? Странный. Необъяснимо странный, и тем привлекателен — действия юноши основывались на противоречиях. Лиза пыталась отстранится от решения загадок, — нужно сосредотачиваться на другом — но видя Диму на соревнованиях, не могла не думать о нём. С виду — парень как парень, каких множество. Однако если поддаться философии, то выстроить логическую цепочку его мыслей и действий сложно. Он испортил коньки, из-за чего Лиза получила травму. Непростительный поступок. Он признался в содеянном. Слишком великодушно. Такое бывает с людьми? Как это можно назвать? Лиза общительна и внимательна к людям, но известных ей людей не кидает из крайности в крайность. К Диме Алиеву кроме интереса к неоднозначности можно было сказать о непроработанной обиде: несколько дней отдыха из-за травмы, как она признала, стало полезным временем, но ситуация могла развиться и по худшему сценарию. Предполагал ли Дима о таком? Лиза могла ответить уверенно: конечно, нет. Однако это не оправдывает, а заставляет задуматься. Какой же он на самом деле? После признания мир для Димы стал значительно легче. Всё угнетающее испарилось, а волнение перевоплотились в продуктивность: энергия от переживаний ушла дополнительным плюсом в тренировочный процесс. От того сезон выдался максимально удачным: Гран-при прошло по всем загаданным желаниям. Дима Алиев — молодое дарование российского фигурного катания, мужское одиночное принимало новый облик, возрождаясь из застоя, и он к этому был причастен. Однако никакой старт не носил имя такого важного, как чемпионат России. Международные соревнования — одно, а выступать дома — другое. В России другая публика и возлагались другие надежды; люди на трибунах болеют не за команду Российской Федерации, а лично за тебя, Диму Алиева, или Сашку Самарина, или Мишу Коляду. Подготовка шла в ещё более усиленном темпе, лёд-офп-лёд-хореография, и в постоянном движении из жизни вылетаешь как пробка. Кто-то сдаётся, а для Димы нет другого жизненного пространства, кроме фигурного катания, где он стойко держал свои позиции. — Волнуешься? — перед выходом на лёд для выступления с короткой программой на чемпионате России интересовался Макар. Он пришёл поболеть за своих друзей. — Ну, так. Волновались все. Дима не переставал разминаться, сам начинал думать, что от нервного напряжения устоять на месте было невозможно. На льду все шесть минут прорабатывал прыжки, от лутца до сальхова, и зашел на аксель. Не идеально, но позволительно, хоть и Рукавицын издалека показывал кулак, а прочитанное по губам «убью, если не прыгнешь» добавляло мотивации и сил. «С короткой программой на лёд выходит Дмитрий Алиев». Он развел руками в разные стороны, приветствуя болельщиков, глубоко вздохнул и встал в начальную позу. Неудачи начались с первого элемента — бабочка на тулупе. Потом вращения, дорожка, аксель, каскад. Дима чувствовал, что делает все не до конца. Вместо четвёртого уровня третий, вместо красивого выезда помарка. Но после этой программы волнение удивительным образом отступило. Дима стал восьмым, но почти не расстроился. «На юниорском отыграюсь», — вопреки своим принципам подумал он. Это был его последний сезон в юниорах, надо было не подвести и себя, и тренера. На Чемпионате России среди взрослых ему это не удалось, значит, на юниорском удастся. У Лизы настрой на чемпионат России безнадежный: крайне неудачный сезон, чего ожидать здесь. Однако сдавать все позиции не удел лучшей ученицы штаба Мишина, выходить на лёд нужно для победы, а не для попытки выставить себя жертвой. Жертвой себя Лиза и не считала, потому что неудачи не ломают, не затягивают в болото, а вроде как делают сильнее, даже если шансов нет. За Димой Алиевым наблюдать любопытно: даже когда не