В свете свечи приглушенной

Под приглушённым светом свечей комната почти погрузилась в полумрак. Мягкими движениями демон касался нежнейших губ Бога Войны, губ столь желанных, что от этого дрожали руки. Опускаясь ниже, он припустил одеяние Бога, открывая вид на не менее соблазнительные ключицы. Не пуская в ход зубы, демон лишь водил губами по коже, желая насладиться каждым соприкосновением. Кожа сравнима с самым прекрасным фарфором, волосы, уже раскидавшиеся по подушке, лучше любого шелка. Сюаньчжэнь мог бы называться самым красивым Богом, и средь Богов Войны, и средь Богов Литературы. Хуа Чэн не побоится по праву назвать его самым красивым во всех трёх мирах. В голове Бога Войны тем временем все ещё звучал ранее заданный вопрос. «Цин-гэгэ, ты уверен?». А был ли Му Цин вообще, когда либо в чем-то уверен? А мог ли быть уверен он сейчас? Кольцо на шее, заключавшее в себе прах демона, говорило о многом, разве нет? Если ему доверили свою жизнь целиком и полностью, мог ли он доверить в ответ свои духовные силы? На каждое прикосновение тело отдавалось лёгкой дрожью, что не ускальзывало от внимания его… Возлюбленного? Да, он вполне мог его так называть, тем не менее это все ещё смущало, заставляя покрыться лицо слабым румянцем, от чего хотелось тот же час уткнуться куда-нибудь лицом и не высовываться ещё лет восемьсот. — Цин-гэгэ, расслабься. Или же если ты все-таки хочешь остановиться на этом, то я... Демон наконец отлип от шеи Бога, начиная отдаляться. Му Цин плотно поджал губы, и сквозь зубы пропустил вздох. Пожалуй гордости он уже лишился, так что терять ему уже нечего, да и будто он отпустит его так просто. Они так долго к этому шли, чтобы опять так просто закончить? Ну уж нет. Сюаньчжэнь мысленно порадовался, что в комнате достаточно темно и шанс того, что увидят его чертовски красное лицо, крайне мал. Приподнявшись он одним рывком притянул непревзойденного обратно и повалил на кровать. Теперь лишь с виду они поменялись ролями. Му Цин нависал сверху над демоном, совершенно не зная, что делать, но как минимум уверенный в том, что пойдет до конца. Демонам в свою очередь не нужно было дышать, но у Хуа Чэна кажется перехватило дыхание, от столь завораживающего зрелища. Вернувши себе дар речи, он не удержался от смешка: — О. Так значит Богам всегда нравится быть сверху? Получив в ответ не самый добрый из взглядов, он быстро был заткнут поцелуем. Пусть неумелым, но это только сильнее распаляло жар внутри. Руки заскользили по верхним одеяниям, торопливо, но не менее аккуратно стаскивая с их владельца. Он притянул Му Цина ближе, пока тот неуверенными, но настойчивыми движениями пытался стянуть с него одежду, недовольно шипя. Кажется главной проблемой были вовсе не одеяния. — Помог бы хоть, нацепил тут несчётное количество побрякушек, как сорока. Хуа Чэн хрипло усмехнулся и сам принялся откидывать их в сторону, будто они вовсе ничего не стоили. Наконец избавившись от лишней ноши, они снова поменялись местами, а демон принялся сползать вниз, принимаясь спускать нижние штаны возлюбленного. Му Цин недоуменно похлопал глазами. Нет, он определенно был несведущ в делах постельных, но разве это не должно быть. Несколько иначе? А вот Хуа Чэн казалось нисколько не смутился, вот теперь от процесса Му Цина отвлекли другие мысли. Он то явно неопытен, но что насчёт его избранника? Действует так будто… Нет, он даже думать об этом не хочет. Впрочем его думы остановила волна новых ощущений. Демон без капли смущения взял поднявшийся член в разгоряченный рот и не спеша водил языком по всей длине, из-под полуопущенных ресниц, довольный, наблюдая за его реакцией. Не зная куда себя деть, Му Цин отвёл взгляд, становясь краснее, чем ранее сброшенные одежды его возлюбленного. Впрочем надолго это от смущения его не спасло. — Чего ты отворачиваешься, Цин-гэгэ? Вид не нравится? Разве этот Саньлан так плохо старается? Ну и как он мог говорить настолько постыдные вещи? С трудом повернув голову, Му Цин вернул взгляд на демона, который только этого и ждал, прежде, чем продолжить свое нецеломудренное занятие. Пожалуй Му Цину стоило признать, вид и правда был возбуждающим, чересчур возбуждающим, вскоре он не выдержал. Хуа Чэн