БВК

      Секретарши во главе с Пушкаревой шушукались за столом конференц-зала, с ненавистью поглядывая на Клочкову, с невозмутимым видом сидящую рядом с Урядовым. Жданов вошел последним и сел во главе стола. — Странный состав присутствующих, должен заметить, — ухмыльнулся он. — Но я с ним согласен. Итак? — Мы здесь собрались, чтобы пролить свет на грубейшее нарушение я даже не говорю дисциплины, прав человека, — мрачным голосом сказал Урядов. — Думаю, вы все знаете, о чем идет речь. Сведения, которые являются персональными, не подлежат разглашению третьим лицам. Тем более не могут быть использованы для нанесения морального и возможно физического вреда. — Ну конечно, а в чем дело? Кто кому нанес вред? — сделал удивленный вид Жданов. — Были разглашены сведения о здоровье Виктории Клочковой. — А, Вика, ты опять за свое… Плавали, знаем! — Андрей Павлович, я прошу прощения, но дело серьезное. Госпожа Клочкова имеет полное право подать в суд не только на конкретных людей, но и на компанию в целом, допустившую утечку данных. — Даже так? — нахмурился президент. — Да, именно так.       Секретарши сидели бледные и напуганные. Пушкарева бросала умоляющие взгляды на Жданова. — Так, только я не в курсе, кого и в чем обвиняют? — вздохнув, спросил президент. — Я поясню, — увидев кивок Урядова, сказала Вика. — Думаю, сейчас факт моей беременности скрывать уже бесполезно. Но в тот день, когда я собиралась на показ и уже почти уехала, мне позвонила Екатерина Валерьевна и сообщила, что на мое имя есть медицинское заключение, которое по ошибке пришло Георгию Юрьевичу. Я заинтересовалась и согласилась подождать, пока она мне принесет этот документ. И к моему шоку, там в числе общих анализов стоял результат теста на беременность. Как он туда попал? Я читала положения об общем профессиональном осмотре. Там точно не было такого исследования! Это совершенно незаконно. — Да, действительно, — подхватил Урядов, — я тоже удивился, когда узнал. Грешным делом, подумал, что это такая политика компании, и проверяют всех женщин, но нет. Нет, так повезло только Виктории. Я уже связался с руководством клиники, выяснил, что звонок с просьбой включить в список исследований Клочковой тест на беременность поступил якобы от ее имени с телефона моего секретаря. Если вы желаете, Виктория, мы можем провести расследование… — Не стоит, нет смысла, — хмыкнула Вика, окинув Пончеву презрительным взглядом, и продолжила. — Не в этом дело сейчас. Что произошло — то произошло, чего уж там. Но суть в том, что я действительно хотела скрыть тот факт, что я жду ребенка. Это мое право, гарантированное мне законом! И мне хотелось бы понять, каким образом письмо попало в руки Екатерины Валерьевны, которая вроде бы занимается финансами компании, а также по какой причине оно находилось в ее руках в открытом виде. Она поздравила меня, хотя я не озвучила никакие результаты. С чем еще, как не с подтверждением беременности? Неужели с хорошими показателями гемоглобина? И как к вам все-таки попало это заключение? Неужели Георгий Юрьевич передал лично в руки? — Никак нет, — сказал Урядов, — я передал данное письмо своей помощнице для оформления в дело.       Пончева сидела опустив голову. Наверное, предполагала, что ее сейчас уволят. А вообще-то было за что. Но обновленной Вике было не до этого. Между тем Урядов продолжил: — Медицинское заключение следовало подшить, а не знакомить с его содержанием Екатерину Валерьевну. А письмо действительно было вскрыто, когда попало ко мне на стол. — Да это не Катя, это мы все вместе читали! — выпалила Тропинкина, не выдержав морального давления. — Мы же хотели Романа Дмитриевича спасти от этой… от Клочковой! Ну Андрей Павлович, ну она же собиралась его на себе женить! И мы думали, она притворяется, что беременная! Мы хотели ее на чистую воду вывести! — И спасти Романа Малиновского? — с веселым удивлением переспросил Жданов. Они с Урядовым недоуменно переглянулись и одновременно расхохотались. Вика некоторое время сидела тоже с изумленным видом, потом махнула рукой и присоединилась. — Господи, Маша, ну что за цирк? — выдавил сквозь смех Жданов. — Детский сад какой-то, — Вика уже успокоилась. — Простите, я не думала, что тут… личное замешано. Я вообще испугалась, что они в желтую прессу информацию хотят слить, это могло бы навредить компании. Ну, слава богу, нет. Или?.. — Да кому ты нужна-то, в желтой прессе?! — насупившись, выдала Шура. — Точно детский сад, — констатировал Жданов, все еще смеясь. Когда он совсем успокоился, добавил, обращаясь к секретаршам, — дорогие фанатки Романа Малиновского! — Вика хрюкнула, сдерживая смех, он с ухмылкой покосился на нее. — Прошу вас, не надо никого спасать! Особенно Романа. Ну пощадите его эго, в конце концов! Не надо за него копья ломать и на амбразуру лезть. Он же мужчина! Он и сам бы справился! — Ага, как же, — все еще возмущаясь, буркнула Тропинкина, но не нее шикнула Света. — Так что мы будем делать, Андрей Павлович? — обратился к нему Урядов. — Вика, может, ты выскажешься? — переадресовал вопрос президент. — Да, конечно, — вздохнула она. — Я бы хотела получить извинения. Ну и конечно, я попросила собрать вас не ради того, чтобы как-то наказать, хотя имею для этого все основания, а для того, чтобы мы прекратили эти бои без правил. Мы оставим общение только и исключительно на профессиональные темы. По необходимости. Вы не лезете ко мне, я не цепляюсь к вам. И забываем об этом эпизоде. А если спросит кто, то сегодня Георгий Юрьевич нам беседу о дисциплине проводил, в профилактических целях. Такой вариант приемлем?       