Утро красит нежным светом...

Сладкие объятья ночной прохлады

Играют с твоими волосами,

А золотые листопады

Окутывают воздух нежными мечтами…

      За окном уж давно не день — время позднее. На часах около полуночи, а Лука всё сидит и сидит за чертежами какого-то механизма. Прошло уж дня три, а за всё это время он отлучался только лишь за тем, чтобы поесть.       Скрип дверей, согласитесь, весьма раздражает. Особенно если ты находишься за работой. Этот звук будто парализует, заставляя отвлечься от своей работы. Лука Бальза сжал карандаш с такой силой, что тот попросту не выдержал нагрузки и, предупреждающе треснув, через какое-то время вовсе переломился пополам. Вместе с тем его остаток вырисовывает на бумаге совершенно ненужную, весьма кривую линию.       — Чёрт! — тихо выругался шатен, глубоко вздыхая, да потирая переносицу. Его взгляд пробегается сразу же по поверхности стола, пока остатки карандаша убираются в сторону. Хочет найти ластик, но не может по простой причине.       — Лука? — шёпот раздаётся над самым ухом. Такой знаковый голосок… дыхание опаляет затылок, проходясь по коже темноволосого мурашками.       — Я никуда не пойду, — подаёт тот голос почти сразу, глянув в сторону вошедшего — а. Это ты, Илай…       Илай — парнишка с неизменной, столь любимой тёмной повязкой на глазах. Мантия — так же являлась неотъемлемой частью его образа, но, в отличии от маски, она сменяется в зависимости от мероприятия, времени года, погоды и прочих подобных условий. К тому же, это единственный наиболее приближённый к Луке человек: он являлся тем, с кем тот смог сдружиться ещё в особняке.       Интересно… каково сейчас выражение лица этой «пташки»? Мы ведь читаем эмоции иногда по глазам человека… Жаль, весьма жаль, что его маска скрывает всё: эмоции, взгляд, душу.       — Послушай, тебе стоило бы развеяться. — тихонько начал Кларк, отодвигая чертёж подальше от его создателя, пока тот не принялся за работу — Чертежи не убегут ведь, да и ты уже третий день сидишь тут, в этой пыли и грязи.       — Я не могу оставить работу сейчас. Почти закончил ведь. — противится сероглазый, хотя и не выглядит так, будто бы он против предложения парня.       — Всё за тебя волнуются. — перебивает тот.       Может, было бы правильно делать вид и дальше, будто бы Лука совершенно не понимал, что тот говорит, что не знает дальнейших действий парня… Но это ведь являлось бессмысленным, верно?       Кларк не дожидается ответа. Да и когда либо, разве нужно было ему ждать ответ? Верно, не нужно было. Потому, хватая за руку друга, тот изначально тянет парня на себя, заставляя его подняться со старого, не менее скрипучего чем стол, стула. С подозрительной лёгкостью шатен тому поддаётся.              — А ты и не противишься, — подмечает синеглазый, таща того за собой — прочь из комнаты.       — А разве мне есть смысл это делать? — данный вопрос так и остаётся без ответа.       Стоило выйти в коридор, как Бальза начинает морщиться: долгое пребывание в такого рода месте, как его мастерская весьма недобро сказалась на нём. Что ж, теперь надо привыкать к свету ярких ламп… только это ненадолго, ведь шатен совсем скоро выводит того к лестнице наверх. Насколько тот помнил, она вела.        — И чем чердак лучше моей мастерской? — подаёт тот голос почти сразу же, как нога коснулась первой лесенки.       Но и этот вопрос остался совершенно без ответа, что не могло не напрягать. Ну, одно дело, если бы Илай не ответил на простой вопрос, а тут… Для чего они вообще идут в это помещение? Насколько помнил Лука, там было даже хуже, чем в мастерской: толстые слои пыли, абсолютно никакого освещения и много, очень много различного хлама.       Хотя, тут уже для кого как. Илай, допустим, видел своё очарование в этом месте, пускай и не всегда.       — Тебе стоило бы побольше отдыхать. — произносит Клак, приподымая ветхий деревянный люк, чтобы пройти на чердак.       — Так дал бы закончить чертёж, может я бы и отдохнул после этого. — с усмешкой произносит тот, к кому обращались.        Забравшись на чердак и закрыв люк, Илай наконец отпустил Луку. Никуда тот не побежит ведь — тот прекрасно это знал. Уж не так сильно Луке были дороги те бумажки. Помещение встречает их, естественно, пылью, от которой один из двоих чихает.       