холод

             рон вырос высоким и, несмотря на свою худобу (как природную, так и приобретённую после тех дней в лесу), широкоплечим парнем.       но прямо сейчас, сжимая в своих руках воротник одежды фреда до белых костяшек, уткнувшись лбом в его грудь, он чувствовал себя настолько маленьким, что надеялся исчезнуть. он ощущал себя пылью, которая лезла в рот и раздражала горло до кашля, просто осколком, призраком прежнего себя. все эти месяцы, единственное, чего он боялся больше смерти, это гибель его семьи. он эгоистично признавался сам себе, что пережил бы смерть невилла, полумны, профессоров, даже флёр, но мерлин, только не его братья, сестра, родители, гарри или гермиона..       и сейчас его руки трясутся так, как не тряслись после расщепа. лицо фреда бледное, липкое от крови: рыжие волосы так неправильно испачканы в тёмной-тёмной массе, что течёт по его разбитой голове, и синие губы приоткрыты, уголок рта тоже испачкан — похоже, под ударом обломков стены у него были сломаны рёбра, и они пробили ему лёгкие. фред мучался, погибая, пока перси пытался успеть. он не мог дышать от острой боли, внутренних повреждений и давления на своё тело. его всего переломало, осколки и пыль наверняка царапали горло, усугубляя удушье. но в итоге он умер на руках у перси. поэтому брат сейчас бился в рыданиях на широкой груди чарли, который выглядел не лучше.       рону плохо. рона тошнит, но он не может заставить себя отползти от тела старшего брата. он лепечет его имя, чувствуя, будто ему тоже только что сломали рёбра. мама гладит его по волосам, хотя сама не может выдавить ни слова. рон краем сознания замечает, что джордж затих в руках билла, а джинни сдавлено всхлипывала, прижавшись к отцу.       рон не знал, когда гермиона оттащила его, или он сам встал, или ещё что-то, но в итоге его вывернуло. учитывая, что он последние сутки ничего не ел, это был просто желудочный сок, отчего глотку царапало, было тяжело вздохнуть, он кое-как стоял на ногах. гермиона икнула. она тоже в слезах, но поддерживает его за локти и ведёт к лестнице.       и ему холодно. тело фреда уже остыло, и ощущение ледяной кожи на подушечках пальцев заставляло его дёргаться. фред всегда имел более высокую среднюю температуру (а потому, когда болел, буквально горел), но сейчас он был холодным. рона пробирает до костей, потому что по разрушенному хогвартсу, к тому же, ходит сквозняк. нервный тик заставляет его глаз и верхнюю губу дёргаться. руки до сих пор дрожат.       он жмётся к гермионе, когда она берёт его ладони в свои и растирает. она откуда-то знает, что ему невыносимо холодно, и пытается согреть. она ему кажется горячей, потому что от нервов её температура только поднимается, в отличие от него.       он с трудом начинает снова дышать, боясь при этом полноценно осмыслить произошедшее. тихий и хриплый, ползучий голос волдеморта, залезающий под кожу, эхом раздаётся в его голове. проститесь с родными. чёртово мерзкое дозволение, ещё и попытка выставить виноватым гарри, заставить его сдаться. как будто это не тёмные ублюдки убивали их родных. рон ощущает бессильную ярость, которая наполняет его ослабшее тело, но он может только судорожно выдохнуть и прижаться к гермионе ближе. ноги кажутся ватными. когда смерть коснулась его семьи, забрала его старшего брата, рон чувствует, как она снова дышит ему в спину, заставляя волосы за затылке встать дыбом, как у загнанного зверя. он не знает, сможет ли выдержать хоть секунду ещё, но война не закончится просто потому, что он устал.       когда гарри крепко обнял его, мазнул сухими губами по щеке, а после ушёл в запретный лес, чтобы погибнуть, что-то в роне разбилось вновь. его скула задёргалась из-за тика, и гермиона всхлипнула, пытаясь успокоиться, взять себя в руки. она всегда имела сильную волю. а рон ощущает себя так, будто он в вакууме — он ничего не слышит. он отмирает только тогда, когда грейнджер берёт его за руку и сжимает, а второй ладонью нежно касается его дёргающейся щеки.       — пошли.       мысли проясняются. они должны избавиться от нагайны. это — главная цель сейчас. вопрос выживания он оставил на какой-то третьестепенный план ещё давно, пожертвовав собой в одиннадцать лет, чтобы гарри сразил волдеморта. в конечном итоге, он и гермиона всё делали ради этого, сопровождая избранного все эти годы.       