Песчинки

      Волны лизали пляжный песок. Ещё немного, и они коснулись бы подошв зеленых кожаных туфель, но Гарри сидел на тщательно выверенном месте — в сорока двух сантиметрах от кромки. От него до прибойной волны оставалось ещё полтора сантиметра. Наблюдение за волной вызывало детский восторг. Дотянется ли вода? Нет! А сейчас? Снова нет! Глупая вода!       — Зачем мы здесь?       Тихий голос Кима ошпарил смущением. Ким вообще очень хорошо смущал, сам того не подозревая. Рациональностью, трезвым (во всех смыслах) взглядом, мягким вкрадчивым голосом, отрешенностью, сравнимой с той, что светочи смотрели на людей с мозаик и муралов… Гарри мог бы долго говорить о Киме, но увы, никто не хотел его слушать. А говорить с самим Кицураги он стеснялся, ведь это так глупо. Так же глупо, как сидеть на пляже и играться с водой вместо того, чтобы везти улики в участок.       — Здесь красиво.       Ким одобрительно хмыкнул.       Взгляду не за что зацепиться: однотонное серое небо, сине-серое море, серовато-желтый песок. Серость, но не та, что прячет друг от друга изолы и сводит с ума; скорее, обволакивающая дымка, что прячет лишнее. В огромном пространстве две точки — оранжевая и зеленая — терялись, но Гарри чувствовал себя так, словно он дома.       Ким снял куртку, постелил на песок и сел рядом.       Внимание переключилось с воды на него. Точнее, на мускулистые руки, обычно закрытые мешковатой курткой.       — Что-то не так?       Упс. Похоже, Гарри пялился в открытую, не отдавая себе отчета.       — Все так, — сказал он, делая непринужденный вид.       Вид не удался. Ким резко отвернулся, пряча улыбку. Беззвучно отсмеявшись, он повернулся к напарнику с прежним невозмутимым выражением.       — Нам пора.       Они поднялись, отряхнулись от песка и медленно, увязая в песке, пошли к мотокарете.       — Вы свободны сегодня вечером?       От невинного вопроса Гарри побагровел. Хорошо, что они шли друг за другом, и Ким не видел очередного лицевого танца, состоявшего из нервной улыбки, подергиваний уголков губ и дикого взгляда. Совладав с собой, Гарри спросил:       — А что?       — Купил дополнение к «Сюзеренитету». Хотел опробовать новые механики. Но сами понимаете, одному это не сделать.       «Тебе не кажется, что «опробовать новые механики» звучит двусмысленно?», — смешок Электрохимии заставил споткнуться.       «Тебе. Кажется», — отрезал Грубая Сила.       «Твои руки тебя не слушаются», — глумился Сумрак, — «твой язык тебе не подчиняется. Что ты сейчас скажешь?»       — Гарри?.. — мягкий голос выдергивал из чертог разума неожиданно грубо.       «Гарри, Гарри, Гарри. Очередной провал».       Дюбуа зачерпнул песок и стал втирать в лицо. Жесткие песчинки оставляли сотни мелких царапинок на жирной пористой коже. Боль помогала отключить голоса.       Ким вцепился в его руки и разжал. Песчинки испачкали перчатки и утекли на землю.       — Что вы делаете?!       — Я…       «Делаю то же, что и всегда».       «Веду себя как дурак. Потому что я и есть дурак».       «Схожу с ума».       На лице Кима была тревога. О, ради тревоги за него, глупого и бесполезного, он готов упасть в песок и втирать его в тело.       «Рано или поздно это его сломит. Как сломило Жана», — укорил Эмпатия.       — Я…       — Я не знаю. Прости. Я напугал тебя?       — Да.       Его взгляд, полный тревоги и боли, гипнотизировал Гарри. В прошлой жизни его так же очаровывала Дора.       «И к чему это привело?»       — Это… ну, знаешь, просто бывает. Отходняки. Спасибо, что остановил.       — Не стоит благодарности, детектив.       Они дошли до мотокареты. Ким посматривал на Гарри, тот пристыженно отводил взгляд. Нет, вечер с настолками он не выдержит.       — Я не смогу поиграть сегодня в «Сюзеренитет», — вежливый отказ был выдавлен из горла с трудом.       — Я понимаю.       — Но мы могли бы… потусить вместе?       — Я не люблю тусить.       Это слово совершенно не из его лексикона. Оно рассыпалось на губах.       — Д-да, я… я понимаю.       Мотокарета плавно снялась с места. Они въехали в город в пять вечера — время пробок. Тихо играло радио.       Неловкость сдавливала черепную коробку как давление на глубине — консерву. Медленно, уродливо, мучительно.       Ким рассматривал перчатку.       — Песок. Главное, чтобы он не попал в коробку передач, — пояснил он, заметив удивленный взгляд Гарри.       Трепетное отношение лейтенанта к мотокаретам удивляло Гарри до сих пор. Поговорить об этом — хороший способ снять напряжение.       Но лишь временно. Это не утихомирит чувства. Вопрос в том, хватит ли смелости.

Продолжить или начать с начала — https://katya-zamyatina.itch.io/grains-of-sand