Харуно Шиобана. Un destino diverso

Бруно и Ризотто в это время, находясь у входа, согласились с тем, что сейчас идти к Польнареффу нужно именно Харуно. На его вопрос, уверены ли они в этом, они легко подтолкнули его в Колизей, пожелав удачи. Пройдя к центру, он услышал голос из-за колонн. А в это время Бруно и Ризотто увидели странного парня за углом здания. Подойдя к Польнареффу, Джорно увидел стрелу и услышал историю реквиема и способности Дьяволо. Тут они услышали шаги. И прежде чем успели обернуться, осознали, что бинокль уже лежит на земле. Следующим, что бросилось в глаза, был Доппио, поднимающийся по лестнице. Начав с фразы «это испытание», через мгновение уже вышел из-за колонны, закончив словами «не так ли?» Когда как Джорно, застыв на месте со стрелой, тихо прошептал «Доппио, так значит ты и правда…», Дьяволо принял свой истинный облик, спрашивая «Вы согласны со мной, Жан-Пьер Польнарефф, Джорно? Не думал, что ты решишь пойти на такой шаг» Жан шокировано выдал «Это ты…» и, закончив мысль одновременно с Джорно, они произнесли имя «Дьяволо». Снаружи, под горой разрушенных камней лежали, благо, отделавшись небольшими царапинами и синяками, Ризотто и Бруно, осознавая, что в Колизей проник какой-то парень. Выбравшись из-под завала, они хотели дать сигнал остальным командам, но получили ответ от Прошутто, что на троих произошло нападение, а пятая вне «зоны доступа». Времени не было, и мужчины рванулись в Колизей, даже притом, что было условие, при котором на встрече должен был быть лишь один из команды. Но добравшись до места, увидели, как на землю свалились двое, один из которых находился в коляске. Произошел скачок времени, на глазах появились пятна крови, раздался крик «давай, Джорно!» Увидев Дьяволо, Польнарефф надкусил свой палец, заведя второй рукой парня за свою спину. Во время стирания времени, количество капель увеличилось, и Жан-Пьер атаковал пространство вокруг себя, попав по врагу. Дьяволо говорил о том, что мужчина нашел способ отслеживать время. Обратившись к Харуно, он продолжил свою мысль, что он «вырос в мафии» и, неужели, решил предать «свою семью»? И, неужели, он работал в недостаточно жестоких условиях, что теперь ему вскружило голову и прибавило жадности ему эго? Неужели он возомнил то, что может превзойти его, переоценив свои силы? Намекая на то, что парень лишь марионетка в руках пассионе. Но парень уже не боялся его, они все, вместе с остальными, прошли через множество страданий и пережили ни один год в страхе. А все из-за его мании избавляться от своего прошлого, в то время как они – учились принимать его и работать с ним. Сказам не громко, но четко, смотря ему в глаза «Я – Джорно Джованна, я – не кукла, и у меня есть мечта!» разрушил выступ, на котором они находились с Польнареффом, уходя на нижний этаж и увеличив дистанцию. Жан передал ему стрелу, краем глаза заметив движение у входа, и крикнул парню «давай». В этот момент парень вонзил в себя стрелу, обретая реквием. Когда Дьяволо атаковал его, к его удивлению, время не стерлось, а к нему обратился стенд парня «Это и есть, Реквием. То, что ты видишь – неоспоримая реальность. Пусть ты и применил силу, вот только конца уже не увидишь». Миста прижал к стене этого скульптора, выведал о назначении камня, но с ужасом понял, что где-то в здании находится Бучелатти, который сейчас находится в огромной опасности. На его вопросы, как остановить этот камень и помочь Бруно, парень молчал. Миста, осознав, что сейчас может потерять еще одного близкого человека, попросил тише «пожалуйста, скажи мне…». Узнав, что можно разбить камень, он рванулся к Бруно, звоня Фуго и используя стенд. Он смог вытянуть его на улицу, но единственным решением, которое пришло в его голову – было броситься с камнем вниз, в надежде окончательно разрушить камень. Благо в этот момент подъехал Фуго и Миста, хоть болезненно приземлившись, остался цел. Услышав, что все уже в норме, Бруно направил Фуго выяснять у Мисты весь порядок действий, а сам направился на дело с Лукой. Фуго сказал, что готов на все, но переспросил, уверен ли он в том, что из уст Гвидо сейчас можно что-то разобрать. Бруно лишь улыбнулся, а ребята пошли прочь от этого места, говоря про перемотку Абаккио. Скульптор тем временем сидел у окна, смотря за произошедшим. Думая о том, что они все так же рабы судьбы, какую бы она форму не приняла. Говоря о том, что на таком пути они могут понести ужасные потери, парень пришел к выводу, что если они такие же, как и Миста, сиганувший вниз, чтобы спасти друга, то может их путь будет наполнен смыслом? Пожелав напоследок, чтобы они, будучи спящими рабами, открыли свои глаза, и нашли смысл, в своих заключениях. Приблизившись