последний акт битвы — и его последний рывок. отчаяние и ужас превратились в решимость и храбрость, как и всегда. рон твёрдо для себя решил: либо он уничтожит последний хоркрукс, либо погибнет. всё-таки не зря его преследует ощущение надвигающейся смерти так долго.       впрочем, третий вариант, как оказалось, был. невилл, чёртов истинный гриффиндорец, обезглавил нагайну мечом. сжимая в своих руках дрожащую гермиону, пока их сердца напуганно бились, рон боялся пошевелиться. ему казалось, что он развалится. и девушка тоже ослабла, уткнувшись ему в шею, кажется, она тоже не могла заставить себя встать. теперь было хуже. не было цели, не было определённости. успели ли они? погиб ли ещё кто-то из их близких?       приходилось говорить себе, какой ногой нужно делать шаг, отрицая возможность раствориться в пыль при неосторожном движении. кости болели, его снова тошнило, а голова, кажется, кружилась. было холодно и плохо, он совершенно не чувствовал, что выжил. как будто встал призраком, выйдя из своего тела после смерти. он ни на одной мысли не мог задержаться надолго, уговаривая себя сделать ещё один нетвёрдый шаг вперёд. гермиона тоже молчала, пока они шли, соприкасаясь плечами и держась за руки.       чёртов гарри был жив, глупо улыбался и прошептал одними губами, что они победили. рон ничего не сказал, схватив его за лицо и поцеловав в губы прямо там, игнорируя труп чёртового волдеморта в нескольких метрах от них.       шум и напряжение стихло. пострадавшие залечивали раны, кто-то раздавал горячий чай, люди тихо разговаривали. гермиона убежала, чтобы обнять невилла — в пылу сражений они просто ничего не успели, лишь поцеловались в начале битвы, и даже когда он убил нагайну, то сразу пошёл защищать остальных. гермиона целовала его лицо, игнорируя уже подзасохшую кровь. главное, что живой, что дышит, ходит, что он тёплый и мягкий, что может обнять и поцеловать в ответ.       гарри горячий, и его до сих пор трясёт от адреналина, он улыбается, радуясь каждому знакомому, живому лицу, пока рон чувствует себя пустым и слишком сломанным. ему холодно. тёплая загорелая ладонь переплетает пальцы с ледяной бледной.       гарри прижимается к нему плечо к плечу, и рон греется.       четвёртого мая они хоронили фреда. никто не устраивал пышного мероприятия, на то нет никаких денег, сил и уместности. даже из семьи никого не звали, кроме, разве что, тётушки мюриэль и друзей. джордж стоял призраком с пустым, бледным лицом, будто фред наблюдает за собственными похоронами. многих передёргивало от взгляда на него.       рон забился в одну кучку вместе с гарри и гермионой. анджелина рыдала, обнимая джордана. сам ли тоже не сдерживал слёз, всё-таки, оба близнеца были его лучшими друзьями. рон не хотел на них смотреть, ему становилось так плохо, что перед глазами мутнело. в сторону родителей и старших братьев он даже голову не поворачивал — это выше его сил. джинни отошла в сторону, всхлипывая в объятьях дина. в целом, даже учитывая, что было приглашено как можно меньше людей, всё-таки фред дружил со многими.       рон хотел лечь на землю, сжаться и плакать. тело слабело от душевной боли и угнетающих чувств. всхлипы вокруг него, пустые и искажённые страданиями лица, всё это почти сводило с ума. фред улыбался ему с надгробия, и впервые ему хотелось рыдать, глядя на его счастливое лицо.       запах сырости, холод и отчаяние преследовали его, даже когда они вернулись в нору. они втроём залезли на его кровать с ногами, и гарри крепко обнял его, прижимаясь друг к другу висками, пока гермиона обхватила его за шею, уткнувшись лицом в его плечо. рон просто закрыл глаза, выдыхая, и слёзы молча потекли по его щекам.       гарри и гермиона тоже замёрзли. рон не может согреться.       в австралии тепло. рон не чувствует холода, и по какой-то причине, этот факт его успокаивает, нервные тики стали появляться меньше. хотя настроение было всё равно паршивое. гарри и невилл выглядели тоже помято, неважно. но хуже всего было гермионе. она кусала губы, заламывала руки и шла нетвёрдым шагом. иногда рону казалось, что она вот-вот упадёт. невилл взял её за руку через несколько минут.       локхарт после того случая до сих пор находился в больнице святого мунго, так и не вернув себе память, обучаясь практически всему заново. а прошло целых шесть лет.       гермиона убедила их, что она хочет сделать это сама. они остались на улице.       