Ромео без Джульетты

Ликование Арсения могло бы длиться вечность, если бы не осознания всего сюра. Вокруг люди, он на кастинге, а в его разблокированном телефоне красуется: «Я расстался с ней.» И грустный смайлик, в то время как на самом мужчине улыбка до ушей, а в груди приятный трепет, который невозможно было скрыть. Съемочная площадка, актеры, гримеры, режиссёр и продюсера фильма, в котором Арсению удосужилось сыграть главную роль. В то время как Попов махал руками от радости, и был готов прыгать, он напрочь забыл в каком месте находится, и как все покосились на него, показывая все недоумение. На студии приглушенный свет, гримеры держали в руках кисточки, продюсер держал сценарий, а актеры поправляли костюмы и репетировали слова, но после громкого возгласа: «Наконец-то!», все обернулись на звук, а Арсений еще несколько секунд находился в трансе эйфории. – Я.. – пришлось думать хорошую отмазку, пока кто то не заглянул ему через плечо. – Ты девушку друга хочешь увести, что так радуешься? – Несколько человек бездумно засмеялись, пока Попов заливался краской, тут же выключая мобильник. – Понимаете, мой друг был в ужасных отношениях, и наконец порвал с этой сучкой. – на удивление все поверили, а ком в горле тут же испарился, хотя сердце все еще набивало рекорды по стуку. Уже через час, Арсений закончил, тут же включая телефон, и заходя в директ. – «Мне так жаль, Антон, – И хоть это не правильно, мужчина не мог сдержать улыбки. – хочешь, я приеду?» Волнение возросло, и пальцы стали слегка подрагивать. Стоя в пустой гримерке, Попов чувствовал как повышается температура, и как фантазии обретают новые обороты и сюжетные линии. Они познакомились давно, и в тот же миг, Арсений знает точно, между ними была искра, которая возрастала кипящим возбуждением, каждую секунду. Прикрывая рубашками свою паховую часть, парни неловко смеялись, стараясь продолжить импровизацию, но она всегда заканчивалась одним сценарием, как бы иронично это не звучало. И после съемок Антон стыдливо убегал в гримерку, ссылаясь на головную боль. Попов помнит каждую мимическую морщинку на лице коллеги, как он волновался, облизывал губы, и теребил ворот верхней одежды. Но позже, в тот день, когда Арсений был готов признаться в своих чувствах, в тот миг когда все могло пойти по другому, Шастун привел девушку. Красивая, стройная, невысокая, с очаровательной улыбкой, которая завораживала каждого. А мужчину выводила в злость, он растеряно глядел на Антона, а тот взгляд отводил, сглатывал ком в горле, и продолжал гладить по талии свою спутницу. И наконец, они расстались, это был шанс, момент за который надо ухватиться, лишь бы не потерять возлюбленного. Ответ приходит быстро. –«Надеюсь, тебе будет не трудно, Арс.» – после чего Антон пропадает с сети, а Попов в спешке накидывает куртку, выбегая из здания, где проводился кастинг. На улице глубокая зима, метель, и под ногами чувствуется мокрый снег, но Арсений не перестает бежать к стоянке, дабы сесть в машину, и примчаться к коллеге. Заводит автомобиль, выезжает с парковки, и нажимает на газ, поправляя, сползающую на лицо, шапку. Подъезжая к дому своего товарища, Арсению было настолько невтерпёж, что он чуть ли не вылетел с машины, блокируя ее, и подбегая к парадной, звоня, в уже давно выученный, номер квартиры. Открывают двери быстро, словно Шастун сидел у входа как Хатико и ждал своего Попова, и, в отличии от Хатико, дождался. Мужчина, на крыльях любви, тут же оказался на третьем этаже, где ему уже, с улыбкой на лице, открыли. Было вовсе не похоже, что Антон грустит по поводу расставания, хоть в его глазах и виднелась доли печали. Дома у Шастуна всегда было уютно и хорошо, у него маленькая студия, где, еще не понятно как умещалась та самая девушка Ира. В то время как у одинокого Арсения, квартира двухкомнатная, с большой кухней. – Привет, я рад, что ты приехал. – Парень обнимает Попова, а тому остается таять в объятиях, ощущая тепло по всему телу. – даже не смотря на то, что ты, пиздец, холодный, и с тебя сыпется снег как после горнолыжного курорта. Поэтому проходи скорей. – Антон всегда говорит много, но