Малютка и Бездна

— Главврач по приказанию прибыл. — Вольно… Доктор. Обменявшись положенными приветствиями, собеседники присели — причем адмирал демонстративно обошел стол и устроился во втором кресле для посетителей. Главврач базы невольно поднял бровь… — Учитывая предмет обсуждения… Будет лучше, если мы сможем поговорить без оглядки на ранги, — пояснил адмирал. Несмотря на то, что база, на которой проходил этот разговор, находилась в Японии, собеседники были американцами и, естественно, разговаривали между собой на английском. Корень этой странности был в патологической потребности американской верхушки в самоутверждении — еще на первом этапе войны с Глубинными, когда островная Япония задыхалась от нехватки… да буквально всего, США выговорили себе привилегию «в рамках взаимопомощи» держать свою базу канмусу в Японии. Что характерно, американцам не было никакой практической пользы от базы на противоположном берегу Тихого океана, что в нынешних реалиях было равносильно другому концу света — они сделали это просто потому, что могли, и чтобы иметь перманентный материальный символ своей значимости… Сначала на базе служили только американские канмусу — но в конце концов даже до американцев дошло, что это пустая трата ресурсов, и следуя какой-то своей странной логике они потребовали от союзников участия в комплектации своей (!) базы. Так что на данный момент тут служил межнациональный контингент Дев Флота, который, как это часто бывает в таких ситуациях, набирался по остаточному принципу и по сути был случайной сборной солянкой. И теперь на них свалилась еще и эта проблема… — Понятно… Итак, что вы хотите знать? — Для начала — Харуно? Вы можете ее вылечить? Доктор невольно поморщился. В отличие от адмирала, для которого это назначение было важной ступенькой служебной лестницы, гарантирующей галочку в личном деле напротив «взаимодействия с союзниками», для главврача это было не слишком почетной ссылкой. Отказался «потерять» какие-то неудобные анализы, вылез поперек начальства — и все, перевели в эту глухомань, дослуживать до пенсии. Впрочем, жаловаться было бы глупо — Япония ему скорее нравилась, свою работу можно делать и здесь, и он и сам не хотел выслуживаться до должностей, на которых соображения политики вытесняют мораль и пользу. — Если вы не знаете, адмирал — лактация у женщин является вполне нормальным физиологическим явлением, и, строго говоря, лечить тут нечего. Он поднял палец, предвосхищая возражения. — Да, Харуно не была беременна — но я не собираюсь пичкать ее вредными гормонами только потому, что кому-то противна сама идея кормящей женщины. Тем более что я не уверен, что они тут помогут… — Но кормление… Она же нарушает Устав! — Да? Извините, но какой именно пункт? Разве есть запрет на то, чтобы кормить своим молоком сослуживиц — или получать от этого удовольствие? Тем более, что ее молоко идеально подходит для питания канмусу, на уровне лучших спецпайков… — Это ненормально! — Да нет, вообще-то, — возразил доктор. — Сексуальное возбуждение при кормлении грудью — не такое уж редкое явление, и вполне в пределах медицинской нормы. Как и фетиш на питье грудного молока, гхм, прямо из источника. — Но она девушек развращает! Доктор вздохнул. Откинулся в кресле и поправил форменные брюки, собираясь с мыслями. — Адмирал. Извините, что говорю прямо, но вы сами разрешили… Вы уж определитесь, считать ли канмусу детьми — или совершеннолетними? Потому что если первое — то нам всем по-хорошему следует пустить себе пулю в лоб за то, что мы посылаем детей сражаться за нас. А если второе… По-вашему, они имеют право сражаться, умирать, напиваться вдрызг, поминая ушедших подруг — но не заниматься сексом? Или голосовать, если уж на то пошло? Как насчет свободы слова или передвижения? — Доктор! Мы все же в армии, и мы не имеем права обсуждать решения правительства! Наша задача — подчиняться избранным политикам, а не наоборот! — Как удобно… Но знаете что? Даже если следовать букве и духу закона о канмусу, который фактически ставит их вне человечества — то чего вы хотите? Вы же понимаете, что применять человеческую мораль к тем, кого вы сами не считаете людьми, глупо и непоследовательно? Несколько секунд спорщики меряли друг друга взглядами — и наконец адмирал отвел взгляд первым. — Ладно, вашу позицию я понял. И раз уж мы говорим о нелюдях — что вы думаете о том, что у нас в зоне ответственности завелся… прости меня Господи… тентаклемонстр? — А что именно вы хотите знать? По большому счету я не вижу проблемы, я подробно расспросил всех канмусу, которые с ней общались, и по всем признакам Эмилия дружественна нам и крайне агрессивна по отношению к Глубинным. Что же насчет деталей — согласование действий