получается идеально, он встаёт с льда и старается сделать лучше. Со стороны Лиза не могла назвать Диму выдающимся фигуристом, Миша Коляда в катании импонировал больше, но… Алиев необъясним. Это раздражало Лизу до мимолетных гневных мыслей. Как же она не любила не понимать людей. Диму проводили овациями, и он не предполагал, что в потоке аплодисментов ему рукоплесала та, о которой он вспомнить боялся. О Лизе не получалось думать меньше, их карьеры проходили параллельно, но близко, пересекались на Гран-при, и никому бы не узнать занимательный факт — Дима в катании старался и для неё. Вдруг смотрела. Как Дима смотрел на Лизу. На выступление женщин остался вместе с Макаром, ходившим за ним по пятам и заинтригованным лёгкой манией друга. Макар — друг, единственный источник поддержки и идеально понимающий, лишний раз объяснять что-то и не приходилось. Не такой как Игорь. Мерзкий Игорь. — Что, мальчики, за кого болеем? — он присел на кресло рядом, наблюдая за разминкой девушек, — на одном льду и Медведева, и Загитова, и Туктамышева, — на последней фамилии Игорь сделал акцент и неотрывно наблюдал за реакции Димой. А Алиев и не понял. — Да ни за кого, просто смотрим. Мы за искусство, а не за медали! — Макар сводил настрой Игоря в приемлимый, потому что Игоря знал так, как не знал его Дима. Названные фамилии именно в этом порядке, раставленные логические ударение, скользкий взгляд и самонадеянная ухмылка — не поводка к дружескому разговору. — Да, ты прав. Что тут болеть? Выиграет Медведева. Второй, думаю, станет Загитова. Третьей… Ох, не знаю, но ставлю на Радионову. Дима все ещё не понимал, а откровенную провокацию за таковую не принимал. Смотрел за Лизой и плевать на эту Медведеву с Загитовой; вздрагивал и откидывался в сторону, хлопая себя по бедру, когда Лиза делала бабочку на двойном акселе, так и не поддавался тулуп-тулуп — ещё чуть-чуть и она словно была готова сняться, но Дима говорил себе: «хватит принижать её. Она никогда не сдаться. Никогда». О чём говорили Макар и Игорь — мимоидущий пустяк. До одного момента. — Мда, что-то Лиза форму растеряла… Не шешнадцать поди, прыжки не даются как раньше, — если бы на этой фразе Игорь закончил, всё могло разрешиться лучше, — наверное, обидно проигрывать молодым и перспективным фигуристкам… — Что ты сказал? — обернулся на единственную услышанную фразу Дима. — Мне не послышалось, или ты сказал Лизе пойти на пенсию? — Ой, блядь, успокойтесь оба, я вас прошу. Давайте не здесь выяснять отношения! — Макар пытался внести хоть маленькую долю благоразумия. — Игорь, прекрати так говорить. Это неуважительно по отношению к фигуристке. А ты, Дима, не вступай в эту перепалку. Понятно, что никому на пенсию не надо. — Нет, вы послушайте меня, — Алиеву пришлось перебить своего друга и обратиться напрямую к Игорь, ухмыляющемуся от желанной реакции как Макара, так и Димы, — очень хорошо говорить что-то в отношении той же Лизы, когда сам сидишь на трибуне. Напомни, как ты выступил на чемпионате Украины? Много выиграл? В пятёрку хоть вошел? Для Игоря такие нападки от Димы стали неожиданностью: разозлился, плотно сжал челюсти и не отводил взгляда от Алиева, торжествующего от того, как получилось заткнуть невежественного «друга». Проигранные чемпионаты для Игоря — больная и популярная тема, смена спортивного гражданства ослабила конкуренцию, но не улучшила навыки. Он мимолетно посмотрел на Макара, должен же заступиться, по своей натуре развязывал конфликтные ситуации — Игорь ошибался, Игнатов сжал губы и дернул плечами, показывая, что стоял на стороне Димы. — Да почему ты так заводишься постоянно, когда я говорю про Лизу твою? — Да потому что задрал ты уже! Ты только плохое про неё говоришь! И не моя