Подарок для Олега

***

Мир меняется в преддверии новогодних чудес. Он словно начинает преображаться в свою сказочную версию, заворачиваясь в яркие гирлянды, смех и предпраздничные хлопоты на улицах. Зима приходила в Петербург не всегда блестящей, иногда она бывала серой и унылой, с быстро таящим снегом и чавкающими по-осеннему лужами под ногами. Но иногда, — совсем редко, правда, — выпадавший пушистый снег подкреплялся сразу морозной погодой, и такую зиму Олег не мог не любить. Он с самого детства относился трепетно именно к этому времени года, поскольку новогодние и рождественские праздники позволяли зарядиться и настроить себя на ожидание чего-то хорошего. Даже когда среди такого же множества «ртов» приходилось бороться за получение подарка для себя и друга, Олег всё равно считал эти времена куда лучше, чем другие. Он хорошо помнил, как к ним приехала богатая пара, переодевшаяся в Деда Мороза и Снегурочку. Для них это был всего лишь акт благотворительности и показной добродетели на камеру, но для маленьких Олега и Сергея тот приезд показал (или напомнил), каким на самом деле должен быть праздник. В его памяти это была его первая самая адекватная версия внутри приюта: с привезённой ёлкой, украшенным дождиком шестом, вокруг которого они потом водили хороводы и пели песни; с шарадами и другими играми, где можно было проявить гибкость ума и бурное воображение. Их выстраивали в ряд, раздавали одни подарки в руки, и Олег за помощь в соблюдении дисциплины и наведении порядка среди детей смог выцепить им с Серым место за столом рядом с той сказочной принцессой. Вблизи, конечно, чудо рассеивалось, словно мираж, и на поверку она оказывалась не такой красивой и славной, как издалека, но когда вы двое детей, не знающие толком материнской ласки, даже небольшое количество внимания от девицы, усыпанной блестками и с приклеенными веерообразными ресницами на сверкающих веках, будет для вас самым настоящим счастьем. Кажется, после того раза он больше нормально толком и не праздновал. Возможно, Олег просто не мог последующие разы вспомнить, потому что они блекли по сравнению с тем самым — самым искренним и светлым, напоминающим теплое оплавляющееся пламя свечи. Детское восприятие праздника и воспоминания о нём были ведь куда более живыми и яркими, чем взрослые. Ещё Олег любил зиму за то чувство умиротворения и спокойствия на душе, которое она приносила лично ему. Это было его время года, он просто так его чувствовал. Сергей бы пошутил, что для сурового волка оно самое подходящее, как если бы речь шла о среде обитания где-нибудь в Тайге. Наверно, с его нордическим типом характера так оно и было. — Первый снег — это настоящее волшебство, да? Всё вокруг сразу становится таким…чистым и красивым, как будто напитанным первозданной красотой. Мне зима очень нравится именно такой. Белой и снежной. Олег вынырнул из своих непрошенных воспоминаний и раздумий, когда вблизи раздался голос Насти. Она мечтательным взглядом оглядывала припорошенные снегом тротуары, здания, траву, редкие деревья, попадающиеся им на пути, и шумно проезжающие мимо машины. Волков удивился, насколько глубоко его забрали собственные размышления. Сказывалась, видимо, внутренняя потребность к рефлексии. Однако Настя смогла выдернуть его из неё и выразила очень точно именно то, что он вынашивал в своих мыслях каждый раз сам. Олег усмехнулся, сбросил с себя сковывающее воздействие сторонних размышлений и остановился, оглядываясь внимательным взглядом вокруг себя. Они двигались сейчас в сторону Невского проспекта, конкретно к центральному Дворцовому району, по набережной канала Грибоедова. Вид в сторону засыпанного снегом Спаса на Крови придавал особой лиричности их вечерней прогулке — на фоне алого, словно плавающего в лаве заходящего солнца, она казалась почти мистической, словно на перепутье двух дорог из их мира в мир давно ушедших. И пускай конечной точкой маршрута было не кафе, а бизнес центр, куда Насте нужно было занести бумаги, это не умаляло того, что Волкову было в радость сопровождать её. Его вечер оказался на редкость свободен, её тоже, не считая не сданной работы, так что к чему было упускать возможность провести время в хорошей компании? — Первый зимний день часто запоминается из-за своей неожиданности. Правду ведь говорят, что как «снег на голову» приходит, — ответил ей Олег. — Ты любишь зиму? Ответом ему стала поехавшая вперёд нога, которая чуть было не стала причиной трагедии в виде потерянных бумаг и разбитого затылка. Олег среагировал мгновенно — вот что называется, мастерство не пропьешь. Даже на отдыхе с рефлексами у него всё было прекрасно. Он перехватил Настю под локти, и она сначала с нервным, потом уже облегченным смехом перевела взгляд с трясущихся ног на Волкова. — Так, погоди, дай я попробую сама. Она двинула ногой. Та поехала снова. Попыталась встать прямо, не вышло. Тело её навалилось с силой назад на крепкие мышцы пресса Волкова, который даже не думал разжимать крепкую хватку на её локтях. — Так, а вот так? — Настя была упряма и не собиралась так просто сдаваться. Попытка пойти, уцепившись за локоть Олега, тоже окончилась неудачно. Настя чуть не утянула уже его самого полежать на льду прямо посреди активно двигающейся и разбегающейся по домам толпы людей, однако Волков в последний момент успел выпрямиться и устоять, удерживая и её заодно вместе с собой. Рука его с силой обернулась вокруг её талии, сжимая так, что дутый пуховик чуть было не выпустил из себя весь свой воздух. Что ж, не получилось. — Честно? Как видишь, не очень, — ответила ему Настя, не сводя сосредоточенного взгляда со своих ног. Внутри её головы живо билась мысль, насколько крепко и сильно Олег сейчас её удерживал. — Весна и осень мне больше по душе. По крайней мере, лужи не заставляют меня падать на задницу и расшибать колени и локти. — Надо просто надевать обувь с протектором вовремя, Насть, а не жаловаться на время года с его особенностями. — Олег с тихим низким смешком подтрунил над ней, после чего, заметив в очередной раз, что она не может совершить нормально ни шагу, — наледь была приличная, удивительно, как только до них никто ещё не упал, — закинул с чувством проявившегося мужского долга Настю на плечо. Свесившись головой вниз, Твердынская сильно покраснела и стала издавать забавные «ойкающие» звуки. Невозмутимости Олегу было не занимать — раступившиеся вокруг них люди и гудящие рядом машины его вовсе не смущали. Их словно для него в этот момент не существовало. — Ты чего творишь? Нам ведь ещё до Эрмитажа идти! Надорвешься! — Не надорвусь. — Олег перехватил её удобнее, расположив одну руку поверх нижней части спины, вторую уперев в область мышц живота. — Ты легкая, как пушинка. Если тебя не нести, ты не донесешь ни бумаги, ни себя. Серый нас потом с потрохами сожрёт: меня за то, что не проследил, тебя за не выполненную работу. Тебе оно надо? Всё возможное возмущение, которое Настя могла выдать, выразилось в громком вздохе и таком же громко сопящем выдохе. Красные щеки её надулись, руки скрестились поверх бумаг, которые оказались прижаты ещё сильнее к груди. — Ну ладно. Только потом не жалуйся, что у тебя мышцы ноют от усталости. — Не буду. — Олег ответил ровно, перехватывая по дороге несколько завистливых взглядов прошедших мимо них молодых девушек, которые готовы были чуть ли не локти начать кусать от досады, что не могли оказаться на Настином месте. Несмотря на мрачный грозный образ «человека в черном», Олег, скорее, вызывал у них ассоциацию с современным мистером Дарси, чем с наёмником, у которого был увесистый список успешно выполненных миссий. Настя, помолчав некоторое время, вновь заговорила, когда они завернули недалеко от метро в сторону Эрмитажа. Спас на крови начал исчезать из их поля зрения. Она ахнула, ощущая странное волнение внутри тела от того, как Олег её ловко перехватил, обходя особо скользкий участок дороги. Было в этом что-то привлекательное и даже слегка первобытное, как будто он нес пойманную добычу к себе в пещеру. Ведь не каждый мужчина имеет возможность похвастаться тем, что спокойно может тащить девушку на одном лишь своём плече столько времени без вреда для своей спины. А Олег мог. Настя шумно сглотнула и спрятала лицо в волосах. Нужно было отвлечься на что-нибудь, иначе под конец их прогулки её лицо превратится такими темпами в киноварь. — Но все-таки я зиму люблю за уют, который она с собой приносит. Знаешь, именно этот домашний уют, когда оставаться в квартире становится ещё более желанно, чем обычно. И за праздники. Подготовка к новому году всегда меня очень воодушевляла и оживляла. Вся эта иллюминация, песня Wham, играющая из каждого утюга, гуляния на улицах… — Настя уже знакомо ему улыбнулась мечтательно-задумчивой улыбкой. — Ты празднуешь Новый год? — неожиданно спросила она и повернула голову как смогла, встречаясь взглядом сначала с затылком Олега, потом уже с его глазами, когда он и сам развернул лицо к ней. Ему было многое близко из того, что она говорила. Несмотря на предновогоднюю лихорадку и все хлопоты с подготовкой, — когда, как казалось, весь мир сходил с ума в желании заполучить последнюю замаринованную индюшку в специях в магазине, — Олег любил это время именно за его неизменную оживленность, которой ему порой в жизни остро не хватало. Работа в счет не шла. — Люблю. Мне нравится праздновать Новый год. Только компании в последние несколько лет хорошей не находилось. Иногда приходилось встречать вообще в другой стране и на работе. Последнее моё спокойное празднование было за телевизором с тарелкой салата несколько лет назад. — Ох, вот оно как… И как же ты праздновал в других странах, если не секрет? — Дай Бог, ложился пораньше, находил хороший алкоголь и получал от Родригез или кого-то из наших ароматизатор в виде ёлочки в подарок. Несмотря на то, как это было печально по своей сути, Настю с последнего слова