Ваша последняя воля.

      В граненом хрустальном бокале потрескивал ледяной кубик, утопая в крепком янтарном напитке. Со стабильной периодичностью в тридцать секунд стакан исчезал со стойки, и виски, что уже едва был заметен на дне, растворился в растаявшем льду.       Скарамучча ослабил галстук, хмурясь. На часах около полуночи, а его маленькая помощница все еще не на месте. Куда ее забросило? Парень вздохнул, нетерпеливо теребя платиновые запонки на запястьях; от невозможности ускорить время злился, как ребёнок. Быстрое, резкое дыхание постепенно сменилось на тяжелые попытки перекачать кислород в организм и доставить необходимое его количество в мозг, дабы не сойти с ума. Так уж ли волновала ли его девчонка? Он был бы лицемером перед собой же, отрицая очевидное, потому что не раз признавал, что цветочные венки на головке белокурой эльфийки сидят весьма очаровательно.       Ее звали Лилу — хрустальная кожа, ясный проблеск лукавства в чистых глазах. Ненароком можно сломать столь драгоценные запястья, и с ними Сказитель изволил обращаться бережно. Лилу действительно была кем-то вроде лесной феи, которую однажды спас шестой предвестник, и теперь, как ни крути, она была вынуждена исполнить пару сотен его несносных желаний. За продолжительное время — около двух лет (ровно столько Скарамучча считал нужным продержать Лилу взаперти) они сделали весомый прогресс в отношениях: девушка могла себе позволить ворчать на Сказителя, а он — укрывать себя, и порой невзначай оставлять ключик от своих покоев, исключительно чтобы послушать историю своей девочки о волшебном лесе, его обитателях; мелодия ее голоса отдаленно напоминала то создание, кем предвестник раннее являлся сам.       Последним его поручением было нечто невероятно трудное, и Скар невольно, с сожалением для себя осознал, что где-то внутри, в глубине души, волнуется за эту фантастическую девочку. Ему не хотелось называть ее «своей» по многим причинам, и одной из них являлась полная независимость Лилу от людского мира. Она никогда никому не принадлежала, и это расстраивало Сказителя, ведь просто так получить ее было нельзя; но с другой стороны, играть всегда веселее. Изучать, находить подход…и так — пока нежный бутон ее маленького мира откроется ему.       Волна размышлений затмила бдительность; Скарамучча весьма взволнованно бросил взгляд на циферблат. Пять минут первого..что ж, прошло около десяти минут, это не такая трагедия. И кажется, снаружи кто-то только что постучал в дверь.       Нервный скрип дверной ручки — на пороге комнаты, окутанная аурой растерянного изнеможения и полумрака, показалась миниатюрная фигурка в летнем платье. Бледные предплечья обвивала лоза изящных вен, а пульсирующая артерия на шее привлекла внимание парня. Он прикоснулся двумя пальцами к белоснежной коже, другой рукой притягивая фею за талию, отсчитывая сердцебиение. Лилу непрерывно наблюдала за безмолвным трепетом тонких губ предвестника, от пылкого стыда закусывая свою нижнюю.             — Ты опоздала. Что послужило причиной?             — Я.. — девушка легко отстранилась, опустив ресницы в пол. — Я глупая. Очень глупая, и Вы представить не можете, насколько я глупая! — ловко вывернувшись из стальной хватки, Лилу, словно ласточка, невесомо перебежала на ковер у камина, подставляя ладони к языкам пламени. У нее не хватало духа признаться, что грёзы о Милорде (как она называла его в шутку) занесли девушку в таинственный грот неподалеку от поместья. Она сидела там, на камнях, покрытых мхом, болтая ногами в проточной воде речки, воображая признание Скарамуччи ей. — Прошу Вас, не задавайте мне более вопросов, я не выдержу этого позора. Видите? мои руки пылают от стыда.       Она прикрыла ладошками личико, поджимая плечи, и благодаря этому стратегически неразумному поступку была закована в нежные объятия. Лилу возмутительно заворчала, жмурясь и кусаясь, чем еще больше овладевала сердцем парня. Она очаровывала своей непокорностью, и Сказителю было непривычно-приятно, что растерянная птичка в клетке хрупких рёбер встревоженно трепещет рядом с ним. Настолько близко, что свихнуться можно.       