по делу, и это одна из любимейших черт Арсения, поэтому не скрывая улыбки, мужчина принялся разуваться, попутно скидывая куртку. На нем осталась лишь толстовка и джинсы, обычная повседневная одежда, которую Попов носит довольно часто, но даже при таких обстоятельствах, Шастун умудряется высказать свою точку зрения. – И даже сняв с себя шкуру, ты остаешься таким же красавчиком! Так держать, 39-летний мужик! – Парень завилисто смеется, и Арсений не сдерживает смешка тоже. – Напоминать о моем возрасте, омерзительно. От этого, я не становлюсь менее сексуальным. – единственное, что выкрикивает коллега, это: «не сомневаюсь!», после чего был поставлен чайник на разогрев. Уже спустя пятнадцать минут, кружки с чаем были расставлены на столике, а парни устроились на диване, стараясь не садится друг к другу слишком близко, это было бы по гейски. – Почему вы расстались? – решается спросить Попов, даже не смотря на то, что причина его не сильно интересует. Лишь бы Антон не чувствовал себя подавленным по этому поводу. – Она сказала, что я не так сильно люблю ее. Всегда в разъездах, не уделяю внимания, и больше провожу времени – секунда молчания, и сбитое дыхание. – с тобой. Пришлось задуматься на некоторое время, дабы дать четкий и правильный ответ, но единственное, что хотел бы сделать Попов это крепко обнять, и расцеловать каждую частичку тела. Но даже не смотря на то, что руки уже начали тянуться к объекту симпатии, Арсению пришлось отогнать от себя столь желанные мысли и фантазии. – В любом случае, ты слишком хорош для нее. – Антон улыбается, и сам пододвигается ближе, ссылаясь на то, что это вынужденная мера, дабы дотянуться до чая. В каком то смысле так и есть, но это причина занимает 10% из 100. – Знаешь, – парень замолкает, смотрит прямо в глаза, и хитро улыбается. – я знаю для кого, я был бы не слишком хорош, а может даже опустился бы по качеству. – и в то время, как Попов старается осмыслить эту фразу, Антон ставит кружку обратно на поверхность стола, предварительно подпив напиток, и пододвигается ближе, не сдерживая смешков. Его щеки заливаются краской, и единственное, что успевает Арсений, это открыть рот, после чего его затягивают в поцелуй, вовсе не боясь последствий. Шастун блуждает языком по рту, прижимается ближе, причмокивает, и слегка отдаляется, ожидая реакции. В голове у мужчины взрываются салюты, а сердце вдруг выскакивает из груди, и хочется большего, продолжать, никогда не останавливается, поэтому тут же, беря лицо парня, целует. Внутри их тел происходит пожар, который потушить никак нельзя, он никогда не угаснет, и каждое прикосновение губ к губам равно новому пламени, что разгорается с каждой секундой, пока руки Арсения уже оказываются под футболкой Антона, гладит каждый фрагмент кожи, притягивает к себе, не желая оставлять и миллиметра расстояния, а Шастун тонет в его руках, улыбается в поцелуй, тянет нижнюю губу Попова, спускаясь ладонями по груди, обхватывая ногами его бедра. После чего тут же нависает над Арсением, разрывает поцелуй, и смотрит прямо в глаза, что находились в расслабленном состоянии. – Пожалуйста, Антон, – Мужчина хочет большего, он оглядывает парня, останавливает взгляд на пахе, опускает руки, после чего следует тихий стон, который так безуспешно пытался сдержать Шастун. Арсений улыбается, продолжает обводить рукой вокруг паховой области, гладит бедра, в конце концов расстегивает пуговицу шорт парня, и опускает их, после чего над шортами оказываются боксеры, оголяющие член. Мужчину накрывает волна эйфории, и он берет в руки орган, слегка массируя в ладонях, в ту же секунду руки Антона расслабляются, и опускаются на локти, от чего они оказываются не в очень удобном положении. – Антош, просто убери руки назад, чтобы ты меня не прижимал здесь телом, как бы приятно это не было. – Попов мягко улыбается, а Шастуну остается лишь подчиняться, и сделать все то, что попросил мужчина. Ладонь тут же оказывается снова на члене, опускаясь вверх-вниз в медленном темпе. С каждым таким прикосновением, становится жарче, Антон откидывает голову, чувствуя как сильнее заливается румянцем. Арсений