в Джорно и упавшему рядом телу, у Бруно и Ризотто возникли вопросы, что же тут произошло. На все согласился ответить не только Джорно, но и Польнарефф, который в конце заявил, что, наконец, сможет встретиться с одним важным человеком. Джорно пожелал ему счастья и удачи, а тот в свою очередь решил доверить стрелу этому парню, как тому, кто обрел новую силу. Парень предложил залечить его ноги, когда они доберутся до родного Неаполя, на что мужчина согласился. Выйдя из Колизея, ребята увидели подбегающих ребят. Они рассказали, что рванули сюда сразу же, как было покончено с врагами, и были уверены, что больше никого нет. Расправившись со своими врагами, они освободили Прошутто с остальными, получая их координаты через стенд Мелоне. Спросив, как все прошло, все направили взгляд на Джорно, который обернулся назад. На месте смерти их босса проросло небольшое деревце, как смысл их победы и нового начала. Посмотрев на ребят, он улыбнулся и сказал «не знаю, что точно произошло. Даже не смог разглядеть Реквием в действии. Но когда все вернулось в норму, почувствовал, что он никогда не сможет добраться до своей цели, а его тело было пробито насквозь». Команда направилась к последней части их коллектива, предлагая сразу же вернуться в офис, дабы выдохнуть и обдумать произошедшее. По пути Ребята рассказывали о том, как беспокоились за своих капо, и как рады, что все это, наконец, прекратилось. Встретившись со Сквало и Тициано, Джорно молча, прыгнул в их объятия, когда те улыбнулись ему, пока в голове прокрутилось «я дома». Сквадра была ужасно рада за него, решив обсудить дальнейшие планы. Бруно и Ризотто поначалу, казалось, хотят действовать по-разному, но Джорно пришла мысль по поводу ведения дел. Наркотики нельзя полностью искоренить из рук людей, но можно ограничить, дабы не подвергать их влиянию невинные жизни. Впереди было много проблем, но Ризотто был готов помогать парню в ведении дел, как Консильери, за что парень был ему благодарен, хоть и сомневался в своем «праве на роль босса», в этом его разубедила Сквадра и Бучелатти. Приведя в пример то, как он помог им перейти через все, и сверг старого лидера. Оглянувшись, Джорно заметил, уже запылившийся, полароид. Неловко подойдя к столу, он взял его и показал остальным, со словами «может быть, они были бы не против нового фото?» Неловко улыбнувшись. Ребята из Сквадры были рады вернувшемуся, порой немного наивного, Джорно, с радостью сделав общее фото. Следом были сфотографированы Сквало и Тициано с Джорно на коленках, а пока банда Бучелатти наблюдала на все это со странными выражениями лиц, были запечатлены на новом фото. Последним в этот день стало общее фото со всеми, кто дошел до конца. Расходясь по домам, Джорно заметил, как Ризотто подошел к Тициано, а Прошутто к Сквало, намечалось что-то интересное. Но тут парня окликнул Миста. Мысли были двоякими, с одной стороны было стыдно за все, что происходило, и напрягал тот факт, сколько ему нужно было рассказать. С другой, он был очень рад, когда Гвидо предложил вместе пройтись по вечернему Неаполю. Дойдя до набережной в молчании, Миста начал свою мысль. «Понимаю, не самое время расспрашивать, что происходило все это время, и все остальное. Я понял уже при том рассказе, что это долгая история, и вот так просто во все обстоятельства погрузиться трудно. Но пожалуйста, я хотел бы знать, что тогда происходило, хотя бы в общих чертах». Джорно выдохнул, посмотрев на оранжевое солнце, скрывающееся за горизонтом. Рассказав о том, как его преследовали большую часть жизни, о том, что в тот день был убит тот, кто вышел на его след. Он сказал, что ему пришлось разорвать контакты, дабы Миста немного, но забыл о нем. А в это время они с командой добывали информацию и составляли план. В конце своих объяснений было произнесено «знаю, я потупил ужасно, я обманывал тебя все это время, покинул, не оставив ни одного сообщения, да и еще подверг опасности. По правде говоря, ты был моим первым настоящим другом, и первым дорогим человеком в моей жизни, и мне, правда, очень жаль за все произошедшее, прости меня». На это Миста лишь усмехнулся, произнеся «все в порядке, ты чего, наоборот, я рад, что с тобой, в конце концов, все в порядке, а моя паника, что с тобой что-то случилось – не подтвердилась. На счет «лжи», не бери в голову, я понимаю, что это были вынужденные меры, к тому же, ты в итоге спас нас всех. Да и думая сейчас обо всем этом, как ты помогал мне, будучи «Харуно», и то, как ты жертвовал ради команды как «Джорно», я понимаю, что успел влюбиться в тебя дважды». Шокированный взгляд Джорно встретился с вопросительным у Мисты, что наклонился к парню, обхватив за талию. «Я так понимаю, у