Not alone

      Парень лежал на кровати, свернувшись клубочком. Комнату заполняло шумное дыхание, как будто у их обладателя был приступ гипервентиляции.       У Минхо не было возможности плакать. Как бы сильно он не вжимался в кровать, как бы сильно не жмурил глаза, получалось только рвано дышать, глуша боль не криками, не тишиной, а чем-то средним. В груди неумолимо жгло от странного чувства, которое никак не получалось назвать. Что это? Боль, обида, злость, грусть, одиночество… Минхо так и не понял. Ему хотелось рыдать, кричать, срывая голос, но ничегошеньки не выходило. Это только подливало масло в огонь, жжение где-то в середине груди нарастало с каждой секундой. Порой казалось, что болит даже на физическом уровне. Но казалось ли или так действительно и было, Минхо не понимал. Никогда не понимал. На мгновение звуки прекратились. Парня стало потряхивать, потому что дышать так часто и глубоко уже было бесполезно. Это не помогает. Ему нужно разрыдаться, потому что слезы отсрочат боль до того момента, когда он уснет. Но все еще ничего не получалось.       Плакать не получается, следить за дыханием бесполезно, на битье подушки или чего потверже сил тоже не хватит, а кричать — такой себе вариант. Вряд ли Минхо сможет выдавить из себя хоть одно слово, тем более выкрикнуть, да и соседи рады не будут: три часа ночи, а стенки, как обычно бывает в новостройках, буквально картонные. Минхо мысленно ухмыльнулся своим рассуждениям о соседях. Даже в такие моменты он невольно думает о комфорте других, совершенно незнакомых ему людей. В этом весь он. На людях он никогда не показывает этой своей стороны, потому что для него она была слабостью. Но в глубине души, хоть и через стиснутые зубы, он принимал это.       В этих размышлениях и выстраивании цепи анализа самого себя, хватаясь за каждую мысль, которая могла ее продлить, Минхо провалился в сон.

***

      Утро наступило так же приятно, как когда тебя бьют сковородкой по лицу. Минхо может и был мазохистом, но скорее эмоциональным, поэтому было не очень-то и приятно. А, впрочем, какая разница, парень уже привык к такому тяжелому пробуждению. Все проходило по протоптанному кругу: ужасное утро, университет, подработка, учеба дома, бессонница. И все по новой.       Минхо вставал рано, ему было важно выглядеть так, будто он живет самую лучшую жизнь. Периодически его беспокоило свое поведение, но когда-то психолог вскользь сказал, что он не нарцисс. Почему-то этого Минхо хватило с лихвой: «Не нарцисс, ну вот и заебись». Одевшись в водолазку кофейного цвета и классические чёрные брюки, Минхо уложил волосы, нанес немного консилера под глаза и совсем чуть-чуть румян. Его чересчур бледное лицо и синяки под глазами делали его похожим на мертвеца, так что для своей же безопасности (чтобы избежать лишних вопросов) было принято решение скрывать все косметикой. Начать давать себе больше отдыха и спать, как нормальный человек, в варианты, конечно, не входило.       Голова гудела. Мороз щипал щеки. Середина ноября: похолодало. Стоило надеть что-то потеплее водолазки, но было хорошо, что есть хотя бы высокое горло, потому что шарф, как обычно, остался забытым. Заходя в кофейню у университета, Минхо встретил парочку своих одногруппниц. Девушки мило поздоровались с парнем и стали тихонько перешептываться за его спиной, пока тот брал себе абсолютно чистый американо и раф с малиновым сиропом. Минхо знал, что о нем говорят, но ему было от этого примерно никак. Он не отрицал, что выглядит вполне симпатично. Но что он осознавал больше, так это свою идеально вылизанную маску: он был вежлив, добр ко всем, помогал в случае чего, улыбался сдержанно, даже как-то благородно. А еще он очень уважительно относился к девушкам. Точнее, почему-то сами дамы думали, что это так, но по правде говоря, Минхо относился уважительно ко всем, независимо от пола, возраста и других признаков. В общем, то, что видели другие — карнавальный костюм, который Минхо надевал каждое утро вместе со своими классическими аутфитами. Маска, по правде говоря, сильно прилипла, потому что даже в компании более близких знакомых он ее не снимал. Рано или поздно она все равно спадала сама… ночью, например.       Входя в аудиторию, Минхо быстро пробежался глазами по уже пришедшим студентам. Он слегка улыбнулся уголками губ, кивая, приветствующим его одногруппникам, но зрачки все еще метались в поисках одного единственного человека. Этот человек обнаружился на самой последней парте у окна и мирно спал. Минхо улыбнулся чуть больше. Он тихо подошел к парте со спящим парнем и стал аккуратно раскладывать вещи. Но видимо представитель сонного царства и не спал вовсе, потому что он медленно повернул голову на старшего и начал говорить:       — Хен, ты посмотри. Там так уже холодно, эт просто ужс, — парень говорил слегка невнятно, потому что его левая щека была все еще прижата к деревяшке.       — Вижу, Сони. Я сам пожалел, что не надел сегодня свитер, — Минхо мягко улыбнулся и пододвинул к Джисону стакан. — Смотри, я кофе взял. Он еще тёплый.       Кажется, что в глазах Джисона появились сердечки. Он кивнул и быстро отпил из предложенного стакана.       — Боже мой, Мин-хен, спасибо. Я тебя обожаю. Он еще и с малиновым сиропом… — парень мечтательно прикрыл глаза. Старший лишь усмехнулся и стал готовиться к паре, вновь пробегая взглядом по конспектам, которые были выучены наизусть.

