барабанные палочки

Уже поздний вечер, так что в общежитии тихо, не считая приглушенной болтовни в сериале, который Сынмин смотрит уже месяц, успешно дойдя до четвертой серии и уже успев запутаться в сюжете. В этом ему помогает Гониль, который последние полчаса скучает — то перебирает его слегка кудрявые после укладки волосы, то носом тычется в макушку, вдыхая запах лавандового шампуня, отвлекая. Сначала старший позволяет Оду ютиться на его коленях, но сам потихоньку меняет позу, так что уже к концу серии он обвивает Сынмина всеми конечностями, сонно мурлыча ленивые комментарии ему на ухо. На теплом бедре Ода не мирно и совсем не покоится лохматая макушка Джисока, который все никак не может решить: он хочет смотреть сериал, спать или играть в три в ряд на телефоне Гониля, поэтому постоянно меняет занятие, заставляя Сынмина забавно фыркать в его сторону и встряхивать ногой в намеке успокоиться и перестать его отвлекать от поглощения наискучнейшего шедевра кинематографа. Через несколько десятков минут, за которые Гониль успевает уснуть на плече Сынмина, слюнявя его футболку, а Джисок уверенно приблизиться к финальному боссу три в ряд — пределу уровней, на целый один, — комната резко погружается в темноту, а пространство заполняет веселая музыка, обещающая сделать титры на черном фоне интересными. Од оживляется, слегка двигая плечами из стороны в сторону в такт музыке. Все же титры оказались самой увлекательной частью серии. Своей активностью он будит Гониля, который злобно кусает младшего в плечо, а затем выхватывает свой телефон из рук Джисока и взвизгивает, когда замечает сколько платных жизней тот потратил на простой уровень. — Придурок, с тебя донат, — милый сонный Гониль пытается драматично закатить глаза, которые моментально слипаются, так что тот часто моргает, безбожно теряя авторитет. — Хен, кто вообще донатит в три в ряд? — хихикает Од, изворачиваясь и чмокая старшего в щеку. — Видимо, я, — Джисок улыбается, демонстрируя зубы, потягивается, обхватывая шею Сынмина, и смазано целует его в щеку. Од подхватывает его под мышками, помогая дотянуться и поцеловать Гониля, который из вредности кусает Джисока за нос, когда тот собирается отстраниться. Недовольный Гониль бурчит что-то про несправедливость жизни и больную поясницу, так что Джисок перетаскивает его на свои колени, пока сам упирается спиной в подлокотник старого дивана. Старший укладывает голову к нему на грудь, послушно прогибая поясницу под слабым давлением пальцев Сынмина, который собирается сделать Гонилю массаж. Теплые руки забираются под растянутую домашнюю футболку, пробегаясь кончиками пальцев по позвоночнику, и Сынмин начинает уверенные движения, растирая мягкую кожу и надавливая на все болезненные точки. Спина у Гониля болит довольно часто: сказываются долгие репетиции за барабанами, да и просто недостаток отдыха, так что Сынмин с Джисоком стали уже профессиональными массажистами, каждый раз соглашаясь помочь старшему. Од пальцами чувствует, как сонная нега покидает тело Гониля, потому что мышцы под кожей начинают сокращаться активнее, а сам старший выдыхает короткие болезненные стоны, когда Сынмин угадывает куда нужно надавить. — Слышал про эротический массаж, хен? — видимо звуки, которые издает Гониль, не оставляют Джисока равнодушным. — О, хочешь массажировать хену член? — сквозь улыбку тянет Сынмин. — Нет, простату, — беззлобно огрызется в ответ Квак, вызывая тихий смех Гониля. Они все слишком сонные чтобы продолжать диалог, так что просто молчат, иногда быстро целуясь и втроем хихикая над звуками, которые выдает Гониль. Сынмин несколько раз хлопает по пояснице старшего, намекая что сеанс закончен и вызывая печальный вздох с его стороны. — Нам пора спать, — замечает Джисок, пародируя Ода и оставляя несколько легких хлопков по спине, а затем звучно шлепает старшего по заднице. — Наказан. С тебя два доната. Завтра они позволят себе выходной, поэтому и засиживаются допоздна. Хотя Гониль думает, что Джунхан и Джуен уже собираются спать, но вдруг слышит тихие наигрывания на гитаре из комнаты, в которой еще утром жил он, но теперь видимо был променян на Хенджуна. Даже не обидно. Почти. Вообще-то он купил для Ли курочку вчера, а младший разбил ему сердце. На самом деле, он и не собирается оставаться в своей комнате на ночь, предпочитая компанию своих парней и их комнату. Особенно кровать Сынмина, которая представляет собой общежитие мягких игрушек. В комнате их поджидает новая проблема — они не могут спать вместе, пока кровати стоят по разным сторонам спальни. В розетку включен ночник в виде луны, который передается по наследству в этом общежитии и, кажется, почти изжил себя, ибо иногда начинает жутко мигать. А жаль, хорошее наследство было. Но сейчас он неплохо помогает не заблудиться в крошечной комнате. Джисок прикрывает усталостью свое физическое отставание в развитии от Гониля и Ода, так что они вдвоем страдают над тем, чтобы сдвинуть кровати вместе, пока Квак командует. Все трое уже в пижамах, парных вообще-то, так что пришлось покупать два комплекта и оставить лишнюю, как решил тогда Гониль, "про запас". Они уже давно готовы ко сну, так что остается решить, кто будет самым обделенным и останется спать в центре, то есть там, где есть шанс провалиться между кроватями. Страшилку эту выдумал Сынмин, чтобы иметь хоть какие-то рычаги давления на Джисока. В итоге, не имеющие уже сил спорить, они умудряются практически уместиться на одной кровати, тесно прижимаясь друг к другу и кажется ломая визжащему Гаону ребра. Игрушки Сынмина остаются на своих законных местах лишь потому, что он защищает их своей спиной от шаловливых ручек Гониля, который так и норовит выкрасть парочку к себе в объятия. На самом деле в этом помогает и Джисок, на которого переключается старший, тиская и игриво чмокая везде, куда может дотянуться. Они и устали, но