она! — Пошёл ты! Игорь встал с места и, бурча злостное, вышел с трибуны, распаленный от накатившей злости. Задевать слабые места людей — плохая тактика, и Дима видел, как все же Макару произошедшее представлялось малоприятными, но высказывать что-то против не собирался. — Наконец ушел, а то посмотреть спокойно не дает, — только и прокомментривал Дима. Макар покачал головой. Разминка закончилась. Лиза выступала после Радионовой. Однако для Туктамышевой маловажно после кого выступать, думала лишь о чистом прокате, в котором сомневалась, но сдаваться не собиралась. Приземленный тулуп-тулуп вышел прекрасно, что воодушевило фигуристку. Вращение тоже хорошо. На этом везение закончилось. Лутц — в минус, аксель — тоже. Сидя в КиКе вместе с Мишиным, Лиза пыталась отдышаться и заставить себя не сводить глаз с табло, на котором появятся баллы, но так хотелось перебирать в руках поднятую игрушку и принять этот удар не с поднятой головой. «Мы будем работать», — услышала Лиза шепот тренера ещё до объявления баллов, и это вселяет надежду. Все ещё будет. — Шестьдесят девять… Ох… От Медведевой почти на одиннадцать баллов отстаёт, от Загитовой на пять… — Макар проводил простые математические расчеты по итогам короткой программы, а Дима пытался примерно понять, что должна сделать Лиза и что не должны сделать другие — есть же шанс стать третьей, убеждает он себя, как Игнатов продолжил: — не догонит. Первые два места точно у Медведевой и Загитовой, а третье Сотскова или Погорилая возьмет. Дима не стал спорить: справедливо, но за Лизу в глубине душе было обидно, как и за Радионову, допустившую ошибку на каскаде. Всегда обидно за тех, кто проигрывает, но себя Алиев не смел жалеть — работать, работать и только работать. Уходя с трибуны, он вместе с Макаром окинул взглядом лёд: завтра нужно побеждать и только. Перед сном Дима встретился с Рукавицыным, его краткий разбор заключался в двух наставлениях: включи мозг и следи за ребром; однако за ребром нужно следить на льду, а мозг можно если не выключить, то перевести в режим энергосбережения и отдохнуть. Произвольная программа — последний рывок для Димы. Велики шансы на третье место, личный чистый прокат и пара ошибок от Лазукина и Ковтуна решат исход соревнования как угодно Алиеву. На заключительной разминке почти все попытки прыжков успешны, степ-аут на флипе больше шалость, нежели ошибка, но увидев, как Рукавицын развел руками, Дима понял, что такую шалость в прокате ему не простят. Дима себе бы тоже не простил, да и произвольная программа этого чемпионата — далеко не лучшее за этот сезон. Однако пусть и не идеально, но после всех прыжков всё оставшееся волнение иссякло, Дима смирился с падением, и просто наслаждался прокатом, делая заключительные дорожки и вращения. Аплодисменты — не так удивительно, как «молодец» от тренера и похлопыванию по плечу — точно всё получилось, и 164.43 балла то подтверждали. Андрей Лазукин катал как раз тогда, когда Дима вышел с катка и встал в коридоре напротив телевизора. Лазукин катался далеко не идеально, позволил себе два падения, и Дима, смотря за прокатом, потирал лоб от волнения: вдруг получится выиграть? Это будет и личная победа для него. Кто там Андрей? Молодой человек Лизы? Дима ухмыльнулся своим мыслям и тут же помрачнел. «Идиот», — непонятно про кого подумал он. Вздохнув, он снова поднял взгляд на телевизор — как раз объявляли оценки. — Чего? Дима буравил взглядом табло, где высветился результат Андрея — он обошел Диму на сколько сотых, проиграв в произвольной программе, но выиграв в сумме. От ситуации внутренние ощущение были странными: обидно проиграть так мало, учитывая, каким был провальным прокат сейчас. Но главная обида заключалась в другом: он проиграл себе и своим эмоциям. Рукавицын подошел к подопечному и сказал одно: «не переживай». Переживать действительно бессмысленно. Коляда, Самарин и Ковтун исполняют всё сравнительно безукоризненно, и Дима на чемпионате России занимает пятое место. Как говорит тренер, есть тот, кто занял и семнадцатое место, что поделать? Работать, работать и работать. — Поздравляю тебя с победой! — он встретился с Мишей Колядой и пожал ему руку, — хорошо откатался, мне понравилось. — Спасибо, — краткий и лаконичный ответ, — я пойду смотреть прокаты девушек. Пойдешь? — Да, конечно. Сейчас, Сашу ещё подожду. После многочисленных поздравлений, которыми Дима осыпал Сашу Самарина, они отправились на трибуны. Пока Макар и Саша перебивали друг друга новыми и новыми ставками, Дима пытался восстановить дыхание. За Лизу уже как-то не очень переживал, но всё желал ей удачного проката. Она вышла на разминку, сняла куртку, и Дима в очередной раз восхитился тем, как идёт ей этот костюм. Она как коршун, но с одним крылом. Было бы два, как несколько лет назад, — полетела бы, а так… Во время программы Дима ощутил, как напрягся зал. Первые два прыжка удачно, а вот с тройного флипа начались потери. После падения с него Лиза потеряла веру в себя, поэтому каталась не так, как она может, а лишь докатывала программу. Ещё и с лутца упала. В конце проката надо улыбнуться, да? Лиза все сделала честь по чести: улыбнулась, поклонилась и уехала. Однако во время ожидания оценок её лицо не дрогнуло. Диме передалось настроение фигуристки. Никаких эмоций. Никаких. «Парень Елизаветы Туктамышевой», а не Андрей Лазукин. Заголовок за заголовком одно и то же, но журналистская находчивость не знала границ: «парень Елизаветы Туктамышевой остановился в шаге от пьедестала, но обошел Дмитрия Алиева на несколько сотых». Андрей, читая уже какую статью, не выдержал и выключил телефон: он стал четвертым по России, а его имя упоминается только где-то глубоко в статье. В номер пришла Лиза, и Андрей, разочарованный прочитанным, не вышел из комнаты в коридор, дабы встретить свою девушку. Она держалась до последнего, восьмое место — фиаско, и Мишин тоже сказал «ну, есть восемнадцатое место, кто-то тоже его взял», на что Лиза с болезненной иронией ответила: «я на половине пути». Сезон неудачный, после чемпионата Мира, который, казалось бы, прошёл так недавно, стыдно смотреть на себя в зеркало: выиграть престижную медаль и проиграть двум недавним юниоркам и ещё куче девушек — досадно до слёз. После соревновательной борьбы хочется зайти в номер, залезть в одеяло и успокоиться в чьих-то объятиях. — Правильно говорят, самые обидные места — это второе и четвертое, — лежа в кровати, проговорил Андрей, стоило Лизе зайти в комнату. Это ли она хотела услышать и увидеть? Лазукин так и лежал, не поднял головы, не увидел расплывшуюся тушь, чуть смазанную помаду на губах и красные глаза с веками от пролитых слёз, — не могу я принять, что четвертый. Этот Ковтун… Ой, не могу. Но знаешь, кто меня больше бесит? — Лиза оперлась о косяк, ожидая, когда же Андрей заговорит о ней, — Алиев. Везде в статьях пишут, что я, парень Лизы Туктамышевой, выиграл Диму Алиева. Ей богу, как прослойка между вам: вот есть ты, есть Дима Алиева, а есть какой-то чей-то парень. Прикольно! Лиза поджала губы, стараясь не начать скандал и не разрыдаться пуще прежнего, чего не позволяла себе при других. Терпение невечно, а Андрей тянет не в объятие, а к срыву, в его словах недовольство и почти что обвинения, явные и прямые. — Считаешь, это я в виновата в том, что ты лишь «парень Лизы Туктамышевой»? — не выдержала Лиза. Андрей замолчал. — Слушай, если я виновата в этом, то тогда, может, ты виноват, что я сегодня восьмая? Как