Танцевать

      Кэйл выглядит стоическим и надёжным, как и всегда. Его бровь чуть приподнята с немым вопросом и снисхождением, но на глубине глаз можно разглядеть каплю беспокойства. Протянутая бледная рука является жестом приглашения, а Он мнётся, сомневаясь и не решаясь протянуть руку в ответ.       Кэйл мнёт переносицу, присаживается на корточки, чтобы быть на уровне глаз Он, вздыхает и кладёт руку ей на голову. Аккуратно взъерошивает волосы, не сбивая причёску, но даруя успокоение. Он инстинктивно расслабляется, сдерживая желание замурчать.       Глаза отца смотрят прямо на неё, пристально и со своеобразной поддержкой. Крохотная рука Он наконец отпускает смявшийся от сжатия подол платья, а Кэйл следом берёт эту руку и распрямляется.       Слегка наклонив голову, он всё ещё смотрит. Он уже держит её руку, но не тащит к переполненным людьми и яствами столам или в бальный зал. Они стоят на перепутье, и Кэйл позволяет Он выбирать.       – Чего ты боишься? – бровь снова выгибается. – Ты не хочешь казаться несерьёзной?       Он неуверенно кивает на произнесённый вопрос.       Она всегда была начеку и настороже. Защищая Хонга в трущобах, Он не могла позволить себе слабость или иррациональность. Она несла ответственность и за его жизнь, и за свою.       Сейчас этот серьёзный образ мысли и жизни залез под кожу и въелся в кости. Ошибка стала чем-то непростительным, детское поведение – смертельной опасностью. И пусть это уже давно не так, подобные мысли стали чуть ли не принципами.       Он никогда не гоняется за бабочками вместе с Хонгом и Раоном в своей кошачьей форме. Она не говорит глупости своим братьям ради поддержания разговора, не капризничает, не требует и всегда готова к худшему.       Кэйл знает это, он читает по глазам.       – Ты мне кое-кого напоминаешь. – Кэйл чувствует головную боль и усилием воли подавляет активирующуюся запись. Не стоит поддаваться воспоминаниям, это дорогого стоит, – как мантру твердит он из года в год. Это каждый раз помогает.       – Кого же я тебе напомнила? – теперь в словах Он сквозит интерес, а неуверенность исчезла. Кэйл рад этому.       – Меня. – он снова чуть приподнимает руку Он, будто прося подойти ближе. Она заглядывает в его глаза, слушая редкую минуту откровения.       Война с Белой Звездой и Богом Отчаянья давно закончена. Кэйл открыл свою историю, и его спокойно приняли. Он очень редко говорит о своём безрадостном прошлом, но никто не давит. Сейчас же Кэйл сам начал разговор об этом, и Он готова ловить каждое его слово.       – Послушай, – он снова заглядывает в её глаза и треплет по голове. – Не будь как я. Дети могут веселиться и расслабляться. Вокруг тебя множество взрослых, ты можешь положиться на нас и передать нам свои проблемы и заботы. Война закончилась, трущобы – тоже. Пришло время отдыха. Почему бы им не воспользоваться?       Он окидывает взглядом зал, где уже отплясывают нечто странное, но безумно интересное Тейлор и Кейдж. Эрухабен прислонился к стене и переговаривается о чём-то с Милой, Раон и Хонг носятся вокруг столов с едой и оказываются подхвачены и усажены на стулья святым Джеком. Ханна гогочет в голос, подкладывая в тарелку Хонга листья салата и наблюдая за его искривившимся выражением кошачьего лица. Бад, уже пьяный в стельку, висит на плече несчастного Гленна, а Розалин, Чхве Хан и Лок пытаются танцевать втроём? Шеритт с долей тоски наблюдает за всем этим, но на её губах блуждает улыбка. К ней подходит Гашан, и завязавшаяся беседа сгоняет с её лица выражение тоски.       Додори и Рашиль спорят в противоположном углу, активно жестикулируя и называя друг друга последними словами. Мила извиняясь бежит от Эрухабена, глазами метая молнии в сторону серого дракона.       Он хихикает, видя эту забавную сцену и поднимает глаза на ждущего её ответа Кэйла.       Ответом является то, что её ноги несутся к танцполу, а Кэйл идёт следом за ней.       Его лицо озаряет хитрая ухмылка, и он вдруг начинает петь и становится напротив Он, вероятно, чтобы танцевать.       – Выключи голову, – он щёлкает Он по носу, и девочка жмурится. – И танцуй!       