потом гермиона не смогла сдержать отчаянных слёз облегчения, прижимаясь к груди отца. мистер грейнджер ласково гладил её по волосам, и рон видел эту знакомую ему родительскую боль в его взгляде. он перестал смотреть в глаза родным маме и папе из-за этого.       — господи, ты так похудел, рон.. — лепечет арника, миссис грейнджер, касаясь его плеча так осторожно и нежно, будто он собирается рассыпаться от одного неверного движения, — и ты, гарри...       её глаза обеспокоенно блестят, она прекрасно видит, что они выжаты до самого дна, измотаны. невилл выглядел лишь слегка лучше, чем они, и из-под его волос выглядывал шрам.       утешаемая родителями, гермиона вскоре успокоилась, и, шмыгая носом, взяла возлюбленного за руку, подведя к матери и отцу.       — невилл лонгботтом, — представляет она его, видя удивление на их лицах, но продолжая, — он спас мне жизнь. помог победить нам в войне. я люблю его.       арника и эрвин грейнджеры буквально принудили их остаться на несколько дней. растерянные, они осторожно спрашивали их о войне. в основном рассказывал гарри. гермиона почти спала на плече у невилла, пока тот гладил её по волосам — её нервы требовали отдыха, хотя бы небольшого. рон чувствовал себя в прострации. здесь было тепло и светло, дом не был осквернён горем и страхом, уют и комфорт обволакивал. измученные подростки буквально плавились, особенно под заботой двух взрослых.       — покушайте, пожалуйста, а потом пойдёте спать, хорошо? — мягко произносит арника, и не может удержаться от того, чтобы погладить рона по волосам. они не так часто виделись раньше, но с родителями гермионы у них были тёплые отношения, и у женщины болело сердце, глядя на них.       гермиона спала вместе с родителями той ночью, будто в детстве, боясь темноты, желая чувствовать наконец-то защиту и спокойствие. даже если это она — сильная волшебница, а её мама и папа просто магглы.       парни заняли комнату для гостей. несмотря на то, что грейнджеры предлагали вторую такую же спальню, невилл отказался, предпочитая диван рядом с кроватью — никто из них не хотел оставаться один. рон и гарри, соответственно, легли вместе. уизли впервые за последние полгода смог выспаться, потому что ему было тепло и безопасно.       гермиона с головой ушла в помощь родителям с переездом обратно в британию, а они втроём вернулись, чтобы помочь с восстановлением друзьям и родным, к тому же, шли многие судебные процессы, система в самих органах власти разрушилась и строилась заново. герою следовало присутствовать, а рон всегда был там, где был гарри. невилл же собирался заняться хогвартсом — его уже потихоньку начинали отстраивать, возможно, даже получится вернуть его в рабочее состояние до первого сентября.       рону стало труднее дышать, как только он ощутил менее гостеприимную, прохладную погоду англии. такая родная, привычная, сейчас она его давила и разрушала. он снова не мог выспаться.       целый июнь для них был застой. нет, конечно, дел и забот у них было даже слишком много, но при этом, в основном, эти дела звучали как «поговорить с кем-то о чём-то», «утомительно присутствовать на некоторых судах», «участвовать в душной бюрократии» и прочее в таком духе. ощущая скуку, было сложно сбежать от жрущих мыслей, от тревоги. от неопределённости. чем ему заняться теперь? что дальше? почти десять лет они занимались тем, что думали о волдеморте, о его следующем шаге, что может быть знаком, где найти хоркруксы, как их уничтожить, куда бежать, что взять....       а теперь будто не осталось ничего. полная пустота и неизвестность. самый устрашающий тёмный маг повержен безвозвратно, всё закончилось, и разгребая последствия, рон не может смириться с тем, что... им больше нечего делать. вне помощи гарри, он занимается заботой о семье и уборкой. он старается занять мысли, и в целом, учитывая в каком ужасном состоянии его семья после похорон до сих пор, ему это удаётся. единственное, что плохо — видя слёзы матери и пустое лицо джорджа, ему становится только хуже.       двенадцатого августа, закончив с реставрацией бывшего дома блэков, рон и гарри вместе приняли решение вернуться в хогвартс, чтобы закончить седьмой курс.       