Она обвела взглядом представительниц женсовета. Пушкарева смотрела настороженно, Татьяна сидела вся красная, опустив глаза. Шурка насупившись теребила ручку. Тропинкина шмыгала носом, Света расстроенно качала головой, а вот Амура смотрела на Вику с легким прищуром. Вика ответила ей победной усмешкой, та насупилась тоже. — Чересчур мягко, я бы сказал, — огорченно покачал головой Урядов. — Спасибо, что не стала раздувать конфликт, Вика, — сказал Андрей. — Конфликт и мне не нужен, — она пожала плечами. — Но извинений я все же жду.       Секретарши упорно молчали, опустив головы, уверенные в своей правоте. Вика улыбнулась. — Значит, не дождусь, — сказала она. — Ну, что ж, особо и не рассчитывала, если честно. — Дамы, мы не разойдемся, пока я лично не услышу извинений каждой из вас, — веско сказал Жданов. — Ну Андрей Павлович! — заканючила Шурка, — это же Клочкова! Она же сама… нам прохода не дает! Постоянно цепляется! — И правильно делает! — припечатал Урядов, для наглядности хлопнув рукой по столу. — Она следит за вашей дисциплиной по моей просьбе! За вами глаз да глаз нужен! — Ну так что? Или все-таки по совету Георгия Юрьевича применить к вам более действенные меры взыскания? — напомнил Жданов. — Не надо, Андрей Павлович, — сказала Пушкарева. — Вика, прости нас, пожалуйста. Мы были не правы, когда забрали и прочитали твое медицинское заключение. — Да, Вика, прости, — добавила Света. — Такого больше не повторится, мы обещаем. — Спасибо за адекватность, я принимаю ваши извинения, Екатерина Валерьевна и Светлана Федоровна, — сказала Вика. — Мы за всех… — Остальные не имеют для меня никакого значения. Они уже давно и прочно записали меня во враги. И вы не можете за них отвечать. Извиняется тот, кто может. Так что могу сказать, что инцидент исчерпан. — Ну и отлично, — констатировал Жданов. — Расходимся?       Вика встала и, дождавшись, пока они начнут движение к двери, добавила: — И если вам захочется кофе, — она выделила следующее слово интонацией, — коллеги, советую вам употреблять его на ваших рабочих местах или в баре. Ну или где-то еще, но только не в приемной. И тем более не стоит просто ходить там с чашкой, чтобы аромат остался подольше. Это уже будет расценено как прямой вред моему здоровью…       Тропинкина и Пончева переглянулись, покосились на Вику и ломанулись к дверям еще быстрее. Остальные посеменили за ними в легком недоумении. Жданов с Урядовым проводили их удивленными взглядами, потом уставились на Вику. — Что, серьезно? Решили добить тебя отравляющими веществами? — спросил Андрей. — Ну а кто еще? Ты пил у себя в кабинете, Катя — еще дальше. Не исключаю, что Машка Федю заставила с чашкой там побегать. Я вообще-то польщена — столько праздника в мою честь! — Это они готовились к твоему возвращению, — хохотнул Андрей, — ждали тебя. Скучали. Нда… Ты уж осторожнее, если что — говори мне. И молодец, что Киру не стала впутывать. — Да, не стоит ей обо всем говорить. Ей нервы поберечь надо. — Вот-вот. Ладно, пошли работать. Спасибо, Георгий. — Йес, сэр! — сверкнул улыбкой Урядов. — Так если я вам пока не нужен… — Конечно, идите. — Вика, можно с тобой поговорить? — в дверь засунулась проводившая женсовет Пушкарева. — Ну, вы поговорите, а я пошел работать, — улыбнулся Жданов и вышел в кабинет прямо из зала. Катя вошла и прикрыла дверь. Они обе снова уселись за стол. Пушкарева начала первой. — Вика, спасибо, что не стала привлекать Киру Юрьевну. — Да не за что. Не хочу ее расстраивать просто. — Вика, я обещаю — я сделаю все возможное, чтобы ничего подобного не повторилось. — Спасибо. Я действительно хочу поберечь здоровье. Можешь передать им, что я не буду делать замечания, мне на них плевать. Только друзьями мы с ними точно не будем. Память-то никуда не денется. — Да, вражда с тобой — это уже классика, — она слабо усмехнулась. — Но я тоже надеюсь, что она в прошлом. — Так и будет, я уверена. — Значит, просто работаем и не задеваем друг друга? — Было бы идеально…       Разговор с Пушкаревой получился нормальный. Раскладывающий все по полочкам. Можно было сказать — на секретарском поле битвы в Зималетто был установлен хрупкий нейтралитет. Вика была довольна тем, как удалось все повернуть.