и взаимопомощь это ваша епархия, на то вы и адмирал, а я доктор… — Да? А как насчет дисциплины, за которую я тоже отвечаю? По вашему же собственному опросу, тридцать процентов наших канмусу готовы, извините, запрыгнуть ей на член хоть сейчас! А остальные только подумывают! Особисты мне докладывают, что девочки заказывают мангу определенного жанра чуть ли не ящиками! — Послушайте, а чего вы хотите? Чтобы все канмусу поголовно были фанатичными членоненавистницами, шарахающимися от любых продолговатых предметов? Они здоровые девушки, у которых в кои-то веки появился шанс на нормальный секс, без необходимости постоянно сдерживаться… — Это вы называете нормальным сексом? Да у меня не часть, а какой-то бордель для извращенцев получается! Доктор в очередной раз вздохнул. — Давайте просто согласимся, что у нас разные понятия нормальности. И я понимаю, что у нас никоим боком не демократия — но все же, учитывая что в рамки вашей «нормальности», очевидно, попадает лишь ничтожная часть служащих… Какая-то странная «норма» получается, вам не кажется? — Это не просто мое мнение! В конце концов, устав запрещает личные отношения в служебное время, а вне службы канмусу не имеют права самовольно выходить в море. — То есть Эмилия сможет пересечься с канмусу только в увольнительных на берегу. Ну и что? Думаете, любимые места тусовок девушек являются таким уж секретом? — Вы думаете, она выйдет на берег? — А вы можете ей помешать? — Это мой долг — останавливать монстров! И канмусу, кстати, тоже! Главврач поднял бровь. — Доктор, вы знаете, что я имею в виду! Не пытайтесь меня подловить, мне и журналистов хватает с головой! Господи, журналисты… При мысли о том, как развлекутся за счет всей этой ситуации японские СМИ, у адмирала разом заныли все зубы. И союзнички не помогут — наоборот открестятся, если вообще не начнут топить за кампанию. Доктор примиряюще поднял руки. — Понял-понял. Но, адмирал, вы же и сами понимаете, что у нее нет никаких причин для конфликта с обычными людьми. Нам нечего делить, мы для нее не опасны и не интересны… физиологически. С канмусу тем более — все, что ей нужно, те же тридцать процентов дадут добровольно и с избытком. На личном же уровне, повторяю, она вполне дружелюбна к нам и ненавидит Глубинных. Нет, я понимаю, что всегда есть вероятность случайных конфликтов на ровном месте — но вы-то хотите развязать войну с вероятностью сто процентов! С потенциальным союзником! Это действительно то, что велит вам долг? — Как вы не понимаете — она опасна! — Как и канмусу, одной из которых она и была до недавнего времени — и что? Скажите, адмирал, своих девушек вы тоже боитесь? Или дело в том, что у нее, гхм, другая конфигурация половых органов? — Доктор! — рявкнул адмирал. — Вы зарываетесь! Вы не психиатр, а я не пациент психушки! Доктор невольно поморщился, и не только из-за звона в ушах. Ну почему чуть что, так сразу псих? Почему психотерапия считается бранным словом? Пусть это не его профиль, но от всех врачей, работающих с Девами Флота, требовались хотя бы минимальные знания психологии, и он знал, что комплекс неполноценности является распространенной проблемой в отношении флотских к канмусу — особенно у офицеров, сделавших карьеру до прихода Глубины. Новая ипостась Эмилии лишь вытащила на поверхность, гхм, фаллический подтекст проблемы. — Извините, это действительно не мое дело. Но как не-психолог, все, что я могу посоветовать — это научиться принимать то, что вы не силах изменить, адмирал. Других советов у меня нет… Адмирал открыл рот, чтобы что-то ответить, и тут вдруг зазвонил телефон. Бросив взгляд на аппарат, он нахмурился, но трубку взял — особисты просто так не звонят, тем более посреди совещания. После первых же фраз собеседника глаза адмирала расширились… — Хорошо. Понял. Продолжайте следить, — наконец выдавил он из себя, бессильно роняя руку с трубкой. Главврач, разумеется, не посмел лезть с вопросами, но бровь поднял весьма красноречиво. Адмирал лишь отмахнулся с видом «А пофиг, сгорела хата…». — Она… Эмилия таки вышла на берег. И дала интервью японскому филиалу «Плейбоя», уж не знаю, как она на них вышла. С откровенными фотографиями, разумется, во всей… красе. Но что более важно — она дала интервью! И рассказала все — кем была, кем стала, какие у нее мечты, какая она белая и пушистая! Блин, я же знаю, как эта кухня работает — она теперь такую популярность заработает, что станет практически неприкасаемой! Запоздало сообразив, что все еще размахивает зажатой в руке трубкой телефона, адмирал где-то секунду тупо смотрел на нее — а потом как-то механически положил ее на место. И телефон тут же зазвонил снова, более того, на коммуникаторе принялись загораться все новые и новые огоньки…