***

      Минхо вышел в перерыв на улицу, чтобы покурить. Наверное, эта вредная привычка была единственным изъяном, за который можно зацепиться в его идеальной личности. Но его самого это никак не беспокоило. Вдыхая холодный воздух, он достал из пачки тонкую сигарету и подкурил. Дым постепенно заполнял легкие, и вместе с этим в висках началась пульсирующая боль. По состоянию здоровья ему вообще курить было нельзя, но это никогда не останавливало. Подумаешь, поболит немного и пройдет. Минхо смотрел на снующих туда-сюда студентов: кто-то тоже курил, кто-то что-то учил или повторял, кто-то бежал с только что купленным стаканом кофе. Кстати о кофе. Наверное выпить еще стаканчик будет не такой плохой идеей, в сон клонило ужасно. С этими мыслями Минхо вышел за территорию университета и направился в сторону кофейни.       Кофейня, как и утром, встретила приятным запахом корицы и теплом. По замерзшим рукам прошлась рябь. Минхо подошел к стойке и сделал свой обычный заказ.       — Молодой человек, ваш заказ, — Минхо поднял глаза и направился к стойке. Девушка смотрела прямо на него, но вдруг другой парень буквально выхватил стакан из рук Минхо.       — Потише, парень, это не твой заказ, — этот человек выглядел как самодовольный петух. Красивый, высокий, весь в каких-то цепях, но наглая ухмылка вызывала к нему какую-то неприязнь. Минхо на это нахмурил брови и вопросительно посмотрел на девушку. Она, кажется, растерялась, потому что заказ действительно принадлежал не ему. Но тогда зачем она смотрела на Минхо? Внутри стало что-то закипать.       — Да я вроде и не громко, — выплюнул Минхо и отошел обратно к стенке, где стоял до этого, слегка задевая этого болвана.       — А ты борзый что ли дохуя? — кулаки сжались, а Минхо только слегка оскалился. Он знал, что скорее всего получит по лицу, но, в принципе, он этого и хотел. В другом случае он рот лишний раз не открывает.       — А ты, я так смотрю, тоже — долго ждать не пришлось. Петух подлетел к Минхо и зарядил ему где-то в районе челюсти.       К этому моменту подошел второй бариста, низковатый, но, как оказалось, очень накаченный парень. Он оттащил этого идиота к выходу и подошел к Минхо.       — Вы в порядке? Это он из-за кофе так? — бариста смотрел слегка обеспокоенно, а Минхо молчал, держа руку на губе, которую только что разбили. — Пойдемте, я вам рану обработаю, — Хо все так же молча пошел за парнем. Чанбин, как было написано на бейджике, быстро обработал ранку перекисью и дал пакетик со льдом, чтобы не осталось синяка. Он извинился и вместе с заказанным американо дал ваучер на бесплатный кофе. Минхо уже шел обратно к университету, понимая, что уже немного опоздал. В целом, было не страшно, практически все преподаватели хорошо к нему относились, а некоторым просто не было дела до опозданий студентов.       Тихо пройдя в аудиторию, Минхо сел на верхний ряд, не найдя другого места. Его глаза снова искали Джисона. Джисон смотрел на него с немым вопросом в глазах, указывая на пакет у лица друга. Минхо слегка улыбнулся и махнул рукой, мол, ничего страшного. Хан пожал плечами и вернул внимание к преподавателю.

