До Фафнира

      Новой проблемой безымянного охотника стала конфиденциальность: на непонятные скребки в его пещере могли появится любопытные, которые бы, только заметив гепарда, исполнили бы «слово смерти».       Если взглянуть на его пещеру со стороны, то можно было бы легко придумать решение такой проблемы: перед входом была небольшая ямка в земле, а совсем недалеко — увесистый булыжник. Поставь его в ямку перед входом, и никакая сила не подвинет его с места. Одновременно потолок имел форму небольшого полукруга, и если закупорить сам вход в пещеру, то всё-таки есть возможность протиснуться вовнутрь, но только таким тонким подросткам как безымянный, а подкаченный Ииар навряд ли бы протиснулся. Что там говорить про таких великанов, как Архек. Но мозг даже таких совершенных животных, как волки, на этом моменте эволюции, был довольно примитивным. Так что безымянный три дня просидел дома, ходя только на общую трапезу, беря еду для себя и незнакомки. Она уже более благосклонно принимала у него еду, смотря на него в темноте своими большими зелёными глазами.       Однажды безымянный вышел из пещеры и уселся на камень. Тут надо сказать, что у нашей стаи появилась мода на игру «Смешные звуки». Волки фыркали, подавали, рычали, подражали друг другу и другим животным, находили новые звуки и давали значение предметам. К примеру так появилось слово «уль», обозначающий воду. Слово не забылось, а стало популярным, преобретая значения водопоя, пить, купаться, тушить, рыбы и прочих значений. Одновременно Архек придумал слово «моё» — «эр». Однако это только Архек оказался такой жадный, что говорил в единственном числе. Слово развили женатые пары, говоря «наше» про совместные вещи грубой мебели из костей, свою долю добычи с охоты, своё потомство, а также друг про друга. — О ехе! Эр херк! — любили говаривать они.       И вот, однажды, безымянный вышел из своей этой пещеры, и уселся на этот камень. От нечего делать, он стал играть в эту самую «Смешные звуки», думая о чём-то своём. И вот он решил коротко провыть, и постучать по камню, на котором сидел. «У» прозвучало с его стороны, и стук костяшками лапы по камню. Тут он пошевелил ушами, посмотрел на своё сидение так, будто впервые его увидел. — У?       Он слез с камня, посмотрел на него, потом посмотрел на вход своей пещеры. — У...       Он толкнул камень, и тот слегка поддался. Он приложил больше усилий, стал часто толкать, пока камень не перекатился в эту самую ямку. За действием безымянного уже наблюдала половина стаи, пытаясь понять — что́ делает этот антропоморфный волк. Безымянный заплясал от восторга, выкрикивая: — Э ха! Э ха! У, у, у!       Слово «У», в дальнейшем, преобрело значения камень, дверь, сидеть и внутренность пещеры. Но для безымянного день ещё не закончился: приноровились пробираться в свою новую дверь, он стал гладить свою кошко-девочку, на что она ему произнесла первые слова. «Ур», у кошек, означало удовольствие, в то время как у волков — добыча. Безымянный быстро понял, по её обонятельным феромонам и языку тела о её счастье. Он ей сказал: — Херк. Ур херк. Ур, Ур, Ур... Херк, херк, херк.       На что фурри гепард подумала, прижалась к нему, пахнув счастьем, и, с чувством, произнесла: — Херх!...       И безымянный её понял.