Начало пути.

— Идёмте. Если Вам негде остановиться, то лучше вам всем вместе провести остаток ночи в госпитале. Вам есть где остановиться? Родственники, друзья? — Детям будет лучше в жилом доме, чем в казённом. — Вы им родственница? — Я друг семьи. Две женщины: одна темнокожая афроамериканка, вторая — светловолосая, в полицейской форме. Они спорили о том, где сейчас будет лучше их семье. Маленький мальчик переводил недоуменный взгляд с одной тёти на другую. На папу смотреть было страшно: всклоченный, с одеялом на плечах. Он что-то монотонно отвечал то полицейскому-мужчине, то врачу, то пожарному. Но он неотрывно смотрел в сторону их дома, а по щекам текли слёзы, которых он не замечал. Если папа плачет, значит, всё плохо, и от этого становилось ещё страшнее. А мамы нет… Страшно. Практически рядом стоял ещё один человек в непонятной шляпе со странными узкими полями. Странным он показался Дину, потому что все вокруг были в ужасе и растерянности, а он улыбался. Почему он улыбался, Дину было непонятно, а его улыбка пугала ещё больше. Хотелось к кому-нибудь прижаться. Папа плакал. Мамы нет… Темнокожая женщина отстояла перед полицейскими возможность приютить у себя погорельцев. Но вдруг она тоже обратила внимание на странного незнакомца, быстро склонилась над чётками, которые у неё были в руках, и что-то тихо зашептала. Она больше не смотрела на незнакомца, а Дин переводил взгляд с одного на другого. Пламя погашено, но в какой-то момент мальчику показалось, что оно всё ещё пляшет жёлтым отблеском в глазах незнакомца. В этот момент Сэмми на руках отца тихонько захныкал и заворочался. Неприятный незнакомец улыбнулся Дину в этот момент во все свои тридцать два зуба, и… Он исчез. Как моргнуть. Не ушёл и затерялся в толпе. Исчез. Сэм тут же зарыдал в голос. Дин с дрожащим от слёз и испуга голосом потянулся к отцу: — Па-ап! — И тоже захлюпал носом. Но тут его взяли за руку с другой стороны, и вырываться он не стал: ладонь была тёплой, широкой и мягкой. Интуиция подсказала мальчику: этой темнокожей женщине можно доверять. — Идёмте ко мне, — обратилась она к Джону. — Кто Вы? — Этот вопрос Винчестер задал ей уже по дороге. — Миссури. Я живу здесь неподалёку. — Ах, да, — Тут Джон взял-таки Дина за вторую ручку и притянул к себе. Сэма он нёс, не замечая его веса. — Я Вас знаю. Вы гадалка. По реакции мужчины, женщина поняла, что к её особе он относится неприязненно и скептически. Но главное: от помощи он не отказался. Это было важно. У этих троих начинается непростая жизнь.

***

Вот уже несколько недель городок погружался в склоки, дрязги, сплетни и раздоры. Отношения людей становились похожи на слякоть и уныние этого времени года. Миссури физически ощущала тяжесть обстановки в городе. И если в обычные дни люди шли к ней за советом, то ныне они избегали общения не только с ней, но и друг с другом. И её дар провидицы словно окутывался чёрной и глухой, душной и далеко не стерильной ватой. В ту ночь она не могла уснуть. Ночь душила её необъяснимой паникой предчувствия беды. Она вышла из дома. Несмотря на свежесть, дышать было тяжело. На темноте она и решила сосредоточиться, несмотря на то, что её проводником всегда был свет во всех его спектрах. И, как ни странно, её эпицентр она нашла. Дом Винчестеров. Чудесная семья? Нет. Обычная. Простая, как и большинство в городе. Двое сыновей. Частые ссоры, связанные только с бытом и непониманием того, что причина ссор банальна — забота друг о друге. Мэри обустраивает дом, заботясь об уюте, а Джон обеспечивает финансово создание этого уюта. Но Джону приходится очень много работать, настолько, что он не всегда может оценить, как старается Мэри. И им обоим не хватает времени, внимания и любви друг от друга. В общем, семья как семья. Почему Миссури остановилась напротив их дома, она и сама не знала. Постояв пару минут, она плотнее завернулась в шаль и уже собралась возвращаться. То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению даже в