***

      На часах был уже первый час ночи. Минхо только закончил работать. У него были деньги на квартиру и еду, которые ежемесячно посылали родители. Но Минхо всегда стремился к независимости, поэтому подрабатывал, помогая школьникам и студентам в написании всяких эссе, рефератов и всего в таком роде. На полноценную работу он устраиваться не стал, потому что приоритет все же отдавался учебе, но порой заказы приходили нелегкие. Сейчас он мучался именно над таким. Душный реферат по философии, что может быть хуже? Философия в принципе ему не нравилась, а тут она еще и на уровень выше, потому что ее заказал парень с четвертого курса. Сам Минхо учился на третьем, но иногда брался за работу более старших курсов, если понимал, что потянет по знаниям. В этот раз он тоже потянет, просто, кажется, он немного выдохся. Ну, или не немного. Послезавтра работа уже должна быть готовой, поэтому было принято решение дописать и проверить все уже в следующую ночь. Ли сел за свою домашку, понимая, что ему предстоит война с огромным текстом по японскому. Ему нравилось учиться на лингвиста, нравился и японский, но иногда переводы миллиарда страниц текста порядком надоедали.       Минхо ушел на кухню, прихватив с собой один из листков. В этот раз он решил заварить себе ромашковый чай. При всей огромной любви к кофе, его желудок и сердце за третью кружку спасибо не скажут. Чаинки медленно кружились в заварнике, травяной аромат распространился по комнате. Ли вчитывался в текст, постепенно проникаясь написанным. В этот раз на переводе была старая японская легенда о мужчине, который не ценил верность и любовь своей жены, осознав это только после ее смерти. Минхо горько усмехнулся. Он понимал эту женщину Ототатибану, только вот он не умер. Да даже, если бы и умер, его Ямато вряд ли бы все понял и остался верным ему до конца дней. Погруженный в перевод, Минхо на автомате налил чай и пошел к ноутбуку. Шел четвертый час утра, когда парень с облегченным выдохом закрыл все тетради. Сегодня получилось закончить пораньше, но это не было чем-то хорошем. Голова болела, но усталости было недостаточно, чтобы забыться во сне без лишних мыслей. Минхо ушел в ванну, чтобы подготовиться ко сну, а когда вернулся и заглянул в телефон, был слегка удивлен. Помимо пары сообщений от его друга Чана, которые тот прислал еще несколько часов назад; на экране светилось два пропущенных от Хана. Джисон звонил совсем недавно, поэтому Минхо чуть насторожился. Он быстро разблокировал телефон и перезвонил другу. После двух гудков в динамике послышалась громкая музыка и пьяный голос Джисона.       — Михо, детка, наконец-то ты ответил. Я та-ак напился, — Джисон захихикал, а Минхо не понимал что происходит. Что за Михо, что за «детка»? — Ты можешь забрать меня домой, пожалуйста, — попросил голос на другом конце провода.       Минхо задумался. Наверное, Хан в пьяном угаре перепутал его с этим Михо из-за схожести их имен. Но не оставлять же теперь его одного… Он, не долго думая, сказал Джисону скинуть адрес и вызвал такси.       Клуб находился в нескольких кварталах от его дома, поэтому добрался он туда достаточно быстро. Джисона тоже долго искать не пришлось. Парень сидел на улице на лестнице у входа и пьяно хихикал куда-то себе под ноги. Его веки были тяжелыми, он практически не открывал глаз, поэтому Минхо просто взял его под руку и повел к машине.       — О-о, детка, ты пришел, — Джисон обвил шею Минхо руками, из-за чего последний впал в ступор. То ли из-за полузакрытых глаз, то ли из-за количества выпитого алкоголя, Хан совершенно не понимал кто перед ним. Он чуть-чуть приподнялся и впился в губы Минхо.       Дальше все было как в тумане. После поцелуя Джисон обмяк в руках старшего, поэтому его пришлось тянуть до машины. Загвоздка была в том, что Минхо не знал где тот живет, поэтому не оставалось ничего лучше, чем отвезти его к себе домой. Придя в квартиру, Минхо снял с Джисона верхнюю одежду и уложил его на свою кровать, перевернув его на бок (мало ли что, не дай бог еще в рвоте захлебнется). Хан мигом засопел, а в голове Минхо творился полный беспорядок. Ясно было, что Джисон перепутал его со своим… парнем, наверное. Но все это было так неловко, он совершенно запутался в том, что чувствует.

