БВК

— Ого! Вот это хоромы! — искренне восхищался Аркадий Николаевич, обходя квартиру с экскурсией. — Потом еще углы и пол померяю, нет ли перекосов… Ничего личного, малыш, издержки профессии! — Конечно, пап, — улыбнулась Вика. Вот что бывает, когда папа — инженер-строитель! — Ты только мне тут ремонт не организовывай, ладно? Ну хотя бы капитальный… — Не боись! Все будет тип-топ, дочуля! — уверил родитель. — А это что? Никак шитьем опять занялась? — он увидел манекен и разложенные остатки материалов.       В памяти тут же всплыл еще один пласт подробностей. Вика лет шести сидит с бабушкой и внимательно наблюдает, как та шьет платье. Вике же на утренник. Потом Вика шила уже сама, правда, в средней школе. И у нее неплохо получалось, учительница труда ее хвалила. А после смерти матери она забросила это занятие. — Да, пап. Я помогаю Милко. Сметываю образцы для показа. — Так ты же ушла из Зималетто? — Это разовая акция. — Надеюсь, оплатят? — Думаю, да. Но это совершенно не важно. Мне просто нравится это делать. Хочешь, тебе сделаю кашне? — Хочу! — заявил папа. — Очень хочу! Но не прямо сейчас! — А как вдохновение найдет, — она усмехнулась. — Но не волнуйся, ночами не сижу, уж если засыпаю, то сплю до утра. — И то хлеб, — кивнул он. — А вот это просто супер! — папа увидел спортивный уголок. — Еще грушу хочу подвесить… — невпопад сказала Вика и тут же прикусила язычок. Для кого груша? Для Сашки, конечно. Но всем остальным надо сказать что-то другое. Для папы? А она откуда знала, чем он занимается? Каким видом спорта? — Зачем? — удивились все трое мужчин, посетивших экскурсию. — То есть я-то бывает поколачиваю, — нахмурился отец, — а тебе-то вроде как… — По привычке, — она вздохнула, замаскировав замешательство. — Элементы кикбоксинга раньше были в моей фитнес-программе… — Ты это брось! — папа шутливо погрозил пальцем. — Тебе другие программы нужны сейчас! — Да знаю я, пап! — она закатила глаза. — Говорю ж, вспомнила по привычке. — Так у тебя и в той квартире не было груши, — вспомнил Мудров. — Там все равно вешать негде было. Вот и мечтала… — мило улыбнулась Вика, снова вздыхая. Отец смотрел на нее с подозрением. — Давай пока без груши, — примирительно сказал Аркадий. — Обойдусь как-то. Вон, гантели, эспандер есть. И маты. Разве что шведскую стенку еще… — Отлично! А я думала, чего тут не хватает! — поддержала Вика. И тут же указала на соседнюю, последнюю по ходу экскурсии комнату, — вот тут твоя спальня будет. — Вообще отлично! — обрадовался он. Ты все учла! Просто умница. Я так тобой горжусь, малышка! — и папа неожиданно расчувствовался и обнял ее. — Спасибо, порадовала ты меня. Очень повзрослела. Стала самостоятельной. Да ты не кипишуй, я не собираюсь тебя воспитывать или в рамки загонять, так, ворчу по-стариковски… — Ты явно на комплимент напрашиваешься, — Вика шмыгнула носом, ткнув его кулаком в грудь. — Да уж, по-стариковски, — усмехнулся Мудров, — до старика вам… — Слушайте, а пошли за стол, а? — встрепенулась Вика. — Зря я, что ли, старалась-готовила? — Ты и готовить научилась?! — к папе снова вернулась бодрость. — И очень вкусно! — чуть ли не облизываясь, подтвердил Зорькин.       Спустя пятнадцать минут и половину противня филе телятины в горчичном соусе с гарниром из жареной картошки и овощного салата, папа умиленно произнес: — Да ты ж мое сокровище! Давно так вкусно не ел! Мама твоя, увы, готовить умела плохо, да и некогда было. А вот бабушка… — Ага! То есть по хозяйству я хорошо управляюсь — это в нее? — Да, Нина Константиновна была отличной хозяйкой, царствие ей небесное. — А на четырех языках говорю и перевожу — это от мамы? — На четырех? — удивился он. — И когда успела? — А после развода делать было нечего, — пожала Вика плечами. — А сериалы бразильские и мексиканские очень хотелось посмотреть, без перевода. — Ты сказала четыре? — в голосе отца слышалось напряжение. — Да, еще латинский и эсперанто, — ответила она. — Офигеть, — папа помотал головой. — Олечка знала фарси, идиш и английский. Но болтала очень шустро. Да, это ты взяла от нее. И кстати, идиш она тоже сама изучила, назло твоему деду! За пару месяцев. А практики у нее было полно — их соседи посещали синагогу. — За вами записывать надо, Аркадий Николаевич! — искренне сказал Мудров. — Все, буду писать мемуары, решено! — патетически воскликнул Аркадий, а Вика застыла с радостной улыбкой на губах. — Эй, малыш! Ты что задумала? — спохватился папа. — Фарси! — мечтательно сказала она. — Хочу! — Ты еще ножкой топни, как в детстве! — рассмеялся отец. — Нееет! — протянула она. — Еще чего… — Что? Серьезно будешь учить фарси? — с любопытством спросил Зорькин. — А чего нет-то? — она пожала плечами. — Чай будем пить? Или чего покрепче? — А у тебя есть? — с надеждой спросил отец. — Есть. Специально для тех, кто употребляет, держу. Коньяк? — Давай! — махнул рукой Аркадий. — Я пас! — вздохнул Зорькин. — Мне за руль. — Да, опять твоя очередь, — согласился Мудров. — У вас машинка на двоих, парни? — спросил папа. — У нас на четверых, па, — объяснила Вика. — Мы партнеры по бизнесу. Еще Катя, она завтра приедет из Египта. — У вас свой бизнес на четверых? Чем занимаетесь? — Пока только инвестициями в ценные бумаги, — сказал Зорькин, — но вот Катя приедет, и мы решим, в какой реальный бизнес стоит вложиться. — В самом начале, что ли? — усмехнулся мужчина. — Молодцы! Хотя стоп! А квартиру ты тогда с каких приобрела? — А все началось вот с такой шкатулочки, па! — радостно сказала Вика.       