Нечто. Кошмар из ниоткуда

— Начнём проводить эксперименты… — обратился Филимонов к исследователям с азартным блеском в глазах.       Это означало лишь одно: наступил практический этап в исследовании паранормального феномена. Арефьев, Кравец и Масленко-младший отошли к автомобилю, попросив Глызина открыть багажник, набитый всевозможной техникой. Оттуда они извлекли две видеокамеры «Panasonic RX-11» и «JVC GR-AX227», начинённые VHS-кассетами, а также фотоаппарат мгновенной печати снимков «Polaroid 690». Все эти агрегаты НИФовцы отнесли в дом Киселёвых. — Значит, план у нас такой, — сказал профессор, — мы выжидаем наступления темноты и все садимся на кухне, при этом заперев все двери в доме. В спальне потребуется включить запись звука на магнитофон. Для вас же это не проблема, Юрий Олегович? — Никак нет, Владимир Геннадьич, всё сделаем, как говорится, в наилучшем виде! — воодушевлённо гаркнул Киселёв. — И в гостиной также будет вестись видеосъёмка, потому что там я планирую параллельно провести дополнительный эксперимент, о котором расскажу чуть позже, — продолжал Филимонов. — Кроме того, сделаем фотографии на «Полароид». Ну а вам, Масленко и товарищ капитан, поручение — отправиться в Воротынск и выяснить, кто живёт по этому адресу: улица 50-летия ВЛКСМ, дом №7, квартира 13. — Слушаюсь, товарищ Филимонов! — рявкнул Масленко-старший и вместе с братом вышел за участок.       Сев в машину, Масленко-младший попросил сидевшего там Глызина: — Виктор Николаевич, отвезите нас, пожалуйста, к дому номер семь по улице пятидесятилетия ВЛКСМ в пгт Воротынск.       Спустя полчаса поездки, «Дефендер» въехал в тот самый населённый пункт, где всего каких-то шесть лет тому назад буйствовал кровожадный маньяк. И больше всего Дмитрия пугала сама мысль о том, что из всех мест они направлялись именно туда, где этот самый убийца проживал. Казалось, Воротынск отнюдь не изменился с тех самых времён, когда супруга Киселёва там побывала. Автомобиль оказался на северной окраине посёлка и недалеко от сквера Авиаторов завернул во двор дома №7. С виду та же серая панельная пятиэтажка из рассказа Киселёвой. — Вот так визуально обычный дом, — сказал Дима, вылезая из внедорожника. — Даже не скажешь, что здесь чуть больше пяти лет назад было совершено чудовищное по своей жестокости преступление. — И то правда, ни о чём таком не подумаешь, — поддакнул Лёха.       Неспешной походкой братья направились к первому подъезду, на лавке возле которого сидели оживлённо болтающие старушонки — очевидно местные жительницы. — Ой, ба, какие кавалеры разодетые пошли… К кому это они нагрянули? Уж не к Янке-то ли из одиннадцатой?.. — донеслось вслед братьям Масленко.       Так как из подъезда вышел какой-то мужик с сигаркой в зубах, им не пришлось звонить в домофон и удалось быстро заскочить в дверь. Поднявшись по старой лестнице на четвёртый этаж, они вышли на лестничную клетку и через развилку попали в тамбур, где друг напротив друга располагались две двери. Масленко-старший подошёл к железной двери в тринадцатую квартиру и несколько раз позвонил в звонок. Та распахнулась, и на пороге показался мужчина средних лет в ведомственной фуражке, зло спросив: — Вам чего? — Здравствуйте, уважаемый, тысяча извинений за вторжение, мы хотели бы узнать, с кем имеем часть общаться, — любезно проговорил Масленко-младший.       