Они считали это правильным

      Канда считала, что, будучи Лидером, человек должен соответствовать своему статусу, внушать доверие и желание соответствовать.       Эрик так не считал и в очередной раз доказывал своим грубым поведением, что лучше держаться от него подальше, вселив страх в неофитов ещё перед прыжком на крыше.       Канда считала, что испепелять девушку при первой встрече взглядом, причём так, словно она единственная в строю, по меньшей мере не прилично.       Эрик считал, что привычки смущаться и стесняться надо оставлять в своих прежних фракциях, будь то Дружелюбие или Отречение — плевать он хотел на то, почему и кому от его пронзительного взора некомфортно.       Канда считала, что игнорировать приказ Лидера и опоздать на спарринг в связи с плохим самочувствием подруги и доставки её в лазарет — это нормально. А позже залепить звонкую пощёчину мужчине, который посмел безосновательно обвинить её в распутности и связи с противоположным полом в это время — тоже. И плевать, что все остальные в зале замерли в ожидании, с содроганием наблюдая за столь лишённой инстинкта самосохранения девушкой, посмевшей ударить мужчину, к которому любой другой даже подходить бы боялся. Ей всё равно, что от него в ужасе трясётся вся фракция — она никому не позволит себя унижать.       Эрик считал, что ему нечем заняться, кроме как выискивать личное дело девчонки, чей след от ладони теперь нещадно горел на щеке. Любопытство брало вверх и узнать откуда столь дерзкая особа перешла было, без сомнений, важно. Всё же не каждый неофит осмелится съездить по роже своего командира и при этом остаться безнаказанным. Он не понял, почему спустил девчонке это с рук, как не понял и то, почему у этой зеленоглазой такая тяжёлая рука.       Канда считала, что, возвращаясь с тренировки, поздно ночью по лабиринтам Бесстрашия можно нехило так надъебнуться — в темноте то не разберёшь куда ступаешь, хоть бы свет кто сделал.       Эрик считал, что за нарушение режима наглых неофиток надо наказывать, и зажать их потом в углу, пресекая любые попытки к бегству — вполне справедливая методика воспитания в его стиле.       Канда считала, что подкрадываться из-за спины и нападать — это замашки маньяка, но никак не Бесстрашного, потому ударить человека в уязвленное место, пусть и Лидера, который домогается, а путей к отступлению нет, в её понимании равносильно самообороне.       Эрик считал, что, склонившись к уху бывшей Эрудитки и заговорщически прошептав про последствия, которые её ждут за прогулки по фракции после отбоя — совсем не домогательство, хотя со стороны это так и выглядело. Вытянутые руки по обе стороны от головы девушки не давали ей возможности выскользнуть, поэтому она прибегла к действующему способу, от которого мужчина согнулся пополам, чем рыжая и воспользовалась. Она быстро прошмыгнула мимо корчившегося Лидера и поспешила в общую спальню, игнорируя летящие ей в след ругательства.       Эрик считал, что совершит непростительную ошибку, если простит ей и эту дерзость. Он чертыхается, провожая девчонку глазами. Такая хрупкая, а столь суровый нрав. Впрочем, первый взгляд бывает обманчив — он убедился в этом на собственном примере.       Канда считала, что помочь неофиту, изрядно побитому после спарринга — проявление настоящей что ни на есть человечности. Она протягивает парню бутылку с водой, которую он с благодарным видом принимает и прикладывает к ушибу на лице, улыбаясь девушке уголками губ. Он удивлён, отчасти потому, что здесь все, как один, соперники, потому обычно никто хорошего ни от кого не ждёт. Однако лично в этой девушке продолжает жить вера в лучшее, и плевать, что она далеко не из Дружелюбия.       Эрик считал, что пара синяков и ссадин, полученных в бою — слишком мало для инициированного, что так расслабленно в эту минуту веселился с рыжей. Он наблюдал за ними с самого начала, отметив про себя, что девчонка явно записалась в альтруисты, иначе какого хрена она рвётся помогать всем и вся. Они о чем-то ещё разговаривают, а потом их резко пробирает на смех, видимо, мальчишка сморозил шутку, отчего Смит теперь заливисто хихикала. Лидер скрипит зубами от созерцания этой картины, прожигая парочку ненавидящим взглядом, и прикидывает вероятность обнаружения неофита на дне пропасти через неделю-другую.       Канда считала, что попадание ножей в мишень ни от чего не зависит: ни от того, что это первое занятие по счёту, ни от явного наблюдения человека, что стоит у тебя за спиной, ни от тяжелых вздохов и реплик, до чего же все безнадёжны.       Эрик считал, что в этом году к ним поступила кучка разношёрстных недоумков, которые элементарно даже нож в руке держать не могут, однако в толпе этих недо-Бесстрашных отчётливо виден один неофит, к которому даже придираться не за что — техника, дыхание, всё на высшем уровне, что, нельзя не сказать, так и пробирает на гордость.       Канда считала, что этот коридор явно не то место, где стоило бы ей появляться, раз она уже во второй раз сталкивается в нём с Лидером Бесстрашия. Развернувшись на пятках, она хочет было ретироваться, пока не поздно, но замечает некую странность в поведении мужчины и, приглядевшись, вскидывает брови вверх. Пьяного в стельку Лидера ей ещё не приходилось видеть. Видимо, грядёт конец света.       Эрик считал, что напившись до разноцветных кругов перед глазами, дабы избавиться от назойливых мыслей, что с недавнего времени поселились у него в голове, нельзя будет даже найти обратную дорогу домой. Впрочем, как и то, что виновница своей попойки невольно окажется на пути.       Канда считала, что если девушка изъявила желание помочь нетрезвому человеку дойти до своей квартиры, это вовсе не повод признаваться в чувствах и распускать руки.       Эрик считал, что только во сне может оказаться в столь тесном контакте с объектом своей страсти, потому, не медля ни секунды, решается отблагодарить желанную девушку пылким поцелуем.       Канда считала, что у такого холодного, как сталь, человека, попросту не могут быть настолько горячие губы, а ещё столь мягкая кровать.       Эрик считал, что на женском теле обязательно проявятся синяки на утро, если он продолжит и дальше сжимать хрупкие бёдра девушки, но, не в силах остановиться, только утробно рычит, дыша в её приоткрытые губы — настолько она сладко стонет.       Однако единственное, в чём Смит и Эрик сходились во мнении — слух о девушке Лидера, которой впервые мужчина обзавёлся за всё время, поразительно быстро разлетелся по фракции.