Скорость в крови

С момента попадания Николь в Гидру прошло уже около четырех месяцев. Четыре месяца пыток. Четыре месяца нескончаемой боли и страха. Каждый раз все шло по одному сценарию: утро, завтрак, два амбала ведущие её уже по знакомому маршруту, Герр Ульбрихт задающий одни и те же вопросы, и боль, ужасная, пронизывающая всё тело, боль. Ника сама не понимала как ещё остаётся живой. Это утро начиналось точно также. Николь встала и подошла к зеркалу. В нём отражалась всё та же девушка семнадцати лет, но уже с кучей ссадин и синяков на лице. Её зелёные глаза, которые раньше горели жизнью, сейчас излучают только боль и страх. Розовые пухлые губы теперь были сухими, потрескавшимися и искусаными до крови. И вновь одно и тоже! Ей снова приносят точно такой же завтрак и оставляют наедине с собой. Буквально через пол часа должны прийти двое мужчин и повести в сторону допросной, хотя Николь уже называла это пыточной. Но вот прошли пол часа и никого нет. Ещё час - никого. Неужели о ней забыли? - с надеждой думала Ника. И вправду сегодня к ней никто не пришёл. Но Николь и не подозревала, что же будет после этого.                                     ***      С того дня прошёл месяц. Целый месяц отдыха от вечной, нескончаемой боли. Николь была бы очень рада, но с каждым днём всё отчётливее понимала, что это лишь затишье перед бурей, и когда она начнётся - неизвестно. Ника в очередной раз от скуки меряла шагами комнату, но вот уже в следующий миг туда врывается Герр Ульбрихт с какой-то ненормальной, можно сказать даже сумашедшей, улыбкой на лице. Двое мужчин с оружием взяли Николь под руки и поволокли к выходу. Неужели снова, опять всё с начала? Вот Нику вновь заводят в лабораторию, но в этот раз её оставляют тут.                                     *** За день до этого : - Герр Ульбрихт, дайте угадаю. Никаких новых данных от заключённой не последовало? - уточнил один из глав Гидры. - Нет сэр. Даже после пыток она не рассказала нам ничего. Мы перепробовали всё! - Значит она нам больше не нужна. - Что прикажете с ней делать, сэр? - На эксперименты.                                     *** Николь уже подвели к кушетке. Она всё также не понимала, что здесь происходит. В это время её окончательно уложили на кушетку и закрепили конечности ремнями. К ней подходит учёный в белом халате. В руках у него находится шприц с сине-голубой жидкостью. Вот тут уже становится страшно, слишком страшно, это даже не страх, это ужас! Дикий, животный ужас. К глазам вновь подступают слезы, но за четыре месяца пыток Николь смогла научится их кое-как, но сдерживать. Ника начала ворочаться пытаясь ослабить ремни и вырваться отсюда, хотя подсознательно уже понимала, что ничего не выйдет. Держать слезы уже не получалось, они потекли по щекам застилая взор. Сбоку Николь схватили за руку и учёный, подойдя ближе, начал медленно вводить голубоватый препарат, пока Николь молилась всем богам, чтобы это были не наркотики. В первые секунды Ника не чувствовала ничего, но потом её резко пронзил жар. Словно струйка раскалённой лавы медленно обволакивала всё тело. Казалось, что Николь даже слышит, как лопается опаленная кожа, чуствует, как сгорают кости и закипает кровь. Женские крики боли и отчаяния заполнили всю лабораторию. Ника сотрясалась в конвульсиях, лежа, прикрепленная ремнями, все к той же кушетке. Боль была единственным, что она сейчас чувствовала. Боль обволакивала её, пронзала, накатывала и отступала, словно прибой. Казалось, что всё тело было вывернуто наизнанку. Боль была настолько сильной, что Николь уже не могла терпеть и просто провалилась, в такую спасительную сейчас, мягко обволакивающую её темноту.                                     *** Проснулась Николь все на той же кушетке, в этой проклятой лаборатории. Всё тело ужасно болело, Нику бросало то в жар, то в холод. Спустя наверное ещё минут десять она с большими усилиями, опираясь на так удачно стоявшую рядом тумбочку, все таки начала вставать. Голова закружилась, перед глазами все поплыло и Ника села назад на кушетку. Заметив пробуждение подопытной, Николь сразу подхватили под руки и повели в её комнату. Только она присела на кровать как голова начала ужасно болеть, к горлу стала подступать тошнота, а перед глазами вновь все поплыло. Николь упала на кровать держась за голову и крича от боли. Всю её буквально разрывало на части. По щекам уже давно текли слезы, волосы прилипли к мокрому лицу и весь её вид оставлял желать лучшего. Николь уже знала, что будет дальше, поэтому успела только подумать: "Слишком часто я стала отключаться", и не справляясь с такой нагрузкой снова окунулась в спасительную темноту.