Звонок.

Звонок. Желанный, пусть и противный звон прервал гробовую тишину школьных длинных коридоров. Десятки детских голов повернулись в сторону дверного проема. Кабинеты всего здания вмиг наполнились громким шумом, предвестником долгожданной перемены. Теперь здание стало более похожим на живое. Ловкие ручонки самых нетерпеливых старшеклассников быстро складывали стопку книжек и тетрадей в сумки, соревнуясь, кто быстрее. Более медленные и усталые же сидели и глядели в одну точку, пытаясь хоть как-то привести себя в чувство после очередного нудного монолога. Когда они уже начинали собираться, остальной части людей уже в помине не было в кабинете. Эти ребята шли либо к следующему по расписанию помещению, либо к шкафчику, куда скидывали ненужные тетради и учебники, а некоторые сломя голову бежали в столовую, чтобы не дай бог потом не простоять в очереди до конца перемены. Иногда посреди всей это повседневной картины просвечивались учителя, на лицах которых была написана явная утомленность и полное безразличие к окружающему шуму школьников. У них уже был крепкий иммунитет против этих ходячих катастроф. Все эти обыденные кадры склеивались в одну выученную наизусть сцену – перемена. Усталый взгляд был опущен в светлый пол. Шаги были не широкими и медленными. Густая темно-синяя челка и козырек серой кепки практически полностью скрывали лицо молодого парня от посторонних взглядов. На небольшом портфеле тихонько бренчал брелок, звук которого отчаянно заглушался фоновым гамом. Иногда серо-желтые задумчивые глаза осторожно выглядывали из-под головного убора, чтобы ни с кем не столкнуться, но они практически тут же скромно опускались вниз. Не хотелось говорить ни с кем. На душе одновременно пусто и тяжко, как будто кто-то запихнул меж ребер чего-то тяжёлого и в то же время невесомого. Хотелось вырвать эту дрянь у себя из груди, но тонкая рука могла только сжать ткань белой хлопковой рубашки. Сложно. Учеба... Много учебы. Сайхара дураком не был и программу понимал. Но от постоянного потока заданий и мероприятий уже разучивался отдыхать. Свободное время уходило на покрастинацию и самобичевание. Почему бы просто не поспать? А сон давно перестал приносить бодрость. Как и кофе. Как и все. Любимая и дорогая сердцу музыка перестала греть душу и приносить приятное чувство настольгии по беззаботным дням. Небольшая стопка собственных стихотворений на мелких обрывках доводила до дрожи, ощущая при чтении только боль. Ведь о ней старшеклассник и мог писать. Да и неумелые были по его мнению. Больше не тянуло первым делом идти к лучшему другу, который поднял юного детектива с колена в трудное время – Кайто. Больше не умиляли его глупые шутки и детское искреннее удивление, когда узнавал для себя очевидные вещи. Это раздражало. Он устал подыгривать наивным представлениям своего друга. И ладно это... Даже детективные романы и горящая страсть ко всему кровавому и жуткому, желание распутывать сложные клубки загадок умелых манипуляторов и в конце пути, разгадав все сложные загадки, обвинить его в своём преступлении и раскрыть правду… Даже это теперь не заставляло трепетать от интереса и зажечь в вечно грустных стеклянных глазах огонек. От всего, что молодого парня окружало, веяло убивающим холодом. Хотелось забиться где-то в углу и никогда оттуда не вылезать, не желая находиться в таком чужом для него мире. Где он не был никому не нужен, и где ему самому никто не был нужен. Почти никто не нужен. Дыхание невольно сбилось, задумчивые глаза проявили хоть какой-то интерес к окружающим его людей и предметам. В конце коридора. Белый портфель. Розовый жилет. Светлые длинные волосы. Мелодичный, манящий голос. Сайхара невольно вздрогнул и остановился. Он даже забыл, куда шёл. Зачем шёл. Что вообще делал до этого. Несмотря на свои жуткие комплексы и переживания, парень поднял голову и пристально разглядывал женскую невысокую фигуру, даже не задумавшись о том, что взгляд может ненароком соскользнуть на лица других людей и поймать в них недовольство. Она стояла спиной к старшекласснику и понятия не имела, что в тот момент на неё пялился какой-то школьник. Блондинка вообще было не до этого. Она бурно общалась в то время с двумя одноклассницами, незнакомых синеволосому. Девушка редко, но искусно жестикулировала, легко шутила, тихо смеялась, да так, что по коже бежали мурашки. Каэдэ Акамацу. Единственный луч в этой серой скучной жизни, который вселял крупицу надежды и связывал Шуичи с реальностью. Этот человек волшебным и совсем непонятным ему способом заставлял вздохнуть легче, как будто ничего и не сковывало внутри до этого. Она манила. И делала это всем. Своей внешностью, выразительными глазами, мягкими на вид волосами, тоненькими руками, сладким голосом, красивой речью, большим количеством знаний в голове, ошеломляющей мимикой и харизмой, аккуратной жестикуляцией, прелестным характером... Все в этой личности было по-особенному божественно. Сайхара был готов продолжить список всех прелестей Каэдэ. Без шуток. Даже самого старшеклассника бесило то, что не мог найти в ней чего-то отторгаивающего. Он уже не хотел надеяться на то, что что-то снова разбудит его потухшую жизненную искру. Шуичи никогда не любил питать ложные надежды. Он не хотел слепо идти по стопам таких же отчаявшихся людей, надеющие найти помощь и спасение в их избранников, а потом разочароваться до такой степени, что