БВК

— Тань, ну, давай, открывай — что там? — секретарши изнывали от любопытства, столпившись вокруг толстушки-кадровички. Катя Пушкарева сидела на своем месте, в каморке, где все и собрались для оглашения вердикта. Таня Пончева с улыбкой обвела их взглядом и покачала головой. — Сейчас, девочки! Обождите!       Пончева колебалась. Ее неожиданно настигли сомнения. И не только ее. Света сказала: — Ой, девочки… а вам не кажется, что мы неправильно поступаем? Она ведь и в суд на нас может подать… — Да куда она денется! — беспечно махнула рукой Маша Тропинкина. — Когда у нас в руках будут доказательства ее вранья, мы пойдем к Роману Дмитриевичу и все ему расскажем! — Конечно, так и сделаем! Не позволим какой-то Клочковой захомутать такого ценного кадра! — поддержала бессменная секретарша упомянутого Романа Дмитриевича Шура Кривенцова. — Да, вот именно! — кивнула Амура. — Обойдется Викуся!       Пончева вздохнула и развернула листок бумаги, который уже держала в руках. Жадно всмотрелась, пробежалась по тексту и вдруг вскрикнула: — Ой, мамочки! — и обвела всех испуганным взглядом. — Тань? Что такое? — Света подхватила бумажки и сама посмотрела. Подняла удивленное лицо и молча передала бумажку Амуре. Та — Шуре, последней читала Маша.       Молчание длилось еще несколько секунд, потом Света сказала: — Да, нехорошо получилось… — Ой, что теперь делать-то, дамочки… — спохватилась Тропинкина. — Теперь она на нас точно в суд подаст! — И будет права, кстати, — напомнила Шура. — Но отдать-то ей надо — Урядов в курсе, он ей сообщит, что на ее имя пришло письмо из клиники, — заметила Пушкарева. — Тань, а давай глянем — может, мы сможем запаковать как было? И отдадим ей, пока не уехала! — Ой, не знаю, девочки…       После недолгих усилий все же удалось придать приемлемый вид письму. — Кто ей передаст? — Так… а я не знаю!       Все отступились от Пончевой, как от огня. А она с письмом в руках осталась одна. — Тань, ты иди, не бойся! — напутствовала Амура. — Вика — она же не кусается! — Да она меня и так ненавидит! — Ну вот, значит, хуже уже не будет! — бодро поддержала Шура, хлопнув толстушку по плечу. — А, тебе хорошо говорить! — обиженно протянула Татьяна. — А меня вообще за такое… могут уволить! — Это если поймут, что письмо было вскрыто, — заметила Амура. — Ну так оно… и было вскрыто! Урядов же и вскрыл! — вдруг улыбнулась Таня, вспоминая. — Ну точно же! Вот, на него все и свалим! Скажем — он тебе сам всучил в открытом виде! — Да, так и сделаем! — Ой, раз такое дело… сейчас наберу ее мобильный! — сказала Катя, копаясь в столе и нащупывая мобильник. — Алло! Вика! Это Пушкарева… А, узнала… Ты еще не выехала из Зималетто? Нет? Подожди меня у лифта, ладно? Надо кое-что передать… Да, важно. Конечно. Уже бегу… — Кать, ты сама передашь, что ли? — дошло до Татьяны. — Ну, раз уж позвонила, — вздохнула Пушкарева. — Вот спасибо тебе! — искренне сказала Пончева, передавая ей конверт. Все прочие улыбнулись. — Мы в тебя верим, Пушкаридзе! — напутствовала гадалка Амура.       Пушкарева неслась по коридору, зная, что Виктория обязательно должна прочитать это до отъезда. Умная Катенька понимала, что та скорее всего и сама не знала, что беременна. Она думала обмануть Романа Дмитриевича, и теперь должна знать, что действительно беременна. Может, хоть здоровье побережет, ведь активный фитнес, включающий прыжки, для ребенка вреден, даже на таком маленьком сроке… — Явилась — не запылилась! — хмуро процедила Клочкова, стоя у лифта и постукивая носком ноги по полу. Руки были сложены на груди, взгляд — недовольно-холодный. — Вика, прости, тебе пришло письмо, но его по ошибке перехватил Урядов. Это из клиники. Результат анализов твой. — Так их и надо Урядову, он в дело подошьет, мне-то зачем? — А он Тане передал, а она к нам зашла… — смущенно пробормотала Пушкарева. — Ты почитай, вдруг, там что-то важное…       Вика нахмурилась, смерив ее подозрительным взглядом, словно почуяла подвох, и нехотя распечатала конверт, достала сложенный листок заключения, раскрыла его и просмотрела. И по мере чтения ее лицо бледнело и вытягивалось. Потом Клочкова подняла глаза, и на ее лице явно была написана растерянность. Она слабо проговорила: — Это… как? Я же… он же… Блиииин!.. — Поздравляю! — радостно оскалилась Пушкарева, блеснув брекетами.       Вика зыркнула на нее и выдала непроизвольную реакцию: поднесла ладонь ко рту, словно ее затошнило, неожиданно дернулась и побежала к туалету.       Катерина осталась удивленно хлопать глазами у лифта. Когда из коридора приемной выглянули другие секретарши, она развела руками, выпятив нижнюю губу в полуулыбке, что смотрелось довольно смешно на весьма выдающейся челюсти. Но в этой компании ее любили отнюдь не за внешность, а за недюжинный ум и сообразительность. — Кать, ну, что? — А… ее затошнило, и она убежала в туалет, — поведала Катя. — Ой, может, ей помощь нужна какая? — спохватилась сердобольная Света. — Да, пошли, проверим… — Пошли!       Они завалились в туалет всей толпой и застыли на пороге в шоковом состоянии. Виктория Клочкова валялась без сознания на полу между пуфами и умывальниками…