тебе такая логика? — Ой, давай не будем про твое восьмое место. Восьмое — далеко от пьедестала. В первый раз что ли? Лиза резко вдохнула и распахнула глаза. Андрей продолжил так же лежать на кровати, и Лизу каждая новая минута рядом с ним медленно добивала. Новое дребезжание болезненных внутренних струн; на них не играли, их рвали, Лазукин уничтожал неосмысленными словами всё между ними. Тоже на эмоциях? Лиза заставила себя не искать оправдания: у такого отношения нет оправданий, это выглядело как какой-то вид насилия, из которого нужно вырываться. — Ты… Мне сейчас не послышалось? Андрей приподнялся на локтях и посмотрел на Лизу, от слёз уже начинает щипать глаза, перед ними — пелена, но стоит ей на несколько секунд спасть, как видит: насколько же Лазукину всё равно. Он смотрит на неё с удивлением, будто даже не понимая, что только что сказал. — Что? Что? Что, Лиза? Что происходит? Что ты сейчас слышишь? Что было сегодня на льду? Что ты тут делаешь? Что? Она оставила Лазукина в одиночестве без ответа, хлопнула дверью и бегом, еле замечая ступеньки под ногами, выбежала в холл. Фигуристы делились сегодня на два типа: те, кто уехал на банкет, и те, кто уехал в мир страданий в своих номерах; Лиза утирала изо всех сил сдерживала слёзы, часто моргала, чтобы прогнать их, шмыгала носом — не слишком ли для взрослой девушки выглядеть так? Как хорошо, что смыла макияж. Дима Алиев не пошёл на торжество. Он банально не хотел ни на какой банкет — предпочитал одиночество в номере, где включит сериал или будет переписываться с Сашей Самариным, который пришлет тысячу видео с мероприятия. Занятий множество, однако возникла проблема — в номере не было чая; попросить не у кого, поэтому спуститься вниз в ещё не закрытый небольшой ларёк у ресепшена он считал разумной идеей. Неразумной была другая идея: молча наблюдать, держа в руках коробочку с чаем, как Лиза, сидящая на диване одна, дрожит от истерики и плотно прижимает тыльную сторону ладони к губам. У Димы не было времени на принятие решения, но и варианта как подойти он не мог представить. Приблизиться решил не с пустыми руками: в свободную руку взял пластиковый стаканчик и налил воды из кулера. Лишь бы не вылила всё на голову. — Привет… — начинал Дима, уже стоя у девушки. Лиза голос узнала, от того дернулась и резко подняла голову. Рядом человек, который её знает, поэтому она начинала сильно нервничать, бегать взглядом и ещё интенсивней вытирать глаза, — попей, полегче будет. Он протянул стаканчик с водой, а Лиза оцепенела. Это всё тот же Дима Алиев, который испортил коньки? И признался в этом? А сейчас принёс стакан с водой, чтобы помочь ей? Это было последней каплей: после поступка Андрея она уже успела на эмоциях разочароваться в мужчинах, а тут появился Дима, обеспокоенный и обескураженный, но ждущий, когда же у Лизы хватит сил поднять руку и забрать стакан. От него не отвести взгляд, потому что внутреннее от появления юноши сработал катализатор — стало легче и намного спокойней. От такого внезапного и приятного облегчения Лиза и расплакалась. Не от обиды, а от того, что поддержал знакомый. Дима неправильно понял реакцию Лизы, от этого испугался и отпрянул от дивана. А она отдёрнула руку. — Извини, я не хотел тебя тревожить, я помочь просто хотел. — Всё нормально, — хрипло ответила Лиза. — Спасибо большое, — стаканчик держался в подрагивающей руке, глотки получилось урывистыми; Дима сел рядом, заботливо бы помог держать стакан, но Лиза справилась сама, — Ещё раз спасибо, — она шумно выдохнула и положила руки на колени. А Дима не уходит. — Наверное, это не моё дело, но вдруг смогу чем-нибудь помочь. Что случилось? Здесь Дима и предполагал окончание разговора — «не твоё дело», развернется