Бессмертный

Анна была шокирована картиной, как вампир впился зубами в плоть лучшей подруги. На мгновение боль, отразившаяся на миловидном лице Анко была несопоставимо ужаснее с той, что она постоянно терпела в припадках проклятия бывшего наставника. Она сочувствовала повелительнице змей, в прошлом, когда еще была студенткой, эпизодичные появления этой куноичи вызывали только сожалению, боль и тоску. Брошенная учителем, опороченная вуалью позора, тянущаяся от санина, отнюдь не самая сильная, одинокая, ищущая свою отраду в еде. Даже после событий двух сезонов, далекое будущее показало, что в жизни куноичи не изменилось ничего. Она растолстела, что удивительно, ибо куноичи занимаются тяжелой физической работой, о которой она сама знает на практике, во время миссий насладиться трехразовым питанием получается крайне нечасто, а голодание становится привычным. Все еще одинока, никому не нужна и не состоялась, как куноичи. Очутившись в этом мире, Анна не могла себе позволить такой роскоши, как жить во имя помощи второстепенным персонажам. Она не была брошена в тело потенциально сильного шиноби, ее сосуд не был сильным от слова вообще. Нищенка с улиц с мизерным запасом чакры, ничтожными способностями, слабым телом и ужасной судьбой, связанной с преступником S класса. Анна приложила все усилия, чтобы избежать подобной участи. Убийства, воровство, мошенничество, лжесвидетельство и так далее. Последним пороком, что ее не затронул была проституция. Она не столько боялась лечь под кого-то, сколько понести ребенка или получить венерическое заболевание, которое в данную эпоху могли вылечить только ирьенины. Понимание того, что в жизни не всегда можно рассчитывать на «канон» и то что реальность тысячекратно ужаснее показанной картины японцем, ужасало. Очутившись в Конохе, она не смогла оживить свои мечтания об этом мире. На нее постоянно смотрели искоса и не только похотливыми взглядами, презрение, подозрение, неприязнь иной раз так сквозили в них, что ветхая хибара, изрешеченная шрапнельным снарядом во время штормового ветра, покажется фараоновой гробницей, где только время не застыло. Были и те, кто смотрел на нее, как на обычного человека, но это общество предполагало деление на граждан и плебеев. Пришедшим были не рады, она даже сталкивалась с со случаями, когда ребенка принижали за то, что его прародители были оседлыми кочевниками. И так везде, по любой малозначимой девиации. Будь то цвет волос, глаз, кожи, расы, пола, сексуальной ориентации, одежде, манерам, достатку, образованию, политическим, экономическим, социально-культурным взглядам, религии - всему. Ощущение безнадеги сковывало душу. Контактировать с обычными людьми попросту было невозможно, это был настолько темный, замкнутый народ, что кроме обычного контакта на рынке купи-продай, об остальном и речи не шло. Поначалу подобное расположение дел вызывало непонимание, потом ужас, следом страх и ощущение притеснения, после презрения и в конечном итоге расовой сегрегации. Несмотря на то, что она шиноби практически низшего порядка, она все еще была пользователем силы, которой могла свернуть шею даже самому физически крепкому взрослому гражданскому мужчине. Она бегала со скоростью лошади, прыгала на десятки метров, могла передвигаться по вертикальным плоскостям и по воде, ее музыка сводила с ума, словно воплощение старых легенд про сирен. Не сказать, что Анна потеряла ту часть своей личности, что позволяла сопереживать людям, но теперь она смотрела на копошащийся народ с неприязнью и находясь в одиночестве передвигалась только по крышам, не желая даже близко подходить к этим людям. Никакого попустительва их необразованности, набожности и так далее. Никакого сочувствия. Они - инструмент, что строит экономику деревни, что приносит в ее жизнь блага. Она ест дешевую горячую пищу в