потом используешь остаки своей креативности для самой трагичной смерти. Пока парень довольствовался тем, что имел возможность поговорить с ней. Ведь это уже хорошо. Большее ему не нужно. Верно? Сайхара далеко не сразу заметил, что та троица шла в его сторону. Точнее, он об этом не думал. И только потом понял, что сейчас его могут со спокойной душой ткнуть пальцем в грудь за то, что нагло пялился на них. Ведь они наверняка заметили. Или нет? Шуичи поспешно вытащил смартфон из кармана серых, слегка помятых брюк и прислонился спиной к такого же цвета стене. Экран телефона перед лицом ярко засветился, заставив зажмуриться. Синеволосый поспешно разблокировал его. А дальше уже не так было важно. Он даже не понял, какое приложение открыл. Игру какую-то. Судоку вроде. Пока девочки уже вот-вот подходили к Сайхара, он в тот момент смотрел короткую и "очень занятную и интересную" заставку приложения, а потом открывшиеся ему уровни. Взгляд был исключительно там, на пикселях. На Акамацу было страшно поднять глаза. Вдруг она увидела то, что на неё все это время пялилась? Когда они начали проходить мимо парня, он мысленно помолился, что никто его не увидел подсматривающим. А то ещё сталкером оклемают... — О, Шуичи! Привет! Спокойный и добрый голос пронесся прямо перед лицом синеволосого. Тело предательски вздрогнуло. — Привет, Каэдэ... — неловко улыбаясь, юный детектив поднял голову, открыв вид на залитые тенью от кепки глаза. — Как дела? Ты какой-то грустный по-моему, — лёгкая до этого улыбка незаметно пропала с лица, фиолетовые глаза пристально заглядывали в чужие, растерянные. — Ой, да не все в порядке... Просто хочу спать. Лучше расскажи, как у тебя дела? С усталой от тягот души упал один из многочисленных грузов. Похоже, обошлось. Ни Каэдэ, ни одна из её подруг не глядели на него с особым презрением и даже спокойно приняли в их скромную компанию Сайхару. Они легко нашли новую тему для разговора и стали идти по коридорам в сторону излюбленного места – столовой. Пока шли, старшеклассница что-то рассказывала из своей насыщенной жизни, иногда вырисовывая на полотне воздуха фигуры. Другие её две одноклассницы, которых, как выяснил синеволосый, звали Химико и Анджи, что-то дополняли, весело хохоча. Зачастую из-за шума в переполненных коридорах детектив не слышал ничего, но он не мог не улыбнуться и не рассмеяться, смотря на то, с какой изумительной улыбкой Каэдэ рассказывала очередную историю и каким тоном приправляла свои шутки, смысл которых, к сожалению, не мог всегда быть понят. Шуичи словно вошёл в какой-то другой мир, где есть что-то необъяснимое и воистину заставляющее полюбить жизнь. Здесь не было надоедваших Маки с Кайто, первая которая вообще никак не старалась поддерживать общение, а со вторым говорить на многие интересные темы невозможно, не говоря про то, что работать в паре с ним отвратительно тяжело и сложно. Не было досаждавших родственников, готовые накричать даже если ты сделал буквально ничего. Впрочем, за это тоже могли... Не было этой душащей апатии, добиващая желание жить на совсем. Была она. Радость. Искренняя радость оттого, что перед ним были интересные люди. Хотя, у Анджи и Химико были свои причуды... Но они не волновали Сайхару. Впрочем, не только причуды не волновали, сами эти две девочки тоже. Серо-желтые глаза, уже с бликом и жизнью в радужке всегда были на старшекласснице в розовом жилете. Каэдэ была той, что разжигала искру в умирающей оболочке. Несмотря на то, что она часто рассказывала про проведенное время в музыкальной школе и про игру на пианино, с ней можно было поговорить и на кучу других тем. Акамацу была удивительно эрудированной. А её умение слушать и поддержать тему, ах... Казалось, все идеально. Но была одна проблема. Большая проблема. Это чувство. Оно было по силе не слабее этой давящей апатии. Шуичи никогда не был до конца спокоен рядом с Каэдэ. Да, душу словно воскрешали после вечных тягот жизни. Но ей все словно чего-то не хватало и она отчаянно ныла, требуя то, что так сильно ее согреет. Это были прикосновения пианистки. Это было любое её внимание. Каждая секунда их зрительного контакта. Все, что хоть как-то касалось саму Акамацу – было необходимым воздухом для жизни. И каждый звонок на урок или с уроков вновь погружал в эту повседневную серую массу, полную негативом, где не было того самого кислорода. В неё возвращаться было до жути противно и невыносимо. Единственное, что спасало – это приятный осадок после их беседы и воспоминания, не выходящие из головы вплоть до их новой встречи. Эта влюбленность... Или даже любовь? Что бы это там ни было, это выкопало детективу новую глубокую яму. И он в неё упал. Старшеклассник отчаянно пытался из неё выбраться. Но в итоге он был по колено в грязи горя и мокрыми от слез щеками. Парень знал, что пытаться искать взаимности смысла нет. Она не пойдёт на такие жертвы. Каэдэ не будет ради какого-то прилепившегося мальчика тереться к нему в пары и удолетворять желания психически подавленного человека. Сайхара все ещё боролся с ложными надеждами. Такая надежда не приведёт человека к надежде. Но искушение было велико. Так хотелось податься всем этим просьбам изнутри, расплакаться на месте и, крепко обняв девушку, вылить абсолютно все, что так разрушает всю короткую жизнь. Но не все желания сильнее эмоций. Страх был куда мощнее. И он держал старшеклассника за узды терпения...

