Другая жизнь. Одинокий путь

***

      Этим вечером Вэй Усянь тоже заснул рано, тоже не один и тоже был разбужен за час до полуночи. — Ты здесь, — вздохнул он, едва открыв глаза. — Я привык, — ухмыльнулся Вэйчжэн.       Он уже не раз отвечал так. — Зачем? Теперь я буду беспокоиться за тебя. — Это хорошо. Я тоже буду беспокоиться. Тем больше причин. — Считаешь, их и без того мало? — Считаю, что еще одна не будет лишней, — пояснил Вэйчжэн. — И не вздумай сражаться, — предостерег он. — Стихии не созданы враждовать ни между собой, ни с людьми. Какую бы игру тебе ни навязывали, подумай сто раз прежде чем сделать собственный ход. Помни, главное — это запечатать долину и вернуться. — Я не забуду твоих наставлений, — пообещал Вэй Усянь.       Дракон смотрел на него пристально, с заметным сомнением. — Я не полезу на рожон. Обещаю, — как можно убедительнее проговорил сяньшэн. — Идем. Тебе пора уходить. — Тебе тоже медлить не стоит. Пройдемся до Хуанхэ? И дальше тебе будет лучше шагать по земле, а не скользить по воздуху, — Ао-гуан закинул ему руку на плечо и повел с собой.       Вэй Усянь не стал спорить с ним, чтобы не тратить зря время.

***

      У Великой реки их пути разошлись.       Вэйчжэн вошел в воду и скрылся в потоке. Больше Вэй Усянь не видел его. Только мерный шум бегущей воды. Ни постороннего звука, ни плеска. Поверхность серебрилась под луной, но, сколько ни вглядывался, сяньшэн не смог увидеть ничего, что свидетельствовало бы о том, что дракон еще здесь, равно как ничего не говорило и о том, что он уже уплыл. — Пожалуйста, уходи, — негромко попросил Вэй Усянь в голос. — Я разузнаю, как там Юэлиан, запечатаю Долину и вернусь. Самое позднее через семнадцать дней свидимся.       Хуанхэ по-прежнему мерно несла свои воды с запада на восток: ни лишнего звука, ни плеска.       Не медля более, Вэй Усянь встал на меч и скользнул над рекой, сошел на землю он уже на самых подступах к Долине Бурь, прислушался к себе и остановился. Он устроился в позе для медитации, чтобы настроиться, прогнать подальше все лишние мысли, оставив только основную цель. Сяньшэн налаживал внутреннее равновесие и завершил медитацию только, когда выстроил план дальнейших действий и ощутил в теле и сознании приятную легкость.       Остаток пути он проделал пешком, сохраняя и укрепляя это ощущение.       Завернув за очередной отрог, он ничего не ощутил и успел даже этому удивиться, но через пару мгновений порыв ветра ударил ему в грудь с такой силой, что заставил отступить назад.       Вэй Усянь чуть нахмурился и снова сделал несколько шагов вперед. Его опять окатило яростным порывом ветра. Под ногами шуршала трава, но резкий вихрь был холодным, почти по-зимнему. Вэй Усянь позволил ему толкнуть себя еще раз и благодаря этому смог более четко уловить ощущение перехода. Здесь была какая-то грань, невидимая и почти не осязаемая для человека. Но вот для ветра…       Сяньшэн всякий раз недоумевал, как в долине, с трех сторон окруженной горами, может с такой силой бушевать и кружить ветер, налетая будто со всех сторон сразу? Походив еще немного туда-сюда, он окончательно укрепился в идее существования некоего заслона. Прикинув степень риска, сяньшэн встал на меч и попробовал пересечь предполагаемую границу выше, в конце концов Бичэнь был всегда очень стабильным и устойчивым. Его едва не сбросило с тонкого лезвия, но меч смог поддержать их общее равновесие.       Опустившись обратно на твердую землю, Вэй Усянь задумался. По всему выходило, что вихри каким-то образом заперты там, в долине, форма границы оставалась неясной, но ее наличие выглядело бесспорным и это все объясняло: воздушные потоки созданы литься свободно. Здесь, в долине они вынуждены бесконечно биться над непреодолимым препятствием, от того столь резки. Это надо же, даже с подвластной ему стихией Фэн Бо обходился довольно безжалостно.       Прежде, проходя здесь, Вэй Усянь не ощущал ничего особенного. Впрочем прежде у него не было ни причины, ни возможности, что называется, остановиться на входе и поразмыслить.       В зимнее время в предгорьях часто гуляют ветра, заметить разницу сил и направления, почувствовать, что воздух бьется волнами о стену, в холод и вьюгу практически невозможно. Это сейчас в большую жару, в первые рассветные часы воздух в предгорьях спокоен. Еще немного, солнце поднимется выше, и движение ветра с гор к воде продолжится — граница снова станет неразличимой. Шестая стража. Лань Чжань угадал и в этом.       Вэй Усянь отступил, выбирая подходящий способ, и вернулся спустя пару часов, решив испытать одно из простых заклинаний разрушения преград. К его великому изумлению, оно сработало — сяньшэна отбросило в сторону порывом умчавшегося на свободу ветра.       Он наложил заклинание еще в нескольких местах, впредь уже аккуратно сторонясь вихрей. Наконец остановившись, он опять принялся размышлять. Унять вихри в Долине Бурь — всяко хорошее дело. Так люди и духи земли смогут беспрепятственно войти в нее. Собственно кто угодно сможет войти и выйти.       Идея и в пятом приближении не перестала выглядеть правильной, поэтому теперь Вэй Усянь задумался о том, как полностью снять преграду. Пока что он лишь понаделал в ней дыр. Сочтя цель стоящей, сяньшэн принялся пробовать варианты и на этот раз преуспел далеко не с первой попытки. Однако, к вечеру добился своего и отправился спать в укрытие среди отрогов Хэланьшань довольный собой.