довольный собой проглотил все до последней капли, будто то было самым вкуснейшим лакомством и невинно захлопал ресницами. — Цин-гэгэ понравилось? Му Цин надул раскрасневшиеся щеки, в наступающем раздражении. Ну не мог ли этот демон хоть немного помолчать, а не заставлять его краснеть ещё больше? Раздетый Бог Войны, а у его ног красовался не менее нагой непревзойденный. Дожил. Ответа конечно не последовало, впрочем Хуа Чэну он и не нужен был, все было и так до простого очевидно. Когда они оба снова оказались на кровати, демон опять нависал над ним, покусывая мочки ушей и заставляя похныкивать от накатившего вновь возбуждения. Долго он ждать себя не заставил, но с последующими действиями возникли некие трудности. Разумеется Му Цин догадывался, что подготовка процесс не из приятных, но чтобы ощущения были настолько странными… После второго пальца и плотно сжатых губ Сюаньчженя, последовал обеспокоенный голос непревзойдённого: — Цин-гэгэ? Ты в порядке? Если желаешь, можем поменяться. Мне нет особой разницы. Впрочем для него было бы только в радость если бы любимый Бог возжелал овладеть им, но тот лишь упрямо помотал головой. Хорошо, раз он так хочет, то пусть будет так, он исполнит его любое пожелание в лучшем виде. С добавлением четвертого пальца хотелось скулить от неприятных ощущений, но он молчал. Будет, он, Бог Войны ещё скулить от боли? Этого ещё не хватало. Впрочем нельзя было назвать ощущения болезненными, Му Цин все ещё приравнивал их скорее к странным. Странным, пока согнутые пальцы не попали по нужной точке, заставив вырваться одному единственному за это время стону. Хуа Чэн усмехнулся и чуть сузил глаза, пожалуй так он был ещё больше похож на хитрого лиса, хули-цзин может? — Цин-гэгэ, не против если я его переверну? Оказавшись вновь лицом к лицу, Му Цин почувствовал себя крайне неуютно, но деться от этой лукавой улыбки будто было невозможно, особенно в таком положении. Однако теперь казалось Хуа Чэн медлил, хмуря брови на красивом лице. Пытаясь бороться со смущением, Му Цин спросил как можно невозмутимее: — Что-то не так? — Нет-нет… Не хочу случайно сделать тебе больно или… — Я чертов Бог Войны, ты издеваешься? Демон на это лишь вновь усмехнулся, не сказать, что ему это сильно придало уверенности, но кажется назад никто отступать не собирался. Уткнувшись головкой ко входу, демон плавно протолкнулся во внутрь, благо смазка и ранняя растяжка позволяла это сделать практически безболезненно. Ощущения все ещё были странными, но жар чуть ли не сплетающихся между собой тел, не слабо кружил голову Богу. Дыхание становилось тяжелее, а стоило снова найти ту заветную точку, как тот уже не выдержал, даже не пытаясь подавить свои стоны, лишь иногда стоная прямо в рот возлюбленного, что никак не мог насытиться поцелуями. Темп все нарастал, а выдержка Му Цина все больше трещала по швам. После он уже не помнил, как отключился, лишь помня, как сквозь сон его укладывали на мягкие подушки. Проснувшись утром, первым делом встал вопрос о духовных силах, впрочем больших изменений он не заметил. Вторым же вопросом была вторая пустующая сторона кровати. Но не успело сердце сжаться в болезненный комок, как в покои зашёл все тот же непревзойденный с подносом в руках. — Цин-гэгэ, выспался? Я думал ты проспишь, как минимум до полудня. Но видно Боги неисправимы. — Выспался. Сюаньчжэнь отвернулся, вновь с заалевшими щеками, но прежде чем он успел ещё что-либо сказать, его волосы принялись мягко поглаживать, даже не касаясь головы. — Гэгэ не против если я его причешу? Му Цин качнул головой и вновь отвернулся, ни о чем толком не думая. В данный момент он не мог толком собрать мысли в кучу, но горячее дыхание у его шеи, казалось вновь вернуло его в реальность. — Раз Цин-гэгэ, выспался, то в следующий раз можно не ограчниваться одним заходом? А вообще мне казалось, что Боги самую малость выносливее. — Может мы бы и не ограничились одним раундом, если бы не потратили большую часть времени на твои побрякушки, цыган хренов. Не выдержав, Хуа Чэн залился смехом, а следом и Му Цин позволил себе лёгкую улыбку. В кой-то веке судьба предоставила ему кого-то, кому он мог всецело доверять, воистину лучше любых благословений.