прорвало, и она рассмеялась. Олег едва заметно улыбнулся. Однако Твердынской довольно быстро становится неловко, и она извиняется. Олег заверил её, что в этом не было нужды и это то, с чем сопряжена работа любого наемника — будь готов, что все памятные и важные для себя даты ты встретишь либо в дороге, либо под градом из пуль. Наконец, возле бизнес центра он спустил её со своего плеча, обхватив обеими руками так же сильно, как он сделал это, когда закидывал её на него. Настя оказалась прямо перед ним. По сравнению с Олегом, она была такой миниатюрной… В своем дутом светло-розовом пуховике, смешной белой шапке с помпоном и выглядывающим воротом свитера, в котором она прятала щеки и нос от мороза. Невольно Волков понимал, почему Вадим позволял себе игриво называть её крошкой на совместных операциях. Напрашивалось. По времени офис ещё не должен был быть закрыт, но электричество почему-то оказалось выключено, а сигнализация и охранная система активированы. Им пришлось открывать двери своим ключом и отключать сигналку. Для Насти отсутствие Сергея на рабочем месте выступило нешуточным поводом для удивления и волнения. Обычно в шесть, даже если день был сокращенным, его ещё можно было застать. — Так странно…никого нет на месте. — Настя прошла в основной кабинет босса и зашла в свой закуток, занося часть бумаг с отчетностью к себе. В конце года проблема возникала всегда одна и та же — как успеть в экстренном порядке оформить правильно справки о доходах и отправить их в налоговую, предварительно заплатив сами налоги. Настя ненавидела этим заниматься больше всего на свете, ведь даже когда ты, казалось бы, уже закрыл с ними рабочий вопрос и отстрелялся (отстреливаться от военных и других наемников и то было проще), налоговая могла вернуть оформленные тобою документы обратно и приказать их исправлять, а вместе с ними приходилось исправлять и всё остальное. По обыкновению своему они это делали почему-то в последние дни, когда нормальные люди уже вовсю окунались в подготовку к праздникам, а не сидели дома, просматривая формы для отправки и все изменения, которые внесли в УСН. Благо, на счастье Твердынской, она с этим успешно справилась. С чувством выполненного долга и облегченным выдохом она оставила последние скрепленные бумаги на столе Сергея, после чего на её телефон поступил звонок. Покидая его кабинет и закрывая всё обратно, она с серьезным выражением лица вышла к Олегу, часто кивая и редко вставляя слово. Волков невольно и сам напрягся, однако, когда Твердынская закончила звонок и стала вновь спокойной, волнение как рукой сняло. — Сергей уезжает на праздники в командировку. Сказал, что нас с тобой дёргать не будет, так что, кажется, мы наконец-то предоставлены сами себе. — Не поделился, что за дело? — Олег деловито вскинул бровь. Его это и правда удивило ничуть не меньше самой Насти. В последнее время у них с Серым образовался какой-то барьер, который всё больше охлаждал отношения между ними. Раньше Настю не спроси, она всегда ответит, где Сергей находится, почему и чем он занимается. Сейчас же он даже не находил нужным её, как свою главную помощницу и секретаря, извещать о делах насущных, которые в будущем могут касаться не только его одного. Для Олега видеть её расстройство по этому поводу и не иметь возможности с ним толком ничего сделать, словно наждачкой по сердцу проводить. Настя вполне искренне беспокоилась и заботилась о его друге детства, и то, что Разумовский этого не ценил, заставляло Олега справедливо на него злиться. Однако Настя сумела адаптироваться под его равнодушие и с каждым разом печалилась всё меньше, просто принимая это, как неизменную данность. На его вопрос она отрицательно покачала головой. — Нет. Только пожелал хороших праздников и сказал, что увидимся после них. В этот раз даже без корпоратива обойдёмся. Между ними возникла пауза. Они долго смотрели друг другу в глаза. Кажется, пора было расходиться или, напротив, сходить выпить кофе в «Райдо», если они ещё хотели провести время вместе, но прежде чем поступило такое предложение, Настя озвучила не покидавшую её ещё в лифте мысль. — Я тут подумала…конечно, может, у тебя были уже свои планы…но раз ты гипотетически свободен, я свободна и у тебя давно не было хорошей компании на Новый год, может, тогда… — Внутри от волнения всё металось, сердце учащенно билось в грудной клетке, заставляя кровь вновь сильно прилить к лицу. Настя постаралась состроить беззаботную улыбочку, но было заметно, что она нервничает, чувствуя себя школьницей, пришедшей в первый раз на линейку первого сентября. — Отпразднуем вместе? Настя вскинула решительно голову вместо того, чтобы потупить взор в пол. Несмотря на возможность отказа, она не собиралась уступать природной робости, готовясь встретить «нет» с достоинством. Но Олег, вопреки её тревожным мыслям, мягко сощурился на её храбрость, и она увидела, что глаза его, теплые карие, они улыбались. Он включил при помощи пульта обратно сигнализацию. Та, издав пиликающий звук, оповестила всех находившихся на этаже людей, что охранная система вновь заработала, после чего Олег ответил. — Приглашаю тогда тебя к себе на ужин.

***

Самое сложное в такой ситуации, это купить нужный подарок в самый последний момент. Олег рассказывал про свою первобытную молодую тягу к рок группам и одиночным певцам, — Ария, Цой, Гражданская оборона и Александр Градский, —, и Настя очень хотела его чем-нибудь приятным по этой теме поразить, однако она не смогла нигде найти мало-мальски интересный мерч в столь сжатые сроки, кроме компакт-дисков с уже имеющимися у него раритеными изданиями альбомов. Праздник был на носу, конторы, которые занимались изготовлением вещей на заказ, лишь пожимали плечами и разводили руками — мол, только после первого числа сможем доставить, раньше никак. Поэтому выбор пал на покупку дурацкого новогоднего свитера, который должен быть у каждого в шкафу на случай экстренного приближения Нового года и Рождества, как считала Настя, на плюшевого покемона, в котором она вообще не была уверена (она выпытывала его название сначала у Макса по телефону, который её практически послал, потом у Сашки, который явно разбирался в этой теме больше их нервного громиллы) и на фигурку хаски внутри стеклянного шара со снегом. Интуиция ей подсказала, что Олегу должно было всё это понравиться, но Настя никогда не была ни в чем до конца уверена. Покупать что-то с волчьей тематикой она посчитала пошлостью — Волкову наверняка почти на каждый праздник дарят нечто с подобной символикой. А она хотела показать, что её подарки были выбраны, не основываясь на поверхностной информации. У Волкова встала иная проблема. Как истинный джентльмен, желающий избавить не питающую особой любви к готовке леди от лишнего стресса (и себя, в случае, если её старания возле плиты не увенчаются успехом), и любитель готовить что-нибудь эдакое самостоятельно, он взял все хлопоты по еде на себя и строго-настрого внушил Насте, чтобы она ничего не привозила (исключением могло стать шампанское и, быть может, сладости). Ему оставалось только закупиться продуктами, ведь меню давно уже было продумано — Олег решил поразить Настю блюдами национальной татарской кухни и заодно чем-то из зарубежных французских десертов. Например, сосками Венеры, для которых днем с огнем нормальных каштанов не сыщешь. Можно было заменить основную начинку шоколадом, но вот каким? За Твердынской не наблюдалось особой любви к сладкому. Ненавязчивый белый шоколад мог бы ей прийтись по вкусу? Олег задержался на этой мысли, когда отправился накануне празднования в магазин. Доставка послала его далеко и надолго с его запросами, продемонстрировав девственно чистый список имеющихся в онлайн магазине продуктов. В обычном же он обнаружил к своему страшному изумлению толкучку борющихся за последние единицы товара граждан, которых ему пришлось пару раз разнимать. Что ж, подготовка новогоднего стола — это практически как война, а Олег на ней был и с трудностями умеет справляться. Морально он был готов, что легко не будет. Но со свитером он проблему решил сразу. Космические связи, — или скерцо кого-то сверху, кто наблюдал долго и пристально за всеми их потугами, — решили послать им обоим идею купить друг для друга что-то, в чем можно было бы встречать с теплом грядущий праздник. Волков с улыбкой думал о том, как тот на ней будет смотреться и хорошо ли сядет. Обычно проблему с одеждой Насти из них троих решал Серый, но Олег тоже был не промах и мог спокойно самостоятельно выбрать удобную в длительной носке вещь. Да, может, и не настолько изысканную, но ведь тут главное не подарок, а внимание. Плюс, что он точно знал, Твердынская не была тем самым типом девушек, которые велись на дороговизну и лоск. Для неё был важен закладываемый в подаренную вещь смысл. Она приехала к нему вечером, когда уже вовсю на улице падал снег, вход в парадную частично загородил небольшой такой сугроб, машины громогласно сигналили друг другу в «спины», пытаясь разъехаться по домам, а по телевизору крутили «Джентльменов удачи» и «Иронию Судьбы». Олег занимался последними приготовлениями и краем глаза следил за часами. Они условились с Настей встретиться где-то в 11, чтобы спокойно успеть раздеться, переодеться, если будет нужно, разложить привезенное и уже начинать встречать праздник. Честно говоря, он давно так не был воодушевлен и в то же время взволнован. Пока готовил перемячи, несколько раз чуть было не пережарил. С кучей сумок наперевес, обвешанная ими, словно дерево удачи тяжеловесными замочками, Настя встретила его широкой улыбкой, когда Волков ей открыл дверь. Розовая куртка, как детская шалость и дань первым морозным дням, уступила строгой взрослой элегантности — волосы были распущены и приглажены утюжком, на остром развороте плеч висело черное шерстяное пальто, прошитое серебристой нитью, на шее красовался белый теплый шарф, а