Post Mortem

Вахта сменилась после первого круга. Гермиона брела к своим покоям, трое мракоборцев шли впереди нее. Она намеренно пропустила их, замедлив шаг. Совсем зеленые юноши, им было не больше двадцати от роду. Свежие как полевые цветы, служба еще не успела изуродовать ни их тела, ни разум. Один особенно выделялся на их фоне, он напоминал ей Крама, такие же грубоватые повадки — свирепая красота. Их роман был непродолжительным, но ярким. Подростками они зажимались в тихих углах школы, перед Святочным балом. Она увидела его снова только через полтора года после того, как умер Волдеморт. Виктор приехал в Британию с другими бывшими сокурсниками, они консультировали министерство в вопросах внутренней защиты. Незадолго до этого она рассталась с Роном, который стал ее первым мужчиной. Их связь была обречена с самого начала — она выросла на пережитом горе. Он был хорошим другом, но ужасным любовником. Хоть он и был счастлив в браке с Лавандой, аврор совсем ей не завидовала. Уизли были на редкость плодовитыми, она почти не видела его жену без огромного живота. В те несколько месяцев, что выпускник Думстранга провел с ней в тесной квартирке на окраине Лондона, он брал ее каждую ночь остервенело, как медведь. Гермиона научилась повязывать платки на шею десятком разных способов, скрывая отметины от коллег. Она улыбнулась своим мыслям. На миг захотелось схватить мальчишку идущего впереди, затащить в спальню и забыться. Когда она вообще последний раз была с мужчиной? Мерлин, как же давно это было. Изредка она перебивалась случайными связями, но со временем внутри нее проросло отвращение. То ли к мужчинам, то ли к самой себе. Ее гардероб изменился. Одежда служила разделительным стеклом между ней и людьми, которые ее окружали. Никаких лишних прикосновений. Последним, кто нарушил сотканный портным кокон был Малфой. Когда она стояла над ним казалось, что еще дюйм и он коснется ее губ. Признаться, когда он ее оттолкнул, она была благодарна многомесячной депрессии, которая искажала черты лица, превращая их в маску. Она никогда не была красавицей, но сейчас стала похожа на Минерву. —Доброй ночи, аврор Грейнджер. — юноши обернулись напоследок, одарив ее неловкими улыбками, переминулись и скрылись за поворотом. Она даже не успела ответить. Ее избегали, боялись. Гарри спрятал ее от скандала в крошечном, по мерам министерства, кабинете и завалил кипой судебных дознаний. Милость, с его стороны. Дверь распахнулась у нее перед самым носом, с сына Люциуса лилась вода. Она сделала шаг ему на встречу и коснулась кончиками пальцев мокрой ткани на груди. Он грубо схватил ее за плечо и рывком втащил в комнату, захлопнув дверь. Краем глаза она рассмотрела слабое мерцание, свидетельствовавшее о том что их не слышат. Гермиона подгоняла мозг, взвешивая шансы достать палочку быстрее, чем он проткнет ей глаз своей. Она уловила запах горелого, будто пикси опалила крылья. —Тебя не было на обходе, грязнокровка. Ты явилась туда под конец. Чем ты занималась? — его предплечье уперлось под подбородок, он стоял вплотную, чтобы не дать ей возможность сманеврировать. Женщина чувствовала как его грудная клетка на вдохе вжала ее позвонками в стену. Она молчала, он начинал злиться. — Ну же. —она не металась, не хрипела, не звала на помощь, только сверлила его глазами. Гермиона ждала. Ей было интересно за ним наблюдать. Как за мухой, что присела на хищное растение. Как только он ее выпустит из клещей — он мертв. —Малфой, обратной дороги нет. Ты можешь придушить меня на месте и попробовать выбраться из замка, но это медвежий капкан. —Где ты была? —Почему ты решил, что меня не было в жилом крыле? — атмосфера в комнате явно не располагала к беседе, а у них под ногами уже начала скапливаться лужа. —Не нужно быть талантливым зачарователем, чтобы догадаться, что свои кандалы вы делаете партиями. На твоем браслете те же чары, но и на моем, финальные штрихи набрасываются только когда его запаивают на руке. Вы ведь именно тогда отрезали мне доступ к палочке, на случай, если я смогу ее умыкнуть. Но твои гении из аврората не думали, что кто-то станет накладывать на них заклинание поверх или перенастраивать те, что уж есть. Я немного покопался в нем и расширил. И знаешь, Грейнджер, я подумал, что у меня не вышло. Я стоял точно под жилым корпусом и браслет оставался ледяным больше получаса, хотя обход давно начался. Можешь представить, насколько я был удивлен, когда направившись, было, обратно, мое запястье будто