Юное тело пробила дрожь от холода за окном и страха; и вместе с тем Лилу была истощена поручениями, ухаживанием за своими природными владениями и еще миллионом причин, и парень был готов поклясться, что еще немного эмоций — и она бы лишилась чувств прямо здесь, на его руках, возле камина, утопая оголенными щиколотками в ковре из шерсти снежного барса.             — Хорошо. Отдохни немного, ты заслужила. А я пока заварю тебе чай.       Удалившись и оставив Лилу одну, он обрек девушку на томление в одиночестве эти пропитанные скрежетом нетерпения мгновения. Она принялась изучать комнату Милорда, да так по-свойски, словно и раньше бывала здесь не более пары минут, и уж точно лежала в кровати, пропитанной эфирными маслами и стойким дубовым ароматом. Кажется, мебель еще столь нова, что не потеряла фабричный древесный запах. На прикроватной тумбочке стояло массажное масло с экстрактом вербены; ваза с сухоцветами, бутылка дорогого виски и несколько самоцветов на серебряном подносе, на котором также покоился искусно выкованный клинок. Должно быть, для жертвоприношений.       Откинувшись на подушки, Лилу зевнула. Да, покои Сказителя впечатляли гармоничным балансом между уютом и душевным холодом. Но все-таки они нравились девушке, потому что нравился хозяин. Возможно ли, что вещи, которые принадлежали Скарамучче и находились на своих местах, имели некое родство с ней самой?       За пару лет эльфийка не смогла не влюбиться — наивно, чуждо материальному и осознанному; просто и безмятежно смаковать фантазии о влажных поцелуях в полнолуние, танцах на поляне, купании в ночном озере совершенно обнаженными..и ей уже не хотелось никуда уходить. Девушке было чужда гордыня, и пускай естественная независимость пленила каждого духовно сильного человека, но не могла затмить ту способность к романтичному, коей обладала Лилу. И теперь она думала: если Сказителю ее сущность тождественна вещи, то, возможно, ее местом должен являться накрахмаленный хлопок посреди дубовых креплений, на которых держится кружевной балдахин? Быть может, ее место среди пятен крови, засохших лепестков роз и алмазной крошки..ее место — рядом с Милордом, а вовсе не на толстой ветке древнего лесного гиганта?             — О чем задумалась, м? Твой чай готов, в этот раз — жасмин.       Сказитель явился так же бесшумно, как и покинул её. Он снял туфли, носки и расстегнул пару пуговиц на рубашке, присаживаясь у изголовья кровати, подавая свое- нет, еще не время…Вручая уставшей девочке объемную чашку цвета слоновой кости, наполненную душистым зеленым чаем.             — Нужно выждать время, чтобы не опалить чувствительные листья жасмина горячим кипятком. Понимаешь? — Сказитель поправил некстати упавшую на лоб прядь светлых волос, заправляя ее за остроконечное ушко. Лилу кивнула, втягивая носом вкусные пары напитка. Он не был безумно обжигающим, так что чашка мгновенно опустела на четверть за пару глотков.       Парень удовлетворено кивнул, поглаживая свою помощницу по голове, свободной рукой укрывая теплым пледом.             — Ну что, согрелась, милая?             — Да, но… — Лилу смутилась вновь, и ее щеки приобрели оттенок новорождённого рассвета. Она робко перевела взгляд на масло, соблазнительно покоившегося в сияющем флаконе формы призмы. Сказитель улыбнулся — и Лилу пробрала жуть: ну не может этот человек излучать такое тепло одной своей мимикой. Она едва заметно вздрогнула, пожелав, чтобы это не было очередным чересчур реалистичным сном.             — Ты хочешь, чтобы я сделал тебе массаж, не так ли? Ты здорово постаралась, а за этим следует щедрое вознаграждение.       