БВК

— Александр Юрьевич, пришел факс из Японии, — «осчастливила» его Марина прямо с утра. Понедельник — день тяжелый, воистину. — Они подтвердили встречу? — Да, но перенесли ее на две недели. Они приезжают через десять дней… — Этого еще нам не хватало! — хотелось выругаться. Но он сдержался, хотя, наверное, его верная секретарша в своей жизни слышала и не такое. — Ладно. Я сам схожу к Милко. Пригласите директоров на совещание к двенадцати. — Конечно, Александр Юрьевич.       Воропаев откинулся в кресле. После «драйва» в эти выходные все тело ломило — последствия нервного срыва до сих пор сказывались на организме. И ладно бы он переболел и забыл Вику, так нет же! Откуда-то появилась бредовая идея, что больно ему не от ее предательства, а от того, что ее нет рядом. Проявляется зависимость? Что ж, он знал — чисто теоретически, что следует делать в таких случаях. Погрузиться в работу. Спорт — тоже хорошо. Он вот давно планировал заняться бегом. Да-да, бегом. Потому что груша уже дискредитирована и кроме воспоминаний ни с чем не ассоциируется. Вот сегодня он и выйдет на пробежку вечером…       Милко он застал за раскройкой очередного предмета одежды. Работа шла размеренно и спокойно, даже жаль было разрушать эту идиллию. Но пришлось. — Саша? Что-то случилось? — спросил кутюрье, отрываясь от своей деятельности. — К сожалению. Хотя как посмотреть. Ты присядь, Милко. Разговор предстоит не из легких… — Скажи сразу, все плохо, да? Компания не выйдет из кризиса, и нас всех уволят, да? — сразу запричитал Милко. — Олечка, где мои капли? Я этого не вынесу!       Александр вздохнул, пережидая первый наплыв истерики. Когда, наконец, Милко заглотил свои капли и более-менее успокоился, произнес с видом короля в изгнании: — Я тебя слушаю, Саша. Пока я еще в состоянии… — В общем, все плохо, но не очень. Прости, что напугал. Дело в том, что японцы приезжают не через месяц, а через десять дней…       Он сделал паузу, испытывающе глядя на Милко, и тот не разочаровал: — Что, и это все? Никого не уволят? — Ну с чего ты взял? Если заключим контракт — даже наоборот, будут премии. Но проблема в том, что мы не успеем подготовить часть новой коллекции с принтами панно… — Саша! И это проблема?! — взвился Милко. — Ну вот зачем было так меня пугать?! Да сделаем мы все! Правда, Олечка? — Мы постараемся, Милко. Но мне бы не помешала помощница для сметки. — Ой, это тоже не проблема! Я попрошу помочь Викусю! — Интересно, как? Она у нас больше не работает… — отозвалась Уютова.       У Александра внутри все сжалось: нет, не может быть, что он снова это слышит! Только не это! Ему ее визита только и не хватало… — Но вообще с Викой, конечно, все в разы быстрее пойдет, — продолжила Ольга Вячеславовна. — Ловко у нее получается! — Что ж, тогда сами с ней и договаривайтесь, ладно? — вставил Александр. — Но ты заплатишь ей за работу! — тут же сориентировался Милко. — По тарифу неквалифицированной швеи? — усмехнулся Воропаев. — Саша! Как тебе не стыдно?! Ты мужлан! — Ну а кто ж еще-то? — вздохнул он. — Ты же понимаешь, что компания все еще в кризисе, и много мы в любом случае не заплатим? — Ой, я все понимаю, Сашенька! Все, все! Иди уже! Я договорюсь! Мы успеем!       Совещание в двенадцать он провел уже зная, что Милко договорился, и Вика согласилась поработать сверхурочно.       Он сходил на обед с Ярославом, но почти не разговаривал — ушел в себя. Мысли были мрачные. Он признался себе: Вика ему нужна. Даже такая вот предательница. Он не сможет отказаться от нее. К сожалению. А значит, он будет за нее бороться! Он же помнил, что ей с ним было хорошо! Пусть этот жених идет к черту! Он просто увезет ее — и все! И она быстро забудет этого придурка! Только одна проблема: он не знал, откуда надо ее увозить…       После обеда принял решение не действовать сгоряча, а сперва как следует выяснить, чем занята Вика сейчас. Что там за жених? Кира сказала, что это точно не Зорькин. Кто тогда? Мудров, что ли? Вряд ли. Малиновский тоже отпадает. Кто еще? По мере того, как он начал рассуждать логически, пришел к интересному выводу: а насколько стоило доверять мнению соседки о том, что это был именно жених? И к нему ли переехала Вика? И вообще откуда соседка сделала сама этот вывод?       