мире паранормального, который она знала. Чёрный дым двигался к верхнему окну этого самого дома. Дым без огня. Миссури, не задумываясь, набрала номер службы спасения и сообщила о пожаре по данному адресу, хотя его как такового ещё не было. Пока не было… Пустой гроб. Яркое солнце и холодный воздух. Один в толпе. Джон стоял над могилой, никого не замечая. Какая-то женщина попыталась с ним заговорить. Он её слышал, но смысл слов до него не доходил, а потому он молчал. Кажется, что-то о судьбе мальчиков. Сэм, Дин. Имена детей. Пустой звук. Никак не находили отклика в его выгоревшем сердце. Его сердце сейчас было столь же пусто, как этот гроб. Тело Мэри сгорело без остатка. Непостижимо, как такое возможно. Большого труда ему стоило убедить полицию и пожарных, что она вообще была в доме. Мэри была там! Он кричал на всех этих людей, которые задавали ему дурацкие вопросы. По дороге с кладбища он пил. Пил, не замечая вкуса алкоголя и косых взглядов, бросаемых на него. Он не замечал ни хозяйку приютившего его дома, ни своих мальчиков. Провалился в пьяное небытие, едва его голова коснулась спинки дивана. — Дайте ему время прийти в себя. Такое горе. Но женщина, которая пыталась заговорить с Джоном на кладбище, была непреклонна: — Вы им не родня. А он явно забыл о своих родительских обязанностях. Он ещё работает? Как относится к детям сейчас? Сэма нужно было показать врачу. Контрольные осмотры для детей его возраста. Джон знает об этом. Он готов к роли отца-одиночки? На мой взгляд — нет. Миссури обеспокоило не только то, что семья Винчестеров так быстро попала в поле зрения опеки, но и отсутствие связи с кем-либо из родственников этой семьи. Никто не отвечал ни на звонки, ни на запросы. А в семьях друзей семьи начался такой разлад, что, погрузившись в свои дрязги, никто не оказал моральной поддержки несчастной семье. Это было неправильно и так непривычно для некогда доброжелательных жителей городка. Обстановка в городе явно накалялась. Только по настоянию этой сумасшедшей Джон отправился на работу в сервис, угрюмо засунув руки в карманы своей видавшей виды кожанки. Всю неделю стояла необычайно солнечная, но безветренная погода. И при солнце было зябко. Хотелось выпить. Едва Винчестер подошёл к одному из боксов, как раздался резкий хлопок и языки пламени на миг облизали приоткрытый дверной проём в воротах. Джон ринулся вперёд. Поехали вверх железные ворота. Он, не дожидаясь полного поднятия, проскользнул под ними. Внутри была суета, но не паника. Кто-то сыпал песок, кто-то уже направил струю порошкового огнетушителя под капот одной из машин. Пламени нигде не было видно. — Ха, — бодро приветствовал Джона Родди, — салют в твою честь, парень. Но Джон резко оборвал его восторги, когда сгрёб его за шиворот одной рукой и жестоко нанёс удар по лицу второй. Он прекрасно понял, что произошло. Ну почему этого придурка никто не остановил, когда тот, вопреки запрету, в очередной раз протёр детали машины бензином. А потом, скорее всего, уверенный, что пары выветрились, закурил у выхода. Искра и безветрие сделали своё дело: пары бензина вспыхнули, сократив причёску этого болвана вдвое и оставив без бровей и ресниц. Родди не мог вывернуться из жёсткой хватки. Удары сыпались на него один за другим. Мистер Дэвидсон, похожий на мультяшного песика Друппи, выскочив из своего офиса, попытался их растащить. Со стороны смотрелось нелепо и могло кончиться плачевно также и для мистера Дэвидсона, если бы не подоспели другие сотрудники сервиса. Он отправил Джона домой, а тем временем в его офисе представительница попечительского совета делала какие-то заметки в своём блокноте. Взглянув в висевшее на стене зеркало, она, пока никто не видит, поправила причёску, и её глаза, только на миг, стали чёрными. Джон, ругаясь, вышел с территории сервиса, но направился не в сторону дома, а в сторону бара. А зря. В дом гадалки он вернулся, едва держась на ногах, ближе к полуночи. Поутру его ожидал неприятный разговор