глаза были добротно подведены черными и серебряными тенями. Настя выглядела очень красиво, и Олег буквально завис на несколько секунд, рассматривая её. Когда он резко осознал, что заставляет её стоять с покупками в дверях лишнее время, Волков мгновенно спохватился и пропустил Твердынскую внутрь. Она сняла пальто с плеч сама, оставаясь в одном черном платье футляре на тонких бретельках с белыми вставками на груди и плечах, и прошла чуть дальше по прихожей. И вот тогда Олег окончательно и безбожно залип, потерявшись взглядом на бледной впадинке между лопаток, которую едва ли закрывала обтягивающая фигуру ткань. Он шумно сглотнул, забирая у Насти сначала пакеты, потом уже пальто. Она всё говорила что-то про то, как он здорово обставил квартиру после её переезда в свою, как потрясающе пахло с кухни и что-то про привезенное шампанское, за которое ей пришлось чуть ли не драться. Лишь обернувшись, Настя заметила, что Олег её практически не слушал, вклеившись глазами в неё саму. — Смотрю, ты прям потерял дар речи. — Она невольно рассмеялась и шутливо его подколола, весело щурясь. — Ты такая красивая, — прямо выпалил он, и Настя, потирая сгиб локтя, почувствовала, что щеки её против воли розовеют. Лишь заметив, что он её смущает, Олег взял себя в руки и отвёл взгляд. — Тебе очень идет это платье. — Спасибо. А тебе очень идет этот свитер. Но я надеюсь, что он не займет место главного новогоднего свитера, потому что иначе ты лишишь меня возможности обогатить твой праздник подарком с моей стороны. Волков опустил взгляд на свой затасканный винный свитер и усмехнулся. — На этот счёт можешь не беспокоиться. Этот старина своё уже отслужил, но в нём очень удобно заниматься готовкой и другими предпраздничными приготовлениями. Не жалко испачкать. — Он провёл её вглубь квартиры после того, как она помыла руки. Настя знала расположение каждой комнаты и знакомить её заново с ней не было нужды; ведь когда-то они жили здесь вместе, пока он её тренировал и учил. — Посиди пока здесь, я скоро к тебе приду. Он усадил её в гостиной на старый добрый родной диван, на котором они часто смотрели по вечерам сериалы, если оставались после миссий и сторонней работы силы, и засыпали нередко вместе. Сейчас помещение заметно преобразилось — тёплое освещение, идущее от купленной новой гирлянды для ёлки, добавляло уюта и совсем не напрягало глаза. Сама елка, стоящая напротив окна, была украшена с толком, с чувством и с расстановкой елочными игрушками, буквально сверкая, как натертый до блеска мундир фигурки покрытого лаком оловянного солдатика. В центре стоял разобранный стол, на котором притаились основные сводящие её с ума своим запахом приготовления. Живот неприлично заурчал, напоминая своей хозяйке, что в последний раз они ели часа в два, да и то только несчастный бейгл с кофе в «Коффиксе». Однако что именно Волков для неё подготовил, Твердынская решила пока не раскрывать, оставив приготовленную еду под накинутой на неё огромной льняной простыней. Драматизм и желание удивлять Олегу не были свойственны, и понимание этого, как и того, что он хотел поразить конкретно её, заставляли мурашки приятной россыпью забежать по открытым плечам. Настя оттянула лямку платья и подошла пока к ёлке. Ей тоже было не свойственно наряжаться в такие платья и так краситься. Но ей хотелось…хотелось тоже Олега изумить. Заставить его удивиться и благоговеть перед ней, нежели уступать в очередной раз желанию заявиться с растрепанным пучком и в обычной гражданской одежде. Он часто видел её такой на работе, а сейчас…по такому специальному поводу можно было и приодеться. Она потянула воздух возле елки носом, отломала одну веточку и, растерев несколько иголок меж пальцев, почувствовала, как свежий аромат хвои, мяты и даже немного цитруса наполнил легкие вместе со сделанным вдохом. Елка оказалась настоящей, и это ещё раз говорило о том, что этот вечер для неё и Олега был особенным. Когда Волков вышел из спальни в костюме: белая рубашка, черный пиджак, не до конца завязанный галстук-бабочка и свободно сидящие на твердых мышцах брюки, — пришло время Насте удивляться и обомленно пялиться. Она тихо прочистила горло, часто поморгала и, подойдя ближе, осторожно взяла концы бабочки, отрегулировав так, чтобы правая сторона была больше левой. Однако вопреки мыслям Олега, что они сейчас повторят популярное клише из кино, Настя оставила его висеть так, как он был. — Оставь его. Оставь всё это. Сегодняшним вечером главное — удобство, а не красота. — И все же ты надела сегодня платье. — Олег усмехнулся. Взгляд его вновь прошелся по её телу сверху вниз. — Хотя в нём явно красиво, но не сильно удобно. Не хотел от тебя отставать. — Женщины часто дают мужчинам больше поблажек по внешнему виду. Ты не замечал? И я хотела тебя поразить. Надеюсь, получилось, — с широкой улыбкой парировала Настя, и помогла Олегу избавиться ещё и от пиджака, сковывающего явно с непривычки его движения. Облегченно выдохнув, Волков ощутил, как сердце невольно забилось волнительно быстрее, когда Твердынская отвернула рукава его рубашки и, завернув их чуть выше сгиба локтей, закрепила на пуговицы. — Получилось, можешь не сомневаться, — тихо хриплым низким голосом заметил он. — Так явно будет удобнее возиться с едой, мастер-шеф. — Она тихо смущенно усмехнулась, напоследок ослабляя его средний ворот рубашки. Волков благодарно на неё посмотрел. В его глаза закралась теплая еще не совсем знакомая ей золотистая искра, которую легко можно было спутать с отражением иллюминации елки в зрачках. — Спасибо. Прошу, присаживайся. — Он усадил её на другой конец разобранного стола, чтобы они были друг напротив друга. Когда простыня оказалась сорвана, подведенные тенями глаза широко распахнулись. Она словно попала за стол, характерный для бывшего народа СССР. На праздничный новогодний стол выставили различные салаты, холодные закуски, холодец, жареную рыбу, фрукты: мандарины, апельсины, яблоки, — соленую капусту, помидоры, пшеничный и ржаной хлеб, минеральные воды, соки и её привезенное шампанское «Лев Голицын». В силу особенностей татарского новогоднего стола холодные закуски были поставлены в одной общей тарелке. Горячие блюда подавали два раза — до нового года рыбные блюда и ближе к нему жареное мясо — баранину и телятину с картофелем на гарнир; пельмени, плов, фаршированный гусь, эчпочмаки и перемячи завершали это пиршественное безумие. В конце был подан чай, к нему выставили сахар, варенье и главного гвоздя программы — Сapezzoli di Venere. Настя думала, что на сладкое будут уже какие-нибудь птичьи язычки, но Олег счел их для главного десерта пустоватыми. — Это же… — Настя не верила своим глазам. — Каштаны в пастиле! Господи, где ты их достал? — Сам приготовил, — не без тени гордости ответил Олег. — Пришлось повозиться, но вкус того стоил. Олег поначалу несколько стеснялся готовить нечто с таким явным эротическим хулиганским названием. Но Волков был очарован ничуть не меньше Твердынской этими изюмными горошинками-сосками на глазированной поверхности шариков, которым была придана форма женской груди. Конечно, она могла углядеть в этом явный подтекст, — да что там, даже Олег во время скатывания шариков задумался об этом, как и о том, что дедушка Фрейд над ним бы посмеялся и пригласил к себе на сеанс, — но Настя, даже если о чем-то и подумала, только хитро улыбнулась и, ничего не сказав, потянула к себе сладость. Медленно надкусив, она со стоном наслаждения прикрыла глаза. — Олег, это просто гастрономический оргазм. Ты наготовил столько всего вкусного, словно пытался меня ужином соблазнить. — Настя кокетливо сощурила глаза и рассмеялась. Волков смущенно сморгнул, и, чтобы не отвечать, сам отправил приготовленную сладость в рот. Будучи человеком критичным, он отметил для себя, что в следующий раз каштаны стоить поварить перед измельчением в блендере дольше. Однако скрыть то, что его уши и щеки едва-едва покраснели, он не смог. До шампанского они добрались далеко не сразу через все хитро выставленные им вкусные ловушки. Уже ближе к 12-ти Олег принёс бокалы, а Настя ушла ненадолго в прихожую, чтобы наконец вручить хозяину квартиры подарки. Когда они решили ими обменяться, она с заметным волнением наблюдала за его реакцией. Достав плюшевого Чармандера с чуть косящим одним глазом, Олег очень деликатно проржался себе в кулак. Настя от стыда вся залилась краской, поджав губы и закусив их. — Он просто…последний остался на складе, я пыталась купить раньше, но я так замоталась, в общем…прости, что он косой. Волков, уняв предсмеховую дрожь в плечах и проглотив смех, медленно вдохнул и выдохнул. Потом всё равно прижал игрушечного оранжевого покемона себе к лицу, начав безмолвно смеяться в него. — Ну, ты, по крайней мере, пыталась. Закрыла мой давно не закрытый гештальт. Я ещё в детстве о таком мечтал. Спасибо. Даже косой он прекрасен. Он очень мягко тепло ей улыбнулся. Глядя на эту улыбку (далеко не каждый был достоин её лицезреть и мог являться её первопричиной), Настя ощутила, как внутри тела словно проснулся электрический ток и начал бегать по её мышцам и коже. Она шумно глотнула и по привычке от волнения начала заламывать пальцы. Чтобы занять руки, она вытащила свой подарок. Ну конечно. Свитер с оленем. Именно с белым и именно красной вязки. Почему-то Настя была уверена, что это будет он. Однако это не помешало ей наброситься на Волкова с объятиями и, обняв его за шею, поцеловать крепко в гладковыбритую щеку. — Спасибо, Олеж! Я о таком с прошлого нового года мечтала. Мне кажется, у каждого должен быть в гардеробе праздничный свитер, так что… — когда он следом вытянул свой свитер, она шаловливо закусила в нетерпении нижнюю губу и зажмурила один глаз, — я позаботилась, чтобы он был и у тебя. На него смотрел со свитера тоже белый олень. Только, в отличие от оленя Насти, выполненного в более реалистичном виде стебельчатым швом, олень