Мужчина ничего не ответил, а с раздражением высунул руку с удостоверением судебного пристава при Калужском областном суде. — Уважаемый Лев Яковлевич, мы представители Научного Фонда исследования паранормальных явлений и расследуем аномальный случай, приключившийся с семьёй Киселёвых из Юхновского района, — заговорил Дмитрий. — Но суть в том, что хозяйка дома, где происходят сверхъестественные события в лицо знала преступника, незаконно проживающего в этой квартире и бесчеловечно надругавшегося здесь над своей жертвой. Вы же знаете, что в девяносто четвёртом году тут произошло зверское убийство? — Вы не имеете права вторгаться в мою квартиру, она находится в частной собственности, тем более ей владеет государственный служащий! — злобно крикнул майор внутренней службы Суханов и захлопнул дверь. — Простите, но вы не ответили! — смущённый наглостью пристава, бросил в пустоту Дмитрий.       Алексей принялся ожесточённо стучать в дверь нехорошей квартиры, но оттуда донёсся только свирепый лай крупной собаки. Решив не провоцировать нового владельца, братья Масленко, сопровождаемые вдогонку заливающимся псиным рёвом, пошли прочь по лестнице. Жутко оставалось сознавать, что по этой же лестнице не так давно ходил безжалостный душегуб. — Эй, Митёк, ты слыхал, о чём эти бабки внизу бакланили? — спросил Алексей. — Я не придал значения, ну и что? — Там про какую-то Янку из одиннадцатой хаты они говорили, мне вот теперь стало интересно к ней нагрянуть! — Лёша, не надо, поехали обратно лучше, нас небось Владимир Геннадьевич ждёт! — попытался отговорить его Дмитрий. — Ну раз не хочешь, сам к ней зайду! — Лёха, прошу тебя, оставь ты девушку в покое, кем бы она не являлась! А вдруг она опять женатая? Если муж её выйдет, и тебе несдобровать? Я не хочу, чтобы с тобой приключилось что-то плохое!       С этими словами Дмитрий еле отволок Алексея от нужной тому двери и потащил его к выходу. Увидев тех самых старух, он решил обратиться к ним (возможно они что-нибудь, да знают): — Извините, бабушки, поинтересоваться хочу, действительно ли майор внутренней службы Суханов Лев Яковлевич проживает в квартире №13? — Да давно этот чёртов крендель там торчит вместе со своей псиной злющей, мы его всем домом боимся! — ответила старушка, сидящая по центру. — А ты, собственно, чьих будешь, милок? — спросила старуха, сидящая слева. — Меня зовут Дмитрий Масленко, а это мой брат Алексей, и мы лично знакомы с лодейноборчанкой Ириной Киселёвой, которая знала двух местных жителей, проживающих в той квартире, — Вадима Приходько и потрошителя Фирсова, вина которого повлекла ужасающую смерть ни в чём неповинной девушки там же! — заявил Масленко-младший.       При упоминании фамилии последнего бабки вздрогнули и посмотрели на Дмитрия стеклянными глазами, словно Вия увидели. — Боже правый, что происходит!.. — всплеснула руками бабуля справа. — Я в тот злополучный день лично видела наряд милиции, у меня окна на первом этаже. Наш подъезд трупным запахом дохлой Юниной Лизки тогда подчистую пропитался, дышать было невозможно! Как вспомню этот ужас, аж на душе нехорошо становится… Помнишь, Тонька?.. — Даже вспоминать не хочется, — отмахнулась одна из старух. — Вот и я про то же!.. Жуть-кошмар, весь посёлок на ушах стоял! Даже имя его мне омерзительно слышать и произносить! А этот Суханов злокозненный, видать, купил себе пустующую тринашку, с ремонтом управился да живёт се припеваючи и в ус не дует… И Приходько я тоже помню. Наркоман, сторчался под конец жизни и сиганул с крыши дома… Да уж, не дом, а дурдом у нас, бабоньки… — Спасибо вам большое, до свидания! Больше не смеем вас тревожить…       Только братья заняли места и уселись поудобнее, как джип тронулся и покатил обратно в Лодейный Бор. — Жаль, я так и не заглянул на огонёк к Янке, — ворчал ветреный старший брат. — Даже если б муж её вышел, я всё равно вырубил бы его одной левой и погужбанил с Янкой, а может быть турусы на колёсах подкатил?.. — Кончай мечтать, Алексей, что было, то прошло, — успокаивал капитана младший брат.