обдали кипятком? — аврор смотрела на него с недоверием, а потом начала хихикать пока звук не перерос в заливистый смех. Драко растерялся и ослабил хватку, а потом и вовсе сделал шаг назад. Она не унималась, согнулась пополам и хохотала как умалишенная. —Какой же ты осел, Малфой. — она смахнула слезы в уголках глаз, — Такой одаренный и тупой одновременно, поразительно. Браслет должен греться если расстояние достигает больше пятисот ярдов. Он создан для того, чтобы пресекать попытки побега, а не для того, чтобы использовать его как металлоискатель. —Металлоискатель?.. —Маггловский прибор, чтобы искать то, что зарыто под землей. У моего отца такой был. Он сигнализирует, если улавливает монетку. Чем ближе — тем громче. Должно быть, у тебя на руке ожог. — опять залилась смехом она, — Ты все это время сидел в ледяной воде? Женщина встала, взяла его за ладонь и перевернула ее тыльной стороной вверх. Под полоской раскалившегося металла пузырилась волдырями воспаленная кожа. Грейнджер достала палочку и бормоча себе под нос читала заклинание, прикасаясь кончиком к браслету, пока он не начал медленно терять в цвете, остывая. —Не знаю, что ты с ним сделал, но вернуть его в первозданный вид я не могу. Будет работать по принципу моего. Ты, конечно, редкостный идиот, но проблески имеются. Будь ты чуть сообразительнее — занял бы в свое время верную сторону, может, изобрел бы что-нибудь полезное для нас. Мужчина не светился благодарностью, но чувствовал облегчение. —Ты ведь не ответишь? — с какой-то надеждой в голосе вопросил он. —Не прямо сейчас, но зацепка все же появилась. Не вздумай пытаться лечить ожог палочкой, я завтра постараюсь достать мазь. Если больше ты не планируешь меня душить сегодня — можешь лечь в кровати, только сними с себя мокрые тряпки. Малфой раздраженно махнул рукой и ушел в ванную. Она еще раз тихо засмеялась снимая мантию, в груди разливалось приятное чувство, словно она выпила липового чаю с медом или большой глоток хорошего огневиски. Гермиона покачала головой и распустила волосы, перебирая их пальцами. С возрастом пружинки кудрей разжались, превратившись в красивые волны. Может, они были бы гуще, если бы она нормально питалась, но постоянная тревожность и внутренний тремор отбивали чувство голода. Присев на край кровати она расшнуровала ботинки, отшвырнула их к стене и нерешительно прикоснулась к круглым пуговицам на шее. Гермиона раздумывала, пальцы мяли край воротника. Спать еще одну ночь в камзоле не хотелось — утром все тело чесалось от раздражения. "Давай же, Герм." — прозвучало в ее голове. Женщина будто через силу начала расстегивать дорожку из обсидиановых пуговок. Она освободилась от ткани, как змея от выползка, и облегченно пошевелила лопатками. В тусклом свете свечей шрамы на руках поблескивали. Она никогда не залечивала их до конца, давая тканям зарубцеваться в гладкие выступающие отметины. Чем лучше она овладевала своим телом — тем меньше появлялось новых. Только глупец решил бы, что обладатель множества рубцов настоящий боец. Истинным искусством было выйти из схватки даже не испачкавшись. Она так и сидела одна, Малфой застрял в ванной. "Может, любуется собой, как волнистый попугай?" — это показалось по-детски забавным и она скрутилась под тяжелым одеялом, прикрыв глаза. *** Живая. Она все еще была живая. Под мантией скрывался человек, которого он помнил, но не узнавал. Драко подпирал собой стену. Он давно переоделся в шелковые брюки, оставив кучу мокрой одежды на полу домовикам, но не решался выходить, чтобы Грейнджер не растворилась как мираж. Она смеялась как в тот день, когда Гиппогриф сбил его с ног. Слабое освещение скрадывало годы на ее лице, она даже показалась ему симпатичной. —Что же ты делаешь? — он закрыл лицо ладонями, провел ими наверх, по светлым волосам и сцепил замком на затылке. — Хрен с ним. Когда он осмелился вернуться в спальню она уже спала смяв под собой одеяло, в одном хлопковом белье, похожая на подростка. Драко осторожно лег поодаль. Волосы Гермионы разметались по подушке, он ведомый каким-то смутным чувством прикоснулся к выбившемуся из общей массы локону и накрутил его себе на палец. От нее пахло можжевеловыми ягодами и выделанной кожей. Ее парфюм был изысканным, большинство женщин предпочитали куда более сладкие душащие ароматы. Удивительное создание. Не такая сумасшедшая как Беллатриса, но выбравшая такую же скользкую дорожку. —Не умри здесь, Грейнджер. Я все еще надеюсь однажды до тебя добраться.