Олега был более мультяшным, с очаровательными черными глазками-точками и коричневыми большими рогами. Но Волков, усмехнувшись, принял его тепло. Как и снежный шар с хаски, который, пускай и не заменит настоящую собаку, но хотя бы принесет подобие её присутствия в квартиру. — Похоже, мы с тобой оба теперь будем в новогодних дурацких свитерах, — констатировал он с улыбкой, и теперь пришёл черед Насти смеяться. Запустив руку второй раз в пакет, она обнаружила книгу. Приблизив украшенную золотой росписью обложку ближе к глазам, Твердынская покраснела. — Ты как-то говорила, что тебе очень нравится Дафна дю Морье… Я подумал, если ты читала все её популярные вещи, то тебе могла бы быть интересна менее популярная… — Олег сделал на это ставку. Он очень надеялся, что Настя не успела вычитать у писательницы весь список написанных ею книг, иначе подарок мог получиться не к месту. Твердынская была умна, и иногда подбор подарков для нее (особенно книжных) оказывался проблематичным. Никогда до конца не получалось узнать, что она уже прочитала, а что еще нет. Волков внимательно наблюдал за её реакцией. Синие глаза загорелись. — Стеклодувы… — Она с трепетом провела пальчиками по украшению обложки. — Это ведь книга, в основу которой легла история её семьи? — Да, там про события до, во время и после французской революции. Ты же любишь книги с уклоном в историю, так что… — Волков впервые был таким неловким, и Насте казалось его поведение очень милым. Он решил не тянуть кота известно за что и спросил прямо, вздыхая. — Тебе нравится? — Черт, да она ведь дорогая! — Настя очаровательно залилась румянцем. — Мне теперь очень неловко, что ты мне подарил более дорогой подарок, чем я тебе. — Зато ты подарила больше. Да и главное не подарок, а внимание, верно? — Он успокоил её, положив мягко большие ладони поверх плеч, и она вскинула голову. Её синие блестящие глаза уставились прямо в его собственные. На секунду весь шум вокруг будто затих. Кожа плеч у Насти оказалась холодной. Она вечно мерзла, и даже несмотря на то, что в квартире было натоплено, Олег понял, что это её не спасло. — Спасибо… — едва слышно прошептала она. — Она восхитительна. Я тебе обязательном после чтения расскажу, как она мне…понравилась или нет. — Договорились. Тебе холодно? — Брови его обеспокоено оказались сведены вместе. — Ой, я вечно мерзну, сам ведь знаешь… — Она отмахнулась со смехом и прижала трепетно свитер с книгой к груди. — Давай выпьем. И что-нибудь расчехлим из десертов. Я, кстати, купила тебе чак-чак! — Я думал его приготовить на вечер, но ты вроде его не любишь… — Олег скептично оглядел магазинный чак-чак, вытащенный Настей после укомплектования подарков обратно в пакет, который он мог заменить спокойно домашним, но раз уж еда была куплена, дареному коню в зубы никто не смотрит. — Поэтому сделал ураму. — Ураму? — Настя вопросительно склонила голову к плечу. Вместо ответа Волков ушел ненадолго на кухню, заодно занес в спальню подарки, и вернулся с очень легким красивым закрученным в спиральки фигурным хворостом, посыпанным сахарной пудрой. — Мне бабушка такие готовила. Я по её рецепту сделал. — Олег выставил сладость на стол и включил телевизор. Речь президента они не слушали, но вот бой курантов — да. Пока шла речь, Волков наполнял их бокалы. Протянув один из них Насте, он с ней чокнулся своим. — Какой она была? — спросила его Настя. — Очень… непростого характера женщиной, но сильной, по-своему доброй и справедливой. Она привила мне любовь к готовке. И благодаря ей я знаю, как можно позаботиться о себе и о ком-то другом. — Было видно, что Олегу выуживать из себя слова, связанные с любимой почившей родственницей, было тяжело. Настя на него и не давила. Только с мягким участием слушала. — Бабушка часто готовила ураму на новый год для меня, когда-то и для маленького отца тоже. Вот я и решил приготовить её для тебя. Настя была тронута его великодушным откровенным жестом. — Помню, когда мы жили вместе, ты говорил, что не помнишь своих родителей, и они тебя оставили… — смутившись, заметила Настя. — В каком-то смысле я не хотел деребить твою память ненужными ассоциациями. И сказал правду. Мать оставила нас после рождения, я её не помню. Отец погиб, когда мне ещё года не исполнилось. Только бабушку из них всех я и знал, поэтому и сказал тебе, что они меня оставили сразу же после рождения. — Волков не оправдывался, но вносил такие необходимые объяснения, чтобы снизить градус недоверия со стороны своей ученицы. Он не хотел ей врать. Просто не нашёлся тогда, как ей обо всём лучше рассказать. Да и ему приходилось быть осторожным, ведь её память всё ещё могла несвоевременно вернуться…— После её смерти я попал в приют и познакомился с Серым. — А я так до сих пор толком и не помню, как мы праздновали с родней и дедушкой… — Она задумчиво опустила глаза в свой бокал. — Может, оно и к лучшему, учитывая, что ни его, ни их уже давно нет. Она печально усмехнулась и отвела взгляд в сторону. Олег осторожно скрестил их локти, стараясь скрыть, что его взгляд горько потемнел. Когда от нового года их отделял лишь один удар часов, он проникновенно заговорил. — За избавление от болезненных воспоминаний? — И за возможность создавать новые, которые не захочется забывать, — ответила она ему со скромной улыбкой, и каждый из них отпил из своего бокала. Они смотрели всё время возлияния друг другу в глаза. Кожа на шее двигалась пропорционально каждому сделанному медленному глотку. Когда содержимое бокалов иссякло, а пузырьки разнеслись вместе со вкусом приятно-сладкого, свежего спелого наливного яблока и медовой желтой сливы по рту и пищеводу, в послевкусие вступила легкая пикантная горчинка. Для закрепления дружбы, как по средневековому европейскому обычаю, они должны были теперь поцеловаться. Олег медлил. Настя тоже. Но она же подалась первой вперед, крепко припадая губами к его губам в ощутимом долгом поверхностном поцелуе. Он прикрыл глаза. И хотел было прижать ладонь к её щеке или запустить пальцы в её мягкие гладкие волосы, но глупая мысль, что он испортит ей прическу, остановила его. Сердце сладко обмерло, замерев в наливном янтарном затишье яблок голден. Но Твердынская отпрянула раньше, чем он успел что-либо предпринять, покраснев и едва заметно облизнув губы. — Кажется, теперь мы с тобой считаемся хорошими приятелями… И я заявила о добросовестности своих намерений внутри твоей квартиры. — Твердынская пьяно рассмеялась. Её уносило от алкоголя очень быстро. Олег шумно глотнул собравшуюся во рту обильно слюну. Ему хотелось поцеловать её ещё раз. Не из-за алкоголя, не из-за вскружившей атмосферы интимности происходящего (когда ты открыт другому человеку, и он принимает тебя, открываясь в ответ), а потому что он думал об этом не один раз. Во время их общих тренировок, во время просмотра фильмов или сериалов, на работе, когда она из-за чрезмерной активности и духоты в помещении начинала краснеть в своем белом костюме, похожем больше на богато украшеную упаковку из-под торта. Когда она неловко извинялась по поводу и без, а потом забирала слова обратно, потому что знала, что он этого не любил. И сейчас единственное, что его останавливало, это её реакция, его привязанность к Сергею и нежелание делать ему больно. Но не сделает ли он этим решением больно себе и ей? Неужели они не заслужили хотя бы…шанса? Попытки? Чего угодно, что позволило бы им забыть про обязательства перед другими, но вспомнить про те, что стояли перед самими собой. Люди не должны забывать про здоровый эгоизм. Про любовь к себе и про то, что важно слушать вещающий изнутри голос. Что говорил его? Пьяно лопочил о том, чтобы он ответил на её слова не словами, а его губами, прижавшимися к её. Чтобы она все поняла. И не томилась в тех же оковах, в которых изводился день изо дня он. — Олег?.. — Настя обеспокоено на него взглянула, когда молчание между ними затянулось. Она испугалась, что поцелуй все же был лишним. Он не хотел дарить ей лишней пищи для отрицательных раздумий. — Всё в порядке… — Олег облизнул губы и в нерешительности аккуратно от неё отстранился. — Что ты там говорила про чак-чак? Они допили бутылку «Голицына», наворачивая ураму и чак-чак под «Если наступит завтра», снятому по Сидни Шелдону. Туфли на высоком каблуке оказались сброшены, Настя забралась с ногами на диван, устроившись головой на плече Олега. Они негромко обсуждали происходящие в многосерийном фильме события, переключаясь иногда на личные темы, и смех внутри квартиры звучал столь же часто, сколь за всю ночь звон сталкивающихся бокалов. Олег рассказал ей про Кыш-Бабая и его внучку Кар-Казы — аналог Деда Мороза и Снегурочки у татар. — Господи, да существо с таким названием и дожидаться страшно… — Настя представила, как маленький Олег мог чуть ли не с открытым ртом слушать свою смуглую большую черноволосую бабушку, а потом убегать в испуге к себе, потому что встречать создание с таким именем она бы даже во взрослом возрасте не хотела. А ребенок его возраста и подавно. — Вот я и не дожидался. Чем сильно облегчал своей бабушке проведение новогодних вечеров и попытки незаметно спрятать подарки под елку. Рассказал, что по старым обычаям, как ему когда-то поведала бабушка, они праздновали новый год в дни зимнего солнцестояния. День в это время прибавлялся, и злые силы, было велено думать, ослабевали. Своими корнями праздник уходил в язычество, нося название Нардуган — «нар» переводится как огонь, «дуган» как рожденный. Потом, как Настя догадалась, советский союз заставил всех вытянуться по стойке смирно и перейти на празднование, «как у всех нормальных советских граждан», на первое января. Она озвучила свою догадку Олегу, и он сказал, что она оказалась права. Когда по телевизору поплыли титры, а время перевалило за два часа ночи, они коснулись темы подарков и кто как их добывал в последний момент. Волков поделился, что при выборе свитера кассирша