БВК

      Нет, ну надо же быть таким уродом! Вика была вне себя от возмущения, которое выместила на несчастных обрезках бумаги, оставшихся после готовой выкройки. Бумага сминалась и противно хрустела, напоминая этим звуком голос Воропаева. Немного успокоилась только когда все до единого кусочка убрала. Что он к ней прицепился? Договорились же — не смотрит в ее сторону! А оказалось — Воропаев слов своих держать не умеет!       Таким макаром он вообще сам себя выдаст, а ее еще и виноватой сделает! Да, следовало признать, что Александр действительно поставил себе целью выжить ее из компании. Даже несмотря на достигнутые договоренности. Что ж, в какой-то степени Вика его понимала. Если ему так важна карьера и безупречная официальная биография, конечно, «запятнать» себя связью с секретаршей недопустимо. Он, конечно, мерзавец, но чему тут удивляться? Она об этом прекрасно знала из воспоминаний Клочковой. Оставалось понять, что делать в этой ситуации.       А что, собственно, делать? Выход один — искать другую работу или источник дохода. И, видимо, вариант с переводами пролетает: пока других предложений не было. У нее, конечно, еще в загашнике были знания трех языков, но, увы, без подтверждающих документов. А сдать экзамены — это не только не просто, не имея опыта работы, но еще и затратно. Следовало хорошенько подумать, как выйти из этой ситуации. Потому что если нападки Воропаева продолжатся, она и сама не выдержит. Выскажет ему все, что накипело…       Раздражение никуда не девалось, оно нарастало. В руках все еще был какой-то зуд, несмотря на комкание бумаги. Вика вздохнула и взяла пяльцы. Вышивка ее успокаивала, а выбранный сюжет рисунка привел в хорошее настроение. Да, самое то. И тоже можно Милко подарить. Ему понравится, она точно знала!       В три часа позвонил Виталик. Вот кого она действительно была рада слышать! — Вика, у нас сегодня незапланированный поход в кино! Ты с нами? — А с вами — это с кем? — Ну, я, Зорькин, его девушка и еще парочка энтузиастов… — Я знаю этих троих, которых ты упомянул? — Двоих — точно знаешь. Девушка Зорькина — это та самая Пушкарева, про которую вы тогда говорили. Вы же с ней знакомы? — Ну да, знакомы. То есть она — его девушка? — Во-во, я тоже удивился, — хохотнул Виталик. — Даже более того — невеста! — А, так вот в чем дело! — Вика припомнила разговоры секретарш, подслушанные еще Клочковой. Да, у Кати действительно был жених. Значит, это Зорькин и есть. Вот теперь все встало на свои места. — Ладненько, пообщаемся. А другие двое? — А это ж наш председатель, Иван с супругой! — Виталик, немного напряжно, вообще-то, нахмурилась Вика, — эти парочки, а мы — нет. — Так это легко исправить! Будешь моей девушкой? — Нет, не буду. Еще варианты исправить? — Ну, я не знаю, — кажется, он нисколько не расстроился отказом, — давай, я отобью у Зорькина его невесту? Тогда ты будешь его девушкой! Он тебе больше нравится? — У меня другая идея, — перебила Вика фонтанирующего идеями Мудрова, — давай не будем врать и предпринимать необдуманных действий? Просто придем и скажем, что мы приятели, и никак иначе. А какое кино, кстати? — «Живая плоть», Педро Альмодовар! — с гордостью ответил Виталик. — Ого! — удивилась Вика. — Теперь понятно, почему не в клубе показывают: Елизавете Меркуловне это бы точно не понравилось! — А ты, что, видела уже? — разочарованно протянул Виталик, и Вика прикусила язык: фильм на большой экран, кажется, не выходил. По таким вот киноклубам только транслировался. И смотрела она его именно поэтому — в прошлой жизни. А Клочкова в киноклубы не ходила. — Конечно нет, — спохватилась она, — однако режиссер скандальный, а само