Пэйринг и персонажи
Описание
А в глазах блондина отражался Млечный путь, подернутый дымкой сна, что раскалывалась о синий лёд бурной реки души, неосознанно, от боли обид, раскрывавшейся перед ним все больше...
Примечания
Рекомендую читать ночью или поздним вечером.
~
15 ноября 2022, 07:00
Подоконник, длинные тени. Золотистый свет от далёкого фонаря освещает дерево и крышу гаража. Шелестит листва в открытое окно, сонливость закрывает веки... Открывавшиеся вновь. Его глаза все смотрят и смотрят на редкие звёзды на черном равнодушном небе. Длинные пальцы сильнее сжимают гриф старой гитары, струны жалостно тихо звучат под напором. Он — бездарность. Он ничего не может. Он не повлияет на этот мир никаким образом, что с ним, что без него все останется прежним. Звёзды лениво мигают ему со своей высоты, до которой только избранные доставали рукой. Он тоже протянул ладонь, дрожащими пальцами попытался схватить звезду, но все тщетно. Он — бездарность. И то течение, название которого музыка, он не переплыл. Не смог. Не достоин. Звёзды безмолвно смеялись над ним, униженным и оскорбленным. Очертания домов на холме почти сливаются с небом, контрастируют с только-только взошедшей луной. Он задавал ей вопросы, но она не знала ответа. Ответы были только в его душе.
Тихий скрип, рука скользнула по дверному полотну. Зелёные глаза поймали отблеск далёкого фонаря, сверкнули, глядя на черный силуэт на подоконнике. Тот сгорбился, держа рассохшуюся гитару у себя на коленях. Эмоций было не распознать, он отвернулся к открытому окну, запрокинув голову, глядя на все большее количество рассыпанных по небу маленьких холодных звёздочек.
Рыжие волосы слегка зашевелились от дуновения ветра, когда он подошёл к окну и оперся руками о подоконник.
— Не вини себя,— тихо сказал он, отрывая взгляд от пейзажа и поворачивая голову к блондину.
— Я не виню.— ноль эмоций. Он научился держать себя.
— Ты не бездарность. Ты самый лучший...— все тише говорил младший, последнее слово сказал уже одними губами; но блондин услышал. Он всегда слышал то, что нужно.
— Ты прекрасно понимаешь, что это не так.
— Я не хочу ссориться,— он отвернулся к звёздам. И ему они бесчувственно мигали, но как же красиво отражались они в голубых глазах!.. Он за этим сюда и пришел...
— Я люблю тебя,— хотел сказать он, но осколки стекла впились ему в горло, заставляя слезиться глаза. Звёзды размылись, силуэты домов исчезли. А луна все всходила... Он быстро проморгался, все вернулось. Вся реальность вернулась...
Сколько жить надеждами и мечтами? Сколько скрываться от самих себя? Сколько ещё думать о том, что они неправильные? Они оба неправильные... Бездарные и одинокие. Как частички разбившегося сердца, которые не могут жить без второй части, все ещё бьющейся где-то в углу, заброшенной и незаметной... А звёзды все прибавлялись и прибавлялись... Уже виден Млечный Путь.
Младший аккуратно залез на подоконник, сев рядом с ним. Белые волосы как будто светились изнутри, заставляя замирать и тихо восхищаться. А в глазах блондина отражался Млечный путь, подернутый дымкой сна, что раскалывалась о синий лёд бурной реки души, неосознанно, от боли обид, раскрывавшейся перед ним все больше... Он не знал, как утешить, как приласкать... Не знал, как признаться в своей неправильности, что медленно, но верно выращивалась в его воспалённом мозгу каждый день от одного лишь взгляда и касания... Тихий вздох, как шелест листьев за окном. Рыжик слышал боль. Призмы в лунном свете переливались пьянящими цветами, действуя на разум, разводы вина въелись в мозг, причиняя душевную боль. Все слова, сказанные равнодушными людьми, иглами впивались под бледную кожу, заставляли дрожать, но терпеть до конца. Вот и конец...
— Я больше не могу ,— молочные локоны красиво пересыпались, когда он повернулся к младшему. Печальный взгляд зелёных глаз делил с ним все разводы и осколки боли, как редкий бальзам, что существует лишь в единственном экземпляре. Как ему повезло увидеть его под россыпью звёзд в своей темной комнате... Его рыжие пряди колыхал ветер, глаза блестели... Откуда взялись слезы?..
— Я тоже... Хочешь, я тебя утешу? — почти беззвучно прошептал рыжик. В его слезах появлялась решимость, скулы порозовели. Он проглотил стекло — боль, стоящую поперек горла, чувствуя, как багровая кровь, которую качает неправильное сердце, льется внутрь него, заполняя собой тело и разум. Он полностью погрузился в эти кровавые чувства, что в любой момент могут разорвать на части его оболочку. На подкорке сознания билась мысль: «не делай этого... Станет только хуже...»