первое сентября было не таким ярким и долгожданным, как раньше. многие пережили ужас войны напрямую, лично, а первокурсники затихли, слушая речь директора о погибших в стенах хогвартса учениках, ставших невинными жертвами пожирателей. в большом зале установлен стенд с именами каждого. минута молчания.       все пытались жить дальше. рон и гарри решили стать аврорами, чтобы продолжить борьбу с преступлениями тёмных магов. гермиона, вернувшаяся вместе с ними, нацелилась на работу в министерстве. невилл хотел стать преподавателем. хоть какие-то план и определённость помогли немного стабилизироваться.       однако, на рождественские каникулы они, привычной троицей, не поехали домой и даже не остались в школе. они вернулись на площадь гриммо, где теперь было светлее и уютнее, чтобы побыть вместе, без кого-либо рядом. но несмотря на это, не прошло двух дней, как они не выдержали давления очередных стен и аппарировали в лес. в то самое место, где они когда-то в ужасе скрывались от пожирателей, рон лежал раненый, и шею сдавливал медальон слизерина.       почему-то, им стало легче.       в какой момент они решили, что им нужно убежище, никто не знал — рон даже не помнил, чтобы они произносили что-то такое вслух. поставили палатку, не слишком большую, но комфортную, с парой дополнительных «комнат». в течении нескольких дней, они занимались тем, что просто обустраивали это место, приносили всё необходимое, поставили кровати и даже принесли сюда сменную одежду, постельное. утепляющие чары, чтобы здесь не было холодно (рон этим лично озаботился). а после — заклинание фиделиус.       рон вдыхает свежий воздух, и прячет ладони в кофте. почему-то именно сейчас, впервые за год, на его душе светло.       — будем приходить сюда, когда плохо, — шепчет гермиона. она высказала их общую мысль.       вернувшись с каникул, рон смог погрузиться в учёбу, не думая ни о чём плохом, игнорируя тёмные мысли и тревоги, а также нервные тики. вечером он пил зелье сна без сновидений.       а потом началась стажировка в аврорате.       их уважали с самого начала — в газетах даже пошла тенденция писать о них, как о золотом трио, что спасли всю магическую британию. о гарри, естественно, говорили больше, чем о нём или гермионе, но рон смирился с этим ещё на четвёртом курсе. да и, к тому же, даже малейшее внимание к нему на почве их подвигов во время войны утомляло его и лишало сил. он сразу переставал улыбаться, мрачнел и выглядел отсутствующим — товарищи быстро это заметили, и, оказавшись наудивление понимающими, старались не упоминать эту тему, хотя и им было явно очень любопытно поспрашивать их.       лекции и изучение теории на профподготовительном курсе забивали ему мозги и позволяли снова ни о чём не волноваться. но учитывая, что теперь он намного больше проводил времени дома, снова появилась эта угнетающая тяжесть. боль в его груди поселилась ещё в годовщину фреда, когда он наблюдал, как джордж тихо упивается своим горем, заливая это алкоголем. спустя год после гибели своего близнеца, старший определённо не выглядел лучше. перси буквально отбирал у него бутылку огневиски, пока он сам беспомощно смотрел на него стеклянными глазами, опуская голову. слёзы матери эхом отдавались в ушах рона. ему эгоистично хотелось не возвращаться домой и не видеть расстроенное лицо джинни и уставшего отца. он почти не общался с тремя старшими братьями, не считая редких писем — у него просто не хватало сил.       в августе началась практика, под присмотром наставников, они выполняли вызовы. рон и гарри быстро стали лучшими в группе, всё-таки, у них не было выбора: пришлось получать опыт с детства.       рон становился раздражительнее, когда приходилось терпеть холод. он ненавидел это ощущение, когда он чувствовал себя продрогшим, скованным, не мог спокойно сделать даже вдох. ему хотелось спрятаться и согреться. либо лечь, сжаться и исчезнуть. холод раздражал, угнетал. грудь сдавливало. почему-то вспоминалось мёртвое, окровавленное лицо фреда. потом — профессор снейп со вспоротой шеей и пустым взглядом, который прожигал его насквозь, пока гарри не опустил его веки дрожащей рукой. холодное тело директора дамблдора в гробу. все те люди, погибшие в битве за хогвартс, лежащие повсюду.       никто не сообщил, что на месте преступления не только тёмный маг — а ещё тело. мужчина, убитый режущим заклинанием. маггл. глубокий порез внизу живота, столько крови..       