ускоряет темп, от чего парень слегка извивается в ритм, не скрывая тихих стонов, а Попову становится только теснее в своих джинсах, и при всей любви к ним, он хотел их разорвать и выкинуть. Спустя минуты две, мужчина убирает руку с органа, оставляя Шастуна без ласки. – Дорогой, можешь слезть с меня, правда, – Антон слезает, садится на колени, все так же находясь на диване, обрывисто дышит, оглядывает Арсения, а желание почувствовать его во всех смыслах возрастает прямо как температура в этой комнате. – ты чертовски ахуенный, черт, можно тебя трахнуть? – Я надеюсь, этот тупой вопрос, был риторический, и ты прекрасно знаешь, что трахнуть меня нужно! – Мужчина смеется, снимая с себя штаны, и доставая от туда пачку презервативов и смазку. Антон лишь выгнул бровь, но улыбнулся, понимая, что Арсений готовился, а значит хотел. Сняв с себя всю лишнюю одежду, парни некоторое время смотрели друг на друга, стараясь запечатлеть этот фрагмент, словно они последний раз видят друг друга такими. – Скажи, что ты не собираешься воспользоваться мной, дабы потешить свои страдания. – такой вопрос кажется волнительным, и Арсению вовсе не хочется услышать «да». – Страдания? Я никогда не любил ее столь сильно, чтобы страдать. И если бы я хотел воспользоваться с тобой, я бы воспользовался не один раз. – Шастун усмехнулся, подмигивая мужчине, а тому остается лишь, открыть смазку, и выдавить жидкость на указательный палец. – Тогда, раз ты такой, давай сначала тобой воспользуюсь я. – Антону объяснять не надо, он сам понимает, и поэтому поворачивается к Арсению спиной, давая ему узреть все прелести его тела. – Красив в любом своем обличии! Ты такой разносторонний! – Шастун смеется, вставая на четвереньки, слегка виляя бедрами как собака хвостом. Попов растер смазку по пальцу, и придвинулся к парню, проводя пальцем вокруг анала, после чего стал аккуратно засовывать, поглаживая свободной рукой по тазовой части. В тот же миг Антон выгнулся, сжимаясь в диван, не скрывая громкого, короткого стона. Мужчина аккуратно проводил пальцем, расширяя кольцо, пока его возлюбленный постанывал от каждого прикосновения. И после нескольких минут, некого издевательства над Антоном, Попов высунувши палец, вновь взял смазку. Его собственный член уже ныл от нетерпения, и оставалось лишь поглаживать его, подготавливая к моменту Х. Когда жидкость растеклась по двум пальцам, Арсений растер ее по указательному и среднему пальцу, после чего аккуратно вошел в Шастуна, пока тот извивался и периодически стонал, надрачивая себе правой рукой. – Готов ли ты? – Парень дает положительный ответ, а Попов вытаскивает пальцы, надевает презерватив, растеряет смазку по анальному кольцу, и входит, медленно толкаясь в Антона, слыша его тихие стоны, и еле слышное мычание. Этого момента он ждал долго, каждую ночь, оставалось лишь мечтать, глупо фантазировать, прикасаясь к себе так, как никогда бы не прикоснулся, не при каких обстоятельствах, и теперь, когда он может целовать, гладить парня, на душе становится легче, словно он познал величие любви. Антон ведь тоже хотел, позволял себе мечтать, пока под рукой спала Ирина, но отрекался от мыслей, понимая, что это мысленная измена, но каждый раз все возвращалось к одному. Они хотели друг друга, жаждали, и в данную секунду отдавались, показывали свое доверие, а поцелуи мягкие, полные нежности, которой нигде не сыщешь. Мужчине хотелось смеяться, плакать, слушать стоны партнера, испытывать все эмоции и чувства, показать их ему, дать знать, что это никогда не будет ошибкой, это никогда не будет случайностью, так должно быть, это предназначение. – Я люблю тебя. – срывается у Попова в момент кульминации, а Антон словно не расслышал, когда Арсений устало лег, тут же подкравшись, посмотрел прямо в глаза, разглядывая каждый оттенок голубизны. – Что ты сказал? – Мужчина щурится, боится вновь сказать, словно ему откажут. – Я люблю тебя. – шепотом проговаривает Арсений, а Шастун был готов плакать от радости, но в ту же секунду, принялся расцеловывать каждую часть лица, сопровождая это громким чмоком, дабы показать всю величину его любви.