***

      Ночью Минхо так и не смог уснуть. Поэтому утром он стоял на балконе и докуривал предпоследнюю сигарету, вновь и вновь прокручивая события этой ночи.       Не сказать, что они с Джисоном были особо близки. До середины второго курса они знали друг друга чисто номинально, имя, фамилия, да и все. Но однажды им задали делать совместный проект по семиотике, поэтому парни сблизились. Они называли друг друга друзьями, хотя скорее имели ввиду «хорошие одногруппники». Они не гуляли после пар, не ходили на тусовки, в гостях у друг друга не были. Но в стенах университета Минхо общался с Ханом ближе всех. Джисон был шумным пареньком, поэтому у него как раз было много друзей и знакомых не только в группе, но и во всем учебном заведении. У Ли жизнь была не такой социальной. Да, он общался со всеми, но держал всех на дистанции, не давая приблизиться к себе. Джисон был исключением. Он держал его от себя подальше, как и остальных, но он покупал ему кофе, одалживал свою кофту, если младший мерз, прикрывал перед особо придирчивыми преподами. И он никогда не просил ничего взамен. Минхо и сам понимал, что такую заботу он проявляет только к людям, которые ему нравятся. Но было решено не предпринимать никаких действий и не пытаться заводить с Джисоном дружбу. Ему и одному хорошо, а на случай чего есть Чан. С Чаном они общаются еще с младшей школы, поэтому у них достаточно близкие и теплые отношения, хоть видятся они редко.       Из этих размышлений его вырвал стук по балконному стеклу. Джисон, сонно потирая глаза, мялся у порога. Минхо обернулся на звук и улыбнулся.       — Привет, Джисон.       — Привет, Минхо.       Парни неловко смотрели друг на друга. Ли поймал себя на мысли о том, что Джисон выглядит очень мило. Он решил прервать это тягучее молчание.       — Ты в порядке? Может минералки с таблеткой?       — Э, да, давай. Спасибо.       Минхо зашел в квартиру и достал из холодильника бутылку воды. Джисон все еще стоял у балкона, поэтому Минхо усадил его за кухонный стол. Тот покраснел и молча уставился в столешницу. Ли поставил перед парнем стакан и протянул белую таблетку.       — Минхо-хен, спасибо тебе. Но… — Джисон сделал паузу, что-то обдумывая, — я что тут делаю?       Минхо прыснул. Он ожидал, что Джисон не будет ничего помнить, но по факту это оказалось очень смешным. Джисон слегка насупился и вопросительно посмотрел на старшего, ожидая ответа. Минхо рассказал Джисону о звонке, о Михо, о том, что не знал адрес Хана, поэтому привез его к себе. Во время рассказа Джисон все больше краснел, а под конец совсем спрятал лицо в руках. Минхо вдохнул побольше воздуха.       — А еще ты поцеловал меня вчера, — Джисон резко поднял на него свой взгляд. — Ты наверное спутал меня со своим… э… с Михо. Но все в порядке, не переживай насчет этого, — Джисон уронил голову на стол.       — Я напился, позвонил бывшему, а потом еще и поцеловал хена-гетеросексуала. Ну еб твою мать, — Джисон гортанно застонал. Минхо только умилился.       — Не переживай насчет этого. Напиваться каждый второй напивается, бывшему ты в итоге не позвонил, а я не гетеро. С чего ты вообще это взял? — Джисон снова оторвался от стола, широко раскрывая глаза.       — Боже, хен, прости меня пожалуйста. И за вчерашнее и за то что назвал гетеро, за все короче прости, — Ли усмехнулся.       — Все в порядке, — он задумчиво посмотрел на часы, — нам бы уже на пары идти. Ты в состоянии? — Джисон слабо кивнул. — Тогда иди в душ, на стиралке новая зубная щетка и полотенце. Если хочешь поесть, то собирайся быстрее, заскочим в кофейню.       Джисон, как в тумане, пошел выполнять указы Минхо. Чувствовал он себя странно. Старший не выглядел смущенным, держался уверенно, так, как будто они дружили уже сто лет, и это было нормой. А вот Хан сгорал от неловкости. Он быстро принял душ, попытался привести себя в порядок и вышел в гостиную. Минхо сидел у большого зеркала и большой пушистой кисточкой наносил пыльно-розовые румяна. Джисон был заворожен и не мог отвести взгляд. Он всегда замечал, что Минхо симпатичный, но сейчас он выглядел, по-другому. Словно принц из книг со сказками, которые Джисон так любил в детстве. Ли заметил Хана через зеркало и улыбнулся своей фирменной улыбкой.       — Ты собрался? Отлично, пойдем.       — А тебе не нужно в душ или что-то еще? — голос еще слегка подрагивал.       — Я уже сходил, пока ты спал, — Минхо выглядел как обычно, от него веяло уверенностью и спокойствием. В горле Джисона комом стоял вопрос: «А ты что, не спал?»       Парни вышли на улицу и забежали к Джисону домой за учебниками, оказывается, что жил он всего через пару улиц. Потом они, как и говорил Минхо, зашли в кофейню. Джисон уже уплетал огромную булку с корицей, а Минхо, смотря на голые деревья, пил свой американо. Хан не стал задавать и другого зудящего вопроса о причине, по которой Минхо не ест. Ему казалось, что он доставил достаточно проблем и больше не собирался. Они успели ровно к началу пары, поэтому оба сразу погрузились в вещание лектора, забыв об инциденте.