ресторанчиках, приготовленную обычными людьми, она покупает продукты выращенные крестьянами, мебель в ее квартирке склочена столярами, сантехника и канализация работают за счет пролетариата. Пожалуй образование, полученной в том мире позволяло ей балансировать на грани средневековой модели поведения и начального нацизма. Встреча с центральными персонажами этой истории планировалась не раньше завершения арки страны Волн. Впрочем, Анна была занята. Не метафорично, а по-настоящему, у шиноби были свои планы выработки на месяц и если их не исполняешь, то все недоработанное время переносится на следующий, что уменьшает время твоего отдыха, позволяющего восстановиться. Она жила спокойно, слушала женские сплени, собирала информацию для своей работы, отдыхала и в один день услышала странные истории о том, как мальчишка перебил целый патруль Учиха. Ложь, конечно, там летальных исходов не было. После загадочная гибель Учиха, чей квартал буквально пожрало пламя не оставив ни одного трупа. А последнее - амнистия демона, кошмарившего весь состав АНБУ. Когда в этих разговорах, что переходили из уст в уста шиноби прозвучало слово джинчурики, похоже, уже ставшее обыденностью, Анна забилась в корчах. Ибо ни один альтернативный источник не предполагал того, что Узумаки Наруто, в самом альтруистичном виде - добряк-дурак, и в самом реальном - марионетка правительства, мог залететь на тюрьму в столь юном возрасте. Когда сама Анко завела о нем разговор. Уже будучи поддатой, Анна не сдержала своего любопытства, и сама помчала к заветному общежитию. Увидев там отнюдь не тонкокостного, хилого, низкорослого, неопрятного заводного апельсина со смуглой кожей, яркими голубыми глазами и странными усиками, не то метками, не то шрамами, а высокого, атлетично сложенного молодого человека с бледной кожей, холодными, цвета льда глазами, подстриженными и халатно зачесанными волосами в белом халате, да к тому же употребляющему алкоголь и курящему сигареты не как подросток - быстро и фатально, а размеренно, смакуя каждую секунду подступающего опьянения, у Анны пропали сомнения. Она была не одна такая. Прогнать Анко она не могла, да и к тому же симпатия, что возникла на почве странных эмоциональных параллелей была странной, но может быть оправданной. Совместная пьянка превратилась в какое-то стриптиз-шоу обольстительсва. Анна сама думала, что подобная вечеринка кончится либо соитием Анко и Наруто, либо групповухой, потому как этот блондин был весьма занятной личностью с очень незаурядной внешностью, а «духовное» родство и по всей видимости тоска по прошлому миру и боль от неприятия этого делали их практически родственными душами. Приступ повелительницы змей, конечно, был печальным исходом, завершившим этот вечер. Но Анна увидела в этом шанс раскрыться, выговориться и наладить отношения с человеком, близким по духу. Если бы их встреча произошла через пару лет, когда Узумаки должен был вернуться в деревню, то Анна предприняла бы попытки привязать дурака-джинчурики к себе. Если бы то была не любовь, так обязательство. Совратить подростка в период гормонального бума было не так уж сложно. А получить защиту в будущем сильнейшего шиноби и правителя деревни со всеми вытекающими привилегиями, казалось сказкой в этом мире, где на каждой миссии тебя могут либо покалечить, либо убить, либо увести в рабство. Открывшаяся правда о джинчурики казалась не таким уж сюрреализмом, ибо в своих «походах» она нередко сталкивалась с мелкими отродьями, называемыми «бестии». Некоторых из них даже называли вампирами и насколько она была благодарна Небесам, что ни разу не встречалась с ними. Углубившись в данный вопрос, она узнала, что у Конохи есть отдел по зачистке данных тварей, где практически весь состав - это джоунины, специализирующиеся именно на этой деятельности. Ее измененный алкоголем