***

      Решив, что шестая стража — подходящее спокойное время, Вэй Усянь снова вошел в Долину Бурь в ее часы. Воздух вокруг оставался тихим и теплым. Долина не была особенно обширной, ненастья мешали раньше уверенно и быстро передвигаться по ней. И по той же причине сяньшэну теперь было трудно припомнить точно, где находится проход в Небесные Равнины. К тому же как магнитом к себе его притягивали отвесные склоны Иньских гор прямо напротив. Вэй Усянь направился туда.       Он помнил, как разыскивая здесь ранней весной Лань Ванцзи, в снежном буране семь раз пересек долину из конца в конец, почти полностью измотав себя, но не сдавшись. Первый раз он натолкнулся на почти отвесные скалы случайно. Упершись в них, он спешно отступил, пообещав себе, что вернется позже, когда придет время. Пожалуй, как раз пора.       Многие верят, что там, под самым небом, за отвесными горными пиками, окруженный вечными снегами и туманами лежит первоисточник душ — тян-ци. К нему стремился Вэй Усянь, одержимый порывом не расставаться с шицзе. К нему хотелось ему прорваться и сейчас. Он всегда носил при себе мешочки-ловушки. Он непременно сможет отыскать в источнике тех, кто дорог ему: Лань Сяомин, Цзинь Жусуна, Цзинь Жудао, шицзе, Цзэу-цзюня и его Лань Цин, шиди, Сун Ланя, Сяо Синченя.       Список имен угрожал расти и дальше. Вэй Усянь смотрел вверх в наливающееся лазурью небо до боли в глазах и в шее. Еще полшага — и он прижался к отвесному склону щекой, грудью, всем телом, впился пальцами в безучастные камни.       «Что в этом толку? Допустим, их души здесь. Допустим, их удастся достать. Но это ведь даже не полдела. Нужны тела, кровь, земной дух, который свяжет души и плоть воедино. Всего несколько сезонов — и исполнится год, как не стало А-Ли. Цзэу-цзюнь погиб в начале весны. Дети — в конце…»       Вэй Усянь не заметил, как начал постепенно сползать вдоль отвесной скалы, оседая на землю.       Однажды ему удалось оживить павшего, хоть тот и не стал от этого живым. Только дух в мертвом теле, призрачный генерал, Вэнь Нин. У него есть сознание, память, чувства и неживое тело. Ему не нужно ни есть, ни пить, ни спать, ни отдыхать. Идеальный боец с непревзойденной взрывной мощью. На самом же деле в тот раз Вэй Усянь всё делал наугад, из упрямства, просто потому что не мог допустить эту смерть и потому что дал слово Вэнь Цин, не в силах видеть ее безутешное горе. Лань Чжань тогда подоспел ему на помощь, и что они в тот день ненароком совершили вместе никто до сих пор повторить не сумел. Прекрасно, что так. Повторять определенно не стоит.       Существовал и заклинатель, которого Вэй Усянь действительно вернул к жизни. Сун Лань был тяжело ранен в храме Байсюэ и похоронен в горах Лань Я наспех. Его сущность духа и души не разделилась по смерти, а сразу юркнула в мешочек-ловушку, чтобы последовать за Сяо Синченем. Позже оказалось, что и тело не тронули ни окоченение, ни разложение. То была на самом деле еще не смерть. И тогда у него была кровь Сяо Синченя и другие, готовые поддержать. «Что ж, разве ради детей и Цзэу-цзюня он не найдет нужной поддержки? И тела… Ведь то заклинание, которое должно было поместить бессмертие в колокольчик не сработало, как должно было, но Инари и А-Шэн, попавшие в зону действия, смогли воплотиться. Наверняка, можно разобраться, как это произошло. Только… и А-Шэн ведь оставался единой духовной сущностью: дух и душа вместе. Инари же и вовсе — ками. А души… Одни только души, выловленные в тян-ци, что они собой представляют? Что помнят? Ведь связь с земным удерживает дух, а он возвращается со смертью человека глубоко в землю, растворяется в другом, отдельном первоисточнике, растворяется полностью и без остатка, потому что существует, как сущность, всего одну человеческую жизнь. В отличие от души, дух человека не вечен. Его нельзя вернуть. Никого из почивших нельзя вернуть. Оживить, как бы того ни хотелось, не выйдет!» — Я не смогу так, — прошептал Вэй Усянь, свернувшись на земле, прижимаясь боком к камням. — Я больше не могу так. Я…       Он сжал кулаки: — Будь ты проклят! Тысячу тысяч раз! Кто угодно вместо тебя будет лучше! Я отомщу! А если не смогу, они придут! И отомстят следом! Теперь они пройдут!       