Бессмертный

      Резкий всплеск ярости, гримаса злости и столь дикие, необдуманные действия со стороны Саске были шоком для Сакуры. Девушка не понимала из-за чего вспылил брюнет, потому что она сама видела этого блондина впервые в жизни и уж точно запомнила бы человека, насолившего Учихе.       Когда Саске бросился на него, розоволосая замерла, но больше всего ее шокировал тот момент, когда брюнет провалился сквозь тело блондина в черной сутане. Учиха сделал кувырок, развернулся, но был опережен. Прямой удар ноги в подбородок, пинок, что буквально выражал то презрение, что испытывал голубоглазый к брюнету. Учиху отбросила назад, прямиком в стену коридора, что говорило о немалой силе. Сразу подняться и продолжить бой, как то обычно было на полигоне, Саске уже не смог. Харуно замерла в ужасе, не зная что делать, но ей ничего и не пришлось.       Узумаки схватил Учиху за шиворот и бросил на парту, сам же в тот же миг исчез буквально. Вампир отправился за их горе-учителем. Хатаке сам был здесь не так давно, он успел запомнить запах серовласого, а отыскать его дело не сложное. Раздражала ли его ситуация с Учихой, пожалуй, что нет. Она была весьма предсказуема и имела под собой фундаментальную основу. Пусть это и не известно, но это он прикончил его семью. Сожалел ли Валуа об этом? Конечно нет, его печаль была направлена лишь на то, что вместо прикончить масочника на месте, он всего лишь припугнул его.       Что удивительно, Хатаке нашелся в небольшом баре-ресторане в двух кварталах от академии, где подавали сладкие рисовые шарики и зеленый чай в дневное время суток. Вечером кухня обогащалась разного рода закусками и выпивкой. Серовласый сидел в компании двух странных женщин, одна из которых была ему знакомой:       Любительница нудизма.       Чье имя он до сих пор не знал, впрочем, не сильно интересовался. Вторая была девушка лет двадцати семи на вид с растрепанными непослушными черными волосами и в странном бинтовом платье.       — Ого, то есть твоими учениками будут последний Учиха и тот…       Брюнетка замялась, смущаясь произносить все эпитеты, связанные с «демонической» сущностью блондина. Благо ей не потребовалось даже подбирать слова, ибо вместо нее сразу же высказалась Анко.       — Пучеглазый.       От странного оскорбления сам вампир поперхнулся воздухом. Он достаточно контролировал свои эмоции и не позволял себе открыто рассматривать кого-то, а это значило то, что девушка была обижена за тот случай на горе, в котором он был совершенно невиновен.       Скудоумная извращенка.       Мысленно наградив нудистку нелестным комплиментом, он переключил свое внимание на так называемого «сенсея». Они пили чай, поэтому уличить Хатаке за распитием спиртного во время рабочего процесса было нельзя. Но то что он открыто игнорировал свои обязанности наставника было достаточно, чтобы Эретайн поставил крест на его профессионализме. Чтобы после Какаши не сделал, вампир с крайним подозрением отнесется к его действиям.       Девушки активно делились с Какаши слухами, расползающимися по деревне, это касалось как шиноби, так и обычных гражданских, впрочем, ничего нового. Обычные беседы, которые позволяли военизированным наемникам ощущать себя обычными людьми. Обе оторопели, замерев в удивлении, когда за спиной Какаши стал клубиться туман. Хатаке уловил их взгляды, но не почувствовал никакой опасности, а от того не смог среагировать, когда небольшая рука сжала волосы на голове и потянула назад с такой силой, что лучше было подчиниться, а не то чревато было порванными жилами. И в тоже время возле сонной артерии холодели стальные лезвия вампирских когтей.       — Какая приятная встреча, Хатаке Какаши. По-моему, ты сейчас должен быть не здесь.       Вампир постарался сделать голос более радушным, а лицо приветливым и дружелюбным, что в корне расходилось с его действиями. Валуа все также растягивал губы в тонкой змеиной улыбке, не позволяя посторонним видеть свои клыки, дабы лишний раз не колыхать народ, даже сейчас, прежде чем «поиграть на нервах», он убедился, что его «подколку» никто не заметит.       — Н-Нару-то… что ты здесь делаешь?       И как оказалось шутка блондина была до дрожи в коленях действенной. Даже такой шиноби, как Какаши не смог удержать беспокойства и его голос дрогнул. Вампир довольствовался своей чрезмерной убедительностью. Спрятав лезвия, вернув ногтям обыденную заостренную форму, он отпустил серые пряди волос, сделав шаг назад.       — Здравствуйте, девушки. Я подопечный вот этого безответственного человека, поэтому многого от меня не ждите.       