разум не сразу дал вменяемый ответ. Вампир, другой мир, это было не так важно, ибо он был таким же, как она - попаданцем. А его лояльность грела душу. Очнувшись утром, Анна, что скрывалась за именем Ю дробленное из Та-Юя, получила воздаяние от Митараши. Повелительница змей неоднократно рассказывала какие кошмары ей снятся и то, что те муки, что она испытывает там ни в коем разе не сравниваются с той болью, что есть в реальности. Попытки вампира ее успокоить были тщетны, Анна сама знала насколько бывает заносчивой подруга во время взрыва гнева. А после случилось то, что ввергло ее в ужас, дав понимание, что Он - это не она и сущность его отличается. Стоит ли говорить, что Валуа сразу нашел что сказать, дабы ее успокоить, а последовавшее за этим растворение метки Орочимару, конечно, способствовало им намеченному плану. Но Анна не успокаивалась, старалась привести чувства в порядок, дабы не сыскать гнева вампира, но все получалось крайне не очень. От его косого взгляда она буквально вздрагивала, ощущение присутствия давало странное чувство давления, угнетающее душу. И что самое ужасное, он это прекрасно видел. Эретайн не приближался к ней и не говорил, пытаясь успокоить. Он все делал в обход ее чувств. Ее состояние было вызвано не моральными терзаниями или осмысленными переживаниями, а элементарными инстинктами. Когда Валуа использовал свою силу, его сущность вышла наружу, показывая всем живым окружающим того, кто занимает высшую ступень в пищевой цепочке, оказавшаяся поблизости Анна была поражена, словно кролик представший перед пастью крокодила. Когда Анко проснулась, она уже не помни, ни как донимала ее, ни как вампир оставил на ее теле свою метку. Позволив двум девам ополоснуться, он проводил их и вернулся к своей рутине. Анна понимала, что их расставание будет недолгим, ибо теперь они повязаны уже тем, что знают тайны друг друга. *** Покинув логово вампира, Анна была в растерянности недолгое время. Все же повседневная рутина сама собой приводила чувства в порядок, особенно это касалось шиноби. Только последний дурак, покидая деревню, будет думать о чем-то постороннем. Но, прежде чем отправиться на миссию, ей требовалось взять ее, а сделать подобное можно только в резиденции. Поэтому, негодуя, Анна направилась в место обетованное, где собрались все дьяволы бюрократии. Минуя первый и второй этаж предназначенные для клерков, где располагались их рабочие кабинеты или же лучше сказать - квартиры, так как нередко, когда работники оставались на несколько суток, разгребая завал бумажной волокиты. На третьем этаже царила магическая тишина. Резиденция с самой зари и до заката не умолкала от обилия народа и иже с ним шума. Но в обиталище Хокаге была тишина. Анна подозревала, что это действие каких-то старых печатей фуин, что позволяли наслаждаться комфортной тишиной в любое время дня и ночи. Она ощущала себя некомфортно, бредя под длинным коридорам здания. И дураку было понятно, что каждый метр третьего этажа резиденции находится под постоянным наблюдением и миновать подобное просто невозможно. Боялась ли она, что ее поведение может не вписаться в культурный код мира? Да. И очень сильно. Ей было страшно от одной мысли, что ее могут пригласить в пыточную к красивому мужчине Ибики Морино. Конечно, у девушки по имени Ю из семьи Та было оправдание, что она не местная, прибыла издалека, что на самом деле было именно так, поэтому их культурные традиции различны. Ей было страшно и от мысли, что в ее голову могут проникнуть Яманака. Блондинистые мозгоправы казались той силой, которую невозможно было избежать, если она обратит на тебя внимание. Отказаться от данной процедуры взлома мозга просто нельзя, ибо отказываясь ты автоматически подтверждаешь свою вину. Подойдя к кабинету Хокаге, Анна с раздражением заметила небольшую очередь из