RAFT

      Лунная ночь наполнена задорным смехом, звенящим стеклом и ароматом крепкого алкоголя. Верхняя палуба залита светом многочисленных масляных ламп, висящих то тут, то там подобно огромным светлячкам, а Чонгук счастливо улыбается. Он стянул стакан с остатками рома прямо у Юнги из рук, поэтому чувствовал себя навеселе.              Рассевшись вокруг низкой бочки, с дюжину членов команды играли в карты, то и дело победно вскрикивая, когда партия разыгрывалась особенно удачно. Омега чувствовал себя со всеми свободно, и не только потому что практически под боком сидел недовольный кот Юнги, количество карт которого давным-давно перестало помещаться в его руки. Чонгук действительно успел сдружиться со многими обитателями этого корабля, и великаны-альфы больше не пугали его. Многие из них были очень даже милыми добряками, пусть по первости и демонстрировали отсутствие манер.              Этот вечер был поистине прекрасен, Чонгук давно так не расслаблялся и не веселился. Он не проигрывал последних партий пять, наверное, поэтому надеялся-таки вырваться в лидеры по очкам, чтобы выиграть аппетитный мясной пирог, заявленный как первое место.              Вот только когда установившаяся теплая шутливая атмосфера нарушается дробным звуком неторопливых шагов, все присутствующие несколько напрягаются, даже зрители-зеваки.              Чонгук прекрасно замечает, что остальные кидают на него заинтересованные взгляды, но лишь хмыкает себе под нос, продолжая внимательно следить за игрой. Он не собирается отвлекаться на какую-то ерунду. Только не тогда, когда на кону пирог!              – Капитан, – почтительно приветствует Малыш Ли и изображает, как салютует невидимой шляпой.              – Чего это ты решил почтить нас своим присутствием? – не без ехидства интересуется Юнги, потому что бета никогда не играл с командой и в целом не поощрял азартные игры. Конечно, альфа прекрасно знает, в чем причина, однако слишком уж сладка перспектива подоставать капитана.              – Очень важно поддерживать сплоченность, когда живешь вместе на ограниченном пространстве.              Чонгук на это пафосное изречение лишь громко фыркает, чем тут же привлекает внимание остальных. Абсолютно не реагируя на шаги за спиной, он подкидывает карты сидящему справа альфе и лишает того какого-либо шанса отбиться. Альфа пропускает ход, а омега тянется рукой к колоде, чтобы добрать недостающие карты.              Остальные по-прежнему молчат, поэтому Чонгук прекрасно слышит глухое шуршание позади себя. Он понимает, что это точно такая же бочка, на какой сидит он сам, только лишь когда к его спине тесно прижимаются, укладывая голову на плечо, а на его животе медленно сплетаются чужие руки.              – Продолжай. – говорит Тэхён низким голосом в самое ухо, а Чонгук тихо ойкает и начинает ощущать, как лицо стремительно нагревается. Бета же чувствует, как чужое тело мгновенно деревенеет в его объятиях, что больше напоминают смертельный капкан. Его терпение не безгранично, и Чонгук должен понять это.              Поэтому без зазрения совести капитан поглаживает кончиками пальцев напряженный живот, забираясь то слишком высоко, то непозволительно низко, так что омега, кажется, перестает дышать. Он не сразу реагирует на оклики других, когда снова настает его ход, и Тэхён сыто ухмыляется.              – Ну что же ты, Чонгукки, сосредоточься, иначе проиграешь.              Голос самодовольный, насмешливый. Омега едва сдерживает клокочущий рык, ведь старший мешается неимоверно, но поддаваться ему Чонгук не собирается. Он не настолько слаб перед чужими прикосновениями, чтобы продуть.              