его запытала расспросами о размерах его «девушки» и ни в какую не желала слышать, что девушки у него нет и берет он одежду не для неё. — А я пытала Макса, чтобы узнать, какой покемон тебе нравится. Он так взбесился, это нужно было просто слышать… — Твердынская всё ещё могла вспомнить, как на обратной стороне «провода» Макс лопался от злости, а потом Шура, отняв у него телефон, послал его нахрен и взял первенство в разговоре с ней сам. «Он тупой злой и нихера не помнит, кроме того, сколько ему и кто должен. Лучше бы сразу же мне позвонила!» Олег вскинул медленно брови. Глаза его практически от накатившей сонливости не открывались. — Ты пытала Макса, чтобы купить мне нужный подарок? — В его ровном тоне всё равно слышалось приближение смеха. — Да, и я не буду удивлена, если он однажды за это подстрелит мне задницу на задании. — Настя прыснула в его плечо, зарываясь в него сонно носом. — Кто ему позволит. — Волков фыркнул. Как будто для него казалась вопиющей сама мысль, что рядом с ним Насте кто-то может попытаться навредить из их команды. — С чего ты вообще взяла, что он знает? — С того, что ты наверняка мог это обсуждать с кем-то своего возраста и старше. А оказалось, что из всей нашей стаи знал об этом только Шурик. Если бы не он, мне бы пришлось с унизительной покорностью дарить тебе чертового Пикачу. — Настя недовольно засопела, представив живо перед своими глазами эту сцену, где она, пав на одно колено, как средневековый принц или рыцарь, вручает Олегу Пикачу, склонив удрученно голову ниц. — Твоей въедливости и напористости может позавидовать каждый секретарь и наемник, Насть, — и это был комплимент. Олег на неё мягко посмотрел. — Да уж…но не устойчивости к алкоголю. — Сладко потягиваясь и зевая, она покинула диван, поглядывая краем глаза на настенные круглые серебряные часы. — Думаю, мне уже пора ехать обратно… Спасибо тебе огромное за хороший вечер и такое уютное празднование. Я возьму до дома такси. Волшебное очарование вечера, окутавшее их обоих, вдруг неожиданно спало. И он вспомнил, что она остается здесь не навсегда. Настя приехала всего лишь на один вечер, и если он сейчас ничего не сделает, она уедет от него. — В ночи? Ты уверена, что хоть один трезвый таксист тебя заберет? — Сопровождая её до двери, Олег нехотя помог накинуть Твердынской её тяжелое пальто и вручил пакеты с подарками. Он не смог скрыть волнения в голосе за неё. Она обернулась к нему уже на пороге его квартиры. И улыбнулась. Той самой обезоруживающей улыбкой, которая когда-то завлекла Серого и против которой не смог устоять и он. — Я смогу за себя постоять. — С намеком на то, что в это полностью его заслуга, произнесла она. — Не стоит беспокоиться. К тому же, не хочу заставлять тебя опять спать на диване, как когда-то. Олег аккуратно придержал её за локоть, негромко произнося. — Останься. — На выдохе. Мягко, просяще. Настя постаралась скрыть проснувшуюся робость за юмористичной вставкой. — Значит, вкусный ужин и правда был элементом соблазнения? — Улыбка не пропала с её лица. Сладкая и заигрывающая; Олегу тотчас же захотелось обернуть руку вокруг её талии, притянуть к себе и поцеловать. — Потому что если «да», я ведь просто не смогу отказаться… Она заглянула ему в глаза снизу вверх. Потом её взгляд медленно упал на его губы. В голове крутилось много мыслей и у него, и у неё, но все они полегли под тяжелым весом обоюдного желания. Он хотел её. Она его тоже. И оба прекрасно понимали, что если после столь многообещающего вечера они не смогут ни на что решиться, на дальнейших попытках можно было заведомо поставить крест. — Ты уверен, что этого хочешь? — уже более серьезно и трезво спросила у него Настя. Взгляд её на секунду прозрел и лишился дымчатой поволоки. — Если ты волнуешься, что я не доберусь, все в порядке, я справлюсь… Ну или могу сама занять диван, чтобы тебя не смещать с привычного спального места… Олег не дал ей закончить. В этот момент он неожиданно наплевал на всё. Положил ладони на её щеки и притянул ближе к себе. Его губы столкнулись с её губами в медленном тягучем поцелуе, и уже после него Настя не смогла подобрать ни единого слова, чтобы возразить. Она наплевала на всё тоже. Сейчас был Новый год, а на праздник принято случаться чудесам. Да, может, они парочка не самых хороших людей, но даже они заслужили немного счастья в своих жизнях. Настя откинула пакет в сторону и захлопнула за собой дверь. Она обняла Олега за шею, не прерывая поцелуя и набирая в нём обороты. Кожу сквозь одежду жгло, когда она прижалась вплотную телом к его. Волков сместил одну руку вниз и закинул ногу Твердынской себе на бедро, резко помогая ей на себя взобраться и подхватывая уже более основательно её саму чуть ниже левой ягодицы. Сминая её упругие мышцы пальцами и обнажив ткань капроновых чулок, Олег врезался спиной в стену, когда Настя, нависая над ним, со стоном обняла его второй ногой. Пальцы её в хаотичной ласке ерошили и тянули его волосы на затылке, кончики аккуратных ногтей с нажимом скользили по коже головы. Олег, запыхавшись и от её веса, и от того, что светлые волосы скрыли их лица, буквально рывком раскрыл дверь в гостиную (больше наощупь и по памяти) и прижал Настю сразу же к столу. На нем со звоном задрожали оставленные металлические приборы, что-то из посуды упало на пол, однако большую часть еды они либо съели, либо успели убрать в холодильник, так что было не жалко. Настя со стоном восторга вытянулась под ним, убирая волосы от лица, и Олег в быстрых обжигающих поцелуях спустился к самому низу её живота. Ткань платья плохо поддавалась, однако старания позволили прорваться к кружевным черным трусикам, на которых уже отчетливо выделялось тёмное пятно естественной смазки. Олег накрутил ткань платья на пальцы, вздергивая её выше ягодиц, и с шумом жадно вдохнул её запах. Настя задохнулась. Она беспомощно вцепилась в рубашку Олега на спине, чтобы хоть как-то сохранить равновесие и не упасть. — Олег… — Голос её дрожал от томительного предвкушения. — Значит, ты не готовилась ни к чему подобному, но белье все-таки красивое надела… — с одобряющим смешком уличил её он, и Настя, закусив нижнюю губу, сильно покраснела. — Я, конечно, не совсем спец, но вы, девушки, никогда просто так этого не делаете. — Может, я хотела почувствовать себя более уверенной в себе? — возразила она, вскинув голову и чувствуя, что губы Олега, мягко изучающе касающиеся её через ткань белья, отнимают у неё способность связно мыслить и уж тем более связно обличать мысли в слова. — …поэтому надела его для самой себя. Олег не стал её дальше допрашивать, нежно пройдясь по пульсирующей головке клитора сквозь её трусики захватывающим движением губ. Какая бы ни была изначальная причина, он всё равно остался в восторге от её вида. Настя покачнулась, из неё выбился слабый тихий стон. Олег своевременно удержал её за натянутую на кулаки ткань платья, надеясь, что оно не треснет от его стараний. Он мариновал её медленно и томительно, буквально пав перед ней на колени и принявшись брать её неторопливо языком. Одного дразнящего разогрева Насте было мало, и она робко, но потом весьма настойчиво притянула его за волосы ближе. Олег усмехнулся. Она умела показывать своевременно волчьи клыки, когда того требовала ситуация, и потому Волков её чуткой руке подчинился. От одного вида Олега, расположившегося у неё между ног, Настя готова была уже кончить. Но феерия ощущений была достигнута, когда мешающее белье наконец сдвинули в сторону, язык перестал кружить вокруг головки клитора и медленно её облизывать, скользнув по малым половым губам вниз и после проникнув во влажное влагалище. Настя с высоким стоном запрокинула голову, с надрывом громко зазвучав, и перенесла большую часть веса тела на ребро стола, впившееся ей в ягодицы до глубокой красной линии. Бедра её раскрылись шире. Попеременная стимуляция клитора снаружи и изнутри доводила её избирательно медленно, подводя близко к краю, но после оттягивая момент полного погружения в пучину мощного оргазма. В какой-то момент Олег поднялся с колен и, уперевшись одной рукой в стол, чтобы теснее зажать между его ребром и своим телом Настю, ввел наконец пальцы. Ощущение заполненности после долгих дразнящих ласк было настоящим подарком, и пока он доводил её до первого оргазма, трахая средним и безымянным пальцами, его зубы часто смыкались у неё на шее под челюстью, оставляя чувственные, но ощутимые и даже болючие укусы. Настя обняла его, сомкнув руки у Олега на спине, и начала двигать тазом в ответ на его действия. — Олег…я сейчас…черт… Она насадилась на его пальцы до упора, чувствуя, как внутри все скручивает сладкой судорогой. Лицо её, пылающее и красное, в безоговорочном удовольствии беспомощно спряталось на крепком мужском плече, когда оргазм с силой заставил таз дернуться вперед, прильнув тесно к нижним кубикам мужского пресса. Он не вытаскивал из неё пальцы до тех пор, пока её ребристые вагинальные стенки не перестали сокращаться. Пульсация и узость сводили Олега с ума, но что больше его распаляло, это доставленное удовольствие любимой женщине. В таком состоянии и в таком виде ему хотелось её заласкать до состояния полного изнеможения. Настя долго переводила дыхание, вцепившись в него с силой пальцами. Ноги её стали абсолютно ватными, она едва могла ими перебирать и с трудом удерживала себя в стоячем положении. На протяжении всего времени её восстановления Олег целовал её лицо и всячески о него терся носом, вдыхая её давно полюбившийся ему запах мяты и ветивера. Алкоголь притупил у них обоих сдержанность, и это было так хорошо, словно каждый из них отпустил долгожданный тяжкий груз с плеч. — Да ты мастер орального секса, я смотрю… — Ей нужно было разбавить чем-то возникшую между ними паузу. Хотя рядом с Олегом ей было комфортно и молчать. — Ты очень отзывчивая, так и льнешь к языку и рукам. — Олег с теплым смешком отметил это, заставив