не собираются так просто засыпать. Это буквально первый за месяц день, когда они могут побыть вместе, почему он должен так рано заканчиваться? Так что между ними тянутся глупые сонные диалоги обо всем и ни о чем одновременно. — Тебе не кажется, что я выгляжу секси, когда играю на гитаре? – Джисок заглядывает в глаза Гониля, который отмахивается от него. — На самом деле ты выглядишь секси, когда моешь посуду или полы... — лениво отвечает ему старший. — Правда? — Квак приподнимается на локтях, чтобы увидеть за Гонилем Сынмина. — Я правда выгляжу секси, когда мою посуду? — он не унимается, добравшись со своим вопросами до младшего. — Конечно, хен. Делай это почаще, договорились? — Од тоже подключается к игре Гониля, который под одеялом в знаке поддержки сжимает его ладонь, пока сам сдерживает смех. Джисок выглядит задумчивым, будто реально обдумывает идею почаще мыть посуду. Гониль успевает прикрыть глаза, намереваясь отдохнуть. — Вы тоже выглядите секси, когда играете, — все никак не успокаивается он. Видимо после азартной три в ряд Джисок так легко не ляжет спать. — Я имею ввиду, хен, пиздец, ты себя видел за барабанами? Иногда мне кажется, что ты изменяешь нам с ними. — Ты, блять, только что сказал, что тебе кажется, будто хен ебется с барабанами, все окей? — сквозь хихиканья выговаривает Од. — Эй, а почему только я? Мне кажется, по Сынмину видно, что иногда он делает что-то с синтезатором? — Гониль серьезно играет возмущение. — Типа играю членом или что? Серьезность Гониля проигрывает его желанию умереть от смеха. — Я не это имел ввиду, идиоты, — Джисок капризно тянет старшего за волосы, пытаясь заставить перестать смеяться. — Вы разве никогда не чувствовали что-то к своему инструменту? Гониль и Сынмин уже потратили весь свой запас интеллекта, так что реально задумываются над его словами. — Не думаю? Я не настолько привязан к игре на инструменте, как вы, — Од задумчиво смотрит в потолок, так что его вид приобретает чуть больше серьезности, чем пару минут назад. — Мне безусловно нравится, но, знаете, никакой удивительной эмоциональной связи. Как-то так? — Не думаю, что это плохо, — Гониль укладывает голову на грудь младшего, поглаживая живот через футболку. — Ты ведь никогда до этого не увлекался игрой на синтезаторе, так что все нормально. Главное, что сейчас тебе нравится. — А ты, хен? — все-таки Джисок намерен вытянуть признания из них обоих. — Если серьезно, то наверное что-то испытываю. Я имею ввиду... ммм... я играю много лет, так что есть что-то вроде чувства комфорта? Барабаны снимают стресс или помогают выплеснуть эмоции, так что да, — Гу потягивается и зевает. — Возможно, надо было действительно трахаться с барабанами, а не с вами, — за последнее он получает практически одновременное наказание от обоих своих парней: Сынмин кусает его за плечо, а Джисок недовольно царапает за бок. Кажется, Квак начал уставать от их болтовни, так что притихает, внушая парням надежду, что он наконец-то уснет. Гониль сегодня в центре кровати и все никак не может выбрать кого будет обнимать, вертясь в объятиях и пытаясь улечься так, чтобы позволить обоим младшим почувствовать себя под его защитой. Эти непослушные монстры хоть и дразнили его весь вечер, все равно остаются милашками, особенно когда осоловело моргают и жмутся ближе к старшему, заставляя Гониля чувствовать столько всего при взгляде на них. В итоге он помогает Джисоку и Сынмину уложить головы на свою грудь и плечо, так что они неловко сталкиваются носами и хихикают, а потом быстро чмокают друг друга и переплетают со старшим пальцы. — Нет, серьезно, а как ты, хен, можешь потрахаться с барабанами? — Гониль и Сынмин трагично вздыхают. Начинается. И так легко Джисок не успокоится, потому что его возбужденный пытливый ум требует ответа на все вопросы, которые приходят в его голову, поэтому срочно нужно выдумать удовлетворяющий ответ. — Барабанные палочки, хен, — Од соображает быстро и тупо. — Замечал, что по толщине они напоминают пальцы? А теперь спи, монстр. Джисок хихикает, а через секунду его поддерживает Сынмин, который осознает что только что выдал. — А ты почему не смеешься, хен? — Джисок обращает внимание на притихшего Гониля. — Только не говори, что тебе... понравилось? А Гониль думает. Зря он это конечно. Просто мысль ощущается так странно и интересно, что он не мог всерьёз не подумать о том, какого будет использовать барабанные палочки так. Они совершенно отличаются от членов или других вещей, которые Гониль использует в этом смысле. Он предпочитает что-то... крупнее? Шире? Но от того мысль о барабанных палочках не ощущается хуже. Они же типа... пиздец какие длинные. Какой кошмар. Он ебнулся. — Хен, тебе правда хочется сделать что-то с ними? — только не это! Даже Сынмин не на его стороне, видимо тоже взбудораженный мыслью о Гониле, который может принять в себя настолько далекую от секса вещь. — Все окей, мне кажется это... практически нормально. — Ты... хочешь, чтобы мы трахнули тебя барабанными палочками? Хен? — Джисок поднимает голову с его груди, разглядывая покрасневшее лицо Гониля. — Детка? — Пошел ты на хуй, Джисок. Сам может на гитарный гриф сядешь? — громко возмущается Гониль, широко открытыми глазами впиваясь в такие же смущенные, как и его, лица младших. Видимо, на Джисока реально повлияла угроза, так что он быстро переключается на более нейтральные темы, вытаскивая из своих парней информацию о том, куда завтра они пойдут на свидание. Они говорят — секрет. На самом деле сами еще не придумали. В итоге, уставший от вечных хихиканий за стенкой, приходит Чонсу и умоляет их заткнуться. Он даже не придумал угрозу, но парни моментально затыкаются, пока Чонсу смакует счастье от тишины. Без разговоров сон одолевает быстрее, так что у Сынмина даже не остается сил пихнуть Гониля и Джисока, которые решили коллективно похрапеть у его уха.