***

      Лоб горел, дышалось тяжело. Минхо доигрался со своими водолазками и хождением без шарфа, поэтому сейчас мучался с температурой под тридцать девять. Откровенно говоря, хотелось сдохнуть. Тело лихорадило, мысли путались, казалось, что смерть единственный выход из этого ада. Ли ненавидел болеть. Жаропонижающее, которое он выпил уже тридцать минут назад все никак не действовало. В дверь неожиданно позвонили. Возможно Чан пришел… больше некому. Минхо с трудом содрал себя с постели и трясясь, подошел к двери. Но каково было его удаление, когда он увидел на своем пороге Джисона.       — Привет, хен. Прости, что без приглашения, мне Сонхун сказал, что ты заболел. Можно? — Минхо соображал плохо, так что не сразу вспомнил, что вообще предупреждал Сонхуна, их старосту, о своей простуде.       Он впустил Хана в квартиру и сразу отправился в кровать. Пусть делает что хочет, сейчас у него не было сил буквально ни на что, даже на хоть какой-то мыслительный процесс. Хан гремел чем-то на кухне, а потом принес рисовую кашу и поставил тарелку на тумбу у кровати. У Минхо непроизвольно сжало желудок. По правде говоря, не ел он довольно давно. Во-первых, он всегда мало ел, а в последнее время от вида еды он чувствовал только отвращение и подступающую тошноту, во-вторых, болезнь только усугубила состояние его аппетита. Увидев выражение лица старшего, Джисон смешно надулся.       — Минхо-хен, тебе нужно поесть. Как твой организм бороться должен? Давай, привстань, — Минхо жалостливо глянул на Хана, но все же приподнялся и взял кашу.       Джисон с видом довольной мамы наблюдал за Ли. Съев лишь половину, Минхо положил тарелку обратно. Хан, кажется, немного расстроился.       — Джисон-и, спасибо. Не надо было приходить, а то вдруг и ты заболеешь, — Хан покачал головой и провел по волосам Минхо. У последнего по телу прошелся ток, и совсем не от болезни.       — Вечно ты так, хен. Обо мне заботишься даже с таким жаром. Я хотел тебя отблагодарить за тот случай с клубом, — Минхо кинул мимолетный взгляд сквозь полуприкрытые веки. — Правда, спасибо тебе. Я могу остаться у тебя? Могу присмотреть за тобой.       — Не надо, Сони. Я не маленький, справлюсь. Спасибо тебе, — голос Минхо был непривычно хриплым и слабым. Джисон снова покачал головой, но согласился уйти.       — Если что-то понадобится, звони, — сказал он, уходя.       Минхо вернулся в кровать и устало выдохнул. Съеденную кашу хотелось отправить в путешествие по канализации, но он решил, что это будет крайне невежливо по отношению к Джисону, который так благородно ему помог. Тело начало расслабляться, а мозг постепенно засыпать. Жаропонижающее начало действовать. В голове гулял образ Джисона, который улыбался, спал, гладил по волосам…

