Противостояние

Смех незнакомца оборвался быстро, стоило фамильяру поймать ослабевшее тело хозяина. Тяжёлый взгляд полыхающих огнём глаз пса пригвоздил к месту спившегося алхимика. (Да, там, внизу стоял пропитанный спиртами медик. И шлейф из крепкого градусного, смешанного с тёмным хмельным, тянулся до верха.) Однако, не смотря на небритость и в целом понурый вид, Дюран сразу понял, что это медик. (Его волосы были до плеч. Сальными патлами они падали на худое лицо. Вишнёвого цвета рубашка с короткими рукавами не скрывала тощие руки и сетку вздувшихся синих вен. Однако острота выцветших глаз, отдалённо напоминавших небесную лазурь, никуда не делась. Да и руки алхимика совсем не дрожали.) «Ему явно за сорок», — решил пёс, чуть оскалившись. И пьяница вздрогнул. (Во мраке обоссанного подъезда он хорошо разглядел выступившие острые резцы, напоминающие клыки животного, а раздавшийся утробный рык мало походил на человеческий.) — Фамильяр, значит, — протянул медик. — Неужели власти вспомнили о бывшем военном? — На хрен ты не сдался властям, — зло выплюнул пёс и осторожно поднял хозяина. — Нас привело сюда частное дело. — Я не читаю лекций. Так что, детишки, идите домой, — сказал, как отрезал, Готье. Но Дюран был с ним не согласен. Он не мог ни о чём думать, кроме как о способностях Лорана и слабостях Венсана. До красных пятен перед глазами его коробила эта разница. «Это ж словно моську против слона выпускать», — вспомнил басню Лефевр и сильнее прижал обмякшее тело к себе. Господин Готье, всё ещё стоявший внизу, глаз не сводил с демонического пса и его хозяина. (Он смотрел и удивлялся, потому что поведение фамильяра было чересчур занимательным.) «Словно милый женишок», — сделал сравнение медик и отхлебнул из бутылки горячительное пойло. (По цвету оно походило на ослиную мочу. Но ручаться за то, что алхимик средь бела дня хлестает вискарь, фамильяр не спешил.) — Впрочем, странная вы парочка. За всё время я ни разу не видел такого дуэта, — пьяно пробасил алхимик. Бессознательно Дюран вытянул руку, готовый защищать Венсана до последнего. Хозяин же в ответ лишь цыкнул. И только пёс сложил пальцы, чтоб вызвать огненный всполох, как его коснулись кончиками пальцев. — Когда?.. — только и смог спросить фамильяр, теряя сознание. Медик же тенью скользнул в сторону. И тут же подхватил оба тела, как две пушинки. И, не почувствовав даже толчка, поднялся на свой этаж. Горячее дыхание юношей опалило его кожу, и мужчина нервно прошептал: — Сколько же мороки с живыми. Шатающейся походкой, не выпуская из рук алхимика, фамильяра и бутылку виски, господин Готье добрался до двери. Миновав барьер, он свалил оба тела в прихожей и, глянув на пса, наставительно изрёк: — Хороший хозяин псов держит возле порога, а не в своей кровати. Иначе те своевольничать начинают. В ответ послышалось лишь мычание. *** В Южном Патрисе Готье оказался случайно. После ранения в шею его комиссовали. Но после прохождения медицинского осмотра обратно в ряды регулярной армии не вернули. А в частники Готье и сам не пошёл. Так и остался на гражданке, устроившись в местную клинику. Вот только мирная жизнь была не по нутру — не было драйва. (В академии Трисмегисто это назвали бы посттравматическим синдромом и, наверное, попытались бы найти хорошего мозгоправа, чтоб облегчить алхимику жизнь. Но здесь, в более цивильном городе, чем Гильба, и менее респектабельном, чем Барба, до бывшего служаки никому дела не было.) И в результате, мужчина нашёл единственное утешение — бутылку. — Как тебя ещё в дурку не забрали, — прохрипел Дюран, очнувшись первым. И тут же прильнул ухом к груди Дюбуа. (Заслышав биение сердца, он перевёл дыхание.) — Имеешь в виду Учреждение по коррекции психики и поведения? — уточнил медик, привалившись плечом к косяку. Дюран просверлил его взглядом и зло выплюнул: — Господин Готье, вы правы. Вам поможет только электрический стул. На самом деле Учреждение по коррекции райским местом назвать было сложно. Оно находилось в пригороде Барбы — секторе, славящимся особым контролем. Название этот пригород не имел и значился просто под номером три. (Почему три? Дюран не знал, но предполагал, что где-то ещё есть один и