Однако когда руки Тэхёна юрко заползают под свободную легкую рубашку, младший отчего-то начинает сомневаться в своей уверенности. Кожа к коже чувствуется так желанно, еще и алкоголь расслабляет, заставляя мысли сбиться и пуститься куда-то не туда, так что Чонгук покрепче сжимает карты в руках, пытаясь включиться обратно в процесс, и еще теснее сводит колени. На его ерзания бета отзывается коротким смешком.              Одна из рук выскальзывает из-под рубашки и смещается в сторону тазовой косточки, начиная поскребывать ногтями по бедру. Омега закусывает губу и надеется, что не сорвется на постыдный скулеж, ведь широкая ладонь ведет по его бедру дальше, перебираясь на середину и будто бы незаметно для остальных сжимая аппетитную ляжку. Выглядывая из-за карт, он понимает: все прекрасно все видели. А чуть повернув голову в сторону понимает также, что эта игра очень забавляет Тэхёна.              Хоть тот и невинно выгибает бровь, мол, ничего такого не происходит, его действия говорят об обратном. И тем не менее, Чонгук готов выиграть оба этих раунда. Даже несмотря на уже вторую руку, которая пригрелась на его бедре, беззастенчиво лапая за нескрытые одеждой ляжки. Он даже начинает жалеть, что решил переодеться в шорты. Нужно было надевать наглухо закрытый комбинезон. Хотя и тогда Тэ, вероятно, нашел бы, как под него пробраться.              Чужие пальцы касаются аккурат возле самой кромки задравшихся штанин, а после, даже не дав опомниться, поглаживающими движениями пробираются под ткань. Чонгук все же тихо вскрикивает от неожиданности, и тут же едва не стонет от стыда, ведь теперь на него не уставился разве что незрячий.              – Твой ход, Чонгук. – бросает один из альф, сидящих дальше всего, но даже его плечи напряжены.              – Я чувствую нотки перца от тебя. – шепчет Тэхён на ухо.              Его губы проходятся по кромке ушной раковины, целуя несколько раз, а омега чувствует, как по шее вниз волнами бегут мурашки. Даже от дыхания беты возле его уха приятно, и это полностью дезориентирует омегу.              Лишь нескольким позже до него доходит смысл чужих слов. Чонгук тут же поспешно опускает голову, но, слава земле, ткань на шортах топорщится так, что ничего не видно. Иначе он бы точно сгорел со стыда.              Тэхён не без удовольствия отмечает, как пластилиновый младший все больше и больше заваливается на него, с каждой проходящей минутой все больше упуская нить игры. Его взгляд становится совсем отсутствующим, и Тэ готов поклясться, что сейчас омега куда больше концентрируется на поглаживаниях по груди и животу, чем на партии. Тем временем близится последний круг.              Бета бегло сканирует карты Чонгука. На удивление, даже принимая участие в полсилы, тот имел все шансы на победу. Это было Тэхёну совершенно не нужно, поэтому ему пришлось пересечься взглядом с Юнги и бросить пару быстрых жестов.              Лицо альфы приобрело совершенно убийственное выражение. Тэ даже испугался, что тот откажется идти у него на поводу, но, видимо, Юнги осознал, что лучше подставиться, чем и дальше терпеть тихо постанывающего, текущего омегу, чей запах обволакивал даже на открытом воздухе.              – Мне нечем крыть. – сквозь зубы объявляет Юнги, в то время как пять козырей с болью и слезами в глазах смотрят на него.              Чонгука это известие знатно отрезвляет. Он даже отлепляется от старшего, усаживаясь прямо. Пропуск хода Юнги означает, что больше нет шанса на то, что тот завалит картами альфу справа. Теперь ходить будут под Чонгука. И тот совершенно не уверен, что сможет отыграться своими четырьмя оставшимися картами. У него козырь-то всего один.              