короткая схватка, рона с помощью заклинания оттолкнули в сторону и он вывихнул плечо, но преступника быстро оглушили и скрутили, наставник даже не успел вмешаться. стиснув зубы, он встал без чужой помощи, шумно дыша через нос. острая боль пронзает тело, он с трудом двигает рукой, она чувствуется онемевшей. на пальцах кровь — он сломал сразу два ногтя под корень. нервный тик снова трогает верхнюю губу. их наставник пытается осмотреть его, на что рон уворачивается, не позволяя даже прикоснуться к себе.       — нормально, — хрипит он.       он пытается отдышаться, хотя определённо не так сильно запыхался во время стычки. лёгкие оказались будто в тисках, в горле противный ком, и его тошнит. боль слегка туманит разум. но он только косится на тело, на которое его напарники старались даже не смотреть, потому что им было жутко, неуютно. рону тоже, но он не мог отвести от него взгляд. наставник выглядит обеспокоенным.       — не смотри на него, уизли, — мягко произносит он, пытаясь перекрыть его обзор собой. рон не сопротивляется, только пожимает плечами:       — я видел трупы раньше.       на лице мужчины горькое понимание, а напарники выглядят напуганно и сочувствующе. от их выражений ему становится хуже.       они возвращаются в аврорат молча, его отправляют в мед.пункт. он смотрит в пол пустым взглядом, лишь морщась, ощущая боль, впивающуюся в его руку острыми иглами. плечо ему вправили, но оно всё ещё болело. местный колдомедик с интересом и сочувствием одновременно смотрела на его шрамы вокруг рук и на мышцах вывихнутого плеча — учитывая, что в тот день ему почти отсекло руку из-за неудачной аппарации, эта отметина осталась навсегда. запах экстракта бадьяна ударил по лёгким, заставляя его делать рваные вдохи. на вопрос о том, в порядке ли он, рон хрипло отвечает уверенное «да». воспоминания его мучают, отчего в ушах стоит шум крови, сердце стучит быстрее. зелье для роста ногтей — и он сбегает, даже не дождавшись разрешения колдомедика.       он запирается в кабинке мужского туалета, и пытается дышать. стена, к которой он прижимается спиной, холодная, и это делает ему только хуже. он с трудом сглатывает, зажмуриваясь, и ощущает, что даже потеет. воздух густеет, ему тяжело сделать вдох. пульсирующая боль в плече, запах бадьяна, пробирающий холод... ощущение надвигающейся смерти.       ему плохо. рон прижимает ладонь к груди, и ему кажется, будто его сковали в тиски.       погибший мужчина на вызове. лес, чувство потерянности, ужаса, ненависти к себе. вина, разъедающая его душу. попытки вернуться. толпа егерей, которые лишь заметив его, сразу бросились режущим заклинанием — сейчас это шрам на его животе. такой же, как мог быть у того маггла, если бы его рана не была смертельной. как эти ублюдки скрутили его, ударили, требовали ответа — кто он. открывшаяся рана на плече.       тело мужчины в траве неподалёку.       «а, это вонючий грязнокровка. возможно, будешь рядышком с ним отдыхать» — и мерзкий многоголосый смех, пробравший его до костей, запомнившийся на всю жизнь, являющийся ему в кошмарах, пока он не начал пить сон без сновидений.       перед глазами темно. он задыхается. сидя на полу, сжав голову руками, он чувствует, что вот-вот умрёт. будто он снова голодал несколько дней, будто его рука опять невыносимо слаба и горит от боли, будто он опять без остановки думает о гибели своих родных, пока они торчат в лесу и даже не знают, куда им дальше двигаться и что делать. ему холодно, чувство мороза пробирает его и заставляет дрожать. он не может выдавить из себя ни звука, лишь отчаянно хватать ртом воздух.       перед глазами снова фред, снейп, дамблдор, все те люди у разрушенного хогвартса, магглорождённый в лесу, мужчина с вызова... тело гарри на руках хагрида, когда они думали, что он мёртв, и волдеморт торжествовал.       рона вырвало в унитаз.       бледный, он вернулся к колдомедику. чуть ли не шепча, попросил освобождения. женщина, чем-то напоминающая ему добродушную мадам помфри, смотрит на него с искренним беспокойством, спрашивает, что с ним, предлагает лечебные зелья или настойки. рон, подумав, нехотя взял одну баночку.       — стошнило. голова гудит.       наставник его спокойно отпустил. рон узнал, что его напарники тоже ушли — остались под не самым приятным впечатлением при виде трупа. он чувствовал себя абсолютно опустошенным, так что отнёсся к состоянию товарищей слишком безразлично, но старший списал это на его собственное плохое самочувствие. впрочем, сделал правильно и рассудил верно.       