её прелестно зардеться. — Грех было этим не воспользоваться. Чтобы хоть как-то вызвать у него ответную реакцию смущения, Настя чуть в мстительной манере надавила коленом снизу на выпирающую эрекцию, приподнимая её. Ткань брюк почувствовала себя ещё более напряженной. Олег громко глотнул, замолчав. Вся его огромная нависающая над ней фигура преисполнилась томительного напряжения. Как будто он сдерживался из последних сил. — Ты тоже не такой ледышка, каким пытаешься иногда казаться… — с затаенной усмешкой протянула она, прежде чем неожиданно, вцепившись пальцами в его ремень, поменяла их местами и прижала самостоятельно к столу. Она опустилась медленно перед ним на колени, глядя прямо в его глаза. Прямой зрительный контакт сильно смущал и возбуждал одновременно. Сердце рвалось из груди, когда она разделалась довольно ловко с его ремнем, выудила из давящей ткани твердую эрекцию и прильнула к самой головке. Олег сжал пальцами стол. Кончики так сильно впились в обратную сторону деревянной поверхности, что ему стало больно. Однако эта боль была ничем по сравнению с той болезненной пульсацией в паху, которая лишь сейчас нашла свой выход. Он испустил выдох облегчения, когда Настя взяла его глубже. Пальчики коснулись налившихся тяжестью яичек, деликатно перебрали их, проверяя его реакцию, и только потом она двинулась дальше. Её синие глаза, потемневшие от желания, глядели прямо в его лицо, наблюдали, пытались предугадать каждую его новую эмоцию и удовлетворить каждое его желание. Олег сдавленно долго тяжело выдохнул. Легкие горели, в теле будто бегал электрический ток, каждая мышца напряглась от возбуждения. Лицо его сильно разукрасилось красным цветом. Настя улыбнулась, вывела ненадолго его член изо рта, чтобы вдохнуть, а потом вновь взялась его брать хорошенько ртом. Глаза её блаженно закрылись, затылок так и просился под его руку, и Олег наконец позволил себе запустить пальцы в волосы, притягивая её ближе. Головка резковато уперлась в заднюю стенку глотки, однако Настя, несмотря на то, что хватка её на его бедре стала предупреждающе сильной, расслабила вскоре пальцы и позволила Олегу двигаться чаще и глубже у себя во рту. Он запрокинул голову, задышав так шумно, словно бежал кросс и вдыхал морозно-обжигающий воздух. Настя сочла это за комплимент. Она добавила к скольжению губ тесное кольцо ладони, сжимающее основание, и приглушенно застонала сама, приоткрыв слезящиеся глаза и взглянув вновь на Олега. Её порозовевшее лицо, внешняя невинность и то, как глубоко она его брала, заставили Волкова предательски быстро кончить буквально спустя несколько особо глубоких и сильных толчков. Он хотел было отпрянуть, но Настя его удержала. Она не позволила ему кончить себе в руку, приняв его семя до последней капли. Когда она с влажным звуком выпустила его член изо рта, Олег, с диким обожанием рассматривая её попытки привести себя в порядок, подхватил её на руки и, буквально протаранив дверь, завалил на кровать. Она льнула к нему тесно, извивалась в удовольствии, когда он вздергивал грубо её платье. Олег остановился лишь на секунду, глядя долгим взглядом Насте в глаза. И когда он не встретил в них ничего, кроме шаловливого блеска и отчетливо пульсирующего в черноте зрачков желания, он взял её практически без прелюдий. Его заботило, была ли ей комфортна эта страстная спешность, но Олег нутром чувствовал, что она этого хотела так же, как и он — быстро, жестко, вышибающе. Чтобы он взял её без отсрочек в виде ласк, без моральных отговорок. И когда она громко надрывно в удовольствии застонала, он в этом убедился. Он проник в неё, и буквально завыл от того, какая она была влажная и тесная. Настя страстно царапала ноготками его затылок, пока Волков любовно втрахивал её в кровать. Матрас активно под ними пружинил, частота фрикций истощала быстро выдержку, заставляя ребристые стенки нуждающе чаще вокруг его члена сжиматься, и Олег правильно понял их посыл — он начал напирать и проникать сильнее, бледную полоску члена практически невозможно было увидеть из-за возросшей скорости фрикций. Когда она блаженно вытянулась под ним, вжавшись в Олега до упора, Волков вогнал в неё член ещё несколько раз, прежде чем сам с рычащим стоном бурно кончил. — Олеж… — она тяжело часто дышала, шумно сглатывая. Дыхание будоражило и покидало приоткрытый налившийся цветом рот. Олег шумно переводил дыхание ей в плечо, всячески зацеловывая его и её красные щеки. Тяга к ласкам, вопреки усталости, в нём пробудилась сильнейшая. — Оставайся…оставайся на все праздники… — выдохнул трепетно он, подкладывая ладони под её затылок и притягивая её голову к себе для более крепкого поцелуя. — Хорошо… — Настя с затаенной улыбкой тихо выдохнула эти слова, соглашаясь. Широкая улыбка обнажила её зубы. — Хорошо, я останусь. И это было лучшее, что могло произойти с Олегом на новогодних праздниках.

***

Они валялись на диване в растянутых больших новогодних свитерах и смотрели марафон Гарри Поттера по СТС. Когда-то давно у Олега была целая традиция — залипнуть в очередной раз на идущую по телеку Поттериану, несмотря на то, что он мог вполне поставить её по компьютеру себе сам. Но терялся тогда весь сок ожидания фильмов! И Настя его прекрасно понимала. Некоторые советские пережитки, перешагнувшие с людьми порог 20-го века, ушли вместе с ними и в 21 век. И избавлялись люди от них нехотя. Это было необъяснимо, но факт. Вот и сейчас они лежали перпендекулярно друг другу — Настя развалилась на диване, свесив голову вниз и расположив её близ плеча Волкова, Олег устроился на теплом длинноворсовом ковре, прижавшись спиной к нижней части дивана. Настя уезжала от него за это время всего по двум причинам — один раз за вещами и второй раз за продуктами. В оба её отсутствия Олег волновался, вернется ли она, не передумает ли насчет его предложения. Но она всегда возвращалась. И в её поведении не крылось и тени сомнения или недовольства предоставленным им двоим праздниками раскладом. Сейчас приближалось Рождество. Ветер задувал со снегом в окна, но они его практически не слышали, сосредоточенные больше всего на фильме. По первому развлекательному каналу шла шестая часть — самая нелюбимая Олегом и одна из самых мрачных в серии. — Дамблдора жалко… — тихо произнесла Настя, не отрывая взгляда от экрана. — В книгах он был довольно скользким типом. И многие его поступки можно было трактовать двояко. В фильмах его ещё обелили как персонажа. — Олег тоже смотрел так внимательно, будто видел эту часть в первый раз. Его маленькая мечта провести заслуженные дни отдыха в хорошей компании и разделить марафон просмотра фильмов с кем-то близким наконец исполнилась. И он этим безоговорочно наслаждался. — Я читала когда-то, но уже многого не помню. Но помню, что его сестра погибла по его вине и вине Гриндевальда. — Когда пальцы ощупали вместо мандаринов в большой прозрачной тарелке воздух, Настя отмерла и перевела взгляд на дверь, ведущую в кухню. По телевизору как раз пустили рекламу. — Ой, мандарины кончились. Я сейчас ещё принесу. Сам Олег старался быть внимательным и заботиться о своей гостье, но гостья была и сама не промах, умудряясь заботиться и о нем, и о себе, поэтому счёт выравнивался только благодаря тому, что Волков заставлял её отсыпаться и лишний раз рано не вставать. Настя убежала в его свитере на кухню, скрывшись за дверью. Она то ли принципиально, то ли из забывчивости ещё не примерила его подарок, но последние несколько дней она носила почему-то именно его свитер, вытянутый из тайных закромов шкафа. Темно-синий, с взятой крупным планом мордой белого волка на передней части. И пускай Насте безусловно шла его одежда, — на ней она смотрелась даже лучше, чем на нём, хотя на ней, как Олегу казалось, хорошо смотрелось что угодно: будь это его растянутая футболка, свитер или даже мешок для картошки, — но всё же Волков изводился от любопытства, угадал он с размером или же нет. Когда она вернулась, его раздумия на этот счёт прервались. Ведь пришла она не только с наполненной доверху горкой мандаринов тарелкой, но и праздничным пакетом, из которого что-то призывно торчало. Олег вопросительно поморгал, подперев голову рукой. Он ведь совсем забыл, что на Рождество тоже было принято дарить друг другу подарки. — Я тут подумала… Ты мне рассказывал, что во времена студенчества залипал в Warcraft, вот я тебе и решила подогнать кое-что из него… Так сказать, в память о былых беззаботных деньках. — Она сощурила один глаз, шаловливо улыбнувшись, и протянула ему пакет, плюхнувшись рядом. Тарелку мандаринов переместили для удобства на стол, а Олег, чувствуя, как кожу обожгло сначала мурашками, а потом стыдом, невольно аж зарделся. — Я ничего тебе не подготовил. У нас просто как-то не было принято дарить друг другу на Рождество подарки. — Ничего страшного. — Настя вообще не расстроилась. — В конце концов, это была моя инициатива купить тебе ещё один подарок на другой праздник. Ну же, открывай. Она в нетерпении аж заелозила на месте, уставившись на него сверкающими любопытными глазами, и прихватила нижнюю губу зубами. Олег тихо рассмеялся, пытаясь её угомонить одной рукой, и запустил свободную в пакет. Нащупав что-то похожее на меч в миниатюрной форме и прикреплённый к нему компакт-диск, Олег вытащил Даларанский меч, обвязанный красной ленточкой. К нему был прикреплён диск, как он и подумал, со сборником редких песен Нирваны. Уголок губ против воли приподнялся в тёплой улыбке. Олег сощурился. Убрав подарки в сторону, он поймал лицо Насти в свои ладони и, притянув его к себе, крепко её поцеловал. — Я угадала? Это ведь тот меч, о котором мы говорили? — неожиданно с беспокойством спросила она. — Не совсем тот, мы говорили о Фростморне, но всё равно спасибо. Это Даларанский меч, его можно купить у Валарена Серебряного Клинка в Даларане за 15 золотых, 62 серебряных и 65 медных монет. Не распыляется и выглядит