***

— Ну, ты там идёшь? — торопливо спросила Акамацу, направляясь к выходу из столовой. — Да, подожди! — так же ответил Шуичи, унося свой поднос с пустой посудой к остальным. — Прошу, поторопись, скоро звонок! Синеволосый нервно закусил губу и кое-как протиснулся сквозь толпу учеников, чтобы поставить эту чертову посуду. Он был даже несколько раздражен. Парень не хотел заставлять ждать блондинку, но из-за ребят, которые так не торопятся на урок, как они, приходилось страдать. Вопреки своему скромному характеру пришлось всех рассталькивать. Пожалуй, некоторых он даже удивил. И к великому сожалению, тут можно передать привет комплексам Сайхары, которые так не вовремя проснулись. И ему не было все равно на мнение людей. И все равно пришлось людям уступать. Но тем не менее он, на удивление, быстро управился и подошёл к страшекласснице, чуть опустив козырек кепки. — Пошли! — внезапно воскликнула Акамацу. Девушка неожиданно для синеволосого схватила его за локоть и повела из столовой по коридору вперёд. Шуичи вновь передернулся. Он почувствовал, как щеки пылали. В груди что-то резко защемило, так и вызывая желание другой рукой закрыть свое покрасневшее лицо, но забившиеся чаще сердце так и вопило от счастья. На лице парня была глупая смущенная улыбка. К счастью, пианистика ничего не видела. И не должна увидеть. И не должна понять, что она вообще слелала со старшеклассником. В его организме не то, что бабочки запорхали, они там устроили целый концерт. Вроде бы ничего такого, просто ведёт девочка за локоть, чтобы успеть пройти в кабинет до звонка, но Сайхара почувствовал себя нужным кому-то, значимым. Ведь Акамацу могла убежать и одна. От этого одновременно хотелось и смеяться, и плакать от счастья. Эту какую-то парочку десяток секунд нельзя была описать как-то ещё иначе. Только остановившееся дыхание и кривая улыбка на пол лица. Черт-черт-черт. Пожалуйста, не отпускай меня. — Ох, у тебя же урок на первом этаже. Я и позабыла, — как "вовремя" напомнила пиантиска. Ну и конечно именно на этой мысли юный детектив стал владельцем своего тела, ведь старшеклассница отпустила его. В груди сразу же заболело от этой пустоты. И снова теперь нырять в соседнюю яму, чуть поглубже "влюбленности". Привет, подавленность, скучал по тебе. — Ага... — Ну ладно, увидимся на следующей перемене! — Каэдэ несмотря на предстоящий урок, добро улыбнулась и помахала рукой вслед, прежде чем растворилась в толпе остальных людей. Шуичи ещё минуту стоял на месте, ничего не делая. Как Акамацу оставила его здесь, так и не сдвинулся с места. Такой короткий был момент. Как будто ничего не произошло. Все эти чувства старшеклассник даже не успел переварить. Все произошло очень быстро и неожиданно. И он стоял на месте потому, что был сконфужен. Ситуация все ещё странная, однако на душе было приятно. Да. Именно так. Этого разве не достатчно? Сайхаре понравился этот жест. Его капризная, голодная душа была довольна этим. Уголки губ сами по себе поднялись, а веки закрыли глаза от холодного освещения. Так все запутанно. Но и разбираться не хотелось. Старшеклассник был все ещё под впечатлением этого короткого и безобидного касания. Он смирно стоял и в голове продолжал эту картину, где девушка ведёт его по коридорам, а на локте чувствовал лёгкую красивую руку. "От Каэдэ вкусно пахнет..." — мечтательно подумал молодой детектив, полностью игнорируя бьющий по ушам звонок.