рон ворочается в постели, не в силах уснуть. он запер дверь в свою комнату, оповестив нору о своём присутствии лишь хлопком аппарации. никто из семьи (хотя сейчас в доме жили только родители и джинни, джордж предпочёл вернуться в квартиру над магазином) не пытался его побеспокоить. будь он в силах задуматься об этом, рон был бы благодарен им. единственное, что он ощущал, это небольшое удушье, ползучий холод, сдавливающая внутренности тревога. ему хотелось плакать, но слёзы лишь копились в глазах, не проливаясь.       под утро он уснул, укутавшись одеялом, в толстом свитере, штанах и носках. хоть какое-то тепло помогло успокоиться, и он буквально вырубился, счастливый, что от изнеможения ему не снились сны.       но на следующий день он не пошёл на стажировку. сказал — плохо себя чувствует, и снова заперся в своей комнате под обеспокоенные тихие разговоры на первом этаже. пытался спать, но большую часть дня лежал в постели и пялился в потолок. его голова в один момент казалась абсолютно пустой, а в другой — раскалывалась от мыслей. ему было плохо.       он взял больничный и улизнул в косую аллею, сбежав в магазин джорджа. там его встретили уставшие, но более-менее свежо выглядящие анджелина и ли. он, кивнув им в знак приветствия, молча бродил между стеллажами. воспоминания о погибшем брате горькие, но тем не менее, светлые. он видит несколько новых, интересных товаров, но почти на каждую «вредилку» у него есть момент, как фред и джордж гордо презентовали ему, гарри и гермионе свойства и предназначение их изобретения. рон всегда удивлялся тому, насколько на самом деле талантливые его братья. гениальные зельевары, владеющие трансфигурацией на несколько уровней вперёд своего возраста, изобретательные. те, кто смог использовать свой огромный потенциал для создания хорошего бизнеса. рон всегда верил в них, хотя и часто ворчал на братьев для приличия, ну или из лёгкого раздражения.       — джорджи у себя наверху. извини, я думаю, вам навряд-ли удастся поговорить.       мягко оповещает его анджелина, когда он возвращается к кассе, и рон ощущает какой-то болезненный укол в груди, видя эту печаль и любовь в её глазах. ему невыносимо, точно также выглядел взгляд их матери. он склоняет голову и смотрит на свои ботинки.       — всё нормально. не говорите ему, что я приходил. расстроится ещё, что не смог меня нормально принять.       ли фыркает, но этот звук слишком пропитан горечью. рону захотелось закрыть уши и сбежать, не прощаясь.       — не скажем. ты сам-то в порядке?       и почему все близкие ему женщины смотрят на него так? с этой тёплой обеспокоенностью, так, будто они точно знали, насколько ему хреново сейчас. впрочем, наверняка у него всё на лице написано. он с трудом сглатывает.       — держусь.       он старается уйти не слишком торопливо.       лёгкость и свет на душе ушли, быстро сменившись старой тяжестью и болью. он не хотел никуда возвращаться. ни домой, где его точно потеряли, ни в магазин, ни на стажировку, даже к гарри и гермионе не хотелось. его тошнило, ноги казались ватными, он шёл будто по болоту, его нетвёрдые шаги вязли в асфальте.       здесь небезопасно. ему холодно. хлопок аппарации на секунду пугает прохожих своей неожиданностью.       рон стоит перед убежищем и судорожно хватает ртом воздух. дует несильный ветер, он дрожит и буквально забегает внутрь, тут же спотыкаясь о собственные ноги и падая на колени. боль заставляет его неожиданно для самого себя всхлипнуть. он утыкается в пол лбом, сдавленно роняя слёзы и вздрагивая, он надрывается, чувствуя, как внутри всё разрывает от ужаса. почему ему так страшно?       он складывается вот так на полу в комочек, сидя на коленях и прижавшись головой к полу, обнимая себя дрожащими руками, и рыдая, сам не зная отчего. короткие ногти начинают царапать кожу, он шепчет себе сиплое «успокойся» и только больше плачет. хочется практически выть от пожирающего чувства внутри себя, красные полосы на его руках горят, колени болят от падения. но он не может заставить себя встать, пошевелиться, сделать хоть что-то. он беспомощен, бесполезен перед лицом своих страхов.       а ощущение близкой смерти снова дышит ему в затылок и сжимает горло в тисках.       