Блондин все еще держал свою непроницаемую улыбку с добрым прищуром голубых глаз. Куренай от такого «подопечного» реально вздрогнула, буквально одаряя своим сочувствием Какаши, а вот Анко довольно злобно жевала губы и каверзно поглядывала на голубоглазого подростка, что никак не выглядел на свои годы. Ей хотелось его как-нибудь унизить-подколоть, чтобы восстановить моральную справедливость, да только не находилось ни повода, ни слов.       — Наруто, это не то что ты подумал.       — Уверяю, Какаши-сенсей, мне в общем-то без разницы. Да только образовалась одна весомая проблема.       Вампир подчеркнул интонацией последние слова, показывая насколько он серьезен. А также мимолетный взгляд на двух куноичи будто спрашивал, можно ли им доверять. Какаши почему-то быстро распознал его невербальный знак.       — Они мои близкие друзья.       Златовласый кивнул, но следом его «радушное» лицо стало серьезным, а брови весьма надменно были вздернуты вверх, словно крыша дома. В голубых глазах была смесь из злобной насмешки, раздражения и презрения.       — Ваш подопечный и по совместительству мой товарищ - Учиха Саске, скажем так, ставит меня в один ряд с Учиха Итачи и также желает убить.       — Что?       Какаши шокировано выпучил глаз, смотря на раздраженную мину вампира. Блондин держал руки за спиной, его осанка была пряма, а аура непоколебима, словно всем своим видом он пытался показать насколько серьезен и требует предпринять какие-то немедленные действия для устранения этой проблемы.       — Я не понимаю о чем ты?       — Это скорее всего связано с тем, что шесть лет назад я практически убил его отца. А за этим последовала череда неприятных событий для его семьи, в конечном итоге клан Учиха уничтожен и в тривиальном разуме Саске зародилась мысль что первопричиной данной трагедии есть я, а Итачи - исполнитель.       — Наруто, ты понимаешь, о чем говоришь?       — По-моему четко и прямо.       Саркастичный ответ голубоглазого заставил морщиться не только Какаши под маской, но и девушек на противоположной скамье. Грубость и беспардонность, отсутствие хотя бы видимого уважения к собственному наставнику были весьма резки и не воспринимались ими, как должное за безделье Какаши.       — И что же ты хочешь, чтобы я сделал?       От настолько вопиющего бездействия, как начальника, Хатаке, вампир буквально недоумевал. Будь он на его месте, сразу бы потребовал расформирование команды, так как один из членов имеет весьма серьезную, практически кровную враждебность. Лицо блондина немного перекосило, прищур голубых глаз стал опасным, а полуулыбка искривилась на одну сторону. Вампир злобно склонился над лицом седовласого.       — Похоже Саске весьма достоен своего наставника. Что же, если ваш, искалеченный алкоголем мозг, неспособен продуцировать хоть сколько-нибудь здравую мысль, что можно сделать в данной ситуации, я как тот кто не обделен здравым цинизмом и рациональным мышление, могу вам предложить несколько вариантов. Первый - вы поднимаете свои бедра со скамьи и идете разъяснять, какие исходу ждут его, если он попытается напасть на своего товарища. Во-первых, это лишение воинского звания, а точнее незамедлительное возвращение в академию. Во-вторых, лишение дееспособности и насильное назначение опекуна, что будет распоряжаться его наследством, пока комиссия не удостоверится в способности Саске принимать решения, касательно своего будущего. В-третьих, с ним может статься тоже самое, что и с Фугаку Учиха. Деградация очага чакры ведет потере репродуктивной способности у шиноби. А лишившись этого всего, он может забыть о восстановлении клана и о своей тривиальной мести.       Слова вампира буквально ранили. Какаши ощущал, как в груди растет неприязнь к этому златовласому, ибо каждое произнесенное предложение имело не только «физическую», но и юридическую истину. Нападение на товарища с целью причинить вред жизни или же вовсе с желанием убийства карается очень строго. То что описал Узумаки было лишь самым малым последствием. Занудность и неоспоримая из-за чудовищной силы правота голубоглазого порождала неприязнь, которую Какаши старался сдерживать внутри себя. Также что еще больше раздражало, Наруто понимал и осознавал из-за чего возникла это кровная вражда и нисколько не сожалел. Хатаке был наслышан о том дне, но все еще не мог взять в толк, что же накалило обстановку до момента, когда джинчурики сорвался. Одни говорили, что слова Фугаку были чрезмерно грубы, другие что в блондина бросили кунай, третьи что сам голубоглазый был провокатором. И как всегда, все эти факты были неразрывным составляющим ужасной картины, итог, который уже известен.       — Хорошо, я поговорю с Саске, а ты прикуси язык, иначе…       Какаши попытался показаться более строгим наставником, чем был на самом деле. Все же открытое неуважение, которое не только подрывало его статус, но и репутацию среди сослуживцев было неприемлемо.       — Иначе что?       Какаши не успел договорить угрозу, как ощутил ужасную боль. Удар в солнечное сплетение был молниеносным. Все время диалога сероволосый внимательно наблюдал за голубоглазым и тот не изменился ни на грамм перед ударом. Джоунин немного согнулся, но не упал.       — По-моему меня недооценивают.       Задумчивая меланхоличная рожа вампира заставила двух куноичи встрепенуться. От безразличного взгляда мороз шел по коже. Лязг металлических клинков его когтей заставил девушек насторожиться.       — Прошу прощения, немного вышел из себя.       Развернувшись, легким шагом блондин пошел на выход, будто ничего не сделал. Двое девушек быстро подошли к Какаши, помогая мужчине выпрямить спину. Сам джоунин ощущал, будто все его органы были разорваны и сшиты единовременно, он жив и не умирает, но ужасная боль и периодически пропадающее дыхание уж сильно беспокоили первобытный инстинкт.       — Вот же чудовище.       Злобно изрекла Куренай, подавая Хатаке стакан воды. Отдышавшись, одноглазый раздраженно, но весьма понимающе произнес.       — Это моя ошибка. Сарутоби-сама предупреждал, что с ним стоит быть максимально чутким.       Тихий сипящий голос Какаши больше походил на натужный шепот. Куренай возразила словам джоунина, состроив весьма грозную гримасу.       — Думаю такое попустительство только еще больше развратит его.       — Думалку свою оставь для Асумы, Куренай. Я-то не понаслышке знаю насколько ужасны казематы АНБУ, а он там провел полжизни. Там у любого крыша поедет.       Слова Анко были искренни, но сама она ненароком вспоминала их первую встречу. Блондин показался ей до жути спокойным и крайне холодным. После она долго думала о его взгляде. По долгу службы встречала огромное количество бесчеловечных психов, одним из «богов» этой категории был бывший наставник. Но во взгляде змеиных глаз она припоминала огоньки безумия и своей непоколебимой уверенности в праведности жестоких действий. Наблюдая за блондином сейчас, она не увидела подобного. Здесь были обычные эмоции: злость, презрение, недоумение и так далее.       ***       — Хокаге-сама, простите, что тревожу.       Тихий голос Хатаке заставил сосредоточенного на каллиграфии старика дрогнуть, дернуть рукой и нарушить композицию. На морщинистом лице появилось выражение досады. Хирузену потребовалось всего несколько мгновений, чтобы проглотить своей недовольство и позволить джоунину, приставленному к джинчурики доложить о проделанной работе.       — Есть какие-нибудь новости?       — Весьма удручающие. Саске ненавидит Наруто, как Итачи.       От подобное новости Хирузен и сам опешил. В прошлом он, конечно, думал, что сотворенное джинчурики Кьюби в гневе с бывшим главой Учиха аукнется, но он не заглядывал в столь отдаленную перспективу. Тогда даже речи об устранении клана не шло, не говоря о том, что вообще произошло на том месте, где когда-то стоял клан Учиха.       — Это плохо, очень плохо.       Хатаке кивнул, мужчина позволил себе небольшую глупость, сразу сказав, что у него было на уме.       — Можно ли реформировать команду семь?       — Какаши, ты все равно не сможешь в этот раз уйти.       Предложение Какаши было воспринято иначе, чем то имел ввиду сам джоунин. Неоднократные откосы бывшего анбушника от должности наставника раздражали Хокаге, поэтому он не сразу понял искренний порыв сероволосого. Лишь заметив, как глаз Какаши раскрылся в удивлении, Сарутоби махнул рукой, опустив голову.       — Забудь. Я подумаю, что можно с этим сделать.       Хирузен провалился в неловкое молчание, пока печать на его нижнем ящике не загорелась. Небольшая вязь фуин, закрывающая секретный отдел, где он хранил любимую «игрушку» доставшуюся от Второго Хокаге, что была полезна, как в работе, так и в развлечении… Достав шар из ящика, он быстро пустил чакру по нему, нормализуя сигнал.       — Твою же!... Немедленно к квартал Учиха!       Показанная картина заставила Хирузена сильно напрячься. Хатаке исчез, как и охрана на потолке, лишь тогда Сарутоби использовал скрытую способность шара - материализация звука. Функция тратила много чакры и нагружала артефакт, что тот мог попросту сломаться, но иногда подобный риск имел значение.       «… выколю твои глаза. Третий - твоя жизнь.»       Он не смог расслышать все слова Узумаки, но вид того, как придушенный брюнет висел над землей, скованный жестокой хваткой когтистой руки, заставил Хирузена сильно занервничать, ибо он обещал Итачи сберечь Саске и помочь тому вырасти достойным человеком.       — Их нужно разделить.       Хирузен принял решение о реформировании команды семь незамедлительно. Надежд на то, что «детская» злоба уладится сама собой не было, Учихи злопамятны, а Узумаки испытывает к их роду сильную неприязнь.