Горизонт событий

— Кто это? — Ваш начальник. Он мог бы просто не открыть. Мог бы позволить себе небольшую, совсем детскую грубость. Он крупно сомневался, что хотел бы сейчас видеть Икари. — Не будьте таким невежливым, Фуюцуки, это определённо не про вас, — низкий голос похрипывал из-за искажения динамиком. Издёвка, замаскированная под комплимент. В иной раз это отозвалось бы раздражением, но Фуюцуки уже слишком глубоко увяз в пучине безразличия ко всему. Чего уж сопротивляться, ведь Гендо ничего не мешало вызвать на подмогу службу безопасности. Ткнув кнопку открытия, Фуюцуки побрёл обратно на кухню, совмещённую с гостиной, но остановился на повороте. Надо же убедиться, что Икари в самом деле не привёл с собой ребят из второго отделения. Не привёл. Едва дверь закрылась за его одинокой фигурой, Фуюцуки завернул за угол и прислонился спиной к кухонным тумбам напротив далёкого дивана. Незваный гость бесшумно оказался как раз около него. Поразительное отсутствие всякого интереса к тому, зачем Икари объявился на его пороге; к тому, насколько по-хозяйски выглядит, держа руки в карманах и лишь чуть повернув голову в его сторону; как стоит на всё отреагировать. Ничего, кроме усталости. — Признаю, день был непростым, — говорит он якобы отстранённо. — Расчёты при создании последнего образца оказались неверными, поэтому мы потерпели неудачу, — даже слово «образец» уже не задевало. — В следующий раз я подготовлю всё правильно, и вы сможете внести душу без подобных эксцессов. То ли так слышно через призму собственного измождения, то ли голос Гендо тоже в самом деле звучал утомлённо. Он тяжко опустился на диван позади себя и шумно выдохнул, подтверждая догадку. Фуюцуки очень кстати обнаружил под левой рукой забытую пачку сигарет с зажигалкой внутри. Должно быть, он собирался закурить, когда вернулся домой, но быстро отвлёкся. Не отводя взгляда от Икари, он зажёг сигарету и щёлкнул кнопкой вытяжки над плитой. Гость сухо усмехнулся, так же глядя на него. Сюрреализм происходящего слабо просвечивал сквозь монохромность уныния и безмолвия. Не спеша делая затяжку и сбрасывая пепел в раковину, Фуюцуки продолжал смотреть на человека напротив себя. Тот так и оставил руки в карманах, расслабленно откинувшись на спинку и вытянув ноги. Как у себя дома. Свет потолочной лампы доходил до противоположной стороны более тускло и необъяснимым образом отражался в его очках, не позволяя увидеть глаза хотя бы издалека. Ещё буквально час назад Фуюцуки хотел вписать кулак в это непроницаемое лицо. Наверняка он скоро снова будет жалеть, что упустил замечательный шанс, но что-то мешало ему осуществить желаемое. В сложившейся атмосфере безразличия ему виделось, что это не изменит ровным счётом ничего и ему даже не полегчает. Вдруг Гендо решил снять очки и протереть линзы рукавом пиджака. Закончив, он убрал их в карман. Без очков он выглядел похожим на себя из недавнего, но в то же время такого далёкого прошлого: когда впервые позвал присоединиться к Seele, когда показывал Геофронт, и когда — что сейчас стало уже совершенно привычным — равнодушно отреагировал на угрозы Фуюцуки обнародовать скрываемую правду о Втором Ударе. Когда у Фуюцуки было достаточно решимости, чтобы высказать всё Икари в лицо. Неужели от неё не осталось и следа? Почему? В голове непроизвольно рисовалась картинка происходящего со стороны, и Фуюцуки стало смешно, искренне смешно. Лёгкий беззвучный смех серым дымом выходил из лёгких, превращался в прозрачное облако, вылетал в вентилятор вытяжки, и чувство такое, что сама жизнь улетучивается вместе с этим больным смехом, оставляя внутри холодный вакуум. Именно так — болезнь. Какой-то недуг поразил Фуюцуки, отнял силы, причинил боль. Вот бы ему кто-нибудь помог, вот бы рассказать кому-нибудь о своей ноше, вот бы нашёлся кто-нибудь, кто действительно поймёт его бремя… Перед глазами вновь возник тёмный паркетный пол. Фуюцуки поднял взгляд, всматриваясь сквозь рассеивающуюся дымку. Ирония, горькая, как его любимые сигареты, царапающая горло, как его любимые сигареты. Единственный человек, который мог бы его понять, сидит напротив. Фуюцуки думает, что, наверное, ненавидит его. — Вам сложно, вы сказали, — вспоминает вдруг Икари. — Не спорю: эксперимент далеко не рутинный. Но именно поэтому я обратился к вам. «Потому что я безотказный дурак?», — мысленно пожурил себя Фуюцуки, продолжая молчать. Зачем он согласился… зачем же? Почему? Что мешало