Вэй Усянь еще помнил, что выпустил на свободу заточенные в Долине Бурь вихри, сделав ее безопасной. Но в этот миг, вздрагивая всем телом, он снова видел снежный занос у дороги, и ее, насмерть замерзшую, совсем близко от дома. Шицзе. Шимэй. А-Ли. Перед глазами мутно кружили кровавые росчерки, несуществующий в реальности холод пробирал до костей. «Это ты стал причиной ее страданий и смерти! Они все погибли из-за тебя!» — разрывала душу мысль пронзительная, неоспоримая, жуткая.       Дыхание замерло в легких, пульс колотился, перекрывая слух. И все же Вэй Усянь смог приподнять голову и немного осмотреться. Он увидел цветущую долину. Россыпь белых соцветий тут и там лишь отдаленно напоминали снег, было тепло. В нескольких чжанах пролегала граница тени и света от взошедшего солнца. «Если сможешь справиться с собой…- пронеслось в памяти сначала тихо, потом четче. — Ты сможешь запечатать Долину, если справишься с самим собой.»       Вэй Усянь порывисто вдохнул, сердце продолжало отчаянно колотиться, он осторожно сел, проверил меч за спиной, скрестил ноги, опустил запястья на колени и сосредоточился на дыхании. Под веками упрямо вставали лица тех, о ком он только что думал. Сяньшэн пытался вызвать другие, из числа живых, ждущих его назад, но, погибшие и умершие будто обладали над ним большей властью.       «Справиться с собой», — повторил он себе несколько раз, поднялся и направился прочь из тени под свет дня, сначала пошатываясь, но с каждым шагом ступая все тверже.       Лучи солнца упали на черную ткань согревая. Вэй Усянь подставил лицо под пока приятное, не перешедшее в жар, утреннее тепло. Еще есть, что исправить. Еще есть для кого сделать это. — Цзыюань, А-Юань, А-Мин, А-Шен, близнецы-сыновья Лань Сиченя и Лань Цин, Хуань Шэнь, дети Цзян Чэна и Цзян Цинъян, Цзинь Лин, Инари, Хуатоу, Ян-дагэ, Лань Чжань. Мой любимый Лань Чжань, — перечислял Вэй Усянь вслух, отходя обратно к берегу Хуанхэ.       Он повторялся, сбивался, но не умолкал ни на миг, не позволяя вкрасться в мысли ничему кроме имен тех, кто продолжает жить вместе с ним в этом мире.       Добравшись до реки, Вэй Усянь, не замедляя шага, вошёл в воду, окунулся целиком. Солнце успело разогреть его, ему хотелось освежиться, он плыл и одновременно утолял жажду. Он греб, что есть силы, и пил взахлеб.       В себя сяньшэн пришел уже глубоко за полдень, лежа ничком на берегу. Одежды и волосы успели полностью просохнуть. Бичэнь, как и положено, покоился в ножнах на спине. Вэй Усянь абсолютно не помнил, что произошло с ним в воде. Но долго думать о том, кто помог ему, совершенно не требовалось.       В голове прояснилось, хотелось есть. Вэй Усянь наловил рыбы, развел костер и размышлял за готовкой, о том, что выбило его из равновесия так сильно.Припоминая каждый шаг, он снова и снова приходил к неутешительному выводу: сам. Долина, как таковая — обычная, горная, без ядовитых испарений. Пройдя в нее, он ничего не ел и не пил. От белых цветущих островков ни темной, ни светлой ци не исходило. У скал он тоже не ощутил ничего особенного. Стоит ли сходить и проверить внимательнее? Наверняка Иньские горы неспроста называются так.       Однако испытывать себя еще раз совсем не хотелось.       «Разберусь с этим после, по возвращении. Первым делом нужно отыскать переход к Равнинам и осмотреть его.»       Поев, Вэй Усянь спустился к воде, встал на колено, окунул ладонь в воду и тихо сказал: — Прости. Я больше не поддамся так просто. Спасибо тебе.