***

Идея трахнуть Гониля барабанными палочками не отпускает так просто ни его самого, ни его парней. Через пару дней, когда выходные заканчиваются, а суровые будни наваливаются с новой силой, они втроем задумчиво смотрят на барабанные палочки в руках лидера, который уже сидит за установкой перед репетицией. Гониль привычно крутит их в руках и лишний раз проводит пальцами по деревянной поверхности, оценивая рельеф. Рука Джисока мягко опускается на его плечо, но старший почти не реагирует, слишком занятый своими мыслями. Он откладывает одну из палочек себе на ляжки, а вторую заключает в кольцо из пальцев, будто собираясь играть, но, очевидно, не делает этого. Пальцами другой руки Гониль ведет от основания до плеча и нервно царапает дерево. Здесь палочка практически прямая, что совершенно не впечатляет, но теперь ее длина воспринимается совершенно по-другому. Гониль слишком увлечен, чтобы заметить как Сынмин стянул с его бедер вторую палочку и теперь с таким же серьезным видом тихо оценивает ее с Джисоком за спиной у старшего. Гу продолжает медленно двигаться пальцами по дереву, чувствуя под подушечками острые сколы на шейке после многочисленных ударов по хай-хэту . Он доходит до слегка расширенного круглого наконечника и шумно вдыхает. Ему действительно нравится форма. Пиздец. Гониль рассеянно ищет исчезнувшую с бедер вторую палочку, пока не находит ее у притихших воришек, которые моментально отдают инструмент хозяину, лишь увидев непоколебимую решительность в глазах Гониля. Он соединяет барабанные палочки вместе, сжимая ладонью комели, и пальцами второй руки быстро проводит по ним. Это... неплохо. Даже двух палочек не хватает, чтобы Гониль мог сравнить их с членом, но ему, кажется, уже и не нужно. Гу никогда не замечал у себя интереса к вещам не напоминающим члены или вагины анатомической формы. Он не интересовался всем тем многообразием нейтрального вида секс игрушек, которые встречал, и даже считал себя довольно скучным в плане секса. И лучше бы он начал познавать себя с забавных цветастых членов в виде морковок, чем серьезно думал о барабанных палочках. — Хен, ты думаешь это безопасно? — Сынмин наклоняется и через плечо разглядывает палочки в руках Гониля, а потом сдается и тоже ведет кончиками пальцев по их длине, цепляя пальцы Гу на наконечнике. — Точно нет, — Гониль передает палочки в руки Сынмина. — Люди не просто так не делают секс игрушки из дерева, если что, — старший откидывается назад, врезаясь в бедра и живот Джисока, который в (кои то веки) тихо стоял, не стремясь захватить все пространство собой. — Тем более, ты видишь сколько на них сколов... Довольно тяжело устроить что-то безопасное с барабанными палочками. Джисок тянет палочки к себе, вынуждая Сынмина нехотя отдать инструмент. Несколько секунд он задумчиво разглядывает их, водит пальцами и оценивает, пока его брови слегка не поднимаются, давая его парням пару секунд на приготовиться к очередной атаке идеями. — Мы можем использовать презерватив... И, хен, у тебя ведь есть новые палочки? Мне кажется, у тебя даже были где-то пластиковые, — Джисок лениво перебирает в руках палочки, пока не находит новое развлечение: слегка ударяет ими по плечам Гониля, наигрывая какой-то ритм. — Сам будешь объяснять на следующих съемках куда делись пластиковые, — старший закатывает глаза и дергает плечами, намекая закончить концерт. — Насчет презерватива... разве суть была не в том, что палочки ебать какие длинные? Так не особо получится реализовать их потенциал. — Мне кажется, что суть была в том, что это барабанные палочки, — Сынмин терпеливо и без слов уговаривает Джисока отдать ему палочки, чтобы отложить их на стол рядом, а затем опускает свои ладони на плечи лидера, слегка массируя пострадавшую от попыток Джисока переквалифицироваться часть тела. — Не важно, насколько они будут глубоко или еще что-то. Важно то, что это будут барабанные палочки. Вещь которую ты видишь каждый день, то, что тебе в каком-то смысле нравится, — Сынмин закусывает губу и немного хмурит брови. — Я не хочу как-то влиять на тебя. Просто... я не против, если ты захочешь сделать что-то такое. Но я пойму, если ты подумаешь и откажешься. Гонилю приходится думать, к сожалению. Это странно. Но не плохо. Но странно. И секси. Принимать решения никогда не было его сильной стороной. — Хочешь я скажу что-то... о чем думаю? Джисок кладет свои руки на талию старшего и поворачивает его к себе лицом на круглой банкетке , встречаясь с зубастой улыбкой