два… Вот только информации о подобном не было. Ну, по крайней мере пёс её не нашёл.) Законники тщательно следили за безопасностью и не позволяли сторонним лицам пересекать черту. Однако те, у кого был код доступа, могли посещать этот сектор. (Правда, о родственниках, которых бы провели на территорию, Дюрану так же известно не было.) Вот только как получить этот код доступа знали не многие. О количестве пациентов и времени лечения не извещали. И если бы не кордон, выставленный на выезде из пригорода, то слух об Учреждении считали б за байку. …А вот в саму Барбу мог попасть кто угодно. На посещение города ограничений не ставили. Однако, условия жизни и труда там тянули немногие. Естественно, число людей в мегаполисе постоянно росло. Для низших сословий строили бараки или сдавали комнатёнки. Вдоль улиц можно было видеть торговые ряды и всевозможные забегаловки, в которых работали только приезжие. Но все они пахали на чей-то карман, потому что открыть собственное дело могла лишь знать. Дюран не общался со знатью, считая богатых деток чванливыми зазнайками. А ещё он не был в том самом секторе, сопровождая Лорана совсем по другим направлениям. Но господин Готье, похоже, был осведомлён в происходящем за запретной чертой. От того его лицо было не только пропитым, но и мрачным. (По слухам, старым воякам было рекомендовано посетить Учреждение или связаться со специалистом самостоятельно. Тогда… Почему этот алхимик здесь, а не в Барбе?) Дюран заботливо положил голову Венсана на свои колени. (Ему не хотелось, чтоб хозяин лежал на холодном полу, подобно дворняге, но при этом он не спешил диктовать правила слетевшему с катушек алхимику.) — Ну, как? Градусы помогают залить боль? — поинтересовался Лефевр, глядя на Готье. — О, ты решил психологом стать? — вернул шпильку мужчина. — Нам помощь нужна, — вместо очередной колкости ответил Дюран. — Хм… Столь горделивая особь просит человека о помощи, — смакуя, съязвил Готье. — Подыхать не охота, — раскрыл карты фамильяр, мягко перебирая светлые волосы. — Что ты сделал с моим хозяином? (Внутренних повреждений, впрочем, внешних тоже, Дюран не обнаружил, да и сердечный ритм был в норме.) — Усыпил, — ответил алхимик и замолчал. — Это всё, что ты можешь сказать? — надавил фамильяр, не скрывая в голосе горечи. — А что ты хочешь услышать? — пьяно фыркнул мужчина, опрокинув в себя ещё одну порцию пойла. — Ну, быть может согласие помочь нам, — предположил Дюран, поглаживая Венсана по растрёпанным волосам. — А какой мне с этого прок? — уточнил Готье, качнув бутылкой, проверяя, есть ли в ней ещё виски. — Как это?.. — задумался пёс и, словно вспомнив что-то, звонко щёлкнул пальцами, указав на алхимика. — О, точно! Клятва Гиппократа! Или типа того… — Мальчишка, ты даже не знаешь о чём говоришь, — криво усмехнулся Готье, готовый выпроводить взашей фамильяра и его хозяина. — Подумай, ты спасёшь две жизни. А мы за это обязуемся с каждой миссии платить налог в твой широкий карман, — предложил Дюран. И добавил чуть тише: — Естественно. После того, как поступим хотя бы в одну академию. — В смысле поступите? Ты же его фамильяр. Да и годков вам явно не шестнадцать, — не понял мужчина. (Он даже кулаком глаз потёр, чтоб убедиться – это не пьяный глюк.) — Помоги нам. И тогда мы всё расскажем, — стоял на своём Дюран, желая добраться до истинной сути своего хозяина. «Управлять железом в крови — это не хухры-мухры», — думал он, покручивая в пальцах выгоревшую прядь. Сам же Готье устал притвориться, что ничего не знает. Ему бы преподавать или своим делом заниматься, да кто возьмёт спившегося комиссованного алхимика, у которого вся психика в ПТСР ушла? — Хрен с вами, — махнул рукой медик и отставил бутылку. Он лениво провёл рукой по своему лицу и зачесал немытые волосы назад, в одно мгновение став похожим на человека. Пьяная хмарь спала с лица, словно алхимик и не пил вовсе. В жестах появилась аристократическая плавность. Да и выцветшие голубые глаза словно налились цветом, (по крайней мере теперь Дюран точно мог распознать их оттенок). — Слыш, шелудивый, — хриплым баритоном окликнул Лефевра Готье. — Об оплате потом не забудь. — Понял, — довольно улыбнулся Дюран.