с полицией: Родди был найден мёртвым во дворе своего дома. Пока Джон с больной головой пытался сосредоточиться на вопросах полицейских, а Миссури в комнате пыталась переодеть плачущего Сэма, Дин на кухне решил налить себе чаю. Он умудрился справиться с большим горячим чайником, но, обрадованный своей маленькой победой, ошпарил пальцы руки горячим чаем из чашки. Он заплакал. Нелепые вопросы, плач мальчишек, головная боль — всё это окончательно вывело Джона из себя. Он резко поднялся и, пройдя быстрым шагом на кухню, без сочувствия влепил Дину подзатыльник. Мера оказалась действенной абсолютно для всех. Все внезапно замолчали. Кто в испуге, кто в недоумении, кто в растерянности. Полиция, сделав выводы не в пользу Винчестера, быстро удалилась. День прошёл в бестолковых хлопотах. В конце концов, Миссури не выдержала и состоялся тяжёлый разговор. Сэм беспечно играл, ел, спал и снова играл. А Дин тревожно прислушивался к крикам то отца, то женщины в гостиной. Опять. Опять взрослые ссорились. На какое-то время споры прекращались. Вспоминали о мальчиках. Кормили, переодевали и оставляли одних, а после и вовсе уложили спать. Споры продолжались долго. Сэм уснул быстро, а Дин не мог. Рука ныла под бинтом, который очень хотелось снять. Другой рукой он обнимал братишку. Сэм был тёплым. Всё вокруг было чужим. Очень хотелось домой. И, несмотря на все заверения темнокожей тёти, что всё будет хорошо, Дину было страшно. Скрипнула не то половица, не то дверца. Дин приподнял голову из-под одеяла. Открылась дверца бельевого шкафа. В проёме тёмный силуэт. Папа? Стоит и курит. Курит? Дин в ужасе следил взглядом за красным курсирующим огоньком, наверное, сигареты. Страшно. Он снова накрылся одеялом и плотнее прижал Сэма к себе. Зажмурился. Тёмная сила погубила Мэри? Эта сила охотится на него и его сыновей? Лучшим укрытием будет церковь? Всё, о чём он спорил с этой ненормальной, к сожалению, приобретало неправдоподобные, ужасные черты. С такими мрачными мыслями Джон вошёл в спальню к мальчикам. Два комочка под одеялом жались друг к другу. Джон почувствовал, что на самом деле безмятежно спит только один из них. Дыхания Дина он практически не слышал, а он помнил, что тот сопит во сне весьма шумно и виртуозно. Они с Мэри частенько посмеивались над этим. Мэри… Винчестер аккуратно прилёг рядом с сыновьями и одной рукой накрыл их обоих. — Пап, — Дин быстро крутанулся к нему, — закрой шкаф, пожалуйста. — Дин, здесь нет шкафа. Мальчик озадаченно замолчал, но очень быстро, уткнувшись в плечо отца, засопел. Ведь папа рядом. Джон с грустью улыбнулся. Решение принято. Дорогой сердцу городок придётся покинуть. Мистические сказки гадалки дали свои тревожные ростки. Церковь будет им укрытием и первым шагом к познанию страшной гибели жены и матери. Кроме того, более реальная угроза нависла над семьёй Джона из-за импульсивности его поступков в порыве горя. Разлука. Приют для мальчиков. А там, скорее всего, и разные приёмные семьи навсегда разлучат их друг с другом. «Этого нельзя допустить», вот в этом Джон был солидарен с гадалкой. Ещё не взошло солнце, а Импала медленно, словно крадучись, выкатилась из города. На заднем сиденье, тепло укутанные, были двое мальчишек. Один снова уснул. Второй, выглядывая из-за плеча отца, с любопытством и восторгом разглядывал дорогу. И провожал их в столь ранний час только один человек — Миссури. Она направила их к пастору Джиму Мёрфи. Джон его знал и был не против, но он и представить не мог, что ему предстоит ещё узнать и почему гадалка направила их именно к нему. Миссури провожала взглядом удаляющуюся машину. Её грызла совесть. Далеко не всё она сказала Джону. Они не только бежали от тёмной силы, погубившей Мэри, но уводили её из города за собой. Церковь и обряды медиума на время собьют тёмную силу со следа, но она будет преследовать именно их. Миссури и сама ещё не понимала до конца, что произошло, но оправдывала себя тем, что это будет спасением для всего города.