название… — Вообще Иван говорит, что это как раз еще адекватный фильм. В отличие от остальных творений этого режиссера. Но ты права, Альмодовар один из немногих, которых она не просто не любит, а даже на дух не переваривает. И пригласить ее на такое — значит отказать в уважении, тогда она больше у нас не появится, а мы все ее очень любим. Но и Альмодовара тоже любим. — Вот это да! — рассмеялась Вика. — Какие запутанные отношения у вас! Кино посмотрю с удовольствием. Девушкой твоей не буду представляться, тем более что как минимум Зорькин знает, что это не так. — Вот и договорились! Кинотеатр тот же, так что… встретимся у метро? — Да, давай у метро, как в тот раз!       Вика сбросила звонок и улыбнулась: кино, да еще такое забавное, отличная возможность напитаться хорошими, правильными эмоциями. Что приятно после визита Воропаева в особенности. — Викуся, ты опять идешь в кино с тем Виталиком? — усмехнулся Милко. — Ну да, с ним и в кино. А этот Коля, ну, помнишь? Приятель его? Он вообще оказалось жених Кати Пушкаревой! — Господи! Даже у этого крокодила есть жених, а у тебя, такой умницы и красавицы — нет. Ну где справедливость, а? — Милко, она уже восторжествовала, — рассмеялась Вика, — меня бережет сама судьба, не позволяя связываться с идиотами и придурками, раз нормального пока не встретила. — Ну да, с другой стороны — конечно, — согласился он. — А этот Виталик, он тебе точно не нравится? — Как мужчина — точно нет! — уверенно сказала Вика. — Мы просто приятели. — Ну и хорошо, ты сама разберешься!       В половине пятого, когда Вика уже погрузилась в свое рукоделие, от порога раздалось деликатное покашливание. Она подняла голову и увидела Пушкареву. — О, привет, — сказала Вика, — ты к Милко? — Нет, вообще-то к тебе. Я насчет похода в кино… — Ну да, идем, а что? — Я просто… может, вместе пойдем? — Ну пошли. Так ты вроде с Колей? — Да, он к Зималетто подойдет. — То есть мы пойдем втроем? Вообще замечательно. Во сколько он подойдет? — В шесть. — Отлично, я тоже собиралась выходить в шесть.       Пушкарева продолжала стоять и мяться, хотя вроде бы все выяснили. — Ладно, проходи, садись, — вздохнула Вика, откладывая в сторону рукоделие. — Сейчас чайник поставлю. Поговорить хочешь? — Да, надо поговорить, — вздохнула и Катя.       Она предпочла черный чай, тот же, что и Воропаев — с бергамотом. А Вика по своему обыкновению — зеленый. Она разлила кипяток и выставила печенье. — Вот, налетай. Радуйся, что нет ни Милко, ни Ольги Вячеславовны, нам больше достанется. — Вкусно, — Катя попробовала печенье и отхлебнула чай. — Ну так что тебя беспокоит? — спросиал Вика. — Что-то случилось? — Да… нет, в общем-то. Мне Ольга Вячеславовна посоветовала к тебе обратиться… — Да по какому поводу-то? — Ты же меня перед обедом не видела, да? — вздохнула Пушкарева. Она явно боролась с собой, не решаясь сказать то, что запланировала. — Нет, а это имеет какое-то значение? — Да, я… в общем, у меня завтра день рождения, и я решила сменить имидж. — Пока не замечаю, — честно сказала Вика, оглядев ее. — Это я переоделась и умылась, — она слабо усмехнулась. — А вот Александру Юрьевичу не повезло увидеть меня в том виде. И он-то и открыл мне глаза. А остальные, как оказалось, не решались… — Блин, неужели это было настолько жутко? — Наверное…       Катя раскрыла пакет, который был у нее в руках, и показала шмотки. Вика сунула туда нос, покопалась, поморщилась… — Да уж, не повезло тебе на Воропаева наткнуться, — улыбнулась она. — Мне сегодня тоже от него досталось, он просто человек такой… В общем, забей. Наверняка он не был деликатен, да? — Нормально, — чуть улыбнулась Катерина. — Зато открыл мне глаза. Если