⸻

      Около восьми часов вечера, под покровом сумерек Масленко вернулись в деревню с чертовщиной. К тому моменту времени профессор Филимонов, разжившийся излюбленным фотиком «Зенит», успел задокументировать на плёнку положение вещей в паранормальном доме и обошёл весь участок вдоль и поперёк, даже заглянув в гараж, где стоял старенький «Москвич» Киселёва с советскими номерами. Так как дом заслонял собой гараж, директор НИФа обнаружил между этими двумя строениями ещё один автомобиль — «Волгу–Ослобыка», которую Юрий Олегович приобрёл в начале девяностых годов и называл исключительно «баржой», никак иначе. По словам Киселёвых, они в последнее время вообще редко куда ездили, если только в Юхнов — продовольствием закупиться и оплатить счета коммунально-бытовых услуг в райцентре.       По прибытии Дмитрий доложил Филимонову, что на месте поездки в Воротынск теперь проживает некий судебный пристав, который настроен крайне недружелюбно, поэтому с ним так и не удалось выйти на контакт. Во время самой поездки Масленко-младший выписал рапорт, который предоставил профессору, похвалившего его за работу.       Попутно Филимонов провёл корреляцию смыслов на основе рассказа Киселёвой. Теперь, по его экспертному заключению, можно было отнести протекающего в Лодейном Бору острого полтергейста Аттилу к разновидности сексуальных полтергейстов. В отсутствие братьев Масленко Ирина Александровна также поведала Филимонову о том, будто бы она якобы забеременела от аномальной сущности, в результате чего в буквальном смысле слова родила горсть песка. Профессор сопоставил modus operandi лодейноборского полтергейста с одним злым духом из славянской мифологии. По поверьям, так называемый огненный змей проникал к замужним и овдовевшим женщинам, вступая с ними в половую связь. Кроме того, Филимонов подметил схожесть с образом инкуба, демоном разврата и похоти, являвшегося по ночам девушкам в мужском обличии, представления о котором сложились в низшей мифологии европейских народов в период Средневековья. — Никогда попытки «сверхъестественного зачатия» не увенчались успехом, а это означает, Масленко, что нечистая сила бесплодна! — ликующе заключил профессор, после чего попросил секретаря позвать капитана, находящегося за пределами участка.       Алексей стоял у края обрыва и курил фирменные сигареты редкой марки «Коршун», которые любили большинство тех, кто служил вместе с ним в родном Лефортове. Эта вещь напоминала ему о доме. Ведь он так скучал по тем местам, но сильнее всего тосковал по Алёне, с которой намедни собирался сыграть свадьбу.       Как-то раз она долго зависла в вузе, а он тоскливо ждал её на Госпитальном мосту, покуривая «Коршуна». Несмотря на ярую ссору, Алексей был готов признать свою неправоту перед Алёной и принести извинения. Мрачная погода навевала на молодчика депрессивные думы. В его голове даже на пару мгновений проскочила мысль о смерти. А впрочем было бы красиво и романтично — захлебнуться мутными, как дешёвое пойло, водами сестрицы Яузы на глазах у честно́го народа!.. Внезапно к нему подошёл вусмерть обдолбанный наркоша, который собирался загреметь бренной тушкой с моста. Когда сквозь грозные тучи промелькнул еле заметный луч солнечного света, Алексей остановил его и дружески приобнял со словами: «Самое дорогое, что у нас есть, это жизнь! Поэтому не умирай, брат, напрасно!». Лишь осознание того, что жизни родных и девушки после его ухода не станут прежними и пойдут под откос по наклонной плоскости, спасло Алексея Масленко от бессмысленной и абсурдной кончины… — Лёша, пойдём скорее, не то Владимир Геннадьевич злиться начнёт! Уж поверь мне на слово, в гневе-то он ужасен! — крикнул, подходя, Дмитрий. — Да дай покурить, братишка, подождёт твой Владимир Геннадьич, не развалится! — ответил Алексей с деланным раздражением, сквозь призму которого всё же пробивалась шутливая усмешка. — Да пусть хоть сам этот сраный Аттила–мудила припрётся в халупу, мне по барабану будет!       В ответ Дмитрий тяжело выдохнул и приблизился к Алексею. — Слышь, братан, — начал последний, — мы ещё здесь целого дня не провели, а мне уже порядком осточертела эта захолустная деревуха. Единственное, что согревает меня тут, — это присутствие Ирины Александровны. Она не просто цветущая девица, она отрада моих глаз! Как только тот выродок гадский посмел так над ней измываться и унижать такую красавицу?! Ей памятники ставить нужно, да на руках без повода носить! Но и Алёнушку я тоже забыть не могу… — Лёха, я прекрасно тебя понимаю, но мы сюда не в отпуск приехали курортные романы крутить, у нас важное дело есть! — настойчиво перебил его первый. — Тебе не следует заигрывать с гражданкой Киселёвой, она ведь женатая! Уважь ради Бога её бедного мужа!       Пристыженный младшим братом Лёша гневно потушил сигарету одним пальцем и, обронив её на землю, вальяжно заковылял с Димой на участок семьи Киселёвых.

