разбитая ваза

После очередного воскресного ужина, когда они аппарируют домой, Драко сбрасывает со своих плеч пиджак, игнорирует какие-либо вопросы, задумчиво смотрит на медленно тлеющую сигарету, крепко зажатую между его пальцами, но так и не подносит ее ко рту, Гермиона подмечает его пустой взгляд. Они не дарят друг другу сказочную историю любви, скорее оказываются чем-то вроде спасательного круга, помогая избавиться от мыслей о войне. Теперь, когда они смотрят друг на друга, они понимают, что идея спасения была совершенно дурацкой. Смотрят друг на друга и видят чужих людей. – Чай будешь? – Давай. Она кивает, уходит в сторону кухни, а потом возвращается с серебряным подносом. Иногда ей кажется, что ничего не изменилось с войны, когда она смотрит на его тяжелое выражение лица. Ему тоже так кажется, когда он видит, как она при любом шорохе тянется к карману с палочкой. На измученном лице Гермионы уже не первые морщины (ей двадцать четыре, а у нее морщины, да. Это не рано подступающая старость, а следы ссор, войны, страхов и смертей). Он видит и понимает это. Он понимает это лучше остальных. Его лицо все еще кажется слишком юным рядом с ней, но она точно знает, что его боль спрятана в другом месте: на его спине сотни шрамов от круциатуса. Она тянется к пачке сигарет на столе, искоса на него поглядывая. – Можно? Он не отвечает, лишь коротко пожимает плечами – движение кажется безразличным и до ужаса уставшим, медленно поворачивается, протягивает ей зажигалку, давая прикурить из своих рук. Так галантно, так по-малфоевски. Гермиона молча закуривает, смотрит на него искоса. Он кажется ей так сильно похожим на прошлого Малфоя, но она понимает, что тот человек из далекого прошлого просто больше не существует. – У тебя такие красивые волосы, - шепчет она, грустно на него смотря. Малфой не отвечает, лишь прикрывает глаза, облокачивается головой на кресло. Осознание приходит так быстро, так правильно. Нет смысла больше мучить друг друга. Правы были и Тео, и Забини, и Пенси, и Джинни, и Гарри: они обречены на провал. Гермиона сглатывает, лишь потом говорит. – Давай разведемся, Драко. Малфой подносит сигарету ко рту, затягивается слишком сильно, прокашливается. И, когда поднимает на нее усталый взгляд, замечает одинокую слезинку на правой щеке. И кажется, что эта слезинка – все, что от них осталось. – Он мне все еще снится, знаешь, – шепчет он, тупо смотря на ее лицо. – Мне тоже, – отвечает Гермиона, устало закрывая глаза. – Но уже реже. Он за ней повторяет: глаза прикрывает, тяжело откидывается головой на спинку кресла. Слышит, что она сбрасывает с себя туфли, встает и забирается на него с ногами, ладонь Драко в своей сжимает. – Ты спас меня, – шепчет, голову ему на плечо кладет. Драко не отвечает, лишь крепче ее к себе прижимает и позволяет всхлипывать в его плечо всю ночь. Ничего уже не вернется – они понимают. И нового ничего тоже не будет. Они действительно пытались спасти друг друга, но не получилось. Такое бывает. Разбитую вазу не склеить. И сколько бы не пытались, они так и не смогли друг другу помочь.