В объятьях Бравл-тауна

   Когда последняя коробка с вещами рухнула в багажник черного «Мерседеса» , Колетт в последний раз взглянула на то место, которое она всю жизнь называла домом. Ее светлые волосы развевались на ветру, то и дело попадая в глаза, будто бы скрывая картинку перед собой. Хотелось плакать, однако, за последние годы столько всего произошло, что на слезы не осталось ни сил, ни желания. В голове колейдоскопом мыслей пронеслись моменты счастья, которые когда-то дарило это место. Вспомнилась мама, те мгновенья, когда на ее щеках ещё горел румянец, а с ее плеч спадали шелковистые белоснежные локоны, казалось, что девушка почувствовала даже запах вишневого пирога, который стал практически культовым блюдом ее матери.   Ковер из осенней листвы придавал этому виду уюта, земля пестрила красками, листья шелестели от прикосновения ветерка, что имитировало звук шепота, природа этого места будто бы прощалась со своими хозяевами. Пейзаж тянул на звание  "самая красивая осень в истории", по крайней мере, так посчитала Колетт. На первый взгляд можно было подумать, что дом насквозь пропитан теплом, объятьями и любовью, однако, ни девушка, ни ее младший брат так не считали, для них это место теперь на веки ассоциировалось с болью, страданиями, болезнью и серостью. Слишком многое пережили эти дети, ежедневно наблюдая за тем, как их мать становилась все более слабой, более худой, как цвет ее лица практически слился с цветом ее волос, которых спустя какое-то время  и вовсе не осталось. Лишь тихие мамины всхлипы наполняли последние ночи в этом доме. Хотелось убраться, уехать, как можно дальше и как можно быстрее, но вместе с этим было страшно, страшно и больно оставлять единственное место, где ты провел всю свою короткую жизнь. Из раздумий Колетт выдернул хлопок багажника, теперь все было готово к отъезду, седой мужчина стоял рядом с авто и потягивал сигарету, красная упаковка «Мальборо» торчала из кармана его черного пальто. Струйка дыма, которую он выпускал из своего рта, извивалась, будто бы танцуя вместе с ветром. Всего за пару мгновений похолодало, Колетт поежилась, сильнее кутаясь в свое любимое серое пальтишко. – Спасибо, что разрешила взять его с собой, –  вдруг произнес мальчик, показывая сестре свою мягкую игрушку, которая представляла из себя, якобы, воздушный шарик в форме импровизированной таксы. С такими шариками обычно показывали фокусы, придавая им то форму лебедя, то форму собаки. Дети любили подобные представления, как и Гас. Увидев однажды что-то в этом духе на одном из местных фестивалей, он каждый раз, на каждый из праздников, слезно умолял маму купить очередной такой шар, который, конечно же, лопался в тот же вечер. Именно поэтому прелесть этой игрушки была в том, что она имитировала ту самую фигурку из шара, но была плюшевой. Пару лет назад мама своими руками сшила ее и подарила сыну, с тех пор это и стало его любимой вещью. Девушка взглянула на своего братца, потрепала его по голове, взъерошив волосы. Гас лишь отмахнулся от сестры и хихикнул. Для его 8 лет он был довольно смышленым, не задавал лишних вопросов и, кажется, прекрасно понимал всю ситуацию, совсем как взрослый. Теперь он воспринимал Колетт, как главу семейства и даже старался во всем ее слушать, конечно же, насколько позволяло его какое-никакое ребячество. – Колетт, Гас, полезайте в машину, ваш дядя уже ждет вас, господин Байрон очень старался подготовить дом к вашему приезду, – мужчина поправил свой головной убор и выкинул окурок, который ещё совсем недавно был сигаретой, он открыл заднюю дверь авто, приглашая детей внутрь жестом руки, – Нам предстоит долгая дорога. Как только все уселись на свои места, на окнах автомобиля начали появляться капли воды, «Мерседес» тронулся с места. Город провожал дождем. В салоне царило молчание, Гас практическим сразу уснул, обнимая своего желтого друга, водитель просто следил за дорогой, а Колетт смотрела в окно, провожая знакомые пейзажи. Вот школа, в которую когда-то ходила блондинка, а вот та самая кофейня, где она зависала с друзьями. На этом месте она остановила свой взгляд настолько долго, насколько смогла. "Никогда не забуду тыквенный латте": понеслось в ее голове. Когда знакомых видов становилось все меньше и авто уже выезжало за пределы города, Колетт снова погрузилась в раздумья. Как изменилась бы их жизнь, если бы отец не ушел из семьи? Что было бы, если бы мама не заболела? Как примет их дядя Байрон, которого никто из детей никогда и не видел? Как обычно, вопросов было слишком много, да и ответы на них взять было попросту негде. Наконец девушка подала голос: – Извините, а, –последовала короткая пауза, Колетт все еще обдумывала, стоит ли закончить свой вопрос, – Почему дядя вообще решил нас забрать? Это казалось ей действительно странным. Они никогда даже не слышали о нем, но вдруг, как только их мать покинула этот мир, объявился некий дядя Байрон, который решил спасти чужих детей от детского дома. Не смешно ли? Собственный отец послал органы опеки куда подальше, когда те пришли к нему с новостью о том, что его дети теперь сироты, а какой-то там левый дядя взял на себя роль опекуна. Удивительно, но именно этот добрый поступок со стороны родственника, вызвал у Колетт скептицизм к его хорошим намерениям. – Если бы мне было это известно, то, наверное, я был бы не просто обычным водителем, – седой мужчина тепло улыбнулся, отчего напряжение немного пропало, – Но я очень рад, что он принял такое решение. Не стоит переживать, ваш дядя не обидит вас. Я считаю, что он просто не позволил бы себе оставаться в стороне от этой ситуации. Водитель посмотрел на свою пассажирку через зеркало заднего вида. Его взгляд совсем не казался плохим или грубым, напротив, его можно было сравнить со взглядом дедушки, который пропитан особой любовью, словно к собственным внукам. Колетт немного расслабилась от такого ответа и даже ее поза стала менее напряженной, она откинулась на спинку кресла, вновь уставившись в окно – Ты очень похожа на свою маму, – немного тише добавил водитель. – Вы знали ее? – внезапно встрял Гас, который сонно потирал глаза и смотрел то на мужчину, то на старшую сестру. Его губы были немного сложены бантиком. Мальчик потянулся и, окончательно проснувшись, с интересом уставился на собеседника. – Конечно, я помню её совсем малышкой, – мужчина расплылся в грустной улыбке, тяжело было думать о том, что человека, которого ты знаешь практически с пеленок, больше нет,  – Я всю жизнь работал на вашу семью, меня нанял ваш дедушка, когда был еще совсем молод, так что и ее, и вашего дядю я знаю с младенчества. Узнавая что-то новое для себя, Гас немного раскрывался, переставая стесняться и чувствовать чужую атмосферу, поэтому уже через пару минут завалил водителя новыми вопросами. За всей этой болтовней Колетт совсем не заметила, как ее тело обмякло, расслабляясь от приятного тепла в салоне автомобиля, и провалилась в мир грез.