Хранитель. Огненный Джинн

      Солнце шло к зениту. Поле под ногами уходило вдаль. Тучные колосья били по ногам, но шерстяные штаны смело отражали их удары. Двое добрых мальчишек прыгали и кричали, взмахивая палками-мечами; выкрикивали воинственные лозунги и, наконец, умаявшись, с широкими улыбками упали на краю поля, раскинув руки по сторонам.       — Ты заметил, дорогой Джо, что сегодня выдался на удивление ясный день? — спросил Сэмюэл, не повернув головы.       — Еще бы! — крикнул Джоддок, названный так в честь отца, ушедшего честным боем еще до его рождения. Мать говаривала, бывало, что Джоддок-сын очень похож на родителя яркими, огненными волосами и искрящимся смехом. Поперек лба у Джо тянулась коричневая отметина — она была здесь с самого его первого крика в руках повитухи, но после игры, где он был за героических предков, а Сэмюэл — за злобных, жестоких норманнов — непонятно было, след ли это благоволения кельтских богов или тяжести норманнского меча.       — О-о! Ы-ы-ы! — ответило эхо. Сэмюел захихикал и крикнул тоже, и отзвук послушно принес ему слова обратно. Он перевернулся на живот:       — Я как-то подслушал старого Галахада. Он говорил, будто недалеко есть развалины. Старые и страшные, и даже он не помнил, от чего они. Я буду звать тебя Джоддоком-зайцем, если ты струсишь туда идти!       — И не струшу, и ты будешь звать меня Джо-кабан!       Они подскочили и, подгоняя друг друга шутками, двинулись прочь от предгорья. Долговязый, длинноногий Сэм шел быстрее приземистого друга, и в лесную чащу, преграждавшую им путь, он тоже вошел первым. Они не сделали и дюжины шагов, как деревья, казалось, сомкнулись ближе. Трава стала темнее, кустарник — колючей. Отовсюду доносились шорохи ветра, которого только что и в помине не было. Джо с опаской огляделся, а когда взгляд его вернулся на тропу — Сэма там не было. И в ближних кустах, и на деревьях — лишь тишина и шепот духов леса. Джо присел на месте.       — Сэ-эм, — тихо позвал он. Гвалт казался ему опасным святотатством, но остаться тут одному — еще хуже.       Ответом стал лишь далекий крик птицы, тоже решившей позвать товарища.       Деревья сомкнулись еще плотнее, и уже стало неясно, где они шли. Следов не осталось, с какой из сторон спасительная опушка — было решительно непонятно. Осторожно пригнувшись, Джо поднырнул под толстую кряжистую ветку.       Длиннолапый зверь с воплем обрушился на него сверху, впился в него со всех сторон, повалил наземь. Они, оба рыча, покатились по земле.       Наконец хватка зверя ослабла, и Джо вырвался. Отпрянул прочь и ощерился той тонкой деревянной палкой, которая недавно представлялась могучим мечом. Но тут же сел: в пыли и ветках под деревом, хохоча, катался Сэм и приговаривал:       — Джоддок-заяц! О, Джоддок-заяц! Перепугался, чуть не отдал душу!       — Ты никому не расскажешь! — надулся Джо. Но его тоже все больше разбирал смех.       — А ты тогда понесешь меня обратно на закорках!       — И ладно!       — И ладно!       И они двинулись дальше — через угрюмый лес вышли на изрезанный камышом берег озера, и прошли еще дальше. Тучи закрыли полуденное солнце, когда они остановились у высокого мшистого остова, обтянутого плющом. Старые растрескавшиеся камни складывались в стену. Местами она обвалилась и открыла проход в свое нутро, зиявшее темнотой даже днем. Тянуло оттуда сыростью, было слышно склизкий запах стоячей воды. Развалины были разрезаны высокими окнами, которые заканчивались расколотыми плитами и казалось, будто у этого древнего замка черные, мертвые глаза и покосившаяся каменная корона на разбившемся от времени челе. Сбоку, неприметная, криво болталась табличка, собранная из пары волокнистых досок. А на ней размашистыми штрихами было начертано послание, которое ни Джо, ни Сэм прочитать не могли, потому что ни один из них не знал ни единой руны. Они стояли, раскрыв рты, и глядели на древнее страшилище. Наконец, решившись, Сэм вытянул из кармана вещицу, перевязанную шнурком и, ткнув локтем друга, показал ее. Тот нахмурился.       — Дядюшка Лазарь как-то вернулся издалека, — шепотом поведал Сэм. — Не было его почитай лет семь или больше. Этот кисет я одолжил, пока он спал. Там, говорят, огненный Джинн, которого он выиграл в Цыни у рассеянного старика с глазами-щелками. Я хочу выпустить его и спросить про дальние концы мира. Отец говорил, будто джинны — знают всё.       Джо зябко повел плечами. Любопытно было до жути, но кто такие Джинны и почему они живут в кисетах — было решительно непонятно. Друзья потянулись к окнам развалины, животом перевалились через них и глухо свалились в черноту застенья. Если бы хоть один из них умел читать, он перевел бы: «Путник, иди мимо. Здесь найдешь только скорбь».       — Может, там Лепрекон? А не никакой не Джинн. Лепреконы маленькие, самые маленькие, кроме фейри. А ты поверил и теперь полный лопух, — рассудил Джо.       Они тихо крались по развалинным коридорам, и становилось то суше, то сыро. Иногда сиротливый луч пробивался из щелей стен и потолка. Эха не было, и становилось все холоднее. Проход расширялся, иногда потолок рассекали арки, украшенные резьбой. На них падал свет из щелей — и казалось, будто у самого потолка танцуют полчища крошечных фей.       — Я продрог, — наконец, сказал Сэм. Он остановился посреди огромного зала. Потолок терялся в темноте и, хотя глаза их уже привыкли, стен тоже было не увидать. Он вытянул руку с зажатым в кулаке кисетом и другой осторожно развязал узел. Мягкий мешок опал, а на ладонь высыпалась серая невзрачная пыль. Тонко потянуло незнакомыми травами и сладостью. Джо внимательно осмотрел пыль и ладошку друга, но ничего, похожего на джинна, там и в помине не было.       — Джинна нет, — заключил он. — Твой дядюшка или обманут или пустозвон!       Сэм обиженно отдернул руку.       — И не пустозвон! — крикнул он. Торопливо ссыпал пыль обратно и перевязал кисет шнурком, да так плотно, что тот раздулся как бычий пузырь. В сердцах он изо всех сил бросил его под ноги.       Раздался громкий хлопок. Кисет лопнул. Потянуло горелым, нога у Сэма странно погнулась, а пол покрылся трещинами и немедленно провалился прямо под ним. С криком он обрушился вниз вместе с камнями, упавшими сверху, только его и видели.       Джо не мог двинуть ни пальцем. В ушах гулял звон, глаза ослепли от яркой вспышки. Он лежал, где упал, не зная, что будет дальше. Он был там, не дыша, пока сердце не перестало выпрыгивать наружу через горло, и вдруг обнаружил, что снова немного видит. Прямо перед ним зияла дыра, еще более черная, чем воздух вокруг, и из нее не доносилось ни звука. В редких лучах света никак не успокаивалась пыль. Он подполз к краю и заглянул вниз. Там, далеко внизу, ему показалось, что из завала торчит знакомая пятерня, но не хватило бы и двух ростов, чтобы достать до дна и посмотреть.       Он сорвался с места и уже к луне был дома. Она светила, как и вчера, чуть подросши за день, только сегодня Джоддок возвращался один. Он тенью скользнул в свой угол и там затих до самого утра, а после выбрался наружу и бросился наутек. Несколько дней он провел в метаниях, но так и не смог снова заставить себя приблизиться к развалинам. Если его спрашивали, куда подевался Сэмюел, он сварливо отвечал:       — Я не хозяин Сэмюелу, и куда он ушел, я не знаю.       Но стоило тьме опуститься на землю, он сворачивался клубком в своем углу и тихо лежал до утра, не сомкнув глаз.       И однажды утром — решился. Привычно выбрался наружу, избежав вопросов, добрался до края поля, разрыл заготовленный схрон и вытащил оттуда нехитрую провизию — край хлеба, несколько полосок соленой свинины и полголовки сыра; и два факела, пропитанные смолой и несколько локтей веревки. Все это заняло место в узле за спиной. С собой у Джо был отцовский кинжал, чтобы достать который, он тайком залез в сундук матери. Поле он перешел быстро, не стал здороваться с эхом, и старый лес уже не казался таким страшным. К зениту он уже давно сидел перед черными окнами развалины и деловито разводил костер, намереваясь вначале подкрепиться, а потом уж лезть на рожон. Наконец, все приготовления кончились. Джо нечем больше было тянуть время, потому пришлось идти. Но он продолжал стоять возле окон, пока тени не начали расти, не в силах сделать шаг.       Похоже, Джинн все же вырвался, и околдовал это место, потому что оно забирает все силы — подумал Джо. — Но нужно все же вытащить бедного Сэма и дать ему достойное погребение.       Он крепко ухватился за каменный подоконник и, как и в прошлый раз, перевалился через него и шлепнулся в пыль. Запах сырости никуда не делся, зато к нему прибавился сладкий гнилостный привкус. С каждым шагом он все рос и рос, забивал нос, а потом и всю грудь, и вдруг однажды — пропал, будто его сдуло свежим ветром и смыло текучей водой. Скоро показался тот самый зал и обвалившийся пол. Джо заглянул через край: факел осветил стенки, но до дна не достал, а только сгустил тьму. Тогда он был спущен вниз на веревке — и его почти хватило — он открыл Джо дно колодца, усыпанное битым шлифованным камнем. По одному краю струился ручей, пробивался и ускользал с другой стороны. Факел, шатаясь, скреб острые обломки. Скоро в кругу света показался белый палец, потом целая ладонь, сжавшая булыжник. И больше ничего не оказалось — лишь гора камней, рука и ручей. Веревки не достало бы, чтобы спуститься, так что Джо разочарованно уселся на краю пропасти. Веревки не хватало и до колонны тоже — и Джо, приняв оставшееся решение, пошел прочь. Он не будет больше тратить времени, хоть у Сэма его теперь и вдосталь, и тайком вернется в селение за веревкой подлиньше. И пусть даже это займет и всю ночь, но вытащит друга — так думал он, шагая по черным коридорам к дневному свету.       