Громкое и удивлённое «Ха» доносится со стороны Эрухабена, который с интересом наблюдает за разворачивающейся добровольной активностью того человека, который желает никогда вставать с кровати.       – Здесь тебе некого стесняться!       Кэйл мягко крутит Он под своей рукой и проводит в довольно хаотичном, но действительно завораживающем танце перед всеми пришедшими на сегодняшнее празднество.       С лица Он не сходит благодарная и полная задорного веселья улыбка, а её семья улыбается ей в ответ.       – Вечная молодость в награду тому, –       Кэйл невесомо хмурится, вспоминая с помощью записи следующие слова. «Ничего не боялся»? Бред! Жить без страха невозможно, и Кэйл, Ким Рок Су, знает это лучше всех.       В страхе нет ничего плохого, и странно было бы жить без него. Даже самые сильные люди боятся и отступают, однако затем ударяют своих врагов в спину. Слова для замены этой строчки появляются внезапно, когда он смотрит на радостное лицо Он.       – Кто жизни не побоялся!       Он распрямляет руку и откидывается, держась лишь за неё. Знает ведь – Кэйл ни за что не отпустит, а потому она не упадёт. Тот улыбается оказанному доверию и наблюдает, как Он будто делает замах и начинает кружиться. Кэйл всё ещё крепко держит.       Всё больше людей смотрят на них с тёплыми улыбками и стекаются к середине зала. Хонг и Раон, выкинув листья салата куда подальше под крики Ханны, бегут-летят к ним на всех парах. Кэйл не удерживается от весёлого хмыка и жестом зовёт их присоединиться. Хонг уже в своей человеческой форме (когда успел?), бежит и встаёт в пару с Розалин. Их волосы выглядят великолепно, вздымаясь вместе кроваво-алым закатом. Кэйл ощущает приступ гордости, глядя на то, как вокруг него вальсируют люди, спасённые и счастливые его усилиями.       Он ощущает необходимость ещё одного куплета.       – Не важно какого цвета кожа, – Альберу в форме тёмного эльфа на пару с Ташей синхронно улыбаются Кэйлу на этих словах.       – В каких кто верит богов.       Здесь все кривятся с оскалом, а Кейдж, Джек и Ханна выглядят особо веселящимися.       – Или не верит – одно и тоже.       Эрухабен в который раз удивляется самобытной культуре мира Кэйла и Чхве Хана. Такой зажигательный и совершенно непривычный для высокомерного дворянства ритм и текст придают ощущения свежести.       Да, именно таким должен быть их праздник. Они действительно свободны по сравнению с этими жалкими аристократишками и получают удовольствие от жизни.       Золотой дракон расплывается в улыбке, больше похожей на счастливую ухмылку.       – Сломать ворота тюрьмы народов, – все вспоминают то, как королевство Роан усердием некоего главнокомандующего и наследного принца приняло тёмных эльфов и некромантов.       – Задушить гордыню и страсть.       Все присутствующие выражают свою радость на этой строке и понимают, что она вполне подходит Кэйлу и может звучать как его девиз.       – Поможет танец во имя свободы! Предрассудков гнёт должен пасть!       Кэйл ухмыляется. Кто же знал, что ломать текст и мелодию песни, которую никто даже не знает, так весело?       – Выключи голову и танцуй!       Раон, Хонг и Он, наконец раскрепостившаяся и сбросившая серьёзность, вместе громко кричат: «Ха!»       – Здесь тебе некого стесняться!       Все, уже запомнившие текст, поют вместе.       – Вечная молодость в награду тому, кто жизни не побоялся!       Он останавливается, Кэйл спокойно встаёт следом. Запись выключена, петь следующий текст не имеет смысла. Он слишком хотел закончить на этой ноте и не считает, что в этом есть что-то криминальное.       Он благодарно смотрит на него, а в её глазах пляшут весёлые искорки, когда она бежит к братьям и начинает бурно, не скрываясь и не понижая голос что-то с ними обсуждать.       Видеть спокойную и хладнокровную Он такой открытой, не контролирующей себя и несерьёзной – высшее благо, и все присутствующие тихо радуются этому зрелищу.       Этот шумный и счастливый вечер окончательной победы заставил всех сбросить маски, обязательства и ответственность.       Теперь они могут наконец расслабиться и жить без вины или неудовлетворения.       Теперь всё будет хорошо.