Взгляд Луки Бальзы проходится по чердаку. В крыше около трёх дыр, через которые просачивается яркий лунный свет, освещая частицы пыли, которые парили в пространстве. Благодаря этому же свет было прекрасно видно весь «хлам» данного места: около девяти коробок разной мелочи: возможно, там находилась одежда или чьи-то старые вещи для хобби вроде альбомов да карандашей. После взгляд проходится подальше и находит манекены с костюмами на них. Простые платья с головным убором. Наверняка костюм Веры или Фионы. Хотя, рассматривая то, что юбка не была пышкой, скорее всего наряды принадлежали второй. И только тот хотел подойти и рассмотреть те, чтобы понять, верны ли его же догадки, как слова шатена останавливают парня от этой затеи.       — Помоги. — сероглазый оборачивается. Замечая трудное положение синеглазого, а именно то, как тот пытается сдвинуть коробки с места, кивает, проходя к тому.       — Перенести коробки? Зачем? — немного погодя, начинает помогать с переносом коробок, как оказалось, под одну из самых больших дыр в крыше.              Но и тут ответа не последовало. Конкретно начинает раздражать. Позже, когда все коробки были перенесены, наконец тот оборачивается на пару манекенов, стараясь рассмотреть те. Медленно направился к ним даже.       Осматривая шатена, его интерес к окружающим их вещам, Кларк не скрывает улыбку. Он бы с удовольствием просветил того в изменения в самом доме, но сейчас не стоит нагружать Луку — ему нужен явный отдых от чертежей.       — Пошли, потом осмотришь тут всё. — Илай забирается по коробкам наверх.       — Что внутри коробок? — тут же отзывается с сомнением Лука, подходя к ним.       — Книги, да разные жестяные листы. Почаще бы сюда заглядывал и прекрасно бы знал это.       И в чём-то ведь провидец прав. Вылазий заключённый почаще из своей «норы», смог бы многое увидеть, да и знать об этом доме сам лично, а не с чьих-то пересказов. А если быть куда точнее — то точно не с пересказов Илая.       Как только Лука смог залезть на крышу, ему предоставилась возможность лицезреть весьма забавную картину: пророк что-то бормотал себе под нос — кажется, ругался. и на что же ругалась эта киса? А на то, что своей мантией он умудрился зацепиться за гвоздь, пока залазил на крышу и сейчас пытался освободить несчастный кусок ткани от этого стального тирана. К сожалению, она всё равно повредилась: небольшая дырочка в ткани осталась.       — Что же такое случилось, м, тигрёнок? — со смехом подойдя к Кларку, тот осмотрел бедный кусок ткани в руках Илая — Ах, вот оно что…              Приятный ночной воздух даёт вдохнуть полной грудью и освободить лёгкие от неприятного ощущения пыли. Дышится так легко, воздух совершенно не спёртый. Уж поприятней, чем в его мастерской или даже комнате.              — Чего застрял? — провидец находится где-то внизу. И Бальза прекрасно это слышит.       — Иду уже, иду… — тихо произносит тот, проходя к краю. Благо, стоит лестница, по которой можно спуститься… Но, честно говоря, она совершенно не внушает доверия — По ней точно можно безопасно спуститься?       — Точно-точно. Поторопись. — твердит в ответ.       И ведь приходится послушать его, на свой страх и риск. Каждый шаг о новой лесенке, пока он спускался, ознаменовался скрипом каждой из них. и лёгким ощущением, что вот, он сделает ещё один шаг и всё. Просто упадёт. Как хорошо, что всё-таки он не падает с лестницы и спускается без последствий.              — Почему мы не пошли через парадный ход, а вышли через крышу? — интересуется Лука у того.       Ну да, вопрос логичный, Илай с этим соглашается. Но что он мог ответить? Что «Так их никто бы не заметил»? Или, что они не встретили никого на пути, а значит избежали лишних разговоров? Вариантов ответа очень много.       — А ты хотел бы встретиться с кем-то по пути? — подаёт голос парень, снимая капюшон с ушами.       — Не хотел бы. — отвечает тот, выдохнув и осматривая парня. Редко ведь Кларк снимал капюшон, достаточно редко — Куда мы идём?       — Увидишь, пташка. — со смешком произносит пророк, оглядываясь на Бальзу. Но после смотрит вперёд.       — Это кто ещё из нас пташка? — не сдерживая усмешки, откликается заключённый.       Качая головой, Лука подходит к тому. Только Илай вовсе не останавливается, а продолжает идти дальше. Хотел же ем кое-что показать, как понял его Лука.       Но что — он узнает позже. Значительно позже. Сейчас, пока он может расслабиться, то осмотрит окружение: природа в ночи, даже осенняя, весьма прекрасна.       На деревьях ещё остались редкие-редкие листья, которые ярким жёлто-красным потоком стремились сорваться и, в вальсе с ветром кружась, опуститься на земь. Прекрасное зрелище… Особенно, когда освящается ярким голубоватым светом луны и звёзд. Это придаёт особую атмосферу… Магии, что ли, некого волшебства. Слегка пожелтевшая трава местами ещё зелена. А ели? они только набирают свой нежный зелёный оттенок, обдавая воздух некой эйфорией запаха хвои и смолы.       Щёки краснеют от низкой температуры, а руки стремятся обвить собственные плечи. прохлада берёт своё. Пророка же спасает его утеплённая мантия.       Листва и трава шелестели от порывов ветра. Илай шёл спокойно, пока Лука мог изредка вздрагивать от холодка и покрываться мурашками.       И только сероглазый хотел спросить, долго ли им ещё идти, как тут же услышал: «Пришли».       — Ты тащил меня в такую даль через холод за тем, что-бы показать поляну? — нет, тот не имел вовсе ничего против, но всё же не понимал, зачем?       — Да. Сам погляди и поймёшь. — тот направился куда-то на середину, присев на траву прям так. Капюшон мантии решил одеть, от чего картина стала весьма красочней.       И заключённый взаправду начинает рассматривать. Понимает, о чём говорил Илай: трава в этом месте зелена, будто летом, а вокруг расположились сплошные зелёные кедры и сосны. Кустарники ещё не опали, да и желтизна в них проглядывалась ели-ели. Всё выше описанное создавало иллюзию, будто это место являлось единственным, что смогло удержать тот миг лета. Среди всей этой зелени парень в яркой рыжей мантии, местами с полосками, ушами… Он точно похож на тигра.       Подойдя ближе к пророку, приходится присесть, дабы хоть немного быть наравне с шатеном.       — Посмотри в небо. — вдруг произносит тот, разглядывая то, что только что назвал.       — Зачем?       — Просто посмотри.       И знаете, в этот раз он смотрит туда не сразу. Но, стоило посмотреть, как с губ непроизвольно срывается тихий вздох восхищения. Прекрасное зрелище, когда на небе так много разнообразных звёзд по размерам (от самых малых до самых больших), цветам (от синего к красному). И все эти искорки будто кружатся в неком танце…       — Звезда упала… — тихо произносит Бальза.       Ответа не слышит. Зато, глянув наконец на Кларка, замечает не ту самую повязку в районе глаз, нет, вовсе не её. На него смотрит пара чистых сапфиров, от которых по щекам, словно слёзы, вниз спустились чёрные полоски.       Незаметно улыбаясь самому себе, рукой тот тянется к голове Илая, а вернее, к ушку на мантии, которое цепляет пальцами.       — Говорю же, что тигрёнок. — рассмеявшись, подмечает тот — Тебе идёт без повязки ходить.       — Спасибо. — отвечает парень на последние слова того.       Далее сидеть те продолжают молча, любуясь ночным пейзажем. Красиво ведь… Чертовски красиво.       Только, когда на плече ощущается тяжесть, а на плечах лёгкое тепло, приходится глянуть в сторону того, кто решил нарушить этот покой. Илай. Он опёрся о плечо Луки, прикрыв свет сапфиров веками. Изящные пышные ресницы чуть подрагивали. как и губы.       — Не замёрзну я, сиди давай. — будто предчувствуя, что тот собирался сказать, опережает ответом тот Бальзама.       Ах, ну да… Не зря ведь он считается пророком.       Меж тем, поправив чужую мантию на плече. сероглазка присаживается поближе к Илаю, аккуратно укладывая руку на тот бок, который был дальше от самого Луки. Таким образом он приобнимал парня за талию.       Ему явно было полезно отдохнуть от работы. В благодарность Илаю, губами аккуратно коснулся макушки того, после чего наконец вновь возвращает взгляд к небу.       Может, ему показалось. Но в тот момент, как рядом слышится тихое мычание, а на щеке ощущается лёгкое покалывание, он видит, как солнце начинает красить небо нежным светом, одаряя природу и всё живое теплом.