и уйдёт прочь к себе в номер. Лиза по его представлению была из тех, кто не показывал всего, что на душе; но и предположить их встречу в холле отеля, в котором он подаёт стаканы с водой еле держащейся в сознании девушке, не мог. Лиза сжала пальцы, — не очевидно ли, в чём основная проблема? — однако, всё равно посмотрела на Диму, который действительно не понимал. — Восьмое место и парень мудак. Не день, а сплошная карусель безумства, и я жду, когда она остановится, — она нервно пожала плечами. — После того, как я стала чемпионкой мира сложно принять, что тебя обыграли какие-то подростки. И когда так плохо, то хочется поддержки, чтобы погладили, обняли и сказали, как всё это неважно и никчемно… Да, я в голове уже поговорила с собой и что? Всё равно мне никто этого не скажет. Услышу только: «что, в первый раз?». В первый раз? Это слова Андрея? Диму наполнила такая злость, какой бы хватило, чтобы научить этого юношу разговаривать с милой и прекрасной Лизой. Дима не представлял, как можно сказать подобное, она же еле держится, она же беззащитная, она же так нуждается. Лиза не жалела, что говорила о своих переживаниях ему напрямую, перевела на него взгляд и увидела желаемое: он переживал, вертел в руках коробочку с чаем и думал. О ней. Внезапно Лиза почувствовала прилив симпатии к этому мальчику. А Дима под влиянием её монолога захотел обнять фигуристку. Она ж этого хотела, да? Но нет, он не решился. — Это не неважно и не никчемно. И тебе не надо убеждать себя, что восьмое место — неважно. А раз неважно, то чего расплакалась? — Лиза помотала головой. — Прими это, выплачься как следует, чтобы не тревожило душу, и… Отпусти. Работай дальше. У тебя прекрасный тренер, хорошие друзья. Что парень мудак — ему с этим жить, а не тебе. Его тоже отпусти, он не достоин быть с тобой. Дима говорил очень правильные вещи, Лиза это знала, но никак не могла принять. Что значит отпустить восьмое место? После чемпионата мира? «Да два сезона уже прошло, забудь ты о нём!», — кричал внутренний голос. Сказала бы грубо, мол, ничего ты не понимаешь, однако, остановила себя в последний момент. Ведь Дима — пятый. И он абсолютно спокоен. Ни капельки страдания, принял и отпустил, и это не первый его проигрыш. Опять Дима какой-то не такой, невыносимо умный и правильный, и чаша весов, стоящая на середине между «добрый» и «злой» уже перевесилась в одну сторону. — Спасибо. Я постараюсь поработать над этим. Извини, что тут ною, ты, наверное, на чаепитие собрался, а тут… я, — она слегка усмехнулась. Дима, увидев её улыбку, мысленно приободрился и продолжил речь: — Стой, ты не ноешь, а делишься своими переживаниями. Это нормально. Я не против выслушать и помочь, чем смогу. Если не занята, то можешь прийти ко мне на чай, Сашка сегодня ближе к ночи придёт. Я печенье купил, фильм скачал. — Какой фильм-то? — тема перевелась самая собой. Лиза правда хотела знать, что же предпочитает смотреть Дима Алиев. — Служебный роман. Решил пересмотреть. — Советская классика? Ты мне начинаешь нравиться ещё больше, — Дима почувствовал, как у него начали гореть уши и щеки, но Лиза этого не приметила. — Извини, пожалуйста, я договорилась пойти к Лене потом… — на этой недосказанной фразе Лена как раз спускалась по лестнице. — Давай в следующий раз? Найдём время и посмотрим что-нибудь вместе. Ещё раз спасибо тебе за помощь и советы. Спасибо, — и снова почти незаметная улыбка. Глаза Лизы хоть и печальные как обычно, но смотрят как-то по-другому. Проникновенно что ли. Дима успел сказать «не за что, до встречи» перед тем, как Лиза и Лена ушли на верхние этажи, разговаривая о своём. Он с коробкой чая в руках тоже пошел в комнату, там и на середине фильма уснул до прихода друга.