рон не знал, сколько времени он провёл вот так, но пытаясь встать, он упал ещё раз — тело затекло, руки болели от царапин, ноги не слушались. в ушах шумело и он с трудом заставил себя дышать. справившись, наконец-то, с вертикальным положением в пространстве, рон, едва перебирая ногами, поплёлся в сторону кроватей. стянул ботинки и упал, укутываясь в одеяло. к счастью, в убежище всегда тепло. здесь безопасно.       он открыл глаза — и ему снова леденяще холодно. он стучит зубами, дрожит и трёт руки друг об друга, пытаясь согреться, но даже ощущение трения не приносит и малейшего тепла. его мутит. появляется слабость в теле. он делает неуверенный шаг вперёд, и тьма вокруг слегка рассеивается. сухие листья шуршат под ногами, левое плечо невыносимо болит. он медленно начинает идти вперёд, но чем дальше, тем больше казался ему представший перед ним тёмный, холодный лес. он не мог здесь закричать, чтобы попросить о помощи. колени дрожали. каждый шаг было сделать всё труднее. а никакого просвета нет. нигде нет гарри и гермионы, которые могли бы спасти его. голос неожиданно осип, он даже попросить помощи не мог. отчаяние разъедало мозг и ему было слишком тяжело удержаться на ногах.       на земле ещё хуже. он стонет, выгибаясь и пытаясь отстраниться от треклятого мороза. он задыхается. рон хотел бы, чтобы всё это прекратилось, но в ушах оглушающий мерзкий смех егерей и запах крови. рон сжимается на земле, закрывая уши руками. ему кажется, что он бесконечно находится в этом кошмаре, в ледяном лесу с жестоким эхо, задыхающийся...       ощущение тёплой руки на его плече мгновенно будит рона. он распахивает мутные голубые глаза, в них слёзы и ужас его кошмара.       — слава мерлину, рон...       гарри крепко прижимает его к себе, пока сам рыжий с трудом приводит дыхание в порядок, пытаясь успокоиться, наконец различить сон и реальность полностью. горячее тело поттера греет его даже сквозь его одежду, тепло убежища комфортно обволакивает, и рон обмякает в объятьях, так и не прижавшись в ответ.       — ты задыхался во сне... — шепчет гарри, не выпуская его из рук и гладя по волосам, — господи, я так испугался..       он целует его в висок, а рон только сейчас понимает, что его рубашка расстёгнута на все пуговицы, видимо, чтобы дать свободу его грудной клетке и шее. рон молчит, просто наслаждаясь теплом. он всё ещё мёрзнет после сна.       — рон...       после длительной паузы шепчет гарри, не решаясь спросить, что с ним происходит. уизли шумно выдыхает.       — последние две недели меня преследует чувство, что я скоро умру.       бесцветные, глухие и слабые слова повисли в воздухе, а гарри замер, кажется, даже затаив дыхание. рон зажмуривается.       — мне холодно.       гарри прижимает его к себе крепче, и снова целует в висок. рыжий висит на его руках тряпичной куклой, не в силах что-то сделать или дополнить словами. он чувствует себя немощным, бесполезным. он ощущал себя в состоянии безвольной массы, наполненной болью и ужасом. они молчат, и рон прикрывает глаза, уткнувшись носом в сильное плечо своего лучшего, самого близкого друга, любимого мужчины, того, с кем он чувствовал комфорт и защиту. он мог не притворяться, будто всё нормально. он мог просто лежать на его плече, поддерживаемый его руками, и успокоиться после отвратительного кошмара.       в конце-концов, гарри аппарирует вместе с ним в свою личную спальню. рон не возражает.       он укладывает его в постель, и ложится сам, гарри буквально не выпускает его из рук, и он всё-таки находит силы обнять его в ответ, сжимаясь, пытаясь спрятаться в поттере от всего мира. тот закидывает на него свою ногу, и это небольшое давление каким-то образом успокаивает. он под защитой. если с ним что-то случится, гарри сразу почувствует, проснётся и поможет. они сливаются в нежном поцелуе, пытаясь передать друг другу всё светлое, что они сейчас ощущали, будучи рядом. у рона быстро потяжелели веки, и он уснул. ему ничего не снилось, но было тепло и он смог восстановиться хотя бы немного.       проснувшись, он обнаружил избранного сидящим в кресле с книжкой в руках. в школьные годы гарри не очень любил читать, как и рон, но сейчас это просто способ отвлечься. рыжий сглотнул тихо и поднял взгляд в потолок, чувствуя непонятное ему опустошение.       — не тошнит?       