⸻

      Дождавшись, пока ночная тьма окончательно спустится на Лодейный Бор, все люди по предварительному указанию профессора разместились на кухне в дальнем конце дома. Глызин включил рабочую камеру «JVC» и, установив её на столе в гостиной, пошёл караулить на улицу. Киселёв заправил аудиокассетой свой старый портативный магнитофон «Весна-202» и запустил устройство. За недостатком табуреток на кухне из гостиной взяли ещё пару-тройку стульев. Параллельно Филимонов решил провести дополнительный эксперимент — он оставил в гостиной клочок бумаги и гелевую ручку с вопросом, адресованным полтергейсту: «Существует ли загробная жизнь?». Также по всему дому был полностью выключен свет (за исключением восковой свечи на кухонном столе) и заперты все двери. По словам профессора, из-за необходимости для «соблюдения чистоты проводимого эксперимента».       Уже на кухне Филимонов начал производить видеозапись на служебной камере «Panasonic», подснял положения четы Киселёвых и братьев Масленко, сидящих за обеденным столом, а также Кравца и Арефьева, водрузившихся на принесённых стульях, после чего во весь голос произнёс: — Сущность этого дома, явись нам! — что повторил трижды.       Потустороннее не заставило себя долго ждать. В соседней комнате что-то резко загрохотало, а затем послышался громкий стук об оконную раму. Все тут же оцепенели от неожиданности, но только не профессор. Филимонов распахнул окно и к своему удивлению обнаружил под ним махонькую мёртвую птицу, которая разбилась о стекло. Предварительно зафиксировав её бездыханный трупик, он поведал на камеру об отсутствии на улице и в помещении сквозняка, тем более сильного ветра, а также то, что в доме, кроме них, никого постороннего нет.       И вот выдвинутое утверждение опроверг доносящийся со стороны веранды странный звук не от мира сего, похожий на жуткую смесь смеха старика и хрипа то ли блюющего, то ли умирающего человека. Даже Филимонов замер от страха, обуявшего целый дом от половиц до чердака. — Барабашка, ты хочешь общаться? — спросил он, переборов его, и достал из-под кухонного стола пыльное кофейное блюдечко, в которое Киселёвы наливали домовому молока. «Бряц!» — только и оставалось старому блюдцу, что жалобно прозвенеть перед тем, как разлететься вдребезги по деревянному полу.       Оторопевшая Ирина Александровна в ужасе закрыла лицо руками, а Юрий Олегович, болезненно скорчившись, тихо пробурчал проклятье. — Ну и что ты теперь собираешься делать?! — нахально крикнул Владимир Геннадьевич как можно громче. — Я только что разбил твоё блюдце в твоём же доме!       Страшные человеческому слуху аудиоволны перестали доноситься. На пять минут дом погрузился в абсолютную тишь, которую прервала скрипучая дверь, резво отворившаяся в кухню. Не мешкая, Филимонов, вооружённый «Полароидом», резко сфотографировал её на аппарат моментальной печати снимков. — Посветите мне, Анатолий Борисович, не сидите напрасно! — вдруг зло гаркнул он.       Кравец схватил лежащий на столе большой фонарь, который был похож на прожектор, и выкрутил его на максимум. Свет упал на дальнюю дверь, и все вздрогнули, когда неизвестно откуда взявшееся бесформенное тёмное облако поползло по воздуху в направлении кухни под отчаянные причитания Арефьева.       Ожидать от непредсказуемого полтергейста можно было чего угодно. Но никто не мог подумать, что сверхъестественная напасть пройдёт настолько… легко. Не долетев до дверей, непонятная масса просто растворилась и не оставила ни малейшего следа. И как ни старался Филимонов, как ни раззадоривал профессор демоническую сущность, ничего более не происходило.       Владимир Геннадьевич позвал с собой Масленко-младшего на проверку оборудования. — Чёрт! — яростно сплюнул пожилой профессор аномалистики.       Пока барабашка орудовал дома, вторую исследовательскую видеокамеру с оторванной крышкой откидного экрана и расколотым объективом кто-то скинул на пол, провод хозяйского магнитофона оказался выдернутым из розетки, из него бесследно пропала кассета, на которую велась запись звука, у диктофона в нагрудном кармане разрядилась батарейка, а оставленная Филимоновым специально для Аттилы записка — изодрана в мелкие клочья. — Что ж, Масленко, первый эксперимент официально можно считать завершённым, — прошептал директор НИФа и сокрушённо добавил: — Он завершился полным провалом и отсутствием контакта с полтергейстом. На такое я, конечно не рассчитывал, но тем не менее имеем то, что имеем. Сворачиваемся…       Объявив результаты научного эксперимента во всеуслышание, Филимонов принял решение пойти на покой. Уничтоженную нечистью камеру пришлось выбросить. Алексей решил остаться в доме, чтобы обеспечивать безопасность Киселёвых. На выходе Глызин сообщил Филимонову, что не видел ничего подозрительного. Покинув территорию дома №69, НИФовцы уселись в автомобиль и скоротали время до утра банальным сном.