незнакомых чунинов. Их ранг был ясен по жилетам, что неуловимо для взора обывателя разнились с джоунинскими. Жилет высшего ранга был чуть тяжелее, но давал больше защиты, что естественно было важно в бою. Не все шиноби ловкие и прыткие, как змеи, не каждый может вовремя увернуться. — Эй, кто из вас последний? Непринужденная, весьма наглая по меркам местных, манера общения девушки привлекала слишком много внимания и портила репутацию как гражданского лица. Чунины обернулись, бросив на нее косой неодобрительный взгляд. Один из них отозвался. Впереди него было трое. Ждать оставалось недолго. Анна прильнула к стене, касаясь головой холодного дерева. Никаких признаков похмелья, все стер стресс. Во что же я ввязалась? Ее коробило недавно принятое решение, но чувство сожаление гнать было тяжело. Пусть Анна не была из тех, кто пытался изменить прошлое, что попросту было невозможно, она не могла избавиться от этой привычки. В ожидании прошло пятнадцать минут. Кто-то коснулся ее плеча. Это было столь неожиданно и непредсказуемо, что девушка резко отпрянула, практически как кошка, на рефлексах отскочила назад. Открыв глаза, она шокировано уставилась на белое лицо. Голубые глаза в которых невозможно было найти отражения, смотрели холодным непроницаемым взглядом. Золотые волосы элегантно зачесаны в бок, несвойственный местным традициям, серые брюки, белая рубашка с длинным рукавом. Непонятная кожаная сумка, пристегнутая к поясу. С противоположной стороны висел кинжал. Вампир выглядел красиво обыденно и вызывающе дерзко для местных. Одежда казалась сковывающей, идеально отглаженные стрелки, загнутый воротник, прямые манжеты - все было слишком красиво для повседневной одежды. — Черт тебя подери… Анна тяжело вздохнула, стараясь не смотреть на вампира, дабы он не увидел ее скрытого страха. Это было сделано зря. Блондин потянулся к сумке на поясе. Его руках без лишних движений скользнула под язычок, доставая ее флейту. Увидев свое оружие, рыжеволосая начала активно шариться по за пазухе, где обычно его прятала. Нет. Сука… Анна содрогнулась, ощущая как коленки подкосились. Твою ма-а-ать… Чуть не ушла без оружия. Я же не суицидница. Хаотичные мысли менялись с рациональными замечаниями. Взгляд карих глаз затуманился, а на губы выползла ехидная улыбка. Она не глядя забрала из холодных рук парня флейту. — Спасибо. Надо же было так опростоволоситься. Анна не хотела смотреть в эти глаза. Он слишком хорошо играл человека. Начиная с внешнего вида, заканчивая мимикой. Парень помедлил, пристально смотря на нее. В этих глазах невозможно было ничего рассмотреть, включая искорку злости. Блондин сложил руки на груди, склонил голову к плечу и одарил ее ехидной улыбкой с многозначительным прищуром. — Будь осторожна. После развернулся, все также повседневным шагом удаляясь по коридорам. Его слова звучали как добродушное пожелание и скрытая подколка близкого человека. Повседневная игра слов не привлекла внимания публики. Лишь Анна догадывалась, что за этими ничтожными словами скрыта ужасная угроза, от этого сердце затрепетало, желая уйти в пятки. Когда настала ее очередь, девушка уже была никакой. Чувства покинули бедный разум. Мечтания испарились, остался лишь тревога. В кабинете Сарутоби она уже не ощущала того мандража, преследовавшего с самого первой аудиенции. Пожалуй, скачущие эмоции и неумение держать себя в руках, а точнее ужасные актерские навыки делали из нее никудышного шпиона, как для деревни, так и для других организаций. Девушка была вне подозрений, как пришлый шиноби и ее давно перестали проверять. Звание чунина для Та Юя был пределом мечтаний. Ее никудышние навыки тайдзюцу, малый запас чакры, средний контроль, но весьма интересные, специфичные навыки гендзюцу основанного на звуках, делали ее исключительной. Ее навыки подходили для захвата групп. Ибо