Гониля, которая выглядит еще забавнее, когда смотришь на нее сверху вниз. Старший легко кивает, предвкушая, что же такое интересное может выдать Джисок. — Просто представь, как я вставлю в тебя сначала свои пальцы, а потом заменю их на палочки, которые смогут войти гораздо глубже, — мозг Гониля отмирает, потому что это явно не то, что он ожидал услышать от младшего. — Не будь ты такой шлюхой, хен, ты бы может и смог почувствовать их рельеф. Но тебе будет мало. Тебе всегда мало. Как думаешь, ты сможешь принять еще и мой член? А член Сынмина? — Блять, Джисок, пошел ты на хуй, — возмущается вместо старшего Од, прикрывая покрасневшие щеки руками. — Я больше никогда не соглашусь репетировать втроем. — О, черт. Было слишком? — Джисок теряет всю свою сексуальную харизму, взволнованно заглядывая в лицо Гониля. — Все хорошо? — Блять... Блять, я согласен, — Гу поднимает лицо, смотря на младших помутневшими слезящимися глазами, и жалобно выдыхает, практически хныча. Что ж, монолог Джисока... это было убедительно. Но реакция старшего слегка пугает. После слов Джисока Гониль находится в странном взволнованном состоянии, так что младшие забывают про все свои игры и идеи, просто, без сексуального подтекста, обнимая Гу и оставляя легкие поцелуи на щеках и шее. Как жаль, что их фиктивная репетиция не удалась.

***

Идея, теперь уже более похожая на договоренность, все еще висит в воздухе. Никому из них, даже осмелевшему от вседозволенности Джисоку, не хватает сил еще раз заговорить об этом. Потому что даже та странная реакция Гониля на его попытку сказать что-то грязное рассеивается, а Сынмин вообще не помогает, единственный сохраняя трезвость ума. Первым сдается Гониль, почти агрессивно кладя на кухонный стол новенькие барабанные палочки, скрытые под цветной картонной упаковкой. — Серьезно, хен? Все-таки просто деревянные? — задумчиво тянет Сынмин, который уже минут пятнадцать пытается приготовить несчастные бутерброды, вечно отвлекаемый от дела телефоном, а теперь еще и Гонилем. — Ощущается роднее, — Гу вытаскивает из рук младшего телефон, кивая на бутербродный конструктор, печально забытый на столе. — Ага, если бы дело было в родстве, держу пари, хен, ты бы выбрал член своего отца, — младший все же успешно собирает лего-бутерброды и щедро кладет один в руки Гониля, — Извини, детка, я живу с Джисоком в одной комнате. — Его юмор передается воздушно-капельным путем? — Гониль закатывает глаза, но послушно держит подаренный бутерброд. — Нет, половым, — Сынмин запрыгивает на кухонный стол, а старший становится между его коленей, пока они уничтожают сэндвичи. — Я реально ожидал от тебя что-то вроде цветных и пластиковых, или даже тех, которые светятся. Од подбирает упаковку и передает в руки старшего собственный бутерброд, который тот бездумно доедает, получая несильный удар коленом в бедро. Сынмин быстро справляется с упаковкой, немного порвав картон, и наклонив пачку, выдвигает палочки. — Пиздец... — задушено шепчет младший. — Где, ты, черт возьми, нашел такие огромные палочки? — он неверяще обхватывает их пальцами и стеклянными глазами смотрит на Гониля. — Эээ... я просто обычно такими не играю... Для разной музыки есть разные палочки, наверное так? — Гу сам нетерпеливо касается дерева, проходясь пальцами по шейке, грубо надавливая подушечками пальцев на наконечник, который ощущается внушительным, — Это не самые широкие... 5B. Мне показалось, они будут удобными. — Пиздец, хен, — Сынмин крутит между пальцев громоздкие барабанные палочки, — Дай телефон. Од крепко сжимает палочки в пальцах, отклоняется, наводя камеру так, чтобы было видно живот и грудь Гониля на фоне, пытаясь идеально запечатлеть размеры инструмента, а затем быстро, без подписи, отправляет Джисоку в Какао. Первый шаг сделан, остались детали. Джисок сам вечером того же дня оценивает купленные Гонилем барабанные палочки, пока они втроем тихо обнимаются в кровати старшего. По его откровенным реакциям легко понять, что Джисок впечатлен, и это заставляет Гониля хихикнуть. Он и сам слегка не привык к таким широким палочкам в руках. Будь у него время, Гу бы обязательно опробовал их на звучание. — Хен, ты действительно хочешь использовать их как секс-игрушку? — Джисок откладывает палочки на одеяло и заглядывает в глаза старшего. — Ты сам в этом виноват, монстр. — Резонно, — заключает Сынмин. Остальной путь на шаги Гониль поделить не успел, но предполагает, что они на финишной прямой. Осталось выбрать свободный для экспериментов день.