когда гарри через несколько секунд заметил, что рон проснулся, сразу же сел рядом с ним, гладя его волосы, не заставляя вылезать из-под одеяла. он помнит, что он ему сказал вчера. тот лишь качает головой в ответ и вздыхает, прикрывая глаза.       они проходили это. тот период, пока они не вернулись в хогвартс, да и, первые учебные полгода — гарри был в похожем раздрае. кошмары, ощущение постоянной опасности. рон помнит, что гарри боялся наступления первого сентября — будто как только начнётся следующий учебный год, сразу возникнет новая угроза. он был на грани того, чтобы отказаться от седьмого курса. рон и гермиона с трудом уговорили его поехать с ними, зная, что он тоже увяз в неопределённости из-за того, что всё закончилось и волдеморт больше не угрожал им. в какой-то момент казалось, что быть живым хоркруксом было легче, чем учиться жить не в режиме войны.       — я видел труп на практике. наставник не знал, — глухо произносит рон, а гарри не перебивает и сосредоточенно слушает, и рыжий так благодарен ему за то, что он даже не меняется в лице от такой новости, — и мне вспомнилось, как мы были в бегах. когда я ушёл... и меня схватили егеря. там был убитый ими магглорождённый.       рон почти ничего не рассказывал им с гермионой об этом. им так и не хватило времени обсудить то, что пережил лично он, но зато они обговорили их чувства в общем — иначе не помирились бы.       — пахло кровью. у меня открылась рана. и... ты знаешь, было так невыносимо холодно в том лесу, — он чувствует, как перехватывает дыхание, и начинает говорить быстрее, — я думал, что умру. сумел сбежать от них, но у меня было две кровоточащих раны, они порезали меня, и повторная аппарация ухудшила всё. у меня немело тело, мне становилось так холодно и больно, что я был готов плакать. я даже потерял сознание, и меня нашёл билл. если бы не он, я бы умер. меня не отпускает это... чувство... что смерть близко, вот-вот ещё немного, и я погибну, не вернувшись к вам. холод будто триггер для... этого всего. я не выношу это.       рон тяжело дышит, он говорил чуть ли не на одном дыхании, а после прикрыл глаза, не желая видеть обеспокоенное лицо гарри. тёплая рука продолжала гладить его спутаные волосы.       — меня спросили насчёт тебя в аврорате.       тихо произносит гарри после долгой, тем не менее достаточно комфортной для рона паузы. у него будто частично упал груз с плеч, и он почувствовал себя лучше, что смог кому-то рассказать.       — я сказал, что ты болеешь. а когда пришёл в нору, встретил только джинни. она сказала, что ты просто ушёл и не вернулся сегодня днём. она уверяет маму, что ты просто ушёл жить ко мне и не хочешь пока что никого видеть, но попросила найти тебя.       и тогда гарри застал рона на кровати, задыхающегося в кошмаре.       рон нежно трётся щекой о его ладонь, и гарри так ласково улыбается, что рыжему оставалось только замурчать для полной картины. почему-то так резко в душе стало светло, хотя казалось бы, самочувствие — хуже некуда. но он впервые за полтора года ощущает полноценное спокойствие.       — кричер, — произносит гарри, и ворчливый эльф появляется в спальне, хмуро глядя на рона в постели нового хозяина, — можешь, пожалуйста, приготовить для нас завтрак?       мягкое «пожалуйста» от гарри каждый раз добрит чёрствое сердце кричера, хотя он и продолжает кривить душой и обзываться временами. и всё же, приказ он выполняет. сразу после исчезновения эльфа, гарри целует рона в его потрескавшиеся губы.       — прости, что напугал, — шепчет рон, отводя взгляд в сторону.       — нет, нет, нет, не говори так, — он поворачивает его лицо обратно к себе, заглядывая в эти усталые голубые глаза, которые он так любил, — я знал, что не всё в порядке, но побоялся влезть и ранить непрошенным беспокойством. боялся сделать хуже. как видно, стоило вмешаться.       рон вздыхает и молча вытягивает руки, обнимая гарри за шею и целуя его. тот мягко улыбается ему в губы и наклоняется, прижавшись теснее, буквально налегая на рона, на что тот мычит в поцелуй удовлетворённо.       — глупые, тупые извращенцы... — ворчит кричер, оставляя поднос с едой на прикроватной тумбочке, — даже не подумают о старом эльфе... срамота! негодяи! вот два неугомонных....       но они его даже не слышали. медленно, самозабвенно и чувственно целуясь с гарри, лёжа в его мягкой кровати под толстым одеялом, рон ощущал, как у него кружится голова, но теперь ему было хорошо.       рону, наконец-то, тепло.