бы не он, так бы и ходила, как дура. Девчонки тактично молчали, видимо, не решались сказать. Спасибо, не хихикали за спиной. А как Кира Юрьевна смеялась… с ней чуть истерика не случилась, ее Андрей Павлович водой отпаивал. — А сам-то он не смеялся? — сочувственно спросила Вика. Ох уж эта Кира! Где ей, умнице и красавице, понять муки смены имиджа… — При мне и при ней — точно нет. Но не важно. Я вот к тебе пришла… Может, ты что-то посоветуешь? Ну, в плане внешности. — Конечно, посоветую. И в честь дня рождения даже денег не возьму. Подарок будет. — К-какой? — Ну, краситься тебя научу. И что-то из местных шмоток подберем. — А можно? — Нужно! Тем более что ты же к жениху идешь, да? Вот и славно!       Вика развила бурную деятельность: притащила Катю в гардеробную, выбрала платье из прошлогодней коллекции, прикинув размер: от сорок четвертого до сорок шестого. Экипировав Пушкареву, подумала, что Зорькин при виде нее просто дар речи потеряет. — Слушай, Пушкарева, — задумчиво проговорила Вика, наблюдая, как Катя нахмурившись разглядывает себя в зеркале примерочной. — Ты как будто раньше в парандже ходила в этих своих длинных юбках. — Да? — Да! Как по моде начала двадцатого века. Гимназистка, блин. Все, обещай, что завтра придешь при параде! — А… в этом можно? — Если только Милко на глаза не попадаться… Хотя, я позвоню ему, скажу, что взяла погонять. — Спасибо, Вика… — Тебе хоть нравится? Вообще отпад, по-моему! — Нравится… у меня никогда таких вещей не было просто. Теперь я вижу разницу с тем, что я купила утром. — Ну и отлично, — обрадовалась Вика. — Все, налюбовалась — и в гримерку!       Катя безропотно подчинилась. В результате Викиных усилий волосы Пушкаревой были завиты плойкой в крупные локоны, висковые пряди схвачены и скреплены сзади заколкой. Ничего так получилось, по крайней мере не прилизаны, появился объем. И последним штрихом стал макияж. У Кати были заостренные черты лица, так что он должен был скорее смягчать их, чем подчеркивать. И тон лица подправить. Все — неброское. Никакого глянца. Естественный макияж.       Все было готово в половине шестого. — Все, пошли в бар, умираю с голода! — заявила Вика. — Я угощаю! — тут же заявила Катя. — И это самое малое, что я могу для тебя сделать. — Ну окей, я ж не против, — Вика пожала плечами. Собралась, и они отправились в холл.       Никто и внимания на них не обратил. Машка трещала о чем-то с Федей на ресепшне, остальных секретарш не было. Катя заказала им по сэндвичу. Выпили еще чаю, прихорошились в комнате отдыха и выдвинулись в путь. Вика попрощалась с болтающими Машей и Федей, они тоже попрощались — не глядя. — А почему они меня не замечают? — удивилась Катя уже в лифте. — Думаю, просто не узнали. Приняли за одну из моделей, потому как и фигура, и платье у тебя нынче соответствуют. — Так надо было… — Завтра порадуются за тебя, а если бы ты сегодня им представилась — там бы такое началось! В кино бы точно не успели. — Ну да, — улыбнулась Пушкарева.       Внизу Вика сказала: — А вот как будет тебя узнавать твой Зорькин, я очень хочу посмотреть. Давай, вперед иди. Я уже вижу его, вон, топчется. Смотри, и цветы!       Катя широко улыбнулась, тряхнула головой и вышла. Вика через стекло наблюдала, как он тоже сперва не узнал ее, а потом дернулся всем телом и замер, разглядывая невесту. Потом медленно поднял руку, в которой были зажаты цветы, и вручил ей букетик, глядя в глаза. Была бы Вика сентиментальной — прослезилась бы. Но увы, она была достаточно хладнокровным, сдержанным человеком. Не склонным к излишнему проявлению эмоций, а потому просто усмехнулась и тоже пошла на выход. На сегодня ее работа была закончена.