Альфа начинает с семерки треф. Омега без труда бьет ее дамой, которая оказывается не самым лучшим решением, потому что со стороны прилетает еще одна, червовая.              Чонгук долго думает, побить ее единственным козырем или королем. Король может повлечь за собой еще короля, но и козырь-то у него не особо крупный. Тем более, единственный.              В конце концов, жестом, отрезающим все пути отступления, он кидает поверх колоды червонного короля.              И неожиданно никто не подбрасывает в ответ.              – Что, совсем ни у кого не завалялось никакого, даже самого захудалого несчастного королика? – недоуменно вопрошает Тэхён по прошествии нескольких мгновений, однако все упорно отводят взгляды. Берегут на потом.              Чонгук отметает в сторону бито, и надолго утыкается взглядом в оставшиеся две карты. Козырная пиковая девятка или бубновый туз? Мысли крутятся в голове, рисуя исход каждого выбора. Однако внутреннее чувство все же подсказывает начать с девятки. У противника-беты тоже всего две карты – небогатый выбор.              Он хватается за уголок потертой карты, собираясь выкинуть ее на такую же не менее пошарпанную бочку, но Тэхён вдруг перехватывает его руку правой, а свободной левой кидает на арену боя туза.              – Эээй! Что ты делаешь?!              Омега оборачивается к старшему в праведном гневе, и тот даже перекрывает какое-либо смущение из-за ощущения собственного возбужденного тела. Тэхён выглядит спокойным и невозмутимым, лишь кивает на бочку, призывая смотреть, что будет дальше.              – Доверься мне. – говорит немного слишком запоздало.              Противник чешет репу, а потом все же берет карту. Он пропускает ход, и теперь настает черед Юнги. Вскинув взгляд на слегка улыбающегося Тэхёна и все еще растерянного Чонгука, он медленно опускает на деревянную поверхность бубновую девятку. Тэ подкидывает оставшуюся у младшего карту, нисколько не заботясь о муках совести. Альфа справа мухлевал всю игру, и это его заслуженная расплата.              – Вуаля. – широко ухмыляется капитан. Чонгук оборачивается к нему все еще недоверчиво, поэтому бета решает уточнить: – Ты победил. Вышел первым. А теперь… – он отвлекается от созерцания пляшущих в темных глазах омеги огней и обращается к остальным: – Вы знаете, господа, я собирался наказать Чонгука, если он проиграет, но теперь я думаю, что просто обязан его вознаградить. Поэтому мне придется его у вас украсть. Надеюсь, вы не против.              Тэхён мелет еще какую-то чепуху, пока тянет несопротивляющегося омегу за руку, заставляя подняться на ноги, а после утаскивает в сторону своей каюты, при этом натягивая подол рубашки пониже на чужую задницу, чтобы скрыть мокрое пятно.              Пока все остальные выдыхают скопившееся напряжение и вздыхают от облегчения, Юнги скептически цокает языком. Он ни за что не поверит, что Тэхён выиграл потому, что умудрился запомнить все карты, ведь тот подошел только после первой трети партии. Выходит, он действовал наобум и выставил все так, будто помогал одержать победу. Ох, Чонгукки, с каким жуликом же ты связался…              – А капитан-то, оказывается, не импотент, – неожиданно радуется один из бет, будто сделал великое открытие. – А то, вы знаете, разные слухи ходили про него… Засмеяли бы, если бы это все-таки правда оказалась…              – Импотент-не импотент, но выдержка у него железная просто. – хмыкает альфа-мухлевщик. – У меня бы вот просто терпения не хватило столько времени сидеть доводить омегу и ощущать, как тот течет в моих руках, чувствовать его запах, слышать все эти звуки              – Извращенцы. – презрительно отзывается Юнги, когда несколько членов команды все же убегают сбросить вновь нахлынувшее напряжение.       