Но он решил поддаться чувствам. Он убрал огненную прядь за ухо, все глядя в лёд голубых глаз, ждал ответа. Лишь одного слова, которое может изменить все: чувства, связь и тонкие нити понимания, что возникли несколько минут назад... Все это может стать прочнее, но может оборваться в тот самый решительный момент...
— Да...
Приближение. Казалось, звёзды наконец заинтересовались ими, но ему все равно. Фонарь мигнул, все было в ожидании. Луна освещала их лица, одно удивлённое, другое решительно-розовое. Он коснулся пальцами скулы блондина, провел линию до уха, убирая волосы назад. Дыхание, вырывающееся из полуоткрытого рта, опаляло его щеки, раскаляя их ещё больше. Холодные глаза под черными тенями смотрели в непонимании. Неловкости не было; были обнаженные нервы двух потерявшихся. Кто-то играл на них, как на струнах, чистая мелодия иногда прерывалась. Нервы готовы были порваться... Непроизвольная слеза, смешанная с черной тушью боли, покатилась по бледной щеке, заставляя рыжика замереть на миг. И когда она остановилась у уголка тонких губ, он сорвался. Он впился в холодные губы своими горячими, передавая всего себя ему, блондину, сидящему напротив. Некоторое время безнадёжности тот не отвечал, но вдруг подался вперёд и обхватил пылающее лицо младшего дрожащими руками, зарываясь в рыжие волосы... Слезы лились из глаз, а рыжик сцеловывал их, какими бы черными они не были.
Мириады звёзд взрывались, не в силах вынести эту власть двух сердец над ними. Небо готово было разрушиться и упасть, разбившись на тысячи миров, луна светила ярче обыкновенного... Лишь момент тишины открывал занавес, за которым пряталась вся неправильность происходящего.
— Выпусти чувства, — прошептал он во все такие же холодные губы.
— Молчи, — мурашки по коже. Языки слились в танце, губы контрастировали, температура... Понижалась. Ночь, улица, фонарь... Открытое окно, в которое беспощадно залетал прохладный ночной ветер. Руки, запутавшиеся в рыжих волосах, отчаянно не хотели отпускать этот миг, перевернувший чёрное небо. Но он отпустил. Он отстранился, стеклянным взором глядя в никуда. Они ничтожны. Они ищут утешение в поцелуях с... Братом. Не они, а он.
— Не обязательно было...— начал блондин, сфокусировав пустой взгляд на лице рыжика.
— Я... Я могу рассчитывать?...— перебил младший.
Осознание ударило в пустую до этого голову старшего. Этот поцелуй для рыжика был не просто утешительным.
Он признавался ему. Признавался себе.
Голубые глаза расширились, ища что-то в зелёных. Лунный свет мягко, словно защищая, падал на алые щеки прятавшего взгляд младшего. Словно бы говоря: "Он не виноват в своих чувствах." Гитара была забыта, каким-то образом она оказалась убрана к стене в тень комнаты...
— Неужели...
— Да, — изумрудный взгляд пронзил его. Теперь скулы и подбородок рыжика были влажными от слез, что блестели под луной. Фонарь мигнул и погас, но темнее не стало. Тонкие длинные пальцы с черными ногтями аккуратно стёрли слезы с пылающего лица, а потом подняли его за подбородок, заставляя смотреть на их обладателя.
— Ты действительно успокоил меня... До этого момента. Скоро ты все забудешь... Как и я забуду, что я бездарный, — безэмоционально произнес блондин. Лунный свет стал холоднее, два тела мёрзли на подоконнике. Раскаленные щеки и чувства рыжика остывали так же быстро, как остывали звёзды на небе, становясь опять ледяными и далёкими. А блондин уже отпустил его, отворачиваясь в сторону окна, не пытаясь закрыть его, чтобы сквозняк перестал гулять по комнате. Всегда такой чужой для зеленоглазого...
— Спасибо тебе за покой, — мимолётный холодный взгляд. Он спустился с подоконника, пройдя к шкафу. Достал теплую куртку. Он уходит. Он уходит из его прошлой жизни, но не из его разума. Он станет холоднее. Руки мерзнут. Рыжик обнял себя, пытаясь согреться в объятиях ледяных порывов ветра.
Молчание. Он уже на крыше гаража. Все такой же красивый и снова сдержанный. Тушь потекла, но никто не видел, кроме младшего и звёзд, до которых он уже не мечтал достать. Он обернулся, голубые глаза блеснули. Луна холодно освещала его белые волосы.
— Пойдешь со мной?
Такой простой вопрос, но так сложно и больно на него отвечать. Одно простое слово. Оно может впоследствии причинить ещё большую резь в сердце, а может и залечить только что сделанную рану. Дерево равнодушно шелестело ветвями, как бы говоря: «никто не узнает, кроме звёзд.»