ему недовольно покачать головой, упрекнуть Икари в полном безумии и оставить наедине с ним, не ввязываясь в очевидно злую авантюру? Это ведь было так просто и абсолютно правильно. Фуюцуки всегда поступал правильно. Последнее время, быть может, за редчайшим исключением… лишь по причине сложнейших обстоятельств… «Ты ведь тоже поступила правильно?», — он прикрыл глаза, делая глубокую затяжку. — «Ты поступила так, потому что это было правильно». Головокружительный водоворот мыслей оголил чёрное дно, на котором, как древнее сокровище, сверкнул ответ. Простой по своей форме, но совершенно неподъёмный, и Фуюцуки грустно усмехнулся с самого себя. С чего он решил, что ему хватит сил… — Я уже объяснял, что другого варианта нет, — продолжает Икари, и на сей раз Фуюцуки не выдерживает: — Есть сотни и тысячи вариантов, кого сделать сосудом Лилит, — севшим голосом возмущается Фуюцуки. — Но ты избрал самый неочевидный и опасный. — Самый логичный в существующих условиях, — спокойно поправляет его Гендо. — О какой логике вообще может идти речь… — Да соберитесь же, Фуюцуки! — резко повышает он голос, и Фуюцуки будто пробуждается от дрёмы. Вязкая усталость, растекающаяся по венам, начинает по капельке разбавляться вновь пробуждающимся гневом. Обретшие прежнюю ловкость пальцы легко вкручивают затухающий бычок в лужицу в раковине. Фуюцуки осторожно отрывается от тумбы и медленно шагает вперёд. Икари зашевелился — хотелось верить, что он почувствовал опасность, — и так же медленно поднялся на ноги. Наконец-то можно было разглядеть его глаза. Глубокая синева, неподдельная усталость, но не недовольство. Требовательность? Или даже мольба? Нет, точно не от Гендо. — Я всё просчитал, — с убеждением говорит Икари, смотря прямо в глаза и не моргая. — Я неделями продумывал каждый нюанс и всё надёжно просчитал. Seele ничего не заподозрят. — И я должен просто поверить? — хмурится Фуюцуки. — А почему нет? Я никогда не обманывал вас и не намерен делать этого. Что-то до глубины укололо прямо меж рёбер, физически ощутимое. Фуюцуки опустил взгляд, но не увидел у себя в груди ни одной торчащей иголки или спицы. Однако больно было всё равно. — Я имею в виду, как я могу поверить в надёжность твоего плана? — он повернулся в сторону и подошёл к окну. На улице зажигались фонари вдоль дороги и свет в окнах соседних домов. — Лоренц думает, что теперь я костьми лягу, лишь бы претворить их сценарий в жизнь, — насмешливо говорит Гендо. — Он совсем ослеплён своей идеей божественности. — Для меня это не слишком убедительно. — Вот сейчас в вас говорит рациональность, — голос Икари вдруг стал довольным. — Но она не поможет понять фанатиков. Лучше направьте всю свою рациональность на предстоящую завтра работу. Фуюцуки делает быстрый глубокий вдох и замирает на пару секунд. Снова не находится слов. «Фанатики». На кого становится похожим Икари, если не на такого же фанатика? На дне водоворота так и поблёскивал ответ на пресловутый вопрос. У него взаправду начала кружиться голова. Ноги слегка подкосились, но, удерживая равновесие, Фуюцуки прошагал мимо Икари и опустился на несчастный диван. Разве кто-то бывал в его ситуации хоть раз в жизни? Ни с кем не посоветоваться. Ни с кем не поделиться. Хотелось закрыть глаза и не видеть этот страшный мир, но Фуюцуки уже знал, что произойдёт в этом случае. Гендо стоял перед ним, загораживая свет потолочной лампы, и глядел сверху вниз. Краешком сознания Фуюцуки заприметил, что пиджак на нём будто большеват, смотрится слегка мешковато, и это только добавляло антуража безумца. Вообще-то ещё два года назад Икари не выглядел настолько худым… Не желая оставить Фуюцуки в покое, Гендо уселся справа. — Простите за то, что я сказал вам сегодня днём, — тихо проговорил он. — Просто… — помедлил, — я не смогу сделать это один. Без вас. — Неужели? — не сдержал сарказма Фуюцуки и опустил голову на спинку, отчего она закружилась только сильнее, и мысли калейдоскопом замерцали в мозгу. — Вы не понимаете… — прошипел Икари и отвернулся от него. «Профессор, если я не вернусь, прошу — присмотрите за моим мужем». Это был очень простой ответ на его вопрос. Соглашаясь тогда с правильностью её поступка, мог ли Фуюцуки знать, хватит ли у него сил? Пытаться присмотреть за Гендо — всё равно что пытаться усмирить чёрную дыру. Это невозможно. По-хорошему, следует держаться от неё на безопасном расстоянии, потому что стоит переступить горизонт событий, как