Его прошиб холодный пот: а вдруг эта дура все придумала? Да-да, если вспомнить, то к Вике она всегда относилась из рук вон плохо. Да и в эту пятницу тоже фифой ее называла… Единственно правильным действием сейчас ему казалось просто поговорить с Викой. Нормально поговорить. В Зималетто, когда она придет, точно не получится. И вряд ли она теперь даст ему свой новый номер и тем более адрес. Да, проблема оставалась все та же…       Он застыл в прострации, не реагируя на трель звонка селектора. Осознание собственного идиотизма накрыло его именно сейчас. Из этого состояния его вывел обеспокоенный голос секретарши: — Александр Юрьевич, звонит Павел Олегович… — Что? А, да, конечно, я отвечу, переведите на меня… — Добрый день, Саша, — в трубке раздался спокойный голос Жданова-старшего. — У тебя все в порядке? Ты долго не отвечал… — Задумался о новой коллекции, простите. Добрый день, Павел Олегович. — О новой коллекции — это хорошо. Да и эта продается неплохо, насколько я могу судить. — Стараются люди, работают, — отозвался Саша, сдерживая улыбку. — Это отлично. Но я хотел поговорить о другом. Мы с Марго сейчас в Милане. Так вот, Милко удивительно точно угадал тренд. Попал в жилу. Многое из того, что я видел у нас на показе, постепенно появляется в продаже и здесь. — Это вы к тому, чтобы нам форсировать производство? — тут же догадался Воропаев. — Да, Саш, это я к тому и веду. На российском рынке мы должны быть первыми. — «Фонтана»? Ну конечно… — он понимающе кивнул. — Понял вас, Павел Олегович. Спасибо за информацию. Сделаем все возможное и невозможное. — Я рад, что ты меня понял. Ну, тогда все? — Всего доброго. Привет Маргарите Рудольфовне! — Да, ты тоже передавай привет сестрам. Пока!       Этого еще не хватало! Воропаев сразу встряхнулся: дела прежде всего. Он спустился на производство, решив лично навестить Жданова-младшего. Застал того около станков, ожесточенно спорившего с завпроизводством. — О чем речь? — спросил он, вклиниваясь в спор. — Саш, пытаюсь объяснить, что надо ускориться! — А я говорю, что оборудование старое, может не выдержать! Это ваша новая… вышивальная техника может круглосуточно работать! А швейные станки старые! — Каковы максимальные технические перерывы в работе швейного оборудования? — Полтора часа! А лучше два! — А время непрерывной работы? — До семи часов, но лучше шесть! — Андрей, что ты там говорил о переходе на три смены? — Точно! — вскинулся Жданов. — Три смены по шесть часов, плюс два часа перерыв-пересменок, так, что ли? — Дам задание Ярославу посчитать, насколько это повысит производительность труда. С учетом того, что оплата ночных повышенная. Так нормально, Иван Васильевич? — Да, вот так пойдет, Александр Юрьевич! — радостно согласился завпроизводством. — Вполне! А то сейчас и так по восемь смена, и час всего перерыва! Станки работают на износ! — А сразу мне нельзя было сказать?! — взвился Андрей. Саша усмехнулся. — Иван Васильевич, девушкам вашим премии будут по итогам этого месяца. Ну и вам тоже. А станки надо беречь, как зеницу ока! И прошу вас настоятельно все-таки прислушиваться к Андрею Павловичу. Он все-таки перед советом за вас тоже отвечает. Договорились? — Да, да, конечно, Александр Юрьевич… Завпроизводством убежал, а Жданов удивленно уставился на Воропаева. — А я честно говоря думал, что это ты ему велел вставлять мне палки в колеса… — Оно мне надо, Жданов? — он покачал головой. — А ты чего снизошел-то? — А твой отец звонил. Сказал, что у «Фонтаны» похожая коллекция скоро будет на российском рынке. И намекнул, что надо бы нам первыми быть. — Так и я о том же! — снова вскинулся Андрей. — Ну вот и отлично, что мы снова поняли друг друга. Как тут дела вообще? Что с завпроизводством не поделили? — А! — Андрей эмоционально махнул рукой. — Ладно, пошли ко мне!       Воропаев шел за Андреем и несколько заторможенно размышлял о том, что еще месяц назад скажи ему кто, что он будет дружески беседовать со Ждановым-младшим о проблемах производства Зималетто, беседовать как с союзником… не поверил бы! А пока все шло к тому, что только они двое могли говорить о подобном на равных. Понимая и поддерживая друг друга. Это было… странно.