Сборник работ по азиэлям

      Красная феррари летит по полупустой ночной трассе, отражая своим глянцевым покрытием разноцветные фонари Москвы, её неоновые вывески и бесконечные череды рекламных плакатов. Встречный ветер треплет белые волосы, запутывая их так, что Азазелю придётся снова целый час их расчесывать. Перед глазами мелькают машины, многоэтажки, мокрый асфальт, дорожные знаки, красные и жёлтые пятна светофоров (кажется, ангел смерти принципиально не ездит на зелёный). Фонк играет из колонок наполную, превращая обычную ночную поездку в, по ощущениям, съёмки очень крутого клипа или гонку формулы 1. Даня испытывает какую-то гремучую смесь из страха и удовольствия, которую Азик называет адреналином. Наверное, именно он подталкивает каждый раз соглашаться на безумные авантюры. Азазель довольно ухмыляется, обрадованный тем, что очередная его идея пришлась ангелу по вкусу. Наблюдать за тем, как Даня восторженно смотрит на яркие огни, вдыхает прохладный осенний воздух или вскидывает руки навстречу ветру и улыбается своей теплой улыбкой - было лучшим чувством. Хотелось прикоснуться, нежно провести по бархатной щеке, передавая всю нежность. Но Азик взял себя в руки, решив, что пока не стоит нарушать атмосферу вокруг ангела. Широкая трасса заканчивалась, и он перестроился в правый ряд чтоб съехать на обычную дорогу. Думать о последствиях украденной у Сатаны машины не было желания.       Даниэль сидел рядом и от нетерпения ерзал на кресле, так как ангел смерти не говорил, куда они поедут, бросив лишь "это сюрприз". Если честно, Дане УЖЕ все нравилось, и он не представлял, что ещё задумал этот красноволосый. Рядом с Азиком, по определению, всегда было хорошо. Григорий сказал, что так ощущается влюблённость. Приятно. Яркий пейзаж московского центра сменился на обычные улицы, где иногда встречались люди, а позже и вовсе превратился в частный сектор. Большие, и богатые на вид, дома вызывали у Даниэля недоумение, но, привыкнув доверять Азику, он постарался расслабиться и просто стал наблюдать за ночной жизнью.       Затормозивший автомобиль и приглушенный мотор не разбудили задремавшего ангела, поэтому Азазель мягко взял его за руки, поглаживая их и прося Даню проснуться. Сонное облако зашевелилось и открыло глаза, одарив Азика тёплой улыбкой. Выйдя из машины, ангел смерти помог выбраться оттуда Даниэлю, а затем ушёл вытаскивать вещи из багажника. Потянувшись и протерев глаза, ангел восхищённо уставился вокруг.       Высокие ели и сосны устремлялись своими верхушками в тёмное осеннее небо, усыпанное яркими звездами, которые отражались в гладкой поверхности озера. Тишина вокруг, нарушаемая лишь звуками птиц и насекомых, приятно обволакивала сознание, но вот мысли о том, что они с Ази тут только вдвоём, и больше никого, успокиваться не хотела. Даня подошёл к озеру и присел, осторожно касаясь пальцами прохладной воды. Он задумчиво рисовал узоры, рассматривал камушки, вглядывался в глубину озера, пока вдруг не почувствовал, как на его плечи опустилась чужая толстовка. — Надень. Ночью прохладно, - бросил Азазель, ожидая, что ангел выполнит это. — Не хочу, мне нормально.       Ангелу смерти не особо хотелось портить эту ночь каким-то бессмысленным спором, поэтому он сам, сопровождаемый недовольным сопением, натянул кофту на Даниэля. Удостоверившись, что все готово, он мягко взял ангела за руку и повёл за собой. Азик был далеко не мастер романтичных свиданий, поэтому пришлось просить помощи у Демьяна и Григория, они хоть как-то в этом разбирались. Честно говоря, он очень переживал, понравился ли сегодняшний вечер Дане. Увидев, что на ещё зелёной траве лежит несколько больших и тёплых пледов, подушки и корзинка с едой, Даниэль резко развернулся и удивлённо посмотрел на Ази. — Зачем это? — Ну, это.... На звёзды посмотрим, прикольно, вроде, - неуверенно промямлил покрасневший ангел смерти.        Рядом с Даней вся напыщенность постоянно куда-то улетучивалась, хотелось заботиться о нем и оберегать от всего, от себя в том числе. Удивление белобрысого сменилось на теплоту, в глазах появились маленькие искорки. Широко улыбнувшись, он потянул Азазеля за собой на пледы, и, улегшись и запрокинув голову, сказал: — Так красиво! — Мурзилка, ты знаешь, что это за созвездия? — Конечно. Вон Большая медведица, рядом с ней созвездия Дракона и Малой медведицы. И вооон там Кассиопея. Ещё Цефей, это если вот эти пять звёзд соединить в подобие ромба. А тот человечек, или кривая буква Н - это Геркулес. — Че, как каша что-ли? — Ага, вроде того, - Даниэль засмеялся своим звонким смехом, заставляя Азика улыбнуться. — Откуда ты так хорошо их знаешь? Ты говорил, что это один из первых твоих визитов на землю. — Так мы там, - Даня показал на небо, - все учимся. И древнегреческие мифы с астрономией тоже проходим. Хочешь, расскажу легенды про эти созвездия?       Получив утвердительный кивок, ангел стал вспоминать все то, чему их учили в небесной школе. Рассказывал про дракона, охранявшего золотые яблоки; про царя Цефея и Кассиопею, его жену. Звезды на тёмном небосводе продолжали мерцать. Слышен был шелест деревьев и редкие трели птиц. Город спал. Но для этих двоих всего этого не существовало. Азазель уже давно перестал воспринимать слова ангела, полностью утонув в его голосе, глазах и ощущении чужой тёплой руки в своей. Это было таким... нереальным?       До Азика не сразу дошло, что Даниэль уже пару минут как закончил и теперь карие глаза выжидательно смотрят на него. Приподнявшись на локте, Азазель приблизился к белобрысому. Между ними было всего несколько сантиметров, он чувствовал чужое дыхание на своих губах. В карих глазах отражалось звёздное небо, в их свете хотелось утонуть, захлебнуться, забыться навсегда. Делать впервые то, что он собирался, самому, было удивительно неловко и страшно. Неожиданно чужие мягкие губы коснулись его, оставляя на них невесомый первый поцелуй. Если у влюблённых людей действительно бывают бабочки в животе, то, по ощущениям, это были именно они. Собравшись с духом, Азик прикоснулся к бархатной щеке ангела, аккуратно поглаживая её. Новый поцелуй получился дольше и настойчивее, они сминали и прикусывали губы, опаляя друг друга горячим дыханием. Прекращать не хотелось. Вдруг Даня обнял Азазеля, и, уткнувшись ему куда-то в район ключицы, смущённо сказал: — Это слишком приятно... И твои губы такие сладкие, так и должно быть? Вместо ответа он получил долгий чувственный поцелуй, а потом очутился в тёплых любящих объятиях.