довольно… Эффектно. Настя со смешливой улыбкой молча его слушала, в один момент не выдержав и ткнувшись Олегу в грудь лицом. Она засмеялась. — Ты — задрот, Олеж. Уж извини, что не смогла тебя поразить и купила не тот меч. Олег смущённо повёл ртом, а потом сам рассмеялся. — Поразить ты меня как раз сумела. Я вообще не помню, чтобы меня кто-то поражал больше тебя за эти праздники. Кстати… — Олег аккуратно её отстранил от себя за плечи, заставляя Настю запрокинуть голову. Она с мягким выражением участия на лице его приготовилась слушать. — С меня всё же причитается. Нехорошо, что ты подарила мне подарок, а я тебе — нет. — Олег, правда, не стоит… — Нет, стоит, — настоял он, нахмурившись. — Последние дни я думал об этом, но не подумал, что ты сумеешь откопать его раньше. Когда ты вообще успела? Её улыбка, как и взгляд, преисполнились кокетством. — Мы — девушки, создания многофункциональные. Уехав за едой, я заодно купила тебе и подарки. Заказать успела ещё из дома. Так что тебе я прощаю их отсутствие только потому, что я пленила тебя здесь собой все эти дни. У тебя, бедного, даже не было возможности выбраться из моих объятий и сделать заказ. — Настя облепила Олега руками и ногами, взабравшись на него, и устроила с довольной улыбкой подбородок на его макушке. Волков со смешком раздул светлые вьющиеся после помывки пряди волос своим дыханием, ласково щекоча им бледную кожу. Его губы коснулись впадинки на шее, и Олег ощутил, как глоток пронёсся по Настиной глотке. Она шумно выдохнула. — Может, я стеснялся тебе что-то ещё заказывать, потому что ты ещё не примерила прошлый подарок? — Он шутливо прошёлся с намеком ладонями по её бокам через плотную вязку свитера. — Вдруг я ошибся и в следующий раз мне ошибку по размеру надо будет учесть? — О, так вот оно в чем дело… — проворковала она нежным голосом, из-за которого у Олега всё внутри стало горячо. — Тогда эту проблему срочно нужно будет решить. Она отстранилась от него с хитрой улыбочкой и отвлеклась от их разговора лишь потому, что на экране уже показывали продолжение сцены борьбы Гарри и Дамблдора с «крестражем». Олег напряжённо раздумывал над тем, как же заделать свой прокол. Голова его была занята решением этой возникшей неловкой проблемы вплоть до быстро забежавших по экрану титров. Седьмую часть обещали показывать уже на следующий день, так что на сегодня они с просмотром закончили. Поцеловав его в щеку, Настя ушла на кухню помыть посуду. — Олег, можешь подойти сюда? — Завлекающий голос кухонной сирены заставил его смахнуть очистки от мандаринов в руку и, выкинув те в мусорник, прикрепленный к двери, застыть возле неё же. Оперевшись спиной о столешницу, освобожденную от тарелок, Настя стояла в купленном для неё свитере и улыбалась, прищурив не накрашенные глаза. Олег потерял на некоторое время дар речи, пока его глаза жадно пожирали каждый выглядывавший из-под красной пряжи сантиметр бледной кожи. Свитер был надет на голое тело. И под ним ничего больше не было. — Я подумала… — Настя кокетливо повела плечом и лукавым тоном затянула свою песню. — Раз я не совсем угадала тебе с подарком и ты так хотел посмотреть, как на мне смотрится твой… То можно соединить компенсацию вместе с просмотром. Два в одном, всё включено. Было видно, как кожа под красной пряжей розовела. Как свитер волнительно вздымался, едва скрывая вставшие соски и налившуюся возбуждением грудь. Несмотря на всю Настину изобретательность, было видно, что столь решительное поведение было для неё в новинку. Но Олегу нравилось, как она открывалась ему с новой, ранее неизведанной стороны. Он затаился, словно хищник. Начал медленно подбираться к ней, а когда подошел вплотную, накрыл своей черной длинной тенью, нависнув сверху. Ладони уперлись по обе стороны от голых бедер, заставляя бледную кожу покрыться мурашками. Настя в восторге широко распахнула глаза, улавливая даже самое мельчайшее изменение в движениях, игре мускулов и кожи на лице Олега; он внимательным взглядом заглянул ей в глаза, и его теплое дыхание, пахнущее имбирем, коньяком и мандаринами, оплалило её рот. Она попыталась захватить его губы своими, но Волков пока не позволил это сделать, оставив между ними несколько томительных сантиметров. Мягко подхватив женское правое бедро и отведя его в сторону от левого, он приоткрыл себе путь к «бабочкиным дверям», приникая вплотную налившейся кровью эрекцией к влажным складкам. Его обожгло это прикосновение. Как и её. Даже сквозь ткань боксеров он ощутил, какая она была влажная и разогретая, и всё из-за него одного. Эта мысль мучила и заводила Олега сильнее всего — что Настя реагировала на него равноценно тому, как он сам реагировал на неё. Он притянул её к себе за бедро сильнее. Вжался каменной эрекцией вплотную, начав неторопливо изводяще потираться, и Настя с мягким стоном запрокинула голову. Олег выцеловывал себе дорожку по ниточке её трепещущего пульса, смакуя и пробуя будто заново каждый розовеющий участок кожи. В месте, где его не хватало, заступал холод, однако Олег вновь старался её согреть, зализывая старые оставленные следы с особой педантичностью. Ему нравилось их видеть на ней. — Ты — самый лучший подарок, который я только мог получить… — вибрирующим от возбуждения голосом хрипло проговорил он, и Настя со стоном смущенно улыбнулась. — И пробовать я тебя буду долго. — Твоя медлительность меня убивает… Хочется попросить сорвать с меня упаковку побыстрее. — Она усмехнулась, стараясь скрыть растущее нетерпение в голосе. — Я привык уделять внимание деталям… — Олег не мог не подтрунить над ней, хотя оттягивание момента вкушения самого «сладкого» уже начало изводить и его самого. — Ох, Олег, боже, прошу, ну, возьми ты меня уже!.. Эти слова что-то пробудили в нем тогда. Он остановился, нарочито проявляя медлительность и нежность по отношению к ней, поскольку в ней таился ключ к искренней откровенной чувственности. Однако эта звенящая требовательность и даже легкий надрыв в голосе сделали его член тверже, чем плимутский камень. Волков утопил желание выразить своё довольство удачным подарком в рычащем поцелуе-укусе, который пришелся на резко оголившееся плечо. Вторая рука, поддерживающая до недавнего времени бедро, коснулась ощупывающе лона, надавливая на него и собирая с него сочащуюся смазку. Настя издала хриплый высокий стон, и её таз автоматически дернулся, желая продлить контакт и сделать его более полноценным. Олег не хотел её мучить ожиданием, впрочем, как и самого себя тоже. Он был тем самым типом детей, который, желая увидеть внутреннее содержание подарка, рвут упаковку от нетерпения в клочья. Но он не видел в этом ничего плохого, ведь в его искренней страсти таилась глубина чувств, которую он испытывал на самом деле к Твердынской. Как хорошо, что в аптечке, расположенной в навесном верхнем шкафчике, нашелся презерватив. Ему не пришлось практически от неё отстраняться, чтобы натянуть защиту на член, нормально расправить её и добавить смазки на вход лона. Хотя то уже было достаточно податливым и мокрым в ожидании него. Он проник в неё медленно, толкаясь коротко, но мощно. Со звуком плохо выходящего из горла воздуха Настя согнулась и, расположив ладонь на затылке Олега, взъерошила его волосы. Притягивая его голову к своей, она столкнула их лбы, опуская глаза вниз. Контакт глаз и плоти будоражил воображение графичностью и откровенной пошлостью происходящего, но они с Олегом наслаждались каждой секундой. Потеревшись с напором о её лоб, словно ошалелая рысь, Волков издал тихий смешок, выпуская длинный выдох через нос. На его лбу выступили первые капельки пота. Он тоже опустил взгляд на место стыковки его плоти и её, но потерялся в случившемся поцелуе и закрыл глаза. Самозабвенность фрикций вышибала из легких весь воздух, тонкость презерватива позволяла прочувствовать каждый рельеф и вену налитого кровью члена. Чтобы продлить мгновения до наступления оргазма, Олег иногда выводил его, оглаживал кулаком, давая Насте передохнуть, а потом входил вновь. Тело его, сильное и крепкое, нещадно вжало её, трепыхающуюся в удовольствии, в столешницу. — Олег, прошу, только не останавливайся… — Её тело словно повторило карикатурные изгибы «идеальных женщин» из мультфильмов, когда она изогнулась, прильнув тесно к нему. Хватка в волосах Олега стала болючей. Он зажмурил один глаз, перейдя на короткие глубокие вдохи-выдохи через рот. Его стоны звучали реже, чем её, но когда Настя их слышала, дрожь дополнительного наслаждения сотрясала всё её тело. Она прильнула в долгом горячем поцелуе к его шее, оставляя на ней алую метку собственничества, и в голове Волкова невольно пронеслась глупая забавная мысль, что от такого можно скончаться. По крайней мере, интернет новости его ещё недавно настойчиво убеждали в этом. Проявленная Настей сила заставила Олега особо мощными фрикциями вторгаться в её тело до той самой сладкой долгожданной дрожи, когда её ребристые вагинальные стенки начали сокращаться, а всю её саму подбросило. Она живо задвигалась на одном месте, будто змейка под игру дудочника, её ноги сомкнулись в сильном замке на его пояснице, не позволяя Олегу преждевременно выйти, и он, сжимаемый и ведомый её собственным оргазмом, после нескольких глубоких сильных толчков обессиленно кончил. В свитерах заниматься сексом всё-таки было очень жарко. Олег чувствовал, как под вязкой его свитера по спине стекали струи пота. Он чувствовал, что у Насти под свитером творилось то же самое. — Пойдем в душ?.. — спросил он её сытым теплым голосом, ткнувшись губами в её растрепанную макушку. Настя, с барабанящим об ребра сердцем, какое-то время молча шумно переводила дыхание через рот, прежде чем, извернувшись, открыла верхний шкафчик и взяла ещё несколько презервативов. Заметив это, Волков покраснел. — На всякий случай, — пояснила она с лукавой довольной улыбкой и блестящими глазами. — Нам ходить с тобой вдвоем в душ ой как опасно.