чарующая музыка распространяется со скоростью звука, нужно было только подобраться и успеть сыграть нужную мелодию, прежде чем жертва падет в руки гендзюцу, а помощники схватят. Сарутоби поначалу интересовался ее навыками, но после, получив отчет, немного охладел. Конечно, ей было куда расти, а ее техники можно было применить в других областях. Передать такое полезное искусство было бы очень хорошо, но тут была загвоздка. Для использования музыкального гендзюцу сам пользователь должен был быть хорошим музыкантом, а это умение крайне специфичное и очень редкое среди большинства. — Хокаге-сама. Девушка склонилась в почтительном поклоне, приветствуя его. Хирузен добродушно улыбнулся, открыв странную папку. — Ю-чан, пришла за заданием. Это уже пятое в начале месяца. Похвальное усердие, похвальное. Я, бля, хочу купить квартиру, а не выслужиться перед тобой. Анну раздражала эта манера речи Сарутоби, но сказать, чего поперек просто не могла. Иерархия не позволяла. Девушка стала покорно ожидать, что ей выдадут. Шиноби не выбирали миссии, точнее они могли отказаться от выбранной, но не самим копаться в государственных заказах. — Юя, я бы хотел, чтобы ты возглавила команду генинов. Слова прозвучали, как раскат грома среди ясного неба. Неожиданно и очень страшно. Анна раскрыла глаза, шокировано уставившись на седовласого старика. Сарутоби улыбался, выжидающе смотря на нее сквозь добродушный прищур. Анна категорически не хотела брать на себя подобную роль. — Хокаге-сама, я бесконечно благодарна и все такое… но это не для меня. Очень сложно, ответственно, да и детей я не люблю, с людьми не лажу, а тут такая лажа. Нет-нет, не хочу, простите, нет. Рыжеволосая залепетала, очень нелепо подбирая слова. Ее манера речи могла показаться слишком грубой при правителе деревни, но он спускал подобную небрежность с рук. Так шиноби чувствовали себя более комфортно в его присутствии. Несмотря на то, что Анна пыталась отказаться, подобное сделать было просто невозможно. Она отнюдь не тот шиноби, что наделен подобной привелегией, да и Сарутоби было что сказать: — Понимаешь, Ю, случилась такая беда. Твой новый друг стал участником одного инцидента, который мы не учли, когда составляли команды. Между ним и товарищем оказалась несгладимая вражда, которая может закончиться очень печально, поэтому я принял решение реформировать команду семь и двадцать четыре. Слова Хирузена были крайне жестокими, хоть и были сказаны весьма добродушным тоном. Он говорил, что команды уже составлены и утверждены, ее мнения никто не спрашивал. Проблема заключилась только в том, что теперь вместо одного бескланового бесталанного генина, в ее подчинение поступит кране опасная личность. И сделано это было не просто так, ибо ей удалось построить хоть какие-то взаимоотношения с джинчурики. То бишь теперь она капитан команды, куда входит Узумаки Наруто и хочет она того или нет, но ей придется жить с этим и исполнять свой долг. — Думаю ваши групповые отношения благополучно повлияют на будущее Конохи. Слова Сарутоби звучали ужасно. Формулировка, подборка, даже вторая интонация - все плохо. Анна догадывалась, что джинчурики отнюдь не та фигура, которую можно упускать из-под руководства. И обстоятельства сложились именно так, что у него появилось, как минимум, две дамы с которыми он провел весьма занимательную ночь. Пусть Хирузен и не мог увидеть, что творилось за стенами квартиры Узумаки, но то как две дамы обольщали его было весьма красноречиво. Покуда парень буквально дикий и вышел из заточения, то совладать со своими инстинктами не мог. Осталось ждать пополнения рядов. Хирузен не смотрел дальше, он не увидел развития событий с проклятой печатью, поэтому сделал поспешные выводы, но это нисколько не облегчало участь Анны. Девушке оставалось только сквозь зубы материться на родном языке.