Когда Джо снова перебрался через окно — вокруг сгустился вечер. Солнце закатилось, еще прозрачные сумерки подбирались все ближе. В озерных камышах запели лягушки, а в воздухе зазвенел лесной гнус. Проверенный путь вел мимо озера в лес, и дальше, домой; но теперь никто не торопил, не звал обратно, и он решил пройти по берегу в том месте, где расступались камыши. Он подошел к глади, посмотрел на себя. Привычно заплетенная огненная грива распалась на пряди, торчащие по сторонам, прозрачные глаза глядели устало и печально. На плече шов рубахи немного разошелся и оголил кожу, успевшую потемнеть. Вдруг его отражение поплыло, вспучилось, и вода, словно порвавшись, выпустила наружу знакомую темноволосую макушку, вечно растрепанную, и озорные угольки на смуглом лице. В них отразился отблеск заката и казалось, будто они горят оранжевым пламенем. Сэмюел, тот самый Сэмюел, которого хотел вытащить из каменной ямы его добрый друг, вырос из-под воды совершенно сухим, совершенно веселым — и расхохотался при виде отпрянувшего и свалившегося на спину Джо:       — Я же говорил! Джоддок-заяц! Ты боишься каждой тени!       Его друг сидел на земле, не в силах двинуться.       — Долго же тебя не было, заяц! Я успел знатно нагуляться здесь и, заметь, совершенно один!       — Что же ты не пришел домой, когда тебя искали? — прошептал Джо.       — Разве я не пробовал? — Сэм сник, — Я не могу отойти далеко от развалины. Вчера получилось искупаться, да только купание затянулось, как видишь, и не принесло пользы, — он вздохнул. — А меня и вправду искали?       — Вправду.       — А сколько дней прошло?       — Четыре полных дня и ночь.       — И ты даже не додумался принести мне еды! — он всплеснул руками. — Да и ладно. Этот Джинн, похоже, сделал меня неспособным больше есть хлеб и сыр. Спасибо, друг, — он отказался от протянутой полоски мяса, — но я совсем не голоден.       — Ты видел Джинна?       — Нет, только огонь, и потом — снова оказался в том зале у глубокой ямы. Я побродил там, и знаешь, там много живет людей. Их просто не было видно… Там залы и шумные коридоры, леди в платьях и тысяча свечей под потолком! Джо, здесь целый замок на самом деле…       — Здесь нет замка, — Джо покачал головой, — тут только одна стена, и та покосилась. Пойдем домой, друг. Поедим и попьем, а завтра снова будем сражаться на мечах.       Сэмюел пожал плечами, совершенно обычно шлепая, как обычный мальчишка, выбрался на берег. Поднял друга на ноги и они побрели прочь. Но стоило зайти в лес — и Сэм снова пропал. Джо оглядел все ветки, на которые тот мог забраться, но никого похожего на человека не увидел. Он закричал их условным криком дикой птицы, но ему никто не ответил. Он двинулся на опушку к развалине: может там Сэм решил над ним снова пошутить. Наконец Джо хлопнули по плечу и запыхавшийся Сэм показался за спиной.       — Куда ты запропастился?! — закричал Джо.       — Ты не поверишь, приятель. Торопился сюда от самого замка…       — Там нет замка, я же говорю, — оборвал его друг.       Сэм только махнул рукой.       — Я шел прямо следом за тобой, а как только ты ступил в чащу — я оказался у берега, между ним и стеною. Будто Джинн выдернул меня обратно! Пришлось снова догонять тебя, — он покачал головой.       Они снова двинулись в лес, и снова один из них пропал, как его и не было.       — Чудеса! — только и сказал Сэм, когда снова добрался до опушки. — Похоже, дорогой друг, тут — мой новый дом, — он печально улыбнулся. — Приходи сюда днем или ночью и мы снова побьемся на мечах.       — Ну уж нет, приятель. Я это дело так не оставлю. Смотри! Луна еще не дойдет до середины свода, а я вернусь и вытащу тебя из ямы. Придется нести тебя на закорках, да ведь я так и обещал…       И Джо направился домой. Сэм постоял еще немного, глядя ему вслед, а потом, так ничего и не сказав больше, покачал головой, развернулся и тихо побрел обратно под стрекот цикад.       Лишь только солнце показало еще холодный бок, в окне развалины показались двое: один перевалил второго наземь через камень, следом спрыгнул сам. Следом за ними — такой же, как упавший, лишь не такой белый, перебрался тоже. Вдвоем они взвалили третьего на плечи и потащили, оставляя борозды в мокрой траве. Возле кромки леса один сказал второму:       — Ну, пусть ваши боги благословят меня! — и шагнул вперед, однако через мгновение — испарился, пока слова еще висели в воздухе.       Первый только вздохнул, перехватился поудобнее и потащил третьего дальше.