Бессмертный

      — Тебя крупно обманули.       Хриплый голос Черного Зецу раздражал слух. В той резне ему самому чудом удалось уйти от взора тварей, что прибыли в этот мир задолго до Матери Всей Чакры. В прошлом он неоднократно сталкивался с низшими представителями этой расы, но крайне редко с истинно высшими. Зецу не обладал, ни запахом, ни следом чакры, но Они без особых усилий отслеживали его местоположение. От них не скрыться, если начнется погоня и не победить, по крайней мере без специальной подготовки.       — Помолчи.       Парень раздраженно рыкнул, потирая зудящую белую руку. Украденный мангеке он поместил в колбу с раствором. Из-за резни он не смог собрать достаточно глаз для своего исследования, но пожалуй ему все же повезло заполучить не просто мангеке, а также еще пользователя мангеке. Присоединившийся к Акацуки Итачи будет хорошим подручным материалом.       — Убийство Акины не сойдет тебе с рук. Он будет мстить и это поставит под угрозу наш план.       Зецу был сильно обеспокоен наличием такого противника, как Высший Вампир. Независимо от возраста, а вот его «помощник», чья роль теперь ставилась под сомнение… нет, не только роль, а выживание до определенного момента. Черный знал насколько могущественны эти твари.       — Кто он?       — А ты разве не понял. Тот кто устроил филиал ада на месте клана Учиха.       Обито строил дурака, не желая выслушивать придирки. Он помнил тот холодный золотой взгляд и удушающую силу, что не имела границ.       — Эта безмозглая тварь.       Он вспыхнул от раздражения. Долгое время Обито считал себя непобедимым из-за способности Камуи, но вампир показал раз что этот мир не так однозначен и даже «монстры», что являлись не более чем стихийным бедствием обретали реальную угрозу грандиозному плану Глаза Луны.       — Не зазнавайся, Обито. Шиноби - отнюдь не сильнейшие существа в этом мире.       — Когда Глаз Луны придет в действие - все условности этого мира превратятся в прах.       — Хах. Какой же ты дурак. Обито, спрячься и сделай так, чтобы даже твоего запаха на поверхности не было. Высшие вампиры - чрезвычайно опасные существа.       Черный раздраженно сжал свой глаз, находясь в состоянии симбиоза с Белым. Его партнер молчал с интересом слушая рассказы. Обито не откликнулся, лишь задал пустой вопрос без толики интереса.       — Высшие?       — Да. А ты убил его игрушку.       Раздраженно цокнул челюстями Черный, смотря на спину парня. Тот лишь безразлично пожал плечами.       — Все равно.       Черный буквально дрожал от злости.       — Зачем ты это сделал?       От парня донесся надменный фырк, словно сотворенное им дело ничего не стоило и не могло повлиять на ход дальнейших событий.       — Она была опасна…       Обито оборвался на полуслове из-за выкрика разъяренного Зецу.       — ЧЕМ!?       Молодой человек тяжело вздохнул, ощущая уже как сам начинает вскипать из-за нетипичного и чересчур боязливого поведения помощника.       — Ее связь с джинчурики.       Коротко ответил он, махнув рукой. Слова брюнета были настолько половинчатыми, а причины ничтожными, что Зецу, привыкший планировать все в трех вариациях бессильно скрипел зубами.       — Нам это было бы на руку. Если бы ты завербовал ее…       — Она отказалась. Назвала наш план «дурью» и открыто насмехалась над нами.       Черный понимал примитивную логику Обито, но если бы этим занимался он, то нашел бы правильные слова, нежели это «полено», что способно только говорить заранее заготовленными фразами.       — Это не повод.       — Наоборот, это был повод. Она знала слишком много, а также ей невозможно было управлять. Также ее мангеке… В худшем случае, она бы подчинила себе джинчурики, с поддержкой этого вампира победить ее было бы крайне трудно.       Управлять можно любым разумным существом. Ты тому пример, примитивная форма жизни!       Зецу с удовольствием высказал бы свое негодование открыто этому недомерку, но не мог, так как это нарушило бы установленные «отношения», а, следовательно, он не смог бы влиять на парня. Поразмыслив, он вспомнил небольшую деталь.       — Мне все же кажется, что в этой проблеме больше повинна твоя вспыльчивость. Вампир задел твою гордость.       — Это не имеет значения.       Зецу клацнул зубами еще раз, сдерживая потоки брани. Обито ответил спокойно и бесхитростно, но он видел, что за этими словами было жалкое оправдание.       Глупая гордость влечет за собой только хаос.       Если бы Зецу был гордецом, то помер бы еще в первые годы жизни. Он делал все, чтобы достичь своей цели, унижался, играл роли, прислуживал, хоть делать этого совершенно не хотел. Но только так можно было достигнуть конца безопасно и эффективно.       — Хорошо, будь оно так.       ***       Хирузен был в ужасе от того, что осталось на месте клана Учиха. Выжженная пустота без следов какой-либо жизни. Все трупы сгорели, плоть и кости превратились в прах. Понять был ли ликвидирован клан Учиха или же затер следы своего существования и сбежал - сложно. Но если они действительно сбежали, то должны были остаться следы, а так как клан состоял не только из шиноби, но и гражданских, а также инвалиды, старики - сбежать далеко они не могли. Впрочем, он не стал сомневаться в гибели клана, так как поручил это дело доверенному лицу.       Как и планировалось. Выжил только Саске.       — Изучите останки, если есть выжившие - окажите незамедлительную медицинскую помощь и госпитализируйте.       Качнув головой, Сарутоби покинул территорию Учиха. Ему нужно было прибыть в уговоренное место, чтобы встретиться с Итачи. Скрытая база Корня АНБУ. Там, где проводились самые темные дела деревни там, где выращивали самых матерых убийц.       — Как ты и просил, я пришел один. Ты молодец, Итачи. Ты не дал произойти гражданской войне.       Хирузен стоял спиной к молчаливому ликвидатору. Старик смотрел на небо, что полнилось красками нового дня и ощущал тягучую тоску на душе и скорбь вины.       — Я выполнял свой долг, Хокаге-сама.       Спокойный голос Итачи, пожалуй, был одним из тех, что помогали Сарутоби принять объективную действительность как должное, а не как вынужденное. Мужчина тяжело вздохнул.       — Ха-а-а… Наш долг - тяжелая ноша, требующая поступиться даже с родственными чувствами. Прости, тебя не запомнят, как героя. Ты внесен в книгу Бинго, за твою голову назначена награда.       — Логичный исход.       И все такой же спокойный, немного самоироничный голос Учиха, что скрывал свои эмоции за маской непреклонного долга. Брюнет немного медлил со словами, не зная как донести некую информацию до Хирузена.       — Ты был не один.       Не вопрос, а констатация факта. Сарутоби никогда не был дураком и ему отчетливо хватало мозгов, чтобы понять - пожарище, созданное чакрой, огонь пропитанный энергией настолько, что его было сложно загасить техниками суйтона - это отнюдь не тот уровень, которым мог похвастаться Итачи. Мальчишка был выдающимся гением, но не бесхвостым биджу.       — Да… Со мной была Акина… ее мангеке имел способность подчинять чудовищ, она привела с собой несколько особей, ранее не виданных и не записанных в бестиарии.       Сарутоби сжал переносицу от досады. Ему мерещился подобный исход, уж чересчур девушка была своевольной и норовистой. Возможно он совершил ошибку, когда поступил с ней немного жестко. Но он делал так, как то нужно было для селения. Ставить интересы одного человека выше благополучия и мирного будущего всей деревни - глупость и ужасная некомпетентность.       — Я ее устранил. От тела избавился. И от глаз тоже.       Слова Итачи казались несколько рваными, что-то с этим было не так, но Сарутоби не почувствовал прямой лжи. Возможно, что мальчишка сохранил ее глаза, ибо мангеке дарует мощь не сравнимую ни с чем, но забирает зрение - драгоценное для любого Учиха. Впрочем, Хирузен был доволен тем, что настолько опасный элемент был устранен.       — Что с чудовищами?       — Мертвы. Некоторые не пережили схватки с основными силами Учиха, остальных я добил.       Ответ Итачи был уверенным и не вызывал подозрения. Хоть с этим делом Сарутоби мог быть спокоен. Не стоило ждать нашествия тварей невиданной силы.       — Что будешь делать дальше?       Вопрос Хирузена не имел никакого смысла. Мелкие детали были давно обговорены, да и он сам знал насколько Итачи предан деревне. Даже став нукенином, он не станет заниматься не пойми, чем и просто скитаться по миру.       — Меня приняли в Акацуки, думаю присоединиться к ним.       — Хм. Эта небольшая организация нукенинов, что работала с Ивагакуре. Весьма неприятный элемент.       — Я постараюсь вам докладывать обо всех их деяниях.       — Ты и так много сделал для деревни, не рискуй жизнь понапрасну.       С учетом всего произошедшего, на фоне бесперспективного, мрачного будущего жизни нукенина, слова Хирузена были жестокой насмешкой. Впрочем, Сарутоби уже взял на себя ответственность за младшего брата Итачи. Он должен был позаботиться о том, чтобы темные дела клана никак не затронули Саске, а сам младший рос, не зная правды о родном брате.       Хирузен остался на месте, а Итачи скрылся. Никто из них не видел того, кого скрывала в себе туманная завеса. Он оставил неприятного ему старика в живых до поры до времени, сейчас его интересовал молодой преступник. Последовав за ним, он методично преследовал, ожидая хорошего шанса. И он выдался очень скоро.       Два бывших подчиненных Итачи устроили сговоры в попытке ликвидировать своего начальника, ставшего преступником. Когда Учиха «попался в ловушку», а двое глупцов должны были пронзить друг друга мечами, он срубил их головы, показывая как слетаю те с плеч, а тела безобразными куклами сгорают в тусклом багровом пламени ужасающей энергии Витэ. Итачи обнажил клинок, активировал мангеке шаринган, старался найти напавшего, но не видел ничего. Впрочем, ему и не нужно было что-то видеть, он понимал кто за ним пришел.       — Забавно, как легко ты скрыл существование Мадары Учиха и взял на себя его вину.       Низкий мужской голос доносился ото всюду и звучал очень близко, словно он стоял рядом, но это было не так. В его тоне не было ни одной светлой эмоции. Злоба, раздражение, ненависть и холодная ярость.       — Ты раскрыл ее преступление, но скрыл его. Почему?       Холодный, бесхитростный голос и совершенно незаинтересованный пустой вопрос, который в общем-то ничего не менял. Итачи был в напряжении, его сознание лихорадочно подбирало планы как бы справиться с таким ужасным противником, но все было не то, ни один из предлагаемых способов не мог навредить этому существу.       — Пришел убить, так действуй.       Итачи сохранял спокойствие, не боясь смерти, но испытывая сожаление, что это будет он, а не младший брат. Что он так и не получит искупление за свои грехи и не подарит младшему новую силу.       — Если бы мне нужна была твоя жалкая жизнь - ты бы уже был мертв. Нет, мне нужно другое. Ты будешь работать на меня, найдешь того, кто называет себя Учиха Мадара и будешь докладывать о каждом его шаге. О чем тот скорбит, о чем мечтает, чего хочет достичь.       Слова вампира перемежались с лязгом стальных когтей и скрипа клыков. Ужасный звук, создающий ощутимое психическое давление, даже для таких «психопатов», как Итачи. Но парень не собирался сдаваться и следовать воле чудовища.       — С чего бы мне это делать?       Упертость человека вызвала лишь кратковременную вспышку раздражения, что откликнулась скрипом железных когтей, сталкивающихся друг о друга.       — Твоя непокорность раздражает. Твоя глупая любовь к младшему брату обрекла его на мучения. Теперь он пешка в моих руках. Твоя непокорность - мучительная смерть для него.       Итачи напрягся, понимая, что вампир не шутит. Ни его сущность, ни голос, ни эмоции не заставляли сомневаться в этом. Впрочем, это был обоюдно острый клинок, ибо Мадара был также могуществен, как и вампир. Если старший Учиха узнает, что тот сливает о нем информацию вампиру, то сразу избавиться от Саске, а если он не будет подчиняться вампиру, то участь брата может быть много хуже, ибо это чудовище, не знающее границ морали.       — Я сделаю так как ты хочешь.       — Иначе и быть не может. Твоя жизнь и жизнь твоего брата в моей власти, помни это и не пытайся мне противиться, ибо каждое твое неправильное решение будет отражаться на теле твоего брата.       Как Итачи и думал, примитивная угроза, но столь же чудовищная, как и сущность монстра. Учиху не интересовала злоба вампира, ему было все равно как это было связано с Акиной. Мог ли вампир испытывать любовь или малую приязнь к человеку - его это нисколько не интересовало. Сущность дела от этого не менялась .