⛵

      Тэхён обещал, что не притронется к Чонгуку, пока тот не будет согласен полностью на чистую голову. Вот только проблема в том, что голова у Чонгука яснее некуда, а не готовым здесь оказывается только Тэхён. Тэхён, который как дурак отмазывается разными причинами и отговорками, и все еще ни на шаг не сдвинулся с мертвой точки.              И от вида того, насколько же сильно хочет младший, только тяжелее. Трудностей добавляет и сам омега, что вечно крутится рядом, садится совсем близко, едва ли не на колени, в столовой, в каюте, за редкой игрой в кости или где бы то ни было еще. Он даже однажды запирает капитанскую каюту изнутри и принимается танцевать, оставаясь в итоге без одежды, которую старший ему же и купил в тот день на каком-то из островов.              Некоторое время назад полураздетый Чонгук так вообще едва ли не с разбегу плюхнулся к нему в джакузи, так что весь пол вокруг оказался залит водой, а Тэ тогда ругался, что дерево отсыреет и на новое придется копить не менее полугода. И, пожалуй, он как всегда забыл провести четкую грань между Чонгуком и оболтусами из команды, поэтому его язык вел себя абсолютно бесконтрольно.              Кто же знал, что омега после этого больше ни слова ему не скажет. Ровно так же, как и на нет сойдут все его мольбы. Чонгук после этого словно закроется от него, смотря равнодушным взглядом, а иногда как будто даже сквозь. Вечером он не возвращается в каюту (с некоторых пор спали они теперь вместе на капитанской кровати, которую пришлось расширить в срочном порядке, чтобы на ней с комфортом могли разместиться два человека).              Следующим утром Юнги высказывает свое бесконечное удивление, ведь омега пришел спать на среднюю палубу, и альфа знает наверняка, что тот еще крутился полночи, все никак не мог привыкнуть к норовившему перевернуться гамаку.              И вот тогда Тэхён понимает, каким же боком вышло его дурацкое обещание самому себе. И что ему срочно нужно поступиться своими непоколебимыми принципами, если он хочет вымолить прощение.              Слава земле, их обоих хватает ненадолго. Желание перевешивает все остальное.              Когда они оказываются в каюте, едва освещенной масляной лампой, такой тихой, уютной, кажущейся собственным отдельным мирком, Тэхён вдавливает младшего в дверь и продолжает доводить жадными прикосновениями, отчего тот едва не скулит. Он течет так безбожно сильно, что даже штаны беты успели промокнуть, пока тот прижимался к омеге со спины.              – Уже не обижаешься? – спрашивает в самые губы, пока заглядывает в мутные глаза визави.              – Нет, нет, нет, – отчаянно шепчет Чонгук и запрокидывает голову назад, вжимаясь затылком в поверхность двери. – Пожалуйста, Тэхён…              Из-за позы он смотрит из-под прикрытых век, загнанное дыхание вздымает грудь. Такой открытый, доверчиво льнущий. Из последних капель терпения ожидающий, когда же старший бросит свое к чертям никому не нужное целомудрие.              Тэхён тянет его за собой. Но не на кровать, а в джакузи. Чтобы смыть с чужого тела все посторонние запахи, въевшиеся в кожу омеги за долгие дни проживания вместе со всей командой. Будь это возможно, Тэ хотел бы, чтобы за эту ночь Чонгук весь пропитался его запахом, чтобы они сплелись в один прекрасный коктейль, но из-за его сущности беты об этом приходится только мечтать.              Пока джакузи наполняется теплой водой, старший решает не спеша раздеть младшего, но тот лишь отмахивается, в пару быстрых движений оставаясь обнаженным, и льнет с нетерпеливым поцелуем, отдающим легкими нотками рома. Не разрывая поцелуя, такого сладкого и ужасно возбуждающего, он умудряется раздеть и Тэхёна тоже, заставляя поразиться, сколько же в омеге похоти.              