***

Конечно же, они не сидели безвылазно дома. Хотя первое время очень хотелось, но упускать возможность окунуться в праздничные гуляния было, по мнению Насти, кощунством, ведь в таком виде, в котором они проходят, те бывают только один раз в году! После бурного празднования Рождества на кухне Олег и Настя отправились на следующий день на Дворцовую площадь, которая из покон веков считалась центром всевозможных гуляний. В центре неё гордо возвышалась богато украшенная в ретро стиле 23-метровая живая ель, гостей радовали выступления уличных музыкантов и просто гигантская горка для катания. Тюбинг выдавался бесплатно, а вот за коньки уже нужно было вносить залог и расплачиваться на месте. Каток залили закольцованным кругом вокруг переливающейся золотом и серебром елки, что было нетипично для этого места зимой. Обычно каток заливали на Конюшенной улице, но сейчас там велись какие-то строительные работы, поэтому администрации пришлось в срочном порядке выбирать наиболее удобный вариант для замены по местоположению и статистике посещаемости. Дегустация свежих румяных кренделей, еще дышащих печью, запомнилась Насте больше всего — ох, ну и вкусно же это было! Особенно после активной физической деятельности и кусающего щеки холода. При вдохе внутри легких словно зажигалась всевозможными яркими огнями ель, а при выдохе её огни затухали. Этот процесс повторялся неоднократно, и каждый раз вызывал в груди каждого из них искрящий восторг. На такое был способен лишь зимний свежий морозный воздух. Когда Олег с Настей, отогревшись скандинавским глинтвейном, остановились возле одной из стоек, где продавали чешские трдельники, Волков после покупки онных отвёл Настю подальше от нарезающей на катке круги раздухоренной веселой толпы. Из них двоих, как ни странно, она на коньках стояла более ловко, чем он, поэтому ему натурально приходилось за её маленькие ручки порой хвататься и крепко держаться, чтобы позорно не вытянуться со своими длинными ногами на льду. Вот и сейчас, удерживаясь не без помощи Насти, Олег тихо чертыхнулся, запрокинув голову к падающему снегу, чем вызвал у Твердынской волну звонкого громкого смеха. Ей-то было смешно, а он пытался уловить момент, чтобы вручить ей долгожданный сюрприз. — Олег, если хочешь, мы можем с катка уйти. Я уже все равно накаталась, — понимающе предложила Настя, и на её румяном лице блеснула широкая улыбка. — Это было бы очень кстати. — Олег не любил сдаваться трудностям, он привык их преодолевать, но здесь, похоже, вышла победительницей сила трения и отсутствие минимальных навыков для нормального катания. — Иначе к концу вечера я могу тебя просто-напросто случайно придавить собой. Обняв его поперек корпуса и выруливая к раздевалкам, Настя едва не захлебывалась смехом, представив это. Они отошли не сильно далеко от места прежней дислокации, но на достаточно твердую нескользящую поверхность. Концерт в этом году отменили, но зато обещали запустить сегодня салют. Его первые красные, золотые и зеленые росчерки в небе возникали, словно огненные цветы, скоротечно сбрасывающие свои лепестки. Под их вспышками Олег достал осторожно маленькую бархатную коробочку. Настя, заприметив её глазами, пораженно застыла, чувствуя, как волнение мурашками рассыпается по плечам и спине. Когда первая волна салютов сменилась другой, в их отблесках коробочка открылась. Из неё на Настю смотрела серебряная голова волка, инкрустированная маленькими блестящими камнями, на тонкой, но прочной цепочке. Выудив подвеску двумя пальцами, Олег осторожно рассоединил замок цепочки и, молча взглянув на завороженно уставившуюся на него Настю, закрепил подарок у неё на шее. Волк с блестящими светлыми глазами-камушками очень ладно лёг поверх её шарфа, выделяясь на нём благородным серебряным цветом. — Запоздало закрываю прокол с подарком на Рождество, — негромко прошептал он, и Настя осторожно взяла основную часть подвески кончиками пальцев, разворачивая волчью морду к себе. — Тебе нравится? — Очень. — Она ответила на выдохе. — Олег, она прекрасна. Когда ты только…? Волков не стал растрачивать больше воздух на слова. Он лишь с легким прищуром глаз притянул Настю к себе за плечи и прильнул чуть сухими морозными губами к её мягким податливым губам, отпуская её вопрос вместе с облаком улетающего вверх пара.

***

Праздники ещё обещали идти два дня, а два дня — это очень много для наемников вроде них. Олег раздумывал, что же ему, точнее, им обоим теперь делать? То, что случилось не отменить и сказанные слова не вернуть. Да и никто из них двоих не стремился перемотать время назад, чтобы остановить себя в прошлом. Единственное, ради чего Олег вернулся бы назад, это чтобы пережить эти новогодние и рождественские праздники с Настей ещё раз. Он держал её в своих объятиях, прижавшись щекой к спинке дивана. Они сонно смотрели старые комедии по телевизору, и Настя таяла в его объятиях, подобно зефиру в горячем шоколаде. Его подмывало задать ей прямо интересующий его вопрос, но Олег так не хотел нарушать сложившуюся идиллию…что он предпочитал больше витать в своих мыслях. Она это, видимо, заметила. Особенно когда он не отозвался на её вопрос с третьего раза. — Олег, все хорошо? — Настя развернулась к нему лицом, забравшись пальцами в рукава его свитера и сжимая мягко запястья. — Ты выглядишь каким-то…задумчивым и погруженным в себя. Может, пойдем спать? — Насть. — Он буквально млел от даже такой бесхитростной ласки, подаренной её руками, и тело его невольно подалось к ней ближе. Лоб ткнулся доверительно в лоб. — Я вынужден у тебя кое-что спросить. Понимаю, это не совсем моё дело… И до конца праздников ещё несколько дней… Но я бы хотел прояснить ситуацию между мной, тобой и… Серым. Настя внимательно на него смотрела в ответ. Глаза в глаза. При упоминании Разумовского меж бровей пролегла легкая складка, но Настя её сама же разгладила. — А что между нами? — спросила она его спокойно. Действительно, что? Пожалуй, на этот вопрос было тяжело ответить каждому из них троих. Сергей разделял отношения рабочего и личного характера весьма строго, но даже это не мешало ему кидать томные взгляды в спину Насти, которые видели все, кроме той, кому они были адресованы. Олег уважал его чувства и долгое время не решался из-за них на какие-либо действия, но раз праздники решили всё за них троих… — Это я и хотел узнать. — Олег не стал отводить взгляд. Шумный глоток заставил выступающий кадык на его шее подскочить. — Между вами двоими всё так сложно… И я пойму, если вдруг ты сама до конца для себя ничего не решила… Настя слушала его с растущим непониманием на дне синих глаз. Она слушала Олега вплоть до того, пока он не откинулся назад на подлокотник дивана и тихо фыркнул. Говорить о чувствах — это был не его конек. Причем явно. — Ты пытаешься спросить меня, не попытаюсь ли я все забыть после окончания праздников? Ты серьезно? — Ты нравишься Серому, Насть, ты же знаешь. — Олег положил поверх глаз руку. Почему-то смотреть на неё ему стало стыдно, словно он собирался оттолкнуть её. Либо боялся, что она так подумает. — Я не хочу причинять ему боль. Настя отвела взгляд в сторону. — Я влюблена в Сергея… Однако я не его девушка, Олег. И имею право решать, с кем мне в дальнейшем строить отношения, а с кем — нет. — Это значит?.. — Если ты сам ничего не хочешь забывать и заканчивать, думаю, ты и сам прекрасно знаешь ответ на свой вопрос. И внутри Олега благодаря этому ответу всё расслабилось. Она повернулась к нему спиной, обняв себя его руками крест-накрест, и переключила на другой канал. Подтянула к ним тазик поп-корна и завела непринужденную беседу о том, что они могли бы завтра смотаться ещё на «Щелкунчика». Говорят, на Конюшенной площади сказка по-настоящему оживала, особенно после окончания строительных работ. О, а какая там музыка и костюмы! Они обязаны будут это увидеть и наделать кучу фотографий. Олег её слушал вполуха, сгребая сильнее в свои руки. Его щека прижалась к её затылку в уютном одомашненном жесте. Праздники закончатся, а дальше — будь что будет. Но в чем Волков был уверен, так это в том, что даже по их окончанию он не перестанет бороться за её сердце, если это будет необходимо. Ровно столько, сколько будет нужно. Но ему повезло. Ведь оно уже безраздельно принадлежало ему одному.