Стоя под опадавшей сакурой...

      Сецуко было стыдно. Очень. Правда. Очень-очень.       Рядом, сидя за столиком в больничном кафетерии в навороченном инвалидном кресле, задумчиво-мудрым взглядом смотря в окно, вздохнул Каору. Напротив в уже обычном инвалидном кресел сидел перебинтованный Хироми, он же Шедоу, и осуждающим взглядом — хотя, казалось бы — пилил взглядом Огаву.       Из-за своих личных переживаний она совсем потеряла из виду общую картину того, что происходило внутри их компании, а шло все не очень гладко. Например, самая главная тема — ссора Ланги и Реки, которые, впрочем, уже успели помириться. Далее шло избиение Хироми неизвестными, о котором девушка, в отличии от всех остальных, узнала лишь спустя сутки. А еще, что не менее важно, теперь Адам проведет свой заезд с все тем же Реки. — Да-а-а, дела, — протянул Сакураяшики и, сняв очки, устало потер пальцами переносицу. — Не могу поверить, что этот болван согласился, — проворчал Хироми. — Для него это бесценный опыт, — хмыкнула Огава, откинувшись на спинку стула, — схватка с превосходящим по силе противником — это всегда бесценный опыт, не так ли? — улыбнувшись, девушка подмигнула каллиграфу и коснулась его руки. Тот слабо улыбнулся и кивнул в ответ, переплетая с ней пальцы. — Так, все, меня тошнит от ваших нежностей, — фыркнул Хига и покатил прочь из кафетерия. — Завидуй молча, — повысив голос, насмешливо кинула Сецуко ему в след. — Да иди ты, — проворчал тот.       Спустя пару часов Огава помогала Каору собирать его вещи, ведь каллиграфа выписывали из больницы под присмотр родных. На самом деле, родственники Сакураяшики не знали, что тот попал в больницу — мужчина на отрез отказывался сообщать об этом семье. — У мамы проблемы с сердцем, не хочу ее беспокоить, — пояснил тогда Каору. Таким образом, сдавшись под настойчивыми — и приятными, черт возьми, — уговорами — в виде долгих поцелуев, ага — , девушка сдалась и притворилась его невестой, оставив попытки уговорить мужчину долечится под присмотром профессионалов. Обычное серебряное колечко, что Сецуко обычно носила на среднем пальце правой руки, временно перекочевало на безымянный левой руки. Странное предложение руки и сердца, что ж. Наверное, они сильно заморочились? — Вот так, все готово, — довольная свое работой, швея отложила расческу — возится с волосами Сакураяшики, оказывается, так приятно — длинные, мягкие и шелковистые, как бы избито это не звучало. Девушка пообещала самой себе, что обязательно выпытает у своего молодого человека, каким образом он ухаживает за своей шикарной шевелюрой. — Ты что, издеваешься? — выпал в осадок тот, глянув на себя в карманное зеркальце, врученное Сецуко. Вместо обычного низкого хвоста, обещанного Огавой, розовые локоны были заплетены в две косички, две пряди свободно обрамляли лицо. — Только если чуть-чуть, — беззлобно рассмеявшись, ответила та и, чмокнув Каору в щеку, стянула с концов косичек собственные резинки и все же убрала чужие волосы так, как привык их обладатель.       Спустя пять минут дверь в палату открылась и на ее пороге оказался Кодзиро. — Ну что, собрались? — без приветствий спросил тот, оглядев теперь уже пустое убранство палаты. — Такси приехало, — ровным тоном произнес каллиграф, Сецуко прыснула. — Слышь, сейчас на своих двух домой покатишь, — прищурился Нанджо в ответ. — Я болен, — все так же спокойно отозвался Сакураяшики. — Ага, на голову, — с видом знатока кивнул другой мужчина и, не смотря на слова, взялся за ручки навороченного инвалидного кресла, выкатывая его прочь из палаты. Огава, слегка прихрамывая — нога все еще побаливала -, направилась следом, с весельем слушая перепалку друзей.

***

      Девушка вернулась в особняк под вечер, когда солнце кренилось к горизонту. Там ее уже ждал не очень приятный сюрприз в виде незнакомого молодого человека, за чашечкой чая мило беседовавшего с троететками. Так Сецуко недавно мысленно обозвала родственниц дяди и это прозвище как-то прицепилось. — О, дорогая, ты вернулась! — довольным тоном произнесла Акира-сан, — мы тебя уже заждались. — Я помогала Каору с вещами, — отчиталась та, — здравствуйте, я Сецуко Огава, — швея вежливо кивнула, разглядывая мужчину. Ничего особенного, черный официальный костюм, уложенные темные волосы, карие глаза. Обычная серая посредственность. Не то, что Каору, — мысленно усмехнулась девушка. — Такесима Асахи, — тот поднялся и церемонно поклонился. — Приятно познакомится, — произнесла Огава, — я не буду вам мешать, пойду в свою комнату. — Постой-постой, — прежде чем швея направилась к лестнице, остановила ее Миямото-сан. — Да? — обернулась Сецуко, поправив лямку рюкзака на плече. — Вообще-то, Такесима-сан пришел к тебе, — заявила женщина. — А-а-а… — глуповато протянула девушка.

***

— Ноги моей в этом доме не будет! — в голос крикнула Огава, махнув рукой, — я вам что говорила?! У меня есть молодой человек! Какой, к черту, жених?! А у меня вы спросить не хотели?! — ткнув себя пальцем в грудь, швея швырнула очередную кучку собственных вещей из шкафа на кровать, дабы через пару минуть аккуратно убрать их в чемодан. — Твой Сакураяшики — просто безызвестный мальчишка! — строго отрезала Такеру-сан, — каллиграф! — презрительно фыркнула она, — а у Такесимы Асахи большое будущее! Он — та партия, что тебе подходит! Как член семьи Шиндо ты должна делать все на благо этой самой семьи! — Моя фамилия — Огава! — рявкнула в ответ девушка, — мой папаша — Огава, мать — тоже Огава! Я не обязана отказываться от своего счастья для вашего процветания! И если бы вы вылезли из своего кокона политических интриг, вы бы знали, насколько известен Каору! — пока троететки и Сецуко ругались друг с другом, Айноске, сложив руки на груди, прислонился плечом к дверному косяку и без интереса слушал их. В прочем, до тех пор, пока женщины о нем не вспомнили. — Айноске, дорогой, ну хоть ты скажи ей, что это для ее же пользы! — после этих слов Сецуко с наигранным интересом уставилась на дядю, так же сложив руки на груди. — Они правы, Сецуко, — ожидаемо произнес тот, — что может дать тебе этот, — мужчина скривился, — Каору Сакураяшики? — Да что ты знаешь о нем? — фыркнула девушка, вернувшись к извлечению вещей из шкафа. — Вообще-то, я знаком с ним еще со старшей школы, — заявил тот вдруг. — Тоже мне, новость, — хмыкнула швея, не отрываясь от своего занятия, — он рассказал мне вашу чудесную историю дружбы, — и согнула пальцы в воздухе, как бы показывая кавычки. Троететки в недоумении переглянулись и посмотрели на Шиндо, — хватит, — прежде чем кто-то привел еще один бесполезный аргумент в пользу разрыва с каллиграфом, отчеканила она, — не важно, что вы скажете. Каору нравиться мне, а я — ему. И мы будем вместе до тех пор, пока один из нас не захочет разорвать эти отношения. И если мы расстанемся, то уж точно не потому что так захотели вы, — с этими словами Сецуко резко застегнула молнию чемодана, словно окончательно и бесповоротно поставила точку.