Бета выключает поток воды, а после приказывает младшему развернуться к нему спиной. Взгляд у того донельзя заинтересованный и даже предвкушающий, поэтому он без возражений повинуется, поглядывая назад из-за плеча. Тэхён подталкивает Чонгука к бортику, чтобы тот оперся о него локтями и опустился на колени. От вида того, как омега призывно прогибается в пояснице, он мученически мычит и, не удержавшись, опускает ладони на крепкие ягодицы.              Тэхёну казалось, что младший будет краснеть и стесняться, ведь они оба обнажены и совершенно ясно, чем собираются заняться, однако на деле единственным, кто смущается, оказывается он сам. Чонгук совершенно беззастенчиво и много стонет, пока бета осторожными прикосновениями промывает его неконтролируемо сжимающуюся дырочку водой, да так тщательно, что младший успевает кончить и затвердеть вновь. Но даже после этого старший словно издевается над ним, ведь еще миллион лет тратит на то, чтобы все-таки намылить мочалкой и ополоснуть.              Только лишь затем разморенный и ластящийся омега оказывается прижат к кровати. Тэхён нависает над ним, опираясь на вытянутую руку и сверкая серьезным взглядом. Уклонившись от очередного настойчивого поцелуя, спрашивает прямо в губы:              – Ты в трезвом уме и памяти, полностью отдаешь отчет в своих действиях и добровольно соглашаешься провести эту ночь со мной, разделив ложе?              – Да, да, да! – нетерпеливо отзывается младший, ведь, честное слово, порядочность беты начинает выводить его на нервы. – Боже, Тэхён, да вставь уже!              – Я ведь не шучу, Чонгук. – хмурится старший и мастерски выскальзывает из кольца рук, собиравшихся задушить притянуть его ближе. – Мне просто порой все еще отчего-то кажется, будто я принуждаю тебя. Хотя я и понимаю, что… это все у нас обоюдно. И что ты тоже этого хочешь.              – Конечно, хочу. – устало отзывается Чонгук. – Ты мне нравишься, очень нравишься, я даже не побоюсь назвать это любовью. Но у меня порой такое чувство, что я тебя совершенно не привлекаю. Я даже начинаю загоняться, что это из-за моего запаха. Может, тебе не нравится это сочетание. Может, оно кажется тебе странным. Может, у тебя даже никогда не встанет на меня…              Тэхён не мигая смотрит на него еще пару мгновений абсолютно круглыми глазами, а после с мученическим стоном, словно резко обессилев, валится прямо на Чонгука, утыкаясь тому носом под подбородок. Выглядывает он лишь спустя пару минут, при этом являя настолько смущенное лицо, что омега даже дышать забывает.              – Встанет. Уже вставал. – почему-то он говорит это шепотом. – Еще в самую первую встречу, когда я увидел тебя в этой блядской сетке. Святая земля, да я готов поклясться, что у всех в тот момент слюни потекли! И я не исключение.              Теперь совершенно круглые глаза у Чонгука. Перебегая взглядом от одного зрачка старшего к другому, он словно видит в его глазах зарождение новой планеты – такое там происходит что-то необычайно масштабное, космических размахов. А после все это покрывается слоем смущения, потому что Тэхён очень тихо и очень робко признается, как же у него все это время рвало крышу.              Он думал, что будет весь такой благородный, если позволит умирающему омеге остаться, даст ему пищу и кров, укрывая при этом от своих прихвостней. Однако впоследствии умирающим стал он сам. Умирающим от чужого запаха, пропитавшего все постельное, как его ни полощи в воде.              – В следующий раз я хочу тебя в этой чертовой сетке. – рычит Тэхён, прежде чем наброситься на младшего и показать ему все то желание, которое одолевало его последние месяцы.              У него в планах чуть грубый межбедренный секс, потому что он уже исстрадался по этим аппетитным загорелым ляжкам. А у Чонгука в голове непреодолимое желание оседлать старшего и вообще сделать все самому, потому что он все еще не уверен, что бета не сольется в самый неподходящий момент. Ну, и спермотоксикоз в голове тоже, да. Ведь он просто бесконечно долго ждал, когда же Тэхён перестанет тупить.

⛵