И они вывалили на него всю историю происхождения богатства. Папа долго не мог отойти от услышанного. — Блин… — только и мог произнести он. — Нет, ну я знал, что ты можешь присочинить… но ТАК врать невозможно! — У меня есть подтверждающие документы, пап, — усмехнулась Вика.       И тут же принесла их. Уж в этом она точно от отца скрываться не хотела. Он внимательно изучил все бумаги. — Ну, что я тебе скажу… повезло тебе! — Я знаю. Особенно с друзьями, — кивнула она. — Именно это я имел в виду. Я уже говорил, что горжусь тобой? — Ага, пап! Мне приятно, говори еще. Карьеры в офисе я не сделала, но себя и детей обеспечила, вроде бы. — Ну и хорошо. Ты своего добилась, молодец. Да еще и внуков мне родишь! Осталось только мужа тебе найти… — Не надо! — в ужасе воскликнула Вика. — Хватит! Я уже была замужем!       Мужчины переглянулись. И отец доверительно спросил, положив руку на ее: — Он, что, причинил тебе боль? — Нет. Просто я чувствую, что не уживемся… — Точно не надо ему карточку отфотошопить? — Па! Ну ты чего?! — вскинулась Вика. Да, этот человек легко и непринужденно вызывал у нее самые разные эмоции. Каким-то странным образом он стал ей родным человеком буквально сразу, хотя был отцом именно Клочковой. Не Абрамовой. Рядом с ним хотелось то смеяться, то плакать. А еще больше хотелось рассказать ему все-все. Но она знала, что нельзя. Нельзя, к сожалению, никому… — Ну смотри, — спокойно отозвался он. — А то я могу поговорить… — Пап, не вмешивайся, прошу. Я сама все решу. Мы разберемся сами, ладно? Нет, он меня не обижал, ничего такого. — Она вздохнула и слегка добавила металла в голос, чтоб не звучать слабой и растерянной. — И давай пока закроем эту тему!       Наверное, эти слова прозвучали чуть жестковато, потому что Аркадий крякнул и покачал головой, сказав: — А вот теперь узнаю любимого тестюшку. Тот вот так же скажет, глазами сверкнет — и все по струнке. Да, кровь — не водица… — Не хотела давить, па, — уже мягче произнесла Вика. — Просто не надо пока поднимать эту тему. Пожалуйста. — Предельно ясно, — кивнул он. — А где ты работаешь, я так и не понял? — Переводчиком в университете, — улыбнулась Вика. — Да ладно? — он снова удивился. — Точно. Должность по-другому называется, но факт остается фактом. Бразильянцы тут приезжали, снова приедут в конце месяца. — И что, хорошо платят? — Нормально платят. На бутер с икрой хватает…       Наконец, ребята засобирались домой. — Вик, я утром заскочу — у Милко еще что-то там должно быть раскроено. И ты точно не хочешь в Зималетто сходить? — Точно не хочу, передумала, — вздохнула Вика. — Секретаршам привет передавай. И кстати, кто такая Варенька? — А… — он озирался по сторонам в панике, — это там, у Милко… ну, она такая…       Мудров и папа Вики с интересом прислушивались к его сбивчивым объяснениям, и Зорькин совсем стушевался. — Модель для примерок? — подсказала она. — Нет, она и на подиум выходит… — Ты молодец, Коль! — сказала Вика. — Цветы ей купи, что ли? — И шоколадку! — вставил Мудров. — Модели-то? — скептически уточнила Вика. — Тогда она в него той шоколадкой и запустит. Они ж за весом следят! Шоколадку Пончевой неси. Как она там, потолстела еще, наверное? — Ты знаешь, не заметно, — ответил Коля, повеселев. — Я передам привет от тебя всем. — Адрес и телефон — по-прежнему тайна, ты помнишь, да? — А что, ты скрываешься? — с интересом спросил папа. — До поры до времени, — доверительно сообщила она. — Есть тут некоторые личности, которые очень хотят дружить. А я вот совсем не хочу с ними дружить. У меня уже есть друзья… — Знаешь, Вика, друзей-то много не бывает, послушай своего старого папку, — уже серьезно произнес Аркадий. — А прятаться — совсем не вариант. Не забывай, у тебя есть я. Мое присутствие автоматически уберет незадачливых поклонников, досаждающих тебе. Отфильтруем настоящих друзей, хорошо? Это ведь только мужчины, я правильно понял? — В основном, — вздохнула Вика. — Спасибо, па! А то я что-то режим «в осаде» активировала. — Это по привычке, потому что папы не было рядом. Но теперь все будет тип-топ! Веришь?       И Вика поверила! Не имея для этого пока достаточно оснований — поверила. И просто обняла отца. Это было не просто естественно, это было абсолютно правильно.