Ошибка

       Олег с минуту не решался зайти в комнату к девочке. Он видел её всего два раза, и то один раз она лежала в кровати и спала темной ночью. Её лицо было еле различимо. То, как она могла отреагировать на него, — неизвестно. Могла испугаться, спрятаться или вообще не заметить. Мужчина впервые чувствовал такие странные смешанные чувства. С одной стороны, ничего страшного не было — это же ребенок, но с другой… Волков чувствовал себя как в одиннадцатом классе на выпускном на сцене, когда они с Серёжей вышли танцевать вальс. Сколько они получили потом от классухи, хорошо, что это был их последний день в школе после экзаменов.       Аккуратно открыв дверь, заглядывая в комнату, Олег обнаружил Леру, сидящей на полу. В руках у девочки были карандаши, везде валялись упаковки с фломастерами и пастелью, а в центре лежал целый лист ватмана. Где всё это девочка успела раздобыть, Волков не знал, возможно, психолог что-то дал, возможно, где-то в закромах Сережиной квартиры откопались художественные принадлежности.        Олег, мягкой поступью крадясь к девочке, подошел сзади и взглянул на рисунок. На ватмане было слишком много ярко-красных, рыжих и желтых оттенков, которые чем-то походили на пожар, а в центре всего этого пиршества выделялась черная фигура с длинным клювом, как у птицы. Волкову хватило пары секунд, чтобы понять, что этот рисунок олицетворял вчерашние события. Мысль о том, что Лера помнила вчерашнее происшествие, заставила Олега слегка напрячься. Он был уверен, что психолог с Лерой хорошо поработал, не зря же его консультация стоит так дорого, но, видимо, недостаточно хорошо, раз девочка нарисовала это.         — Красиво? — задрала голову наверх Лера, встречаясь своими карими глазами с такими же, но чуть темнее.         — Да, — сухо ответил Олег, пытаясь понять по выражению лица девочки, какие эмоции она испытывает. Как правило, дети его боялись, но, видимо, Лера была исключением.         — Александр Львович сказал, что это мне приснилось, — пожала плечами девочка, возвращаясь к своему рисунку, беря в руку красный карандаш, продолжая рисовать языки пламени. Олег сделал заметку у себя в голове, но пока не стал расслабляться раньше времени. — Мне это не приснилось, — покачала головой девочка, продолжая рисовать свой шедевр, не поднимая глаз на Олега. Видимо, новый гость её совсем не тревожил, да и не интересовал.         — Ты так в этом уверена? — спросил Волков больше даже для того, чтобы втереться в доверие девочки, чем поддержать разговор.          — Да. Птичка спасла меня, — кивнула утвердительно головой Лера, с интенсивностью нажимая на красный карандаш, закрашивая белые остатки на листке.         — Птичка? — наигранно удивленно спросил Волков.          — Птичка! — ткнула пальцем на изображение Чумного Доктора Лера, а после посмотрела своими огромными оленьими глазами на Олега. В них не было ни страха, ни частиц испуга, лишь какое-то неподдельное восхищение. — Я спала, а потом стало нечем дышать. Было жарко, как в бане, — тяжело задышала девочка то ли от воспоминаний о вчерашней ночи, то ли пытаясь изобразить то, как она чувствовала себя, — я вышла в гостиную, а там стояла Птичка. А потом я упала и уснула.        Волков неотрывно смотрел на девочку. Она действительно верила в то, что говорила. Видимо, её детское сознание всё перевернуло с ног на голову, но это было только к лучшему. Не хватало ещё тратить время и деньги на психологов, чтобы привести Леру в нормальное состояние.         — Дяденька с рыжими волосами — это Птичка? — спросила вдруг неожиданно девочка. Если бы Волков не так хорошо владел своей мимикой, то точно бы выдал Серёжу, а так Олег лишь нахмурил лоб, стараясь сделать всё, чтобы Лера усомнилась в своих словах. Однако девочка испытывающе смотрела на Волкова, в ожидании подтверждения своих слов.          — С чего ты это взяла? — уперся руками по разные стороны от ватмана Олег, буквально наседая над ребенком.         — Ну, заснула я у себя дома, потом появилась Птичка, а потом я проснулась здесь, — развела руками девочка. Её слова были слишком логичны для ребенка её возраста.          — А я не похож на Птичку? — решил все же попробовать переиграть девочку Волков.         — Нет, — засмеялась заливисто девчушка. Чем-то она сейчас напомнила Серёжу. Их смех был похож: такой же громкий, оглушительный и заразительный.         — Вы похожи на собачку или волка, — улыбнулась во весь рот, обнажая белые зубы Лера, — а рыженький дядя похож на ворона, особенно, когда сидит за компьютером.        С этими словами Лера подтянула колени к груди, нахмурила брови и стала шевелить пальцами так, будто бы стучала по воображаемой клавиатуре. Схожесть с Серёжей явно была. Не сказать, что точная копия, скорее — карикатура.         — Я думала, что вы улыбаться не умеете, — хихикнула Лера, ёрзая на месте, усаживаясь поудобнее, чтобы снова продолжить рисовать. Волков не сразу понял, что имеет в виду девочка, лишь через секунду почувствовал, как его губы находились в полуулыбке. Видимо, он успел потерять контроль над мимикой. Расслабился, из-за отсутствия каждодневных тренировок.         — Тебе Александр Львович сказал, что какое-то время ты будешь жить с нами? — спросил Волков, чтобы перевести тему.          — Да, — кивнула головой девочка. — Папа с мамой на звездочке, он сказал. Не знаю, зачем они туда улетели, но мне без них, — тут Лера запнулась и перестала раскрашивать. Карандаш выпал из её рук, а на ватман скатились две соленые капельки. Девочка тут же стала тереть ладошками глаза. Олег сидел и не совсем понимал, что ему нужно было делать. Обнять? Успокоить? А как это сделать? Одно дело с Серёжей. Он знал уже, как действовать во время его депрессий, панических атак и появлении птицы, но тут совсем другое. Ребенок.        Слезы девочки начинали литься ещё сильнее. Её ладошки уже не справлялись, и мокрые капли падали на рисунок, размазывая карандаши и пастель.          — Эй, Лер, — аккуратно положил свою большую смуглую руку на плечо девочки Олег. Его огромная мозолистая рука слишком сильно контрастировала со всей Лерой. Она была такая маленькая, по сравнению с ним, хрупкая и беззащитная. Волков не привык чувствовать к кому-то что-то. Единственным человеком, что вызывал его эмоции, всегда был Серёжа. Однако сейчас что-то сильно закололо в области сердца Олега. Стало резко больно, как при ранении. Волков знал это чувство. Оно всегда появлялось, когда, вместо Серёжи, появлялся Птица или когда ему приходилось уезжать в командировку и не видеть Разумовского несколько месяцев. Это была тоска и беспокойство.          — Эй, девочка, — положил обе своих громадных ладони на плечи девочки Олег, — посмотри на меня.        Лера ещё пару раз всхлипнула, потерла глаза ладошками, но потом их убрала и посмотрела своими красными, слегка опухшими глазками на Олега. Её ресницы слегка слиплись и теперь были похожи на длинные черные стрелы.          — Папа и мама не хотели тебя оставлять, просто иногда так получается, — пытался подобрать слова Олег, чтобы хоть немного успокоить свою будущую дочку.          — Я им была не нужна? — хлюпнула снова носом девочка. Олег даже не знал, что ответить. Вообще все эти семейные отношения — не его конёк. Он не понимал психологию детей. Его этому не обучали в армии.         — Наверное, нужна, просто… — замялся Волков, видя как на глазах Леры снова застывают слезы, а её нос ещё сильнее краснеет. — Ты нужна нам! — спохватился вовремя Волков, смотря решительно в глаза девочки. — Иногда одни люди уходят, другие приходят, так как так будет лучше, — продолжал подбирать слова Олег, вспоминая все прослушанные психологические видео на YouTube.          — Я правда вам нужна больше, чем папе и маме? — хлюпнула носом девочка, смотря своими карими огромными глазами на Волкова, буквально пленяя.          — Да, — сдался Волков, понимая, что не привык давать подобные клятвы необдуманно, тем самым загоняя себя в кабалу. Вдруг Лера сорвалась с места и обняла изо всех своих детских сил Олега, упираясь ему в живот головой.          — Я буду с вами! Буду! — хныкала Лера, сильнее пытаясь обнять Волкова. Олег ошарашенно смотрел на макушку девочки, не зная, что делать дальше — то ли обнять в ответ, то ли что-то сказать. В итоге Волков решил, что самым лучшим шагом будет просто погладить девочку по голове, так он сам часто делал с Серёжей, когда тому было плохо.         — А как вас можно называть? — спустя какое-то время отлипла от Олега Лера, уставившись на мужчину.          — Дядя Олег, — не задумываясь сказал Волков, считая, что такой ответ должен удовлетворить девочку.         — А можно просто Олег? Вы не похожи на дядю, — замотала отрицательно головой Лера. Сначала Волков колебался. По имени его называл только Серёжа. Это было как-то слишком личное. На работе или по имени отчеству, или по прозвищу всегда обращались, да и в детском доме он своё имя слышал только от Разумовского: педагоги звали по фамилии, воспитатели тоже, а одноклассники по прозвищу.         — Хорошо, — выдохнул, собравшись с мыслями, Волков. Все же ещё одного потока слез он бы сейчас не выдержал, так что лучше было согласиться, а потом можно же было что-нибудь придумать и изменить.          — Олеж, ты?.. — запнулся Серёжа, просовывая голову в дверной проём, видя перед собой сурового Волкова во всем черном с маленькой девочкой в пестром платье на коленях.          — А вот он — дядя, — кивнула сама себе Лера.          — Серёжа? — то ли окликнул Разумовского, то ли дополнил предложение Леры Олег.