Глубина голоса

      Чон Соён — самая настоящая ценительница исскуства. Её глаза никогда не стоят на месте, они с тонкостью и любовью к каждой детале окружающего мира отмечают ту или иную особенности, отпечатывая их яркой картиной в памяти. Все её работы по истине своей шедевры и даже самые далёкие от исскуства люди пылающим взглядом рассматривают россыпь картин на стенах галерей.       Счастью Соён не было предела, когда она впервые краем глаза заметила заинтересованый взгляд незнакомки на её скетчах в тетради по какому-то очередному скучному предмету, лекции по которому были скорей схожими на колыбельную. Тогда она была совсем юна, энергия подростка бурлила в крови и внезапное знакомство заволокло её полностью. Это была её первая подруга, самая настоящая и реальная, вовсе не воображаемая, как над ней посмеяивались родители, да ещё и в роли одногруппницы Соён — Минни Ниша Йонтарарак. Пожалуй, их связало исскуство, да настолько крепко, что они не представляют походов в галереи по отдельности.       Минни дала уверенности Соён, повзолила ей открыться миру, обнажая свой тяжёлый труд на всех поверхностях, которые можно было покрыть штрихом карандаша. Артистом быть не просто. В этом Чон убедилась моментально, после первого потока слов о её удивительном таланте, которой скрывал за собой ночи истерик, апатии к рисованию и жизни в целом. Будучи шестнадцатилетней и незрелой, Соён днями на пролёт жалела о решении показать миру своё творчество. Успех был, внезапная популярность благодаря Минни, чья семья славилась лучшими выставками в лучших галереях города, подняла Чон в небо, после чего грубо откинула девушку на землю. Популярность это тяжело и эта тяжесть свалилась на Соён не вовремя, давила ей на плечи, приковывая к объективам камер и мольберту с холстом в углу небольшой студии. Её жизнь была расколота на «до» и «после», оставляя яркую детскую улыбку от получившегося рисунка в прошлом. В заголовках газет Соён называли «удивительным феноменом», пока Минни прижимала к себе дрожащую Чон, вытирая её слёзы. Если Ниша только знала, она не показала бы отцу пару работ подруги, расхваливая трудолюбие младшей, не предложила бы выставить на предстоящей выставке несколько скетчей в дальнем углу галереи, которые в итоге заметят те самые вышки в ценительстве исскуства, не разрушила бы представления Соён о её мечте дества, пока та была ещё так юна. Однако вернуться в прошлое нельзя и теперь Минни оставалось только подставлять своё плечо подруге, поддерживая её страстными речами и похвалами на публике, и тихим пением любимых песен младшей во время их ночёвок.       Прошло уже пять лет и Соён устало склоняет голову на столик в кофейне, возле которой у неё брали очередное интервью, задавая уже изрядно надоевшие вопросы о её «таланте», быстро растущей популярности, личной жизни и её взаимоотношениях с Йонтарарак. Пока Минни тайно вела роман с неизвестной для младшей девушкой, пресса расспростроняла ложные слухи и сплетни о «горячей паре Чон Соён, известной своими потрясабщими работами художнице, и Минни Нише Йонтарарак, так же успешно продвигающейся в сфере пения». В самом деле Соён это не особо волновало. Детали своей жизни она оставляла в секрете от пёстрых заголовков газет, и пока всплывающая информация не имела нормальных доказательств Чон закрывала на это глаза.       В уши ударила размеренная мелодия, в след которой заструился знакомый голос. Одна из песен Минни совсем недавно разлетелась по интернету, заедая в голове приятным мотивом. Словно выйдя из транса, Чон откинула беспорядночные мысли в сторону, покидая заведение. По пути к полюбившемуся ей скверу, она не забыла отписать Нише пару сообщений о том, какое же всё-таки потрясающее звучание её песен и как хорошо они подходят для кафешек. Подлизавшись подобным образом к своей уж слишком занятой подруге, у младшей получилось уговорить ту на небольшую прогулку вечерними улицами. В последнее время они виделись мало и Соён в самом деле не хватало её смеха и придуманных на ходу шуточных песен.       Лёгкий ветер окутывал покрасневшее лицо Соён. Мороз окрасил нос и щёки, делая из неё скорее помидор, чем человека. Именно сейчас ей хотелось вернуться в ту кофейню, где вкусно пахло булочками и кофе, или вообще оказаться в комнате Йонтарарак, будучи укутаной в полюбившийся ей плюшевый плед. Мечтая о тепле Чон ощутила себя ребёнком, той частью себя, которую приходилось скрывать глубоко внутри. Для самой себя девушка установила пару негласных правил, главным из которых было выстроить образ сильной женщины, которую не сломят завистливые взгляды толпы. По правде, Соён сложно было назвать слабачкой, всё же, не смотря на те слёзы, впитавшиеся в воротник кофты Минни, Чон стойко показывала себя на публике, держа уверенную улыбку. В глубине души она была рада: и поклонникам, приславшим ей письма с тёплыми словами и признаниями в гениальности девушки, и популярности, ставшей её первой осуществленной великой мечтой, и, конечно же, деньгам, которые позволяли жить не отказывая себе.       