— Да...
Он уже готов был ступить на крышу гаража, но сжался от ночной прохлады.
— В шкафу ещё одна есть.
Она пахла им, запах кружил голову и обволакивал с ног до головы. Звёзды смеялись, но ему все равно: над любовью не смеются. Он плотнее запахнул куртку, вдыхая головокружительный запах, и побрел к открытому окну. Стало теплее.
Протянутая рука, черный лак блестел в неверном свете Млечного пути. Он сжал холодные пальцы. Спуск с крыши не занял много времени. Они ступили на дорожку, ведущую к калитке. А там уже большая асфальтированная дорога, блестящая в некоторых местах от недавнего дождя. Они шагали молча, держась за руки; одно сердце обрело покой, другое же разбивалось на тысячи осколков с каждым неуверенным шагом. Зачем он идёт с ним? Зачем позволил разбить себе сердце показным равнодушием?
Они отошли уже достаточно далеко от дома, что скрылся за холмом. Млечный путь раскинулся высоко над ними, поражая воображение. Но было бы все так просто...
Блондин достал пачку сигарет из кармана. Закурил. Неприятно. Но успокаивает.
— Зачем ты позвал меня?
— Я хотел сказать, что я не хочу разбивать твое сердце... Ты забудешь это чувство через год, или через два. Сейчас тебе тяжело, я понимаю. Но я хочу разговаривать с тобой так же, как и раньше, не хочу, чтобы ты замкнулся в себе... И позвал тебя.
Глаза его потемнели. Он выдохнул дым, который затерялся где-то в черноте неба. Он осторожно, будто бы боясь спугнуть, погладил младшего по потускневшим без освещения волосам.
— Ты же не будешь против...— начал рыжик, но тряхнул головой и сказал, — поцелуй меня, пожалуйста...
— Ты уверен? — спокойно спросил блондин, туша сигарету об железный столб.
— Я хочу почувствовать это в последний раз, — он опустил глаза, но тут же их пришлось поднять: опять блондин держит своими прекрасными пальцами его за подбородок. Рыжик закрыл глаза, доверясь тому самому родному человеку...
Привкус никотина и холодность его губ смешались воедино. Он целовал не страстно, но будто бы прощупывая младшего насквозь. Слез не было, не было романтики, но сердце билось как птица, что была поймана в ловушку без выхода. Млечный путь теперь казался ближе. Все сводилось к их сухим губам, к их успокоению и неправильности. Рыжик будто бы приклеился руками к его спине, поглаживая и мысленно все больше успокаивая, передавая всю свою чистую боль и любовь ему. Воздух закончился, но это было неважно; важно было, что он стал отстраняться. Снова. Последнее прикосновение...
— Надеюсь, твое сердце кто-то восстановит, — пробормотал старший, отстраняясь. Рыжик, как по инерции, потянулся за ним, но не успел: последний поцелуй истек, как песок сквозь пальцы, как время, за которое луна уже успела пройти весь свой путь по темному небу. Скоро рассвет. Скоро они снова будут общаться так, будто бы этой ночи не было... Будто бы нет разбитых сердец и упавшей в грязь дороги любви. Будто бы звёзды этой ночью не перевернулись, на секунду подчинившись им, не было гитары, что уже завтра будет снова пылиться на чердаке... Ветер растрепал его волосы, но они все равно самые прекрасные на свете, даже без холодного лунного свечения. Потекшая тушь не отталкивала, да и как этот человек может отталкивать того, кто знает и по-настоящему ценит все моменты, проведенные с ним? Пора забывать, пора возвращаться... Звезда покатилась по небу, исчезая где-то далеко. Смысл загадывать желание, если все желания с этого момента нужно похоронить раз и навсегда?.. Изумрудные глаза больше не смотрели ввысь, в последний раз наслаждаясь их сцепленными руками... Такого больше никогда не повторится. Он достал до неба рукой и упал, как эта одинокая звезда.
Они шли все так же молча, лишь бледнеющая луна закатилась за горизонт, лишь успокоилась ледяная буря чувств старшего из них, да все ещё выла метель в душе младшего, а звёзды бледнели в синеющем небе, предсказывающем новый день, смерть его надежд и то, как блондин навсегда уберет из памяти гитару на пыльный чердак под пристальным взором печальных зелёных глаз...
Около мокрой ледяной калитки он притянул замерзнувшего рыжика к себе и прижал к груди сильно-сильно, так, что зелёные глаза зажмурились, пока мозг запоминал стук родного сердца. Он зарылся носом в рыжие волосы и прикрыл глаза. Они стояли под снова начавшимся дождем, выплескивавшим эмоции уже синего неба. Фонарь замигал и снова загорелся теплым оранжевым светом, освещая две неподвижные фигуры... Ничего не длится вечно, но эта ночь, вдребезги разбившая его сердце, останется в памяти рыжего навсегда.