***

      После болезни что-то изменилось. Минхо начал трещать по швам: так бывало всегда, когда он отдыхал какое-то время. Пришлось интенсивно вливаться в учебный процесс, доделывать работу, которую уже начал до недуга. Голова болела 24/7, сигареты, потребление которых значительно увеличилось, только усугубляли состояние. Мысли никак не собирались в кучу. Если Джисон думал, что Минхо спокоен как удав, то он ошибался. Да, Ли действительно создавал такое впечатление, но в его голове всегда была тревога и неуверенность в себе, своих действиях. Если раньше он переживал насчет учебы и работы, то теперь он переживал только из-за одного Хан Джисона. Все случилось слишком быстро и спонтанно. Минхо знал что он чувствует. Это было похоже на влюбленность.       Всегда, не смотря на прохладное отношение с людьми, Минхо был очень влюбчивым. Чаще всего он не показывал и не рассказывал об этом предметам своих воздыханий, потому что уже обжегся однажды. И сейчас он не собирается ничего делать. Он стал больше общаться с Сонхуном, садился к нему на парах, болтал о посторонних вещах в коридоре, и совсем не смотрел на Джисона. Точнее, смотрел, но только тогда, когда тот не видит. Он корил себя за это, корил за эти чувства. «Как можно быть таким наивным и глупым? Опять, Минхо, только пальцем помани — ты уже влюбился». Джисона такое изменение в отношениях походу совсем не волновало. Он все так же общался со своими друзьями, смеялся и улыбался. Но Минхо не знал, что не он один смотрит украдкой.       Конец ноября, на улице стало еще холоднее. Не став повторять своих ошибок, Минхо уже переоделся в зимний пуховик и перестал забывать шарф. Он стоял сзади университетского здания и выкуривал уже четвертую сигарету за день. Впереди была последняя пара и можно было идти домой. Гулял морозный ветер, редкие лужи, оставшиеся с прошлого дождя, покрылись ледяной корочкой. Только снега нет. Сигарета почти истлела, и Минхо собирался возвращаться обратно. Уже развернувшись в сторону входа, он услышал тоненький писк. Парень обернулся на звук и заметил шевеление. Пододя ближе, он увидел маленького котенка, который трясся от холода. Некоторые бы прошли мимо, но Ли Минхо — никогда. Он осторожно взял котенка на руки и спрятал под курткой. Чтобы пропустить пары, Минхо нужна была особая причина, и вот она, та самая причина, сидит у него на руках и мелко дрожит. Он шептал мягкие слова о том, что скоро они приедут в новый дом, и не заметил как в него кто-то врезался. Минхо не растерялся и повернулся боком, чтобы некто не задел котенка.       — Ой, хен, прости.       Этот голос. Джисон. Минхо поднял глаза — и правда Джисон, в глупой шапке и с покрасневшим носом. Минхо кивнул в знак прощения и попытался уйти, но ему преградили дорогу. Ли снова попытался обойти парня, но тот снова прилип к нему, щуря глаза.       — У тебя там что, котик? — глаза Джисона засветились. Он сам был похож на маленького котика…       — Да, тут недалеко нашел. Раз мы встретились, предупреди Сонхуна, что я ушел раньше. Насчет вечера я ему перезвоню, — Джисон почему-то как-то грустно взглянул на Ли. Его глаза будто пытались рассмотреть что-то в глазах напротив, он уже было раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но котенок жалобно мяукнул. Ребята опомнились, и Минхо, оторвав взгляд от Хана, поспешил уйти. Джисон постоял на улице еще несколько минут, а потом ушел обратно. Было холодно.

