Асанава, ночь и милость

Кризалис смотрит на него. Пронизывает взглядом карих глаз, что будто скрывают в себе ночь, которая пеленой прячет весь мир в них. Обеспокоено-заботливым. Он многое делал для Поэта. Готовый ещё на столько же, учиться, совершенствоваться, лишь бы Евгений оставался рядом. Создаётся впечатление, что Владимир не первый раз берет в руку асанаву, обвязывая партнера. Шибари, словно проверка на доверие. Способен ли ты доверить всего себя партнеру. Не имея возможности двинуться, будучи полностью во власти сильных рук. И честно говоря, от этого Поэта просто размазывает. Понимания, что он не может двинуться, что при попытках руки встречаются с крепко обвязанной веревкой вокруг тела. –Не туго? Нигде не давит? - уточняет Владимир. Пытается показать свою заботу. Дать понять важность человека напротив. –Нет. –Но ты ведь боишься. Это видно... –Страх - сугубо животная реакция. Лишь выброс адреналина. Если всегда буду слушать его, встречать мне на пороге нечесть с косой в темном одеяние, - закатывает глаза Евгений. Возбуждение даже отходит на второй план. Слишком много вопросов к чему это все? –Извини... Стоп слово помнишь? –Да. И ведь не хватило ему лекции до начала процесса. Надобностью стало продолжение. Только получив ответы на все свои вопросы и убедившись в отсутствие факторов риска, он опракидывает партнера на их двухспальную кровать производства всем знакомой шведской компании. Очень мягко. Поэт хватает ртом воздух. Ерзает, ощущая, что не сможет сделать ничего. Обнаженный перед любимым человеком. Тот сразу нависает сверху. Одной рукой упираясь в матрас. Второй ведя по талии худощавого тела. Целует в губы. Ведёт рукой, оглаживая. Медлит, пока член Поэта уже изнывает, а на головке появляется естественная смазка. Он готов скулить, жмуря зелёные глаза, пока Владимир опускается дорожкой поцелуев. –Я не буду терпеть издевательства, - выходит как-то жалко даже. Брюнет и сам краснеет от своих слов. В них будто выражается его уязвимость в данном положение. Но тем не менее, его понимают. Рука перемещается с талии на ноющий член. Большой палец стирает каплю смазки с головки, пока ладонь обхватывает орган подобием кольца, пару раз проезжаясь по нему, приятно сжимая. И даже это доводит чуть ли не до звёздочек в зелёных глазах. Поэт дышит часто, из-за поднимающейся грудной клетки веревка натягивается, начиная немного неприятно натирать запястья. Владимир устраивается у ног того. Продолжает дрочить. Наклоняется, слизывая смазку с члена. Выбивая тем самым стон. –Больше, - он бы хотел требовать, но из-за состояния выходит практически шёпот. Жалкое зрелище. Он жмурит зелёные глаза, уязвимый и полностью находящийся в чужих руках. Владимир слушает. Тянется за пачкой презервативов и вишневой смазкой. Евгений брезглив. Не полезет целоваться после минета, секс только с резинкой, даже после убеждения, что никак болячек нет. Он следит за действиями четко. Как на пальцы ложится лубрикант, растираемый тут же, как другой рукой Кризалис скользит по аккуратному бедру, шлепая. Поэт ощущает как внутрь проскальзывает первый палец, подготавливая растяжку. Закрывает глаза, сосредотачиваясь лишь на своих ощущениях. Вот рука вновь скользит по ноге. Останавливаясь у коленки, на которую приходится один единственный поцелуй. Затем и добавляют второй палец. Поэт стонет глухо. В некоторые моменты жмурится. –Готов? - все же через пару минут спрашивает Владимир. –Да, - не особо задумываясь, даётся ответ. –Уверен? –Извини за банальность, но ведь единственное, в чем может быть уверен человек, это в том, что он умрет, - и вновь цитата. Кризалис выдыхает, стягивая с себя оставшуюся одежду. Та сейчас лишняя вовсе. Проводя по своему члену пару раз. Из коробочки презервативов доставая две блестящие упаковки. Содержимое одной раскатывая по члену Евгения, другой, по своему. Укладывая руки на бёдра, чуть сжимает. В одной и той же позе конечности постепенно начинают затекать. Асанава успела натереть запястья, но это уже и не так важно. Владимир входит в одно действие, насаживая Поэта на член. Тот умудряется вскрикнуть от неожиданности. Неосознанно сжимается. –Расслабься, - хрипло просит Кризалис, поглаживая аккуратное бедро. –Я расслаблен, - фыркает Поэт в ответ. Кареглазый усмехается. Не верит, смотрит тепло, подается вперёд. В плечо целует, начиная двигаться. Поэт стонет глухо. Глаза закрывает, ощущая приятную заполненность в себе. И это так хорошо. Ни с кем из потенциальных любовников не было так, как с Володей. Да и ни с кем не будет. Он стонет под ним. Доверяет всего себя. Свою жизнь и немного больше. Чувствует короткие поцелуи, всю заботу этого человека. Не хочет отпускать. Показывает, что любит. А надо ли? Легче удержать полдюжины любовников, которые не уверены в твоих чувствах, чем одного, который уже в них уверен. Но все вопросы и рассуждение выбивает дополнительная стимуляция. Когда Кризалис касается возбужденного члена, массируя в пальцах головку. Затем и надрачивая в своём темпе по презервативу. Это размазывает окончательно. Удаляет все нотки осознанности в и так опьяненном разуме. Хочется зацепиться за Владимира. Целоваться, прижиматься к нему. Но любые действия ограничивает веревка. Женя кончает позорно быстро на свой взгляд. Партнёр через пару минут и несколько сильных толчков, выбивающих крики из гиперчувствительного тела. –Я люблю тебя. –Иди к черту, Володь.