всех нас начинается новый путь, не правда ли?» И на кивок парня, наклонился ближе. В тоже время за несколько кварталов, друг друга обнимали еще несколько «пар». Вечер этого дня завершился максимально счастливо для всех. Прошел уже полгода с тех странных событий. Обстановка постепенно приходила в норму, хоть поначалу пришлось нехило повозиться со всем. Но сейчас, наконец, могли появляться выходные и более спокойные дни. Сквало и Тициано, как и планировалось, стали жить обычной жизнью вне мафии, Тициано занялся искусством и педагогикой, Сквало же погрузился в рыбацкое дело, уж очень его привлекало море. Ризотто справлялся с ролью Консильери, как Бучелатти справлялся с ролью Капо, который был в качестве связного звена с остальными Капореджиме в пассионе. Сквадра получила признание и роль телохранителей босса, коим был Джорно. На общее удивление, справляющийся со всей взвалившейся ответственностью на все сто. Выбрав себе пару дней отдыха, обговорив все вопросы, ребята смогли всем вместе выбраться в кафе. Прошутто появился с Ризотто, они объявили о том, что теперь являются парой спустя неделю после тех событий. В тот вечер они спросили у Сквало и Тициано, как они, находясь в мафии, могут быть парой, не боятся ли они потерять друг друга, не считают ли «мертвым грузом»? На что оба получили ответ, что «пока мы вместе, пока мы живы, мы будем бороться до конца, хотя бы ради друг друга. Это единственное, что нам сейчас позволено», задумались о своих чувствах. В тот же момент решив, что «сейчас или никогда», оба пришли друг к другу и рассказали о том, что творилось на их душе, закончив этот день поцелуем. Следующими подошли Бруно и Абаккио, за которыми появились Наранча и Фуго вместе с Пеши. Больше всего изменились эти трое. Если Гирга и Пеши выросли как люди, пережившие трудности, Паннакотта перерастал свои травмы и боролся со своими проблемами. И сейчас все были, словно другие люди. К тому же первые двое осознали свое отношение друг к другу, и их конфликтов никто не слышал уже спустя месяц после битвы. Сквало и Тициано не могли прийти из-за срочных дел, но передали всем удачи и счастливого дня. Джорно все так же часто находился у них, даже имея собственную квартирку. Гьяччо и Мелоне теперь уже не скрывали свою влюбленность, как и Формаджо с Иллюзо, но если с первыми все было понятно, то вот со вторыми возникали вопросы. Но ребята были счастливы, а это было главным. Говоря на отдаленную тему, речь зашла о десертах, на которых Фуго выдал себя и Наранчу. После слов о том, что его любимый десерт «панна кота» Фуго было начал «о, Наранча…», но тот его прервал, говоря «я ведь о десерте». На смех остальных, добавив, «но я и тебя люблю, Фуго!» Это было мило, и остальные поддержали эту шутку, но со своими «парами» и вкусностями. Бруно, было, начал говорить про шоколад, но его прервал Джорно, прося «не называть этого психа», под смех ребят. Все задумались о том, как изменилась их жизнь, невольно вспомнив прошлое. Бруно сказал о том, что хотел бы навестить могилу отца, в то время как Наранча думал о могиле матери. Абаккио задумался о том, что давно не видел свою семью, и ему стоило бы навестить их, с чем согласился Миста, упомянув «наверное, мама все еще думает, что я в тюрьме, ох, как же выросли мои братишки, а сестрице то уже за 20? Как время летит!» Джорно не разделял радости от «встречи с семьей» Мисты и Абаккио, как и многие другие. Прошутто и Фуго не желали их видеть после того как они отреклись от них, Гьяччо и Мелоне были, буквально, выходцами из детского дома, а Пеши лишился семьи, как и Ризотто, Иллюзо как и сам Джорно просто сбежали из дома. Но вот провести время с близкими людьми в эти дни никто против не был. Фуго согласился пойти на могилу с Наранчей, как Иллюзо решил наведаться к родителям Формаджо, Ризотто и Прошутто решили провести день вместе. В тоже время Абаккио и Бучелатти решили наведаться и на могилу и к родным Леоне, Пеши решил просто пройтись по округе, а Джорно выдал то, что хотел бы увидеть братишек Гвидо. Последний в тот же миг вытянул его из кафе, попрощавшись с остальными, что улыбались им вслед. Проходя мимо одного квартала, Миста увидел какой-то странный камень, что заставило его вздрогнуть. Джорно слышал ту историю о скульпторе, поэтому, ничего не говоря, сжал его руку в своей. Впереди их ждало странное знакомство с семьей, но это даже радовало. Их жизни теперь были свободны и открыты для новых счастливых моментов, а стена в офисе все пополнялась новыми фотографиями. Миста даже не будет знать, что в тот день, камень, будучи разрушенным, принял форму нового человека. Того, чье лицо не было известно никому. То был Дьявол, воплоти, единственная жертва судьбы.