она начнёт тянуть к себе, во тьму и неизвестность, и уже ничто не сможет спасти. Все переживания последних лет, обрывки невысказанных за долгие годы фраз крутились в голове вместе с картинкой перед глазами, входя в болезненный резонанс. Этот хаос быстро становился обыденностью, словно мир всегда был таким странным. Поэтому он не увидел ничего странного, когда Икари резко подскочил с места, вцепился обеими руками ему в плечи и, перешагнув коленом его ноги, уселся на бёдра. Тяжёлая голова опустилась Фуюцуки у основания шеи, пальцы не отпускали плечи. — У меня нет никого, кроме вас, — горячо и еле разборчиво пробурчало ему в грудь. — Никого во всём мире. Они застряли в бесконечных секундах, повисли в неподвижной чёрной пустоте, не шевелясь, но совершенно точно падая в непонятном уму направлении. Тьма его слов просачивалась в сердце, будто ища пристанище в нём, и — самое главное — не встречала никакого сопротивления. Фуюцуки смотрел в крутящийся потолок, рука сама потянулась к чужому воротнику, пальцы скользнули по плотной ткани, затем вверх, дотронулись до горячей кожи. На миг ему стало страшно, на миг он закрыл глаза. Существо из белой плоти растворяется в стеклянном резервуаре. Обеими руками схватив Икари за лацканы пиджака, Фуюцуки со всей оставшейся силы приложил его спиной об диван, скидывая с себя. Гендо сдавленно выдохнул при ударе. В его взгляде промелькнул испуг. В мгновения адреналин разогнал сердцебиение до максимума. — Простите, я не имел в виду нич… — быстро заговорил Икари, но Фуюцуки тут же громко перебил его: — Почему ты просто не остановишься?! Глаза Гендо забегали, он быстро заморгал, дезориентированный и смущённый. Фуюцуки часто и глубоко дышал от гнева, вжимая его в диван и не осознавая до конца, на что именно он разозлился: на эту выходку Икари или на его окончательно явившееся на свет безумие. Вдруг Гендо легко, но так выразительно улыбнулся, обречённо и смиренно. — Уже слишком поздно, — он сжал запястья Фуюцуки, чтобы тот ослабил хватку. — Проект Комплементации будет осуществлён, со мной или без, — и Фуюцуки постепенно ослаблял её, ловя каждое слово, звонким эхом отражающееся по черепу. — И либо я проведу его на своих условиях… либо погибну. Фуюцуки ещё пару секунд всматривался в Икари, осознавая эти простые истины. Отпуская его и успокаивая дыхание, он сел обратно, машинально поправил домашнюю футболку. Головокружение проходило, теперь зазвенело в ушах. Когда же всё это кончится… Гендо подался чуть вперёд, расставляя локти на колени и сцепляя пальцы в замок. Неловкое молчание длилось ещё несколько секунд. — У нас с вами незавидная судьба, Фуюцуки, — с печалью констатировал он. — Но она всё ещё в наших руках. И не нужно бояться ею управлять. Фуюцуки нахмурился, лишь краем сознания понимая, что хотел сказать Икари. «Никого во всём мире» так и не лезло из головы. Гендо встал и торопливо ушёл в генкан, не оборачиваясь. Фуюцуки лишь успел заметить, как стыдливо он сгорбился по пути. — Доброй ночи, — спешно бросил Икари на прощание, не дожидаясь, когда его проводят. Фуюцуки растерянно смотрел по сторонам. Ураганный вихрь всё ещё метался в голове, выбрасывая из себя то одну, то другую мысль, каждая из которых была тяжела и в разной степени горестна. На автомате он поднялся с места, дошёл до тумбы с лежащей сиротливо пачкой сигарет, вытащил одну и стал долго её рассматривать. Он делал всё это ради Юи. И Гендо делает всё ради Юи. Им так удивительно по пути. Просто один из них — ходячая чудовищная катастрофа, а другой — лишь неудачливый космонавт, оставшийся с ней один на один. Убегать бесполезно (да и куда ему убегать?), игнорировать невозможно. Бездействовать втройне страшнее, чем действовать. Фуюцуки щёлкнул зажигалкой, втягивая первые клубки дыма. Если непоколебимое хладнокровие вело Икари во время этих отвратительных экспериментов, то Фуюцуки, возможно, завидовал ему. Если неконтролируемое безумие — то страшился. Если судьба у них действительно одна, то она несомненно печальна. Если Фуюцуки должен пройти этот путь бок о бок с Икари, кем он станет: бесчувственным стоиком или сумасшедшим? У него нет выхода. И, как сказал Икари, нет другого варианта. У него есть только он сам и Гендо. Надо попробовать. Выдохнув дым до конца, Фуюцуки мысленно собрался и закрыл глаза. Белое существо с трубками по всему телу и лицом Юи покачивается в толще LCL, подрагивает. Фуюцуки стискивает зубы, но не открывает глаз.