***

Они определенно знают, что произойдет сегодня после их маленького свидания в кафе. Но Гониль уже давно так не нервничал перед сексом. То есть, это неудивительно, что после насыщенного и удачного свидания, о боже, случается секс, но нервничать его заставляет именно то, каким этот секс намечается. Черт с этими барабанными палочками, больше всего Гониля сводит с ума обещание любимых парней заполнить его одновременно. Думать об этом… чересчур приятно. В людных местах, даже когда у них свидания, никто не позволяет себе лишнего. Но теперь, когда они скрыты от глаз в лифте отеля, им плевать, что здесь есть камеры, ибо их лица все равно прикрыты масками, поэтому Гониль позволяет себе расслабиться, незаметно встряхивая плечами и выдыхая. Подрагивающими пальцами он цепляет руки стоящих рядом Джисока и Сынмина и осторожно сжимает их теплые ладони. Краем уха он слышит, как фыркает Джисок, реагируя на этот милый порыв, а Сынмин наклоняется и нежно целует Гу в шею, заставляя того встрепенуться. Хочется продолжить прямо в стенах маленького лифта, но они все еще не могут позволить себе что-то настолько рискованное, так что практически успешно игнорируют сексуальное напряжение, тяжелым маревом повисшее в воздухе, и просто крепко держатся за руки. У комнаты отеля странный дизайн: стены усеяны какими-то цветастыми полосками, а мебель слишком вычурная, абсолютно не сочетающаяся с интерьером. Но, кажется, им нравится какая-то особая домашняя атмосфера этого маленького номера на один вечер. Кровать все еще недостаточно большая для троих человек, но выглядит удобной, и даже радует своей мягкостью, когда Сынмин со стоном на нее запрыгивает. Номер располагающий теплом и уютом, нежничающие Джисок и Сынмин, которые кротко зацеловывают его чувствительную шею, слегка обнаженные плечи, мягкие искусанные губы и пылающие от смущения скулы — все это позволяет Гонилю наконец отпустить себя. Улыбающийся Сынмин усаживается у изголовья, притягивая Гониля себе на колени, точно котенка, пока Джисок помогает младшему стянуть худи и расстегнуть заедающую молнию джинсов. Утопая в объятиях Ода, старший тоже пытается стянуть с себя брюки с бельем, весьма неловко борясь с застежкой, но в итоге Квак с особой заботой помогает и ему избавиться от этой несчастной одежды. Чувство небольшой растерянности давит на старшего, пока он с любопытством и толикой сомнения наблюдает, как Джисок с сосредоточенным лицом надевает презерватив какого-то удивительного кинг-сайз размера на барабанные палочки. Он даже не может четко разобраться, какая примесь чувств вспыхивает в нем при мысли о предстоящем процессе. Очевидно, ему нравятся его парни, секс с ними и все прочие прелести отношений, но более конкретное размышление о том, что они собираются сделать... ощущается странно. Идея быть трахнутым барабанными палочками вызывает непомерный интерес и заставляет живот напрячься... ...от предвкушения и небольшого смущения, которые только усиливаются, когда Сынмин подхватывает его за бедра, разводя их в стороны, и успокаивающе ведет носом по загривку и основанию шеи, оставляя эфемерный поцелуй у линии роста волос. — Детка, все хорошо? — искренне интересуется Джисок, похлопывая старшего по бедру. — Будет, если ты снимешь с меня эти чертовы носки, — Гониль закатывает глаза и беспомощно покачивает ступнями в воздухе, не имея возможности дотянуться и снять мешающий элемент одежды. — А мама разрешила? А то вдруг заболеешь, — хохочет Джисок, все же послушно откладывая палочки, чтобы стащить носки с Гониля. — Ага, твоя, — хихикает в ответ Сынмин, крепче сжимая мягкие бедра Гониля в ладонях. Джисок игриво проводит пальцами по чувствительному подъему стопы, заставляя Гониля хихикнуть от щекотки. Он снова подбирает барабанные палочки и смазывает их вязким лубрикантом, химический персиковый запах которого ярко оседает в комнате. — Ты ведь готовился? Сможешь принять сразу две? — одной рукой Сынмин ведет чуть ниже по бедру, проводя по сухому колечку мышц кончиками пальцев и слегка надавливая. Гониль вздрагивает от неожиданных прикосновений и несдержанно кивает, чувствуя как Сынмин улыбается, пока снова касается губами взмокшей шеи. — Хорошо, детка, — Джисок наклоняется вперед, грубой тканью футболки касаясь возбужденного члена старшего, который шипит в ответ. Игнорируя это младший осторожно целует Гониля в губы, ведя языком по кромке зубов, а затем отстраняется, немного неудачно наклоняясь дальше, так что Гонилю приходится придержать младшего за плечи, и следом мокро целует Сынмина. А старшему пиздец как хорошо чувствовать себя зажатым между своими целующимися парнями. Но ему будет еще лучше, когда они заполнят его своими членами, так что старший нехотя толкает Джисока назад, демонстративно покачивая бедрами, чтобы тот наконец уделил ему внимание. Внимающий намеку Джисок поправляет презерватив, щедро льет смазку, которая невольно стекает на простыни, а затем подносит палочки к судорожно сжавшейся дырочке. — Тише, хен, расслабься. Мы позаботимся о тебе, крошка. Гониль