***

      Минхо стоял у ветеринарной клиники и дрожащими пальцами пытался найти зажигалку. Котик, которого Минхо решил оставить у себя, находился в клинике уже третий день. Ничего серьезного не было, но животное получило обморожение, поэтому стоило оставить его под присмотром на несколько дней. Ли, хоть врачи и заверили его, что все будет хорошо, страшно беспокоился. Он перестал пользоваться косметикой: скулы впали, лицо было почти белым, синяки под глазами стали еще темнее, а взгляд был потерянным. Сонхун очень переживал за друга и пытался уговорить его взять немного выходных, но Минхо продолжал улыбаться дежурной улыбкой и говорить, что все в порядке. После пар он сразу бежал в клинику проведать свое пушистое чудо. Парень настолько замотался, что даже не заметил, что сегодня за ним увязался хвост.       — Хен, привет… — до боли знакомый голос раздался эхом где-то в черепной коробке. Если вы подумали, что за это время Минхо успел забыть Хана, то нет, вы ошиблись. Мысли о Джисоне и коте, которого он назвал Суни, слились в одно целое. Наверное, поэтому маска Минхо треснула.       — Привет, Сони. Что ты тут делаешь? — Ли убрал сигарету за спину, чтобы дым не летел на Джисона. Он это заметил.       — Можешь не убирать сигарету, все хорошо.       — Я знаю, что у тебе не нравится запах сигарет, — вышло как-то чересчур устало. Минхо потер переносицу и выкинул сигарету в урну.       — Ты и это запомнил… как мило, — Джисон улыбнулся так лучезарно, как умел только он. Сердце Минхо пропустило удар. Он так устал. Так хотел, чтобы кто-то обнял его. Кто-то — Джисон. Но он лишь повторил свой вопрос.       — Я проследил за тобой и подумал, что тебе нужна помощь. Прости, что снова доставляю неудобства, но я вижу, что ты подавлен. Как ты, Минхо-хен? Ты хоть ешь, спишь?       Минхо ничего не отвечал и просто тупо пялился на парня напротив. У него не было больше сил все прятать в себе. Одиночество, которое он топил в себе так долго, начало капать сквозь открывшиеся раны. Он чувствовал, что вот-вот лопнет от переизбытка чувств. Что-то сломалось. Он сломался. В уголках глаз начали собираться слезы. Минхо так давно не плакал, а сейчас был готов разрыдаться, упав на асфальт. Первая слеза упала неожиданно даже для него самого, он приоткрыл рот, чтобы попросить Джисона уйти, потому что не хотел, чтобы младший не видел его таким слабым, беспомощным и жалким. Но не успел. Джисон шагнул вперед и крепко обнял Минхо, прямо так, как он и хотел минуту назад. Это не было похоже на те пьяные объятия у клуба, от этих становилось тепло где-то в глубине души. Ему так не хватало этого тепла. Минхо уткнулся в плечо Джисона и стал тихо плакать. Слезы лились сами по себе, не давая и шанса на контроль. Слишком долго он терпел, слишком долго не позволял себе этого. Плевать, что будет потом, здесь и сейчас он хочет раствориться, рыдая на плече у Хана. Последний обнимал все так же крепко и поглаживал старшего по волосам, он будто пытался сказать через тело: «Ты не один. Ты не один, Минхо».       — Минхо, смотри, — Хан осторожно отодвинул парня от себя и указал на небо. В воздухе закружились снежинки, падая на лицо, растворяясь и смешиваясь с солеными слезами. — Мама говорила, что в первый снег нужно обязательно поцеловать того, кого любишь, — прошептал Хан и не дожидаясь ответа, притянул Минхо за подбородок. Он легонько коснулся его губ и смотрел прямо в глаза. Он ожидал любой реакции, но того, что Ли потянется вперед и сам продолжит поцелуй — точно нет.       В голове Минхо было пусто, а потрескавшиеся губы побаливали из-за прикосновений. Он касался почти невесомо, трепетно, с большой осторожностью. Но Хан только поддавался вперед, уже смелее запуская руку в волосы, параллельно углубляя поцелуй. Из легких касаний он перешел в отчаяние. Воздуха не хватало, дыхание сбилось, Минхо протолкнул свой язык в чужой рот, не чувствуя сопротивления. Горячее дыхание обжигало рот, а морозный воздух сдавливал легкие. Джисон отстранился первым.       — Ты мне нравишься, Минхо.