Присев на лавочке в дальнем углу сквера, где протекал небольшой ручей, скрытый от незнающих прохожих, Соён откинулась на спинку, продолжая размышлять о своей жизни. Сейчас, спустя пять лет её метаний между прошлым и настоящим, она чувствовата небольшое облегчение. Груз неизвестности постепенно спадал, особого ажиотажа вокруг её персоны не было, а в самых горячих обсуждениях всё реже проскакивало её имя, пропуская вперёд новичков индустрии. Чон была рада, одержимое внимание ею прошло мимо и сейчас она могла спокойно накидывать очертания ручья в блокноте, не боясь скрывавшихся за кустами папарацци. Взглянув на время Соён удовлетворённо кивнула, тихо отмечая себе под ноч, что Минни не будет ближайшие полтора часа, ведь не опоздать хотя бы на час она не могла.       — Этого времени будет достаточно, — промычала Чон, доставая из рюкзака нож для подточки карандаша.       — Достаточно, чтобы завалить какого-нибудь прохожого или саму себя?       Сказать что Чон была в шоке - это буквально сказать ровным счётом ничего. Её крик, казалось, разразился по всему парку и к ней точно бы сбежались все прохожие, если бы не ладонь, прикрывшая ей рот.       — Эй-йей, я же не маньяк какой-нибудь! Прости, что напугала, — виновато опустив голову извинилась незнакомка, убирая руки от Соён. Но Чон была слишком напугана, чтоб уловить хоть какую-то нотку раскаяния в голосе потревожевшей её девушке, поэтому она всё ещё крича от страха и неожиданности махала руками, плотно зажмурив глаза. Карандаши с блокнотом полетели в, предположительно (Соён была слишком напугана, чтоб открыть глаза), сторону незнакомки, попадая той прямо в лоб, заставляя ту отпрыгнуть от Чон, жалобно скуля ругательства под нос. Выиграв таким образом немного времени, Соён покрепче схватила нож и приоткрыла глаза, готовясь отбиваться от… миловидной девушки с переливающимися на солнце золотом волосами. Она стучала кулаком по собственному лбу, что принял на себя главный удар от угла блокнота, якобы коря себя за такое внезапное появление. Соён не знала эту девушку и, честно говоря, знать не хотела, особенно после таких шуток. Вот только улыбка невольно расплылась у неё на всё таком же красном лице (Чон не была уверена были ли это всё ещё проделки мороза), видя как незнакомка заражается громким смехом.       — Хэй, хэй, убери от меня этот нож, — всё ещё посмеиваясь над сложившейся картиной, незнакомка отодвинула от себя потенциальную угрозу её жизни в виде, как она отметила, холодной руки с острым лезвием. — Сейчас муха залетит. Я Сон Юци, кстати. Чисто к слову.       Чон прикрыла рот, удивляясь тому, как не заметила этого ранее. Ситуация ввела её в ступор и теперь она неуклюже стояла в недо-боевой стойке, рассматривая перед собой явно не настроенную на драку девушку.       — Соён… Чон Соён, — возвращаясь к жизни промямлила она, убирая нож в рюкзак, следом складывая туда же блокнот с карандашами, любезно поданными Юци. — Прости, ты меня напугала. Я была слишком сосредоточена, да и вообще не привыкла, что тут люди ходят. Ну, эм, приятно познакомиться что-ли.       Не выдержав напряжённости момента и самой Соён, Юци вновь ярко рассмеялась, с хрипотцой в голосе извиняясь перед Чон за столь внезапное отвлечение её от дел.       — Ну, красавица, я бы предложила тебе прогуляться либо угостить кофе, но, кажись, к нам кто-то идёт и, судя по всему, точно не ко мне. Так что, не буду отвлекать, Чон Соён, — Юци пожала той руку, вкладывая туда небольшую карточку, смотря в глаза приближавшейся Минни, что удивлённо осматривала девушек. — Надеюсь ещё встретимся. Ну, что ж, не размахивай больше так ножом.       Улыбнувшись, Юци перевела взгляд на застывшую Соён, всё ещё крепко сжимающую руку Сон.       — Мне правда пора, — вырвавшись из цепкой хватки новой знакомой, Юци встряхнула руку и исчезла в деревьях так же внезапно, как и появилась. Соён уставилась на карточку в руках, проводя пальцем по напечатанному номеру телефона и имени Сон.       — И что это было, — Минни скрестила руки на груди, рассматривая подругу. Та словно в трансе указала на визитку в руках, слабо улыбаясь.       — Я и сама не поняла, но, наверное, хотелось бы узнать получше.