чувствует, как твердые и холодные палочки медленно погружаются в него, и вопреки словам Джисока напрягается. Ему нужно чуть больше времени, и его парни, моментально ставшие самыми чуткими людьми на планете, благодушно дают его. Сынмин опускается одну ногу Гу на кровать, пока теплой ладонью поглаживает его живот, норовя опуститься чуть ниже и задеть член, но все еще учтиво поддразнивает, сохраняя атмосферу. Джисок не двигает палочки дальше, стараясь не менять их положение, пока оставляет несколько поцелуев на коленке Гониля. Держать барабанные палочки, на удивление, требует концентрации. Джисок держит руку в напряжении, плотно прижимая палочки друг к другу, а крайними фалангами пальцев удерживая презерватив на месте. Но даже так ему нравится, потому что он видит, какую восхитительную реакцию вызывают его старания. У Гониля очаровательно розовеют щеки, пока он бессмысленно наклоняет колено свободной ноги в попытке прикрыться от чужих взглядов. Он выглядит просто потрясающе, поэтому Джисок ловит и запоминает каждую деталь как в первый раз. Ведет взглядом по слегка нахмуренным бровям, следует по мило вздрагивающим в напряжении губам прямиком к шее, мажет по вздрагивающему кадыку и по тяжело вздымающейся груди, зачем-то пересчитывает виднеющиеся кубики пресса, и в легком удивлении замечает, как более темная кожа ближе к паху становится бледнее, от чего можно разглядеть чуть отросшие после бритья жесткие волоски. Взгляд останавливается на трогательно подрагивающем члене, а эмоции отдаются в собственном возбуждении. Гониль красивый. Джисок улыбается, когда видит белые линии растяжек на бедрах и плечах, которые появились совсем недавно после интенсивных тренировок, потому что даже они выглядят прекрасно, если принадлежат Гонилю. Джисок отвлекается на Сынмина, который тоже потрясающий для него сегодня и всегда. Младший улыбается и что-то шепчет на ухо Гонилю. Его розоватые волосы прилипают к взмокшему лбу и шее, а губы чуть приоткрываются, когда Гониль меняет положение, очевидно задевая член Сынмина. Господи, он так влюблен. Сынмин целует старшего в шею, а затем Гониль кивает чему-то. — Продолжай, Сок-и. Младший продолжает медленные движения, слегка надавливая и покачивая палочками из стороны в сторону, наблюдая за реакциями Гониля, который тяжело дышит, а затем гулко стонет, когда Джисок касается простаты. Палочки легко скользят внутрь, пока Джисок не чувствует под пальцами влажную кожу и не останавливается, улыбаясь разочарованному вздоху Гониля, которому, кажется, все еще мало. Презерватив действительно ограничивает движения, но наверное так даже лучше. Пальцы Сынмина ласкают податливое тело старшего, царапают соски, пока вторая рука сжимает чувствительные бедра, заставляя в нетерпении вскидывать таз в попытках опуститься глубже. — Так хорошо постарался для нас, да, крошка? — теплым нежным голосом шепчет Сынмин, опаляя дыханием покрасневшие уши старшего. — Прими все, что дает тебе Соки-хен. Гониль бездумно кивает, снова вскидывая бедра и пытаясь двинуться, чтобы создать трение внутри. Барабанных палочек все еще недостаточно для того, чтобы старший почувствовал знакомые заполненность и растяжение, но Джисок создает правильное приятное давление наконечниками, пока мучительно медленно двигает ими. — Сможешь принять еще мои пальцы? — Да! Пожалуйста... — пищит совершенно смущенный Гониль, которого моментально целует Сынмин, придерживая за шею. Из-за позы получается не совсем идеально, и поцелуй приходится в уголок губ. Младшие мягко улыбаются, а затем Гониль чувствует как теплые, слегка грубые, пальцы кружат по его бедрам, игриво царапают чувствительную кожу ниже яиц, а затем нетерпеливо давят ниже. Сынмин успокаивающе массирует его бедра, пока Джисок медленно проникает в Гониля одним пальцем той же руки, в которой держит палочки. Это практически легко принять. Но Гониль еще недостаточно растянут, поэтому чувствует так много деталей, когда давление внутри увеличивается. Ему даже кажется, что он ощущает форму наконечников палочек, хотя возможно это его фантазия так хорошо справляется. Но он точно чувствует, как в какой-то момент длина пальца Джисока заканчивается, а глубже остаются только барабанные палочки, и млеет от этих ощущений. Джисок начинает уверенные, но медленные движения, пока Сынмин опускает ладонь ниже, пытаясь уловить темп движений, в такт поднимая и опуская бедра Гониля, который откидывает голову на его плечо и загнанно дышит. Движения порой становятся слишком резкими, неритмичными, младшие сбиваются с общего темпа, но все равно это чертовски приятно. Гониль чувствует как еще один палец прижимается к испачканной смазкой коже и кивает в ответ на немой вопрос. Принять его получается немного труднее, но он хорошо справляется, поощряемый неожиданным давлением на простату. Старший глухо стонет, в нетерпении приподнимая бедра, чтобы почувствовать это еще раз, но Сынмин уверенно сдерживает его, не позволяя своевольничать. — Детка, будь терпеливым, — Джисок смотрит на старшего с прищуром и мило кривит губы в хитрой улыбке. — И, может быть, заслужишь награду... Он резко повторяет движения, заставляя Гониля задыхаться от накрывающих ощущений и эмоций. Потому что, блять, он очень хочет быть хорошим и получить награду. Хотя старший уверен, что ничего особенного его парни не придумали, а лишь играют с ним. Но ему хватает. На удивление, Джисок больше не стремится добавить пальцы, в полной мере наслаждаясь видом барабанных палочек и своих пальцев, растягивающих Гониля изнутри. Старший чувствует, как твердое возбуждение Сынмина упирается в поясницу, и ему даже жаль, что тот не может тоже увидеть, что происходит внизу. — Сок-и, детка, можешь сфотографировать... меня? Для Сынминни, — загнанно шепчет Гониль. — А? — брови Джисока приподнимаются, а Сынмин скулит в изумлении. — Конечно, детка. Все, что захочешь. Квак нарочито медленно вытаскивает телефон из заднего кармана джинсов, пытаясь сохранить пальцы и палочки на месте. Он прикусывает губу, когда наводит камеру, выбирая ракурс. Гониль сходит с ума от смущения и прячет лицо в сгибе локтя. Телефон издает привычный щелкающий звук, и старший позволяет себе убрать руку, моментально выдыхая весь воздух из легких, потому что помимо Сынмина фотографию видит и он, ведь телефон зависает буквально перед его лицом. Пиздец. Сзади его затылок опаляет вздох, а затем стон от Сынмина, который тоже явно впечатлен. Гониль успевает разглядеть свое тело: покрасневшие от касаний бедра, на которых алеют отпечатки ладоней Сынмина, розовато-красный член, прижимающийся к животу, и блестящие от смазки пальцы Джисока, проникающие внутрь вместе с палочками. Жар заливает шею и щеки, потому что Гонилю нравится то, что он видит, а ведь он еще и чувствует все это. Блять, он на грани. — Я... мне нужно, — слова не хотят составляться в предложения, и старший скулит от безысходности. — Пожалуйста. Он чувствует, как пальцы и палочки покидают его тело, издавая хлюпающий звук, заставляющий чувствовать стыд. Они поняли! Глаза Гониля слезятся. Сынмин выше поднимает его, не без помощи Джисока, который придерживает Гониля за талию. Он слышит шуршащие звуки вместе с разочарованным вздохом Сынмина и тут же взволнованно поворачивается в нему. — Сынминни? Что случилось? — Я... мне не хватает рук, — тихо выдыхает младший, а затем умоляюще смотрит на Джисока, который моментально понимает его и подхватывает Гониля, давая больше простора действиям. Старший хочет убедить их в том, что сам может стоять, но колени предательски разъезжаются, а заласканные бедра подрагивают, отказываясь слушаться. Он чувствует яркий запах клубники, а затем низкий стон. Ах, да, точно. Презерватив. И почему каждый раз запахи смазки и презерватива не сочетаются? Теплые ладони Сынмина притягивают его за талию ближе, а затем медленно опускают, позволяя его члену скользнуть внутрь. — Блять... — шипит старший, пытаясь насадиться быстрее. — Так хорошо. Его стенки растягиваются под привычным давлением члена, пропуская его глубже. Разомлевший Гониль проезжается по напряженным бедрам Сынмина и выдыхает, опуская свинцовую голову на грудь Джисока. — Молодец, детка. Так хорошо принял Сынминни, — сбивчиво шепчет последний, до предела возбужденный происходящим. Гониль неуверенно кивает и тянется за поцелуем, который Квак моментально оставляет на потрескавшихся губах. Гу пытается двигаться, но бедра все еще не слушаются, поэтому младшие обнимают его с двух сторон и помогают, размеренно опуская и поднимая, пока он инстинктивно ищет нужный угол, меняя наклон таза. — Да, да... Пожалуйста, быстрее, — Гониль громко хнычет, находя нужную точку и наслаждаясь стимуляцией. — Только не кончи раньше времени, детка, — сквозь тихие стоны говорит Сынмин, наслаждаясь давлением, которое оказывает Гониль на его член. Од снова разводит бедра старшего, самостоятельно толкаясь внутрь и создавая еще более приятный вид для Джисока. — Сможешь принять еще, хен? — подрагивающие от возбуждения пальцы снова надавливают на и до того раскрытое колечко мышц. — Уверен? — Да! — Гониль еле переваривает информацию, болванчиком кивая на слова Джисока. — Только медленно, ладно? — Конечно, крошка. Еще больше смазки льется между бедер, пока Сынмин замедляет движения, а затем и вовсе практически прекращает их, переходя на внешнюю стимуляцию, и короткими движениями ласкает член, отвлекая. Один палец с трудом входит, заставляя Гониля зашипеть от небольшой боли. — Все хорошо? – взволнованно спрашивает Сынмин, — Не хочешь остановиться? — Тс, продолжайте, — Гониль пытается расслабиться, обмякая в руках младшего и уютно откидывая голову ему на плечо. Они теряют динамику, что немного печалит старшего, ведь его нужно отвлекать чуть больше. — Хочешь растяну тебя барабанными палочками, детка? — Джисок пытается втянуть Гониля в какую-то игру и лишить его концентрации. Старший неуверенно смотрит на него из-под полуприкрытых век, неуверенно кивая. Джисок убирает палец, подхватывая в руки печально оставленные на простынях, а затем задумчиво окидывает их взглядом, вытаскивая одну из палочек из презерватива, потому что две сразу точно причинят Гонилю боль. На всякий случай он добавляет еще больше смазки, делая все вокруг мокрым и грязным. Джисок ловит взгляд Сынмина, который подмигивает чему-то, а затем кивает и, неожиданно для всех, шлепает Гониля. — Что ты, блять... — растерянный вопрос Гониля прерывается стоном, потому что Джисок, хищно улыбается и вводит палочку внутрь. — Ох, ладно. Они замедляют темпы, давая Гонилю время привыкнуть, пока всячески отвлекают его ленивыми поцелуями и бредовыми секси разговорами, порой заставляя старшего хихикать от их нелепости. Он не замечает, как Джисок подбирает вторую палочку, пока его не встречает прямое: "Готов?", на которое Гониль уверенно кивает. Он снова готовится к шлепку, но Сынмин непредсказуемо сжимает между пальцами соски старшего, пока Джисок добавляет вторую палочку. Становится снова слегка болезненно, но Гониль осознает, что все в порядке. Он знает, когда стоит остановиться. Время пролетает быстро, потому что младшие снова переключаются на его член, практически доводя до края, а затем внезапно лишают трения, заставляя его практически заплакать. Джисок постепенно добавляет еще два пальца, пока Сынмин трепетно поддерживает возбуждение Гониля, отвлекая от боли как может. Когда Джисок убирает пальцы, внутри старшего становятся до странного свободно, что заставляет Сынмина улыбнуться каким-то своим мыслям. — Детка, все еще хочешь продолжить? — Джисок хрипло тянет гласные. — Да... я хочу, — Гониль растерянно вертит головой, пока Сынмин смазано не целует его в щеку. Снова шуршит упаковка презерватива, на этот раз, пиздец как неожиданно, источая химозный банановый запах. — Блять, кто из вас виноват в этом ягодном миксе? — с наигранным страданием в голосе тянет Гониль. — Мне нравится мультифруктовый сок, — пожимает плечами Сынмин. — И поэтому ты решил устроить в моей заднице компот? Серьезный вопрос Гониля вызывает у них приступ смеха. Да уж, они никогда не были сильны в поддержании правильной атмосферы. Член Джисока входит с трудом, потому что Гонилю тяжело расслабиться настолько, чтобы с легкостью принять его. Но подготовки было достаточно, так что все обходится без особых болевых ощущений. В любом случае, это стоит того. Простого осознания, что Гониля одновременно заполняют члены обоих его парней, хватает чтобы сойти с ума. Ибо ощущается это еще лучше. Глаза непроизвольно закатываются, а веки хаотично трепещут. — Хен, я чувствую твой член так хорошо, — Сынмин все-таки собирается их довести, бездумно выдавая подобное как на духу. — Так тепло и узко, Гонили-хен, — Од сам практически хнычет, и Гониль в ответ скулит, потому что не может сказать что-то осознанное. Внутри действительно узко, и члены младших так плотно прижимаются друг к другу, что этой стимуляции почти достаточно, чтобы кончить. Джисок переплетает пальцы с Сынмином и не задумываясь особо пачкает его руки в липкой, подсыхающей смазке. Они тяжело дышат, пока Джисок делает первый неуверенный толчок только ради того, чтобы поцеловать Сынмина, а затем они оба невольно стонут друг другу в губы. Их совершенно точно не хватит на долго. Дыхание старшего сбивается, и он ловит крупицы воздуха, наполненного сладкими ягодными запахами и бьющими в голову природным запахами его парней. Двигаться быстро не выходит, лишь получается совершать короткие толчки в безуспешной попытке синхронизироваться. Несколько толчков проходятся точно по простате, пока Джисок сбивчиво дрочит Гонилю. — Сейчас... я, блять, кончу, — Гу несдержанно мечется в руках младших. — Хен, ты можешь, — сквозь громкое дыхание шепчет Сынмин. — Кончи для нас, детка, — он накрывает своей рукой член Гониля, который и так ласкает Джисок. Старший громко стонет, сжимаясь, практически причиняя боль младшим, и пачкает свой живот и их руки в вязкой сперме. Сынмина тоже хватает лишь на несколько толчков, которые приносят Гонилю приятную боль от сверхстимуляции, после чего он вытаскивает член, позволяя Джисоку двигаться в разы быстрее. Он глубоко толкается в последний раз, запрокидывая голову и выдыхая со стоном имя Гониля. Джисок покидает его тело, тут же снимая заполненный презерватив, который неаккуратно завязывает и кидает на пол. Потом разберутся. Гониль стягивает презерватив с Сынмина, отправляя его уже в урну, промахиваясь. Так что теперь у них два использованных презерватива на полу. Какая прелесть. Все трое тяжело дышат. Сынмин наконец отпускает дрожащие ноги Гониля на кровать, и Джисок без замедления начинает их поглаживать, в надежде помочь расслабиться. — Люблю вас, — бездумно, смотря куда-то мимо, произносит Сынмин. Два хриплых голоса вторят ему, а затем они по инерции целуются. Никто в этой комнате уже не способен соображать. — Хен, ты так хорошо постарался для нас, — Джисок трется щекой о грудь старшего, лениво чмокая в шею. — А какая награда, кстати? — вопрос Гониля повисает в воздухе. — Ээ... Третий донат в три в ряд? — выдает Сынмин, вынуждая всех устало рассмеяться.