***

      Минхо молчал всю дорогу от клиники до дома. Джисон настоял на том, чтобы проводить его, тоже не говоря ни слова о том, что только что произошло между ними. Ли был благодарен за это. Раз уж он позволил себе дать слабину, то терять точно больше нечего, он разрешил Хану делать с собой все что угодно. Парни порядком замерзли, поэтому зайдя в теплую, даже немного душную квартиру, в которой пахло корицей, было уютно как никогда. Джисон, как и обещал, собирался уходить сразу после того, как поставил Минхо на порог квартиры, но старший удержал его за локоть.       — Джисон, ты можешь остаться? — голос был севший и тихий, у Хана по коже пробежался табун мурашек.       — Конечно, Хо. Я рядом, все хорошо.       Минхо устало кивнул и ушел в комнату Вышел на кухню он уже переодевшись в домашние шорты и свободную футболку, чтобы заварить какой-нибудь сбор из трав. Ему не очень и верилось, что это хоть как-то успокоит нервы, но надежда умирает последней. В голове крутились слова Хана, вызывая одинаковые вспышки-искорки где-то в груди: «Ты мне нравишься, Минхо». Хан тихо присел за стол и наблюдал за старшим. Минхо достал две большие прозрачные кружки, и пока чай настаивался, он потянулся за печеньем с шоколадной крошкой и маршмэллоу, лежащим в аккуратной стеклянной банке со стикером «Cookies». Хан был уверен, что Минхо не случайно имел дома именно его любимое печенье.       — Хани, прости, я не спросил. У тебя есть аллергия на зверобой или… Что? — Джисон не сводил взгляда с Минхо. Он был таким непривычно домашним и теплым, хотелось обнять его руками и ногами, не отпуская от себя больше никогда. — Ты пялишься, — Минхо констатировал этот факт абсолютно беззлобно, опять улыбаясь своей выточенной улыбкой.       — Ты просто очень красивый, — Хан сказал это полушепотом, наблюдая за краснеющими ушами Минхо. Он сомневался говорить это или не стоило портить момент, но все же решился.       — Минхо, не улыбайся мне так, — руки Ли застыли над деревянной доской, куда тот секунду назад выкладывал печенье.       — Как так? — не поворачиваясь, спросил он. Голос подрагивал, было понятно, что этот разговор доставляет ему дискомфорт, но Хан уже решил выяснить это раз и навсегда.       — Понимаешь, Хо… — осторожно начал Джисон, — то, что я молчу — не значит, что не вижу. Я вижу твои синяки под глазами перекрытые слоем консилера, я вижу, как улыбка спадает с твоего лица, как только ты отходишь от людей, я вижу, что у тебя сжимаются челюсти, когда происходит ситуация, которая может разозлить абсолютно любого человека, я вижу, что ты отводишь глаза в сторону, когда к тебе кто-то начинает клеиться, я вижу, что на занятиях ты дергаешь ногой, стучишь ручкой по руке и переминаешь пальцы. Я все вижу, я все знаю. Я начал замечать это еще до того как мы с тобой стали ближе общаться. Я вижу, что ты внимателен ко всем людям, но я также и заметил, что ты помнишь мои привычки, то, что мне нравится, — Джисон кивнул на печенье, — и не нравится. Я понимаю, что так ты относишься не ко всем. Сначала я думал, что ничем не выделяюсь в твоих глазах, но где-то на подсознании мне казалось, что моя тяга к тебе взаимна. Прости, что я никогда не говорил этого и не пытался сблизиться. Я чувствовал, что тебе это не нужно, что ты оттолкнешь, потому что подумаешь, что не достоин. Но я больше не могу это терпеть, Минхо, — с этими словами Джисон медленно подошел к застывшему парню и обнял его за талию со спины. Уткнувшись в шею, Хан стал медленно покрывать кожу поцелуями. — Но теперь я понял, что тебе нужно это тепло. Не отталкивай меня, прошу. Даже, если я тебе не нравлюсь… — он не успел договорить.       Минхо повернулся к Джисон и приложил его лоб к своему. В его глазах заискрились звезды. Их лица были буквально в сантиметре друг от друга, поэтому парни могли чувствовать чужое тепло на своем лице.       — Ты мне нравишься, Сони. Так сильно нравишься, — выдохнул Минхо и прикрыл глаза. У Джисона сперло дыхание. Он ничего не ожидал от этого разговора, но надеялся, что Ли хотя бы позволит стать его другом. Но это… этого было слишком много.       — Тогда давай встречаться, — Минхо тихо засмеялся прямо в губы Хана.       — Не торопись, малыш. Все будет, просто подожди немного, — он приподнял голову и легко чмокнул Джисона в лоб. Это вышло так невинно, будто некоторое время назад они не задыхались от желания насытиться друг другом до потери пульса.

***

      В тот день, в конце ноября, когда за окном разыгралась метель, в квартире, где пахло корицей и чайными травами, Ли Минхо обнимал парня, который мирно сопел у него на руках. В тот день Ли Минхо слушал одну из своих любимых песен и повторял ее строчки без слез в глазах, а с легкой улыбкой на лице. На этот раз улыбка была искренней. «I am with you I will carry you through it all I won't leave you I will catch you When you feel like letting go Cause you're not, you're not alone»…