Девушка проворно сняла с себя платье и гольфы, оставив лишь раздельный комплект из панталонов и маечки. Прикрыв руками ключицы, Лилу стеснительно потупила глазки, и это не понравилось ее Милорду, никак нет. Он аккуратно взял фею за подбородок, изящно приподнимая его повыше, выжидая какое-то время, прежде чем тело маленькой эльфийки снова ударило током взволнованного возбуждения.             — У Вас очень проницательный взгляд. Прошу, не мучайте…             — Ты забавная, Лилу. Ложись поудобнее, я хочу сделать тебе подарок.       Девушка послушно сползла вниз, подперев руками голову.       Она легла на живот и уткнулась лицом в подушку, задерживая дыхание. Скарамучча, чувствуя напряжение в каждой клеточке тела своей красавицы, немного надавил сначала на бедра, затем на спину, потом — на плечи и шею одной рукой, пальцами второй пробегаясь вдоль вывернутой руки Лилу. Плавная щекотка вперемешку с твердыми уверенными движениями действительно помогли немного снять мышечное напряжение. Лилу старалась изо всех сил, чтобы освободить горящий гейзер предвкушения, разливающийся внизу, змеей скользящий вдоль солнечного сплетения и застревающий комом в гортани.       Масло стояло неподалеку от камина и успело нагреться ровно до нужной температуры для соприкосновения с истощенной физически кожей. Тягучая струйка, переходящая в дорожку из капелек, не жгла кожу, а вкупе с умелыми действиями обволакивала гибкое стройное тело. Парню пришлось приподнять топик, чтобы не испачкать его в масле. Он не мог не заметить россыпь родинок на изгибе в районе поясницы, и поэтому остановился, чтобы как следует рассмотреть их по отдельности. Подсознательно промелькнуло желание поцеловать каждую из них; пересчитать, не используя рук…             — Тебе стоит снять его. Пожалуйста.       Лилу и испуганно оторвала голову от мягкого матраса, широко распахнув кукольные глаза. Снять…? Но ведь там- там ничего нет..Она повторила мысли вслух, на что получила лишь невозмутимое выражение лица и многозначительную ласковую улыбку. «Просто доверься мне».       Ей ничего не оставалось, кроме повиновения. Зажмурившись, девушка послушно протянула руки вверх, чтобы Скарамучча не затруднился раздеть ее по пояс и продолжить массаж. Сложив одну ладонь на другую, парень производил круговые движения, стараясь внимать переменам эмоций Лилу, следя за ее комфортом и непринужденным доверием. И, кажется, у него получилось завоевать это самое доверие. Уделив внимание плечам, Сказитель отметил, что масло постепенно пропитало иссушенную бесконечными поручениями и ультрафиолетом кожу, а значит, пришло время немного сменить позу.             — Повернись на спину, хорошо? Если тебе некомфортно, ты можешь надеть свой топик снова.       Парень внимательно окинул взором довольно мурчащую даму сердца. Не стоит упоминать, что теплая, душистая атмосфера сделала с обоими, сблизив не только душевно, но и физически. Лилу хихикнула, переворачиваясь и опираясь на лопатки.             — Милорд, я знаю, какой подарок вы хотели мне сделать. И я, пожалуй, приму его. Мне ни-ко-гда не было так блаженно, как с Вами в эту секунду.       С этими словами она обвила шею сидящего рядом предвестника, утыкаясь холодным носиком в его шею, прижимаясь всем разгоряченным телом к рубашке. Она осторожно отстранилась, проводя смазанную линию из мелких поцелуев от мочки уха до уголка губ, и в конце всё-таки осмелилась первая примкнуть к губам Сказителя. Ответный поцелуй вскружил девочке голову, и она, прошептав молитву всем богиням на свете, кокетливо прильнула к подушкам, закидывая руки за голову, давая понять, что облик беззащитного ангела пришелся ей по душе.             — Но для начала ответьте на один вопрос, — Лилу глубоко вдохнула, набираясь решительности. — Как долго продлится Ваша любовь ко мне? Я знаю, что небезразлична Вам только до тех пор, пока я ненавижу все Ваше существование.       Скарамучча никогда бы не ответил на провокационный вопрос эльфийки прямым текстом, или, что еще страшнее — молчанием. Вместо этого он тихо рассмеялся, проведя тыльной стороной ладони вдоль рёбер девушки, проводя грань на груди и вновь спускаясь вниз, к бедрам. Совершая абсолютно подлые махинации, коим не могла не поддаться терпким изгибом Лилу, парень ни разу не разорвал зрительный контакт. Ему не нужно было удерживать девчонку насильно, и в этом заключалась прелесть их положений: строгий, но все-таки оттаявший господин и его податливая куколка, раритет в коллекции, которая способна выживать самостоятельно, а еще мыслить и мечтать.             — Ты говоришь это и другим мужчинам, не так ли? Но со мной не выйдет, даже не пытайся.       Достаточно одного взгляда в эти бездонные глаза, — Сказитель поднес расслабленную кисть к лицу самозабвенно следящей за ним девушке, проведя костяшками пальцев по щеке девушки. — Чтобы понять, насколько сильноты влюблена.       Усилившийся шторм за окном с упорством распахнул ставни, заставляя гардину испуганно забиться в агонии. Шторы вздымались, будто гребни волн при сильнейшем шторме. Порыв северного ветра искусно поглотил жар, одолевший маленькое тело эльфийки, целуя каждое созвездие из родинок на ногах, руках и груди. Лилу задыхалась в предвкушении близости, пальчиками невольно забираясь под панталоны. Скарамучча помог спустить их к голеням, а девушка парой легких движений избавилась от назойливой ткани, оставив ее в одиночестве на полу.       Фея притянула парня к себе за воротник, расстегивая пуговицы одну за другой; его худощавое, на первый взгляд такое же кукольное телосложение отныне казалось невероятно обманчивым, ведь в следующую секунду запястья Лилу были прижаты друг к другу, и Сказитель, ложась на кровать подле своей девочки, покрывал ее шею мелкими поцелуями.             — Я разрешаю тебе все, — прошептала она, не в силах разорвать прелюдию.       Хватка на запястьях ослабла. Одной рукой Скар поддерживал голову Лилу, а другой спускался ниже к лону, периодически задевая эрогенные зоны вроде внутренних частей бёдер, поясницы, не смея разрывать поцелуй, погрузивший обоих любовников в забвение. Возбужденное ласками тело девушки обмякло, выделяя достаточно природной смазки, чтобы доставить удовольствие с помощью стимуляции клитора. Бережные круговые движения сорвали с губ Лилу короткий выдох, моментально смутивший ее, погружая в поцелуй все глубже.       Парень нехотя оторвался от сладости, задерживая взгляд на обессиленном личике девушки, после чего на локтях спустился ниже, щекоча пальцами напряженную диафрагму; будто бы случайно касаясь подушечками чувствительных твердых сосков. Он приподнял полусогнутые ноги, раздвигая их чуть шире; податливо повинуясь, Лилу прикусила ноготь и зажмурилась в замешательстве. Её одолела внезапная тревога без повода, и она не осталась незамеченной.             — Ты в порядке? — внимательный, заботливый тон Скарамуччи вернул девушку на перину умиротворения. Она в спешке кивнула, нащупав свободную руку своего возлюбленного, крепко ухватилась за нее, на что Сказитель не мог не ответить нежной-нежной улыбкой. Он прислушался к своему дыханию: сердцебиение восстановилось до невозмутимого, словно дозволение к следующему шагу. Парень придерживал внутреннюю часть правого бедра Лилу, влажным языком касаясь клитора.       Рацион из сахарных ягод делал плоть его девочки чересчур приторным; аромат эфирных масел с трудом сдерживал Скарамуччу от оставления укусов на бедрах и животе. Эльфийка тихонько шептала веселящие проклятия, отрывисто цепляясь за потоки свежего воздуха, будто медуза, выброшенная на сушу. Парень дразнил ее, периодически меняя темп, параллельно освобождая руку для ласки чувствительной груди. Ему не терпелось ощутить свое фарфоровое чудо изнутри, проникнуть на всю глубину и жадно целовать изогнутую от наслаждения шею.             — Сядь на меня, — шепчет Сказитель, поднимая глаза на Лилу, все еще находясь между ее ног, тем самым вызывая в ней мимолетную панику. В подтверждение этих слов он напоследок целует бедро девушки, ослабляя пояс и расстегивая пуговицу брюк.       Лилу помогает ему: масляные руки не дают справиться с аксессуаром в одночасье, поэтому фея, улыбчиво закусывая губу, проворно избавляет свою симпатию от ненужного атрибута гардероба, после чего довольно откидывает предвестника на подушки. Восседая верхом на нём с широко расставленными ногами, она в предвкушении терлась промежностью о возникший бугорок, игриво царапая аристократично-белую кожу Скара.       Он приподнял девушку за талию, стягивая брюки и нижнее бельё, после чего потянулся к тумбочке за маслом: не маленький мальчик и знает, что входя сразу, жесткими толчками он только причинит боль своей драгоценности, а поэтому позволил ей сам нанести столько масла на головку возбужденного члена, сколько нужно.             — Вот так, умница.       Скар помог девушке немного потренироваться на пальцах, вводя сначала один, и за ним, постепенно — другой, все так же бережно и осторожно, чтобы не травмировать стенки влагалища. Лилу постепенно привыкла к последовательности движений, скользя на пальцах вверх и вниз. Очень скоро их заменил твердый, сраженный редкими судорогами волн страстного желания, член. Постепенно вводя его, начиная с головки, с каждым дюймом тембр дрожащих обрывистых стонов предвестника возрастал, пока не достиг пика, переходя градиентом в едва слышное хныканье. Лилу сводила с ума своей по-прежнему непокорной благородной естественностью, вместе с тем — элегантной извращенностью, с которой ее голова отклонялась назад, а ручки бегали по собственному телу, ища наиболее чувствительные местечки; тем, с какой пьянящей негой девушка закатывала глаза, в экстазе повторяя лишь имя своего Милорда.             — Иди ко мне, — смеется Сказитель, прижимаясь к Лилу всем телом и ускоряя темп до бешеного, практически по-животному грубого. Он целовал ее лицо: щеки, опущенные веки, нос и губы, последние — тысячу раз, возвещенную в абсолютную степень.             — Пожалуйста, Милорд, мой греховодник и искуситель, никогда, никогда не бросайте меня! — чуть ли не плача, эльфийка уткнулась в шею Скару, когда тот практически приблизился к оргазму; оставались считанные секунды, и на последней из них ему удалось произнести только одно слово, прежде чем обессилено провалиться в смесь ярких бликов перед глазами, резко намокших бедер и скованной короткими конвульсиями удовольствия девушки над ним.       «Никогда».       Они пролежали так некоторое время, прежде чем посетить ванну с лепестками на этот раз уже свежих роз, свечами и пеной. Лилу нежилась в горячей воде, утомленно прикрыв глаза, чтобы «не видеть бы его, негодника с пошлой ухмылочкой». Но даже не в глубине, а больше на поверхности души девушка знала, что ухмылочка в действительности совершенно не пошлая, а лишь кажется таковой по желанию самого предвестника, потому что сейчас Скарамучча пожелал отдыхать на широкой кровати в одиночестве, прежде чем им снова слиться в крепких объятиях.       Парень лежал, скрестив ноги и руки, в самом сердце лавины из подушек, простыни и пледа. Он наблюдал за движением ночных кораблей: окрашенные светлой тушью голубые облака контрастировали с иссиня-черным небом, ничуть не отличавшимся от холодных вод Атлантики. Женский голос, раздававшийся отдаленно, теперь обладал успокоительным свойством, а в избыточной дозировке — снотворным. Эта самая избыточная доза, обернутая махровым угольного оттенка полотенцем, на глазах вынырнула из ванной, перебегая на цыпочках от одного края комнаты к другому, запрыгивая в заранее нагретую постель подле Скарамуччи. Он посетил душ чуть ранее, и сейчас, сняв с девушки полотенце, словно развернув конфетку в мерцающей оболочке, поцеловал Лилу в лоб и давая ей возможность устроиться как можно удобнее, прежде